Она быстро взглянула на него, пораженная тем, что он был столь добр, что остановил ее. Больше всего вреда вода принесла бы ребенку. Он скоро уже должен появиться на свет и поэтому очень восприимчив ко всем болезням матери.– Хорошо, что я тебя остановил? – спросил Соколиный Охотник снова став на ноги. Он возвышался над ней, стоя рядом и заглядывая ей в глаза, которые озадачивали и интриговали его. Они были такого же цвета, как и у большой кошки, которая подкрадывается в темной ночи – глаза пантеры!– Да, очень хорошо, – сказала Мэгги, неуклюже засмеявшись. – И я благодарю вас. Да, я вас благодарю от всего сердца.Соколиный Охотник улыбнулся. Его улыбка была подобна мелассе – сладкая и приятная, – она заставила ее покраснеть.– Говорят, что радуга – это удочка грома для ловли рыбы, – сказал Соколиный Охотник, довольный тем, что женщина оказалась столь же вежливой, сколь и красивой. – Молния обычно стремится попасть в зараженные воды, целясь в монстра, живущего в их глубинах. В этом источнике живут такие звери. Источник берет свое начало в пасти монстра. Рядом с этим источником можно увидеть много змей. К ближайшему дереву часто привязывают одежду и подношения. Свет от глаз чудовища можно увидеть в основном утром или вечером. Его язык выделяет яд, который и заразил воду.– Силы небесные, – сказала Мэгги, широко раскрыв свои наивные глаза. – Как мне повезло, что вы оказались рядом.Она высунула руку через прорез в пончо.– Меня зовут Маргарет Джун Даниэл, – пролепетала она, – но вы можете звать меня Мэгги.Соколиный Охотник некоторое время молча смотрел на протянутую ею руку. Ему никогда не нравилась манера белых людей скреплять дружбу при помощи рукопожатия, поскольку это могло быть и притворством.Однако эта белая женщина казалась вполне искренней. Она явно была благодарна за свое спасение человеку с красной кожей.– Соколиный Охотник, – сказал он, жадно взяв ее ладонь в свою, получая удовольствие от этого прикосновения. – Меня зовут Соколиный Охотник. Я арапахо. Вы путешествуете по земле моего народа, которая теперь называется резервацией Уинд Ривер.– Да, это могло произойти, – сказала Мэгги. Она также знала, что должна бы была уже добраться до торгового поста к этому времени и убедилась, что ехала в неправильном направлении – удаляясь от торгового поста, вместо того, чтобы приблизиться к нему.Она посмотрела вниз, отметив, что он держит ее руку гораздо дольше, чем она того ожидала.Затем все ее существо словно наполнилось сладострастием. Она увидела выражение его глаз, вполне соответствовавшее ее чувствам к нему.Его притягивало к ней.Даже в широком одеянии и с грязью на лице он находил ее привлекательной.Она не знала – почему, но не испугалась. Их внезапные чувства друг к другу казались такими же естественными, как уснуть ночью и проснуться утром.А затем она подