«Надо быть осторожнее. Сегодня ночью ударит молния, а у вас такая сухая крыша». О, я хорошо слышала ее слова.
Сара тяжело вздохнула и потерла ладони. Просто в комнате очень холодно, и это единственная причина овладевшей ею дрожи, сказала она себе.
– В ту ночь, – продолжала Нанвин, – действительно началась гроза. Странная гроза. Только гром, молнии, и ни капли дождя. И молния ударила в гостиницу, соломенная крыша вспыхнула. Трое мужчин погибли в огне. Среди них и хозяин гостиницы. Я выжила. Но гостиница сгорела дотла.
– Это ничего не значит, – заявила Сара, чувствуя, как что-то больно сжимается внутри.
– Ты так считаешь? – Нанвин улыбнулась. – А вот я всю жизнь думаю: что было бы, если бы я ехала в тот день чуть медленнее и твоей матери хватило места в гостинице ?
– Всего-навсего старая полузабытая история, – презрительно поджав губы, произнесла Сара.
– Это жизнь, миледи, – спокойно заметила Нанвин. Неожиданно Сара почувствовала, как глаза ее наливаются горячими слезами. Ей стало больно и обидно за мать.
– Вы не имеете права обвинять ее в этом. Моя мать была хорошей и доброй. И в том, что случилось, нет ее вины.
Голос девушки предательски задрожал, Сара замолчала, чтобы не выдать своего смятения. Нанвин спокойно наблюдала за ее реакцией.
– Я не знаю, что ты из себя представляешь, – задумчиво произнесла она. – Ты очень молода. Но то, что про тебя говорят…
Капавшая с потолка вода попадала в огонь, и время от времени раздавалось громкое шипение.
– Я хочу, чтобы ты знала: Олдрич много значит для моих людей, – заявила женщина из Леонхарта. – Мы ждали возможности получить его много лет.
Саре удалось, наконец, взять себя в руки.
– Я слышала об этом, – холодно произнесла девушка.
– Эта земля наша по праву, – высокомерно заявила Нанвин. – Ты понимаешь это? Мы пришли сюда не за тем, чтобы отобрать чужое. История решила, что мы должны унаследовать эти земли.
– Судя по всему, ваша история очень сильно отличается от нашей, – ехидно заметила Сара. – Для людей Олдрича вы – дерзкие захватчики. Воры.
– Мой сын имеет право править здесь! По закону!
– Может быть, это скоро станет законом. Но пока еще не стало.
– Ах, вот как, значит, ведьму так сильно волнуют законы? Зачем ты хочешь нам помешать? – Теперь Нанвин почти кричала.
– Спросите об этом у ведьмы, – холодно произнесла Сара.
– Мне не о чем разговаривать с ведьмой, я никогда не стала бы искушать дьявола подобным образом. – Нанвин крепче стиснула пальцы, которыми придерживала приподнятые над полом юбки, так что вся материя покрылась складками. – Но я в отчаянии.
Сара знала, что не стоит даже пытаться спорить с этой женщиной. Леди уже решила для себя, что все слухи, которые ходят о Саре, правда, и, честно говоря, это не слишком удивляло девушку. Все вокруг считают, что она ведьма, истинная дочь своей матери. Какой смысл отрицать это, убеждать ее в обратном?
Но все же сознавать это было невыносимо больно. Сара подняла руку и потерла ноющий висок.
– Чего ты хочешь от меня, Нанвин из Леонхарта? – высокомерно спросила девушка. – Я устала и хочу спать.
Но женщина молчала. Саре показалось, что Нанвин отчаянно борется с чем-то внутри себя. Недовольная гримаса старила ее лицо, но глаза, смотревшие на Сару, были живыми и ясными, словно светились изнутри. Сара приготовилась отвернуться, но тут Нанвин протянула руку и схватила девушку за локоть.
– Я хочу предложить тебе сделку, Сара Рун.
– Не стану заключать никаких сделок с людьми из Леонхарта, – высокомерно ответила Сара.
Глаза женщины возбужденно сверкнули.
– Думаю, эта сделка придется тебе по душе.
Она крепко держала Сару за руку, к тому же девушка вдруг почувствовала, что ею овладевает любопытство.
– Я помогу тебе добиться твоей цели, юная леди. Я сделаю все, что смогу, чтобы освободить тебя: Постараюсь убедить сына, что тебя следует отпустить.
Сара лишь недоверчиво рассмеялась в ответ:
– И это ваша сделка? Вы думаете, он послушается вас? Да он ни за что меня не отпустит.
– И все же я обещаю тебе приложить все усилия. Ведь ты говоришь, что это единственное, чего тебе хочется, вот я и предлагаю тебе это. Я сделаю все, что в моих силах.
– И чего же вы просите взамен за такое великое одолжение? – с иронией произнесла Сара.
Она ожидала услышать все, что угодно. Любовный напиток? Порча на кого-нибудь из врагов?
– Оставь в покое моего сына! Смех застыл на губах Сары.
– Извините? – Девушка решила, что что-то не поняла или не расслышала.
– Оставь его в покое. Не привораживай его. Не привязывай к себе. Не причиняй ему зла. Позволь ему жить дальше без тебя.
Сара открыла рот, но от удивления и возмущения на несколько мгновений потеряла дар речи.
– Причинить ему зло? – наконец выдавила из себя Сара.
– Я не знаю тебя, признаю это, и иногда мне кажется, что я почти не знаю его. Но он мой сын, моя плоть и кровь, и частичка меня живет в нем. Я видела его с тобой сегодня утром. Я видела, чем вы занимались на поле. А потом, когда я заглянула ему в лицо… – Нанвин крепче сжала локоть Сары. – Я вдруг увидела в нем то, чего никогда не видела. И это все ты, Сара Рун. Ты уже успела околдовать его!
– Вы ошибаетесь. – Сара попятилась, качая головой.
– Ты так думаешь. Надеюсь, это правда. Но давай предположим, что я не ошибаюсь. Если ты и вправду ведьма, думаю, тебе ничего не стоит выбраться отсюда. Значит, ты хочешь не просто убежать, но и его забрать с собой…
– Вы – сумасшедшая. – Сердце Сары учащенно билось. – Уходите отсюда!
–…а если ты не ведьма, тем хуже, – не унималась Нанвин. – В любом случае я вижу, ясно вижу, что ты держишь его. И это – несчастье для всех нас.
– Уходите! – воскликнула Сара, указывая на дверь. Гнев придавал ей силы.
– Пожалуйста, – вдруг принялась умолять Нанвин. – Пожалуйста, оставь моего сына. В мире есть другие души, другие мужчины, которые падут к твоим ногам…
Сара закрыла ладонями уши, подошла к двери и распахнула ее.
– Уберите ее отсюда, – приказала она стражникам, стоявшим у входа.
– Стоять! – громко крикнула Нанвин стражнику, который попытался войти внутрь, и, к смятению Сары, стражник повиновался. Нанвин быстро захлопнула дверь.
– Я не хотела обидеть тебя. – В голосе ее слышалась тревога. – Клянусь тебе, Сара Рун, я предлагаю помощь от чистого сердца. Я помогу тебе… только, пожалуйста… сделай одолжение…
Сара снова покачала головой. Хотя нельзя было не заметить, что стоявшей перед ней женщиной владеет неподдельное отчаяние. Заглянув в полные тревоги глаза Нанвин, Сара вдруг почувствовала, что ей жаль эту женщину.
– Мне не нужна ни эта земля, ни этот замок, – продолжала Нанвин дрожащим полушепотом. – Я пожертвую всем этим ради его безопасности. Все, что меня волнует, – это Райфл.
«Она ведь его мать», – подумала Сара, вспомнив на миг свои отношения с Морвеной. – Я не причиню ему зла, – тихо сказала она. – Пообещай мне это. Поклянись!
Сара взяла в ладони холодную руку леди Нанвин.
– Клянусь, – тихо произнесла она.
Нанвин побледнела, и Саре показалось, что женщина вот-вот упадет в обморок. Но леди Леонхарт быстро овладела собой и даже попыталась улыбнуться.
– Я тоже исполню свою часть уговора, Сара Рун, – пообещала она.
Девушка кивнула.
Через несколько секунд дверь закрылась за Нанвин, а Сара медленно побрела обратно к огню.
Нанвин была уверена, что Сара околдовала Райфла, но сама-то она отлично знала, что это не так. Как бы ни старалась она избегать мыслей об этом, правда оставалась правдой. Просто сердца их бились в унисон, их связывала какая-то сила. Сара с самого начала поняла, что Райфл живет, повинуясь собственному внутреннему голосу, и никто не в состоянии повлиять на него. При мысли об этом ей вдруг стало почему-то еще холодней. Огонь продолжал шипеть, пуская вверх струйки дыма, исчезавшие в отверстии на потолке.
Они собрались в одной из хижин. Райфл стоял во главе тола, за которым сидели его лучшие солдаты. Абрам, Нильс еще семеро. Это был военный совет, и каждый хорошо знал отведенную ему роль.
Еда давно была съедена, кувшин из-под вина пуст. Они собрались, чтобы обсудить все, что произошло сегодня, а затем строить планы на будущее, и настроение в хижине было невеселое.
– Джошуа Рун поступил бесчестно, – начал Абрам. – Он доказал, что способен буквально на все. Даже уничтожить собственные поля, чтобы избавиться от нас. Думаю, нам надо решить теперь, что сделать, чтобы избавиться от него.
Сидевшие за столом мужчины согласно закивали головами.
– Кто знает, что придет ему в голову в следующий раз, – сказал Герольд. – Может быть, в лесу уже прячутся его лучники, готовясь к атаке.
– Да. – Нильс стукнул по столу огромным кулаком. – Может быть, нам стоит тайно атаковать его?
Мужчины снова закивали.
И только Райфл молча стоял, привалившись спиной к стене. Наконец сидевшие за столом солдаты успокоились и все, как по команде, посмотрели на него.
– А что думаете обо всем этом вы, милорд? – спросил Абрам.
Райфл медленно выпрямился.
– Я думаю, – начал он, – что Джошуа Рун действительно способен на любой бесчестный поступок.
И снова все согласно загудели.
– Соль на полях – это только начало, – продолжал Райфл. – Этот человек без малейших колебаний убьет любого из нас – всех нас, – чтобы добиться своей цели.
– Тогда согласитесь, милорд, – сказал Герольд, – что нам необходимо действовать прямо сейчас. Надо подтянуть сюда все наши силы. Вызвать новых людей из Леонхарта и атаковать замок.
– Нет! – воскликнул Райфл, прерывая говорившего. Все присутствующие вопросительно посмотрели на него, но Райфл спокойно выдержал их взгляды. – Я уверен, что Джошуа Рун ждет от нас чего-то подобного, – сказал он. – И это наверняка разозлит короля, который может пересмотреть декрет, дающий нам власть над Олдричем. Замок Фьонлах пока еще не наш, мы не можем даже приступить к осаде, какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль. И мы ни в коем случае не должны потерять контроль над ситуацией до конца года.
Теперь тишина в комнате стала другой, какой-то тревожной, но Райфл чувствовал, что присутствующие согласны с его доводами.
Наклонившись вперед, он оперся ладонями о стол.
– Мы уже близко к намеченной цели. Всего несколько дней отделяют нас от исполнения того, о чем мы мечтали всю жизнь. Скоро все, что здесь есть, – подчеркиваю, все, – будет нашим по праву. И если мы подождем с нападением на Руна до нового года, на нашей стороне по-прежнему будет сила закона. Мы уже укрепили свои силы в этой кампании. У нас есть очень ценный заложник.
– Райфл, – вдруг заговорил Абрам, единственный, кто осмеливался называть его по имени, – не скажу, что ты не прав. Но, возможно, ты переоцениваешь наши преимущества. Джошуа Руну плевать на королевский указ, это очевидно. Что же до нашей заложницы, кажется, и она не нужна своему деду. Так что пользы от нее никакой, а ответственность огромная.
Райфл ничего не ответил, лишь сделал Абраму знак продолжать.
– Джошуа Рун не жаждет получить свою плоть и кровь обратно, а значит, ее присутствие здесь бесполезно. Или же дело обстоит по-другому, и Джошуа любит свою внучку, а она прекрасно знает об этом. И тогда это может означать только одно: Сара Рун – шпионка Джошуа. Она находится среди нас, чтобы выведать наши планы помешать им.
– Нет, она не шпионка, – возразил Райфл, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу. – Как она может шпионить, не имея возможности связаться с Джошуа. И потом, это ведь мы сами привезли ее сюда.
Абрам, знавший Райфла лучше всех присутствующих, смотрел на него с тревогой и удивлением. Райфл кивнул ему в знак того, что понимает все его возражения, хотя они и не высказаны вслух.
– Сара Рун в любом случае может принести нам пользу. И я знаю способ доказать это. – На губах Райфла заиграла едва заметная улыбка, хорошо знакомая каждому из присутствующих. Все наклонились вперед, приготовившись слушать.
– Я клянусь вам, Олдрич будет нашим. Джошуа Руну придется сдаться. Если не убьет его конец тысячелетия, к которому он так готовится, негодяю предстоит паст от моей руки. Мы будем готовы ко всему, что замыслил Джошуа в новом году. Мы будем готовы сделать то, что получается у нас лучше всего. – Он снова в упор поглядел на Абрама. – И наша заложница поможет нам в этом.
11 декабря
Две недели до наступления нового тысячелетия.
– Покайтесь!
В деревне появился сумасшедший.
Сара была единственной, кто называл его так, да и то только про себя. Для остальных он был Зибедия, бродячий проповедник, один из многих, которых развелось за последнее время немыслимое количество. В эти последние дни уходящего тысячелетия они бродили по Олдричу, разговаривая с людьми о роке, грехе и божьем гневе.
– Спасетесь ли вы, дети своего господина? Ожидает ли вас его любовь? Благословил ли он вас?
Несколько сбежавших крестьян вернулись в Фьонлах, грязные и оборванные. Они говорили тихими, дрожащими голосами о том, что открывшийся им мир пуст. Каждый говорил о знамениях грядущего конца и о тех зловещих картинах, которые вскоре предстоит им всем увидеть: рыб, плавающих в озерах кверху брюхом. Детей, разговаривающих на непонятных языках. Двухголовых змей, ползающих по заброшенным деревням, падающих с неба диких животных, потоки крови, низвергающиеся на землю, в то время как осененные божьей любовью будут возноситься на небеса.
Даже самые невинные явления толковались в пользу конца света. Например, тот факт, что снег никак не выпадал на землю, хотя в воздухе давно пахло зимой, и было очень холодно. Говорили, что сама зима дрожит в страхе перед близким пришествием господа и судным днем.
С каждой новой группой возвращающихся крестьян истории становились все более зловещими и все менее понятными.
Пока еще вернулось не так много народу, но Сара видела по глазам Райфла: он надеется, что со временем вернутся все. Возвращались голодные, полуоборванные семьи. Пряча глаза, они говорили, что хотят провести последние дни и встретить конец у себя дома. С последней группой крестьян и пришел в деревню Зибедия.
Райфл хотя и ворчал по поводу присутствия в деревне кликушествующего проповедника, однако не давал приказа прогнать его. Хотя сначала он убедился на всякий случай, что у Зибедии нет с собой оружия. Впрочем, у оборванного проповедника не было вообще ничего, кроме его жалких лохмотьев и головы, заполненной проклятиями и предостережениями. Крестьяне кормили его, делясь последним, поселили в таверне и, словно зачарованные, слушали его частые проповеди.
– Господин наш наблюдает за нами!
Сара слышала, как Нанвин рассказывала сыну, что таких людей становится все больше и больше по всей стране, что они выходят из леса и у некоторых из них появляется множество последователей. Один из таких бродячих святош добрался даже до Леонхарта.
– Господин наш читает в вашем сердце и видит ваши истинные помыслы!
Сначала Райфл хотел выдворить Зибедию из деревни. Сара знала это. Но тут вмешался Калум, который сумел объяснить Леонхарту, что напуганные и измученные крестьяне нуждаются в слове божьем. И Райфл сдался, предупредив только, что, едва проповедник нарушит покой и смирение, царящие в деревне, ему придется убираться отсюда как можно скорее.
– Покайтесь, говорю я вам!
Ее собственный покой давно уже нарушен, угрюмо подумала Сара. По какой-то непонятной причине Зибедия облюбовал для своих проповедей место прямо под дверью се хижины, и, хотя охранявшие двери солдаты много раз отгоняли его, он все равно возвращался именно сюда.
– Опасайтесь греха. – Голос Зибедии проникал к ней сквозь стены. – Опасайтесь демонов, инкубов и суккубов, которые приходят по ночам, чтобы забрать ваши души.
Вздохнув, Сара прилегла на свое ложе, стараясь не прислушиваться к словам. Она проводила в хижине в одиночестве большую часть времени, и кликушество Зибедии невольно действовало на нервы. Сара и без него знала, что приближается конец света, но ни к чему напоминать ей об этом каждую минуту.
А единственного человека, который мог поспорить с этим, не было рядом с ней. Она не видела Райфла уже несколько дней.
С того самого утра на поле с солью Райфл определил дистанцию между ними, которой строго придерживался. Один раз в день Сару выпускали погулять в сопровождении стороживших ее солдат, причем водили всегда в одно и то же место, чтобы она смогла взглянуть на солнышко – или на облака, в зависимости от погоды. Четыре раза за ней присылали, чтобы она помогла справиться с животными, которых продолжали отлавливать по окрестным полям и лесам. Сара безропотно выполняла эту работу.
Иногда она мельком видела Райфла, но недостаточно близко, на пороге занимаемого им дома или среди солдат, которым он отдавал распоряжения, иногда даже среди крестьян. Но чаще всего он стоял один, угрюмо погруженный в свои мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Сара тяжело вздохнула и потерла ладони. Просто в комнате очень холодно, и это единственная причина овладевшей ею дрожи, сказала она себе.
– В ту ночь, – продолжала Нанвин, – действительно началась гроза. Странная гроза. Только гром, молнии, и ни капли дождя. И молния ударила в гостиницу, соломенная крыша вспыхнула. Трое мужчин погибли в огне. Среди них и хозяин гостиницы. Я выжила. Но гостиница сгорела дотла.
– Это ничего не значит, – заявила Сара, чувствуя, как что-то больно сжимается внутри.
– Ты так считаешь? – Нанвин улыбнулась. – А вот я всю жизнь думаю: что было бы, если бы я ехала в тот день чуть медленнее и твоей матери хватило места в гостинице ?
– Всего-навсего старая полузабытая история, – презрительно поджав губы, произнесла Сара.
– Это жизнь, миледи, – спокойно заметила Нанвин. Неожиданно Сара почувствовала, как глаза ее наливаются горячими слезами. Ей стало больно и обидно за мать.
– Вы не имеете права обвинять ее в этом. Моя мать была хорошей и доброй. И в том, что случилось, нет ее вины.
Голос девушки предательски задрожал, Сара замолчала, чтобы не выдать своего смятения. Нанвин спокойно наблюдала за ее реакцией.
– Я не знаю, что ты из себя представляешь, – задумчиво произнесла она. – Ты очень молода. Но то, что про тебя говорят…
Капавшая с потолка вода попадала в огонь, и время от времени раздавалось громкое шипение.
– Я хочу, чтобы ты знала: Олдрич много значит для моих людей, – заявила женщина из Леонхарта. – Мы ждали возможности получить его много лет.
Саре удалось, наконец, взять себя в руки.
– Я слышала об этом, – холодно произнесла девушка.
– Эта земля наша по праву, – высокомерно заявила Нанвин. – Ты понимаешь это? Мы пришли сюда не за тем, чтобы отобрать чужое. История решила, что мы должны унаследовать эти земли.
– Судя по всему, ваша история очень сильно отличается от нашей, – ехидно заметила Сара. – Для людей Олдрича вы – дерзкие захватчики. Воры.
– Мой сын имеет право править здесь! По закону!
– Может быть, это скоро станет законом. Но пока еще не стало.
– Ах, вот как, значит, ведьму так сильно волнуют законы? Зачем ты хочешь нам помешать? – Теперь Нанвин почти кричала.
– Спросите об этом у ведьмы, – холодно произнесла Сара.
– Мне не о чем разговаривать с ведьмой, я никогда не стала бы искушать дьявола подобным образом. – Нанвин крепче стиснула пальцы, которыми придерживала приподнятые над полом юбки, так что вся материя покрылась складками. – Но я в отчаянии.
Сара знала, что не стоит даже пытаться спорить с этой женщиной. Леди уже решила для себя, что все слухи, которые ходят о Саре, правда, и, честно говоря, это не слишком удивляло девушку. Все вокруг считают, что она ведьма, истинная дочь своей матери. Какой смысл отрицать это, убеждать ее в обратном?
Но все же сознавать это было невыносимо больно. Сара подняла руку и потерла ноющий висок.
– Чего ты хочешь от меня, Нанвин из Леонхарта? – высокомерно спросила девушка. – Я устала и хочу спать.
Но женщина молчала. Саре показалось, что Нанвин отчаянно борется с чем-то внутри себя. Недовольная гримаса старила ее лицо, но глаза, смотревшие на Сару, были живыми и ясными, словно светились изнутри. Сара приготовилась отвернуться, но тут Нанвин протянула руку и схватила девушку за локоть.
– Я хочу предложить тебе сделку, Сара Рун.
– Не стану заключать никаких сделок с людьми из Леонхарта, – высокомерно ответила Сара.
Глаза женщины возбужденно сверкнули.
– Думаю, эта сделка придется тебе по душе.
Она крепко держала Сару за руку, к тому же девушка вдруг почувствовала, что ею овладевает любопытство.
– Я помогу тебе добиться твоей цели, юная леди. Я сделаю все, что смогу, чтобы освободить тебя: Постараюсь убедить сына, что тебя следует отпустить.
Сара лишь недоверчиво рассмеялась в ответ:
– И это ваша сделка? Вы думаете, он послушается вас? Да он ни за что меня не отпустит.
– И все же я обещаю тебе приложить все усилия. Ведь ты говоришь, что это единственное, чего тебе хочется, вот я и предлагаю тебе это. Я сделаю все, что в моих силах.
– И чего же вы просите взамен за такое великое одолжение? – с иронией произнесла Сара.
Она ожидала услышать все, что угодно. Любовный напиток? Порча на кого-нибудь из врагов?
– Оставь в покое моего сына! Смех застыл на губах Сары.
– Извините? – Девушка решила, что что-то не поняла или не расслышала.
– Оставь его в покое. Не привораживай его. Не привязывай к себе. Не причиняй ему зла. Позволь ему жить дальше без тебя.
Сара открыла рот, но от удивления и возмущения на несколько мгновений потеряла дар речи.
– Причинить ему зло? – наконец выдавила из себя Сара.
– Я не знаю тебя, признаю это, и иногда мне кажется, что я почти не знаю его. Но он мой сын, моя плоть и кровь, и частичка меня живет в нем. Я видела его с тобой сегодня утром. Я видела, чем вы занимались на поле. А потом, когда я заглянула ему в лицо… – Нанвин крепче сжала локоть Сары. – Я вдруг увидела в нем то, чего никогда не видела. И это все ты, Сара Рун. Ты уже успела околдовать его!
– Вы ошибаетесь. – Сара попятилась, качая головой.
– Ты так думаешь. Надеюсь, это правда. Но давай предположим, что я не ошибаюсь. Если ты и вправду ведьма, думаю, тебе ничего не стоит выбраться отсюда. Значит, ты хочешь не просто убежать, но и его забрать с собой…
– Вы – сумасшедшая. – Сердце Сары учащенно билось. – Уходите отсюда!
–…а если ты не ведьма, тем хуже, – не унималась Нанвин. – В любом случае я вижу, ясно вижу, что ты держишь его. И это – несчастье для всех нас.
– Уходите! – воскликнула Сара, указывая на дверь. Гнев придавал ей силы.
– Пожалуйста, – вдруг принялась умолять Нанвин. – Пожалуйста, оставь моего сына. В мире есть другие души, другие мужчины, которые падут к твоим ногам…
Сара закрыла ладонями уши, подошла к двери и распахнула ее.
– Уберите ее отсюда, – приказала она стражникам, стоявшим у входа.
– Стоять! – громко крикнула Нанвин стражнику, который попытался войти внутрь, и, к смятению Сары, стражник повиновался. Нанвин быстро захлопнула дверь.
– Я не хотела обидеть тебя. – В голосе ее слышалась тревога. – Клянусь тебе, Сара Рун, я предлагаю помощь от чистого сердца. Я помогу тебе… только, пожалуйста… сделай одолжение…
Сара снова покачала головой. Хотя нельзя было не заметить, что стоявшей перед ней женщиной владеет неподдельное отчаяние. Заглянув в полные тревоги глаза Нанвин, Сара вдруг почувствовала, что ей жаль эту женщину.
– Мне не нужна ни эта земля, ни этот замок, – продолжала Нанвин дрожащим полушепотом. – Я пожертвую всем этим ради его безопасности. Все, что меня волнует, – это Райфл.
«Она ведь его мать», – подумала Сара, вспомнив на миг свои отношения с Морвеной. – Я не причиню ему зла, – тихо сказала она. – Пообещай мне это. Поклянись!
Сара взяла в ладони холодную руку леди Нанвин.
– Клянусь, – тихо произнесла она.
Нанвин побледнела, и Саре показалось, что женщина вот-вот упадет в обморок. Но леди Леонхарт быстро овладела собой и даже попыталась улыбнуться.
– Я тоже исполню свою часть уговора, Сара Рун, – пообещала она.
Девушка кивнула.
Через несколько секунд дверь закрылась за Нанвин, а Сара медленно побрела обратно к огню.
Нанвин была уверена, что Сара околдовала Райфла, но сама-то она отлично знала, что это не так. Как бы ни старалась она избегать мыслей об этом, правда оставалась правдой. Просто сердца их бились в унисон, их связывала какая-то сила. Сара с самого начала поняла, что Райфл живет, повинуясь собственному внутреннему голосу, и никто не в состоянии повлиять на него. При мысли об этом ей вдруг стало почему-то еще холодней. Огонь продолжал шипеть, пуская вверх струйки дыма, исчезавшие в отверстии на потолке.
Они собрались в одной из хижин. Райфл стоял во главе тола, за которым сидели его лучшие солдаты. Абрам, Нильс еще семеро. Это был военный совет, и каждый хорошо знал отведенную ему роль.
Еда давно была съедена, кувшин из-под вина пуст. Они собрались, чтобы обсудить все, что произошло сегодня, а затем строить планы на будущее, и настроение в хижине было невеселое.
– Джошуа Рун поступил бесчестно, – начал Абрам. – Он доказал, что способен буквально на все. Даже уничтожить собственные поля, чтобы избавиться от нас. Думаю, нам надо решить теперь, что сделать, чтобы избавиться от него.
Сидевшие за столом мужчины согласно закивали головами.
– Кто знает, что придет ему в голову в следующий раз, – сказал Герольд. – Может быть, в лесу уже прячутся его лучники, готовясь к атаке.
– Да. – Нильс стукнул по столу огромным кулаком. – Может быть, нам стоит тайно атаковать его?
Мужчины снова закивали.
И только Райфл молча стоял, привалившись спиной к стене. Наконец сидевшие за столом солдаты успокоились и все, как по команде, посмотрели на него.
– А что думаете обо всем этом вы, милорд? – спросил Абрам.
Райфл медленно выпрямился.
– Я думаю, – начал он, – что Джошуа Рун действительно способен на любой бесчестный поступок.
И снова все согласно загудели.
– Соль на полях – это только начало, – продолжал Райфл. – Этот человек без малейших колебаний убьет любого из нас – всех нас, – чтобы добиться своей цели.
– Тогда согласитесь, милорд, – сказал Герольд, – что нам необходимо действовать прямо сейчас. Надо подтянуть сюда все наши силы. Вызвать новых людей из Леонхарта и атаковать замок.
– Нет! – воскликнул Райфл, прерывая говорившего. Все присутствующие вопросительно посмотрели на него, но Райфл спокойно выдержал их взгляды. – Я уверен, что Джошуа Рун ждет от нас чего-то подобного, – сказал он. – И это наверняка разозлит короля, который может пересмотреть декрет, дающий нам власть над Олдричем. Замок Фьонлах пока еще не наш, мы не можем даже приступить к осаде, какой бы соблазнительной ни казалась эта мысль. И мы ни в коем случае не должны потерять контроль над ситуацией до конца года.
Теперь тишина в комнате стала другой, какой-то тревожной, но Райфл чувствовал, что присутствующие согласны с его доводами.
Наклонившись вперед, он оперся ладонями о стол.
– Мы уже близко к намеченной цели. Всего несколько дней отделяют нас от исполнения того, о чем мы мечтали всю жизнь. Скоро все, что здесь есть, – подчеркиваю, все, – будет нашим по праву. И если мы подождем с нападением на Руна до нового года, на нашей стороне по-прежнему будет сила закона. Мы уже укрепили свои силы в этой кампании. У нас есть очень ценный заложник.
– Райфл, – вдруг заговорил Абрам, единственный, кто осмеливался называть его по имени, – не скажу, что ты не прав. Но, возможно, ты переоцениваешь наши преимущества. Джошуа Руну плевать на королевский указ, это очевидно. Что же до нашей заложницы, кажется, и она не нужна своему деду. Так что пользы от нее никакой, а ответственность огромная.
Райфл ничего не ответил, лишь сделал Абраму знак продолжать.
– Джошуа Рун не жаждет получить свою плоть и кровь обратно, а значит, ее присутствие здесь бесполезно. Или же дело обстоит по-другому, и Джошуа любит свою внучку, а она прекрасно знает об этом. И тогда это может означать только одно: Сара Рун – шпионка Джошуа. Она находится среди нас, чтобы выведать наши планы помешать им.
– Нет, она не шпионка, – возразил Райфл, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу. – Как она может шпионить, не имея возможности связаться с Джошуа. И потом, это ведь мы сами привезли ее сюда.
Абрам, знавший Райфла лучше всех присутствующих, смотрел на него с тревогой и удивлением. Райфл кивнул ему в знак того, что понимает все его возражения, хотя они и не высказаны вслух.
– Сара Рун в любом случае может принести нам пользу. И я знаю способ доказать это. – На губах Райфла заиграла едва заметная улыбка, хорошо знакомая каждому из присутствующих. Все наклонились вперед, приготовившись слушать.
– Я клянусь вам, Олдрич будет нашим. Джошуа Руну придется сдаться. Если не убьет его конец тысячелетия, к которому он так готовится, негодяю предстоит паст от моей руки. Мы будем готовы ко всему, что замыслил Джошуа в новом году. Мы будем готовы сделать то, что получается у нас лучше всего. – Он снова в упор поглядел на Абрама. – И наша заложница поможет нам в этом.
11 декабря
Две недели до наступления нового тысячелетия.
– Покайтесь!
В деревне появился сумасшедший.
Сара была единственной, кто называл его так, да и то только про себя. Для остальных он был Зибедия, бродячий проповедник, один из многих, которых развелось за последнее время немыслимое количество. В эти последние дни уходящего тысячелетия они бродили по Олдричу, разговаривая с людьми о роке, грехе и божьем гневе.
– Спасетесь ли вы, дети своего господина? Ожидает ли вас его любовь? Благословил ли он вас?
Несколько сбежавших крестьян вернулись в Фьонлах, грязные и оборванные. Они говорили тихими, дрожащими голосами о том, что открывшийся им мир пуст. Каждый говорил о знамениях грядущего конца и о тех зловещих картинах, которые вскоре предстоит им всем увидеть: рыб, плавающих в озерах кверху брюхом. Детей, разговаривающих на непонятных языках. Двухголовых змей, ползающих по заброшенным деревням, падающих с неба диких животных, потоки крови, низвергающиеся на землю, в то время как осененные божьей любовью будут возноситься на небеса.
Даже самые невинные явления толковались в пользу конца света. Например, тот факт, что снег никак не выпадал на землю, хотя в воздухе давно пахло зимой, и было очень холодно. Говорили, что сама зима дрожит в страхе перед близким пришествием господа и судным днем.
С каждой новой группой возвращающихся крестьян истории становились все более зловещими и все менее понятными.
Пока еще вернулось не так много народу, но Сара видела по глазам Райфла: он надеется, что со временем вернутся все. Возвращались голодные, полуоборванные семьи. Пряча глаза, они говорили, что хотят провести последние дни и встретить конец у себя дома. С последней группой крестьян и пришел в деревню Зибедия.
Райфл хотя и ворчал по поводу присутствия в деревне кликушествующего проповедника, однако не давал приказа прогнать его. Хотя сначала он убедился на всякий случай, что у Зибедии нет с собой оружия. Впрочем, у оборванного проповедника не было вообще ничего, кроме его жалких лохмотьев и головы, заполненной проклятиями и предостережениями. Крестьяне кормили его, делясь последним, поселили в таверне и, словно зачарованные, слушали его частые проповеди.
– Господин наш наблюдает за нами!
Сара слышала, как Нанвин рассказывала сыну, что таких людей становится все больше и больше по всей стране, что они выходят из леса и у некоторых из них появляется множество последователей. Один из таких бродячих святош добрался даже до Леонхарта.
– Господин наш читает в вашем сердце и видит ваши истинные помыслы!
Сначала Райфл хотел выдворить Зибедию из деревни. Сара знала это. Но тут вмешался Калум, который сумел объяснить Леонхарту, что напуганные и измученные крестьяне нуждаются в слове божьем. И Райфл сдался, предупредив только, что, едва проповедник нарушит покой и смирение, царящие в деревне, ему придется убираться отсюда как можно скорее.
– Покайтесь, говорю я вам!
Ее собственный покой давно уже нарушен, угрюмо подумала Сара. По какой-то непонятной причине Зибедия облюбовал для своих проповедей место прямо под дверью се хижины, и, хотя охранявшие двери солдаты много раз отгоняли его, он все равно возвращался именно сюда.
– Опасайтесь греха. – Голос Зибедии проникал к ней сквозь стены. – Опасайтесь демонов, инкубов и суккубов, которые приходят по ночам, чтобы забрать ваши души.
Вздохнув, Сара прилегла на свое ложе, стараясь не прислушиваться к словам. Она проводила в хижине в одиночестве большую часть времени, и кликушество Зибедии невольно действовало на нервы. Сара и без него знала, что приближается конец света, но ни к чему напоминать ей об этом каждую минуту.
А единственного человека, который мог поспорить с этим, не было рядом с ней. Она не видела Райфла уже несколько дней.
С того самого утра на поле с солью Райфл определил дистанцию между ними, которой строго придерживался. Один раз в день Сару выпускали погулять в сопровождении стороживших ее солдат, причем водили всегда в одно и то же место, чтобы она смогла взглянуть на солнышко – или на облака, в зависимости от погоды. Четыре раза за ней присылали, чтобы она помогла справиться с животными, которых продолжали отлавливать по окрестным полям и лесам. Сара безропотно выполняла эту работу.
Иногда она мельком видела Райфла, но недостаточно близко, на пороге занимаемого им дома или среди солдат, которым он отдавал распоряжения, иногда даже среди крестьян. Но чаще всего он стоял один, угрюмо погруженный в свои мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32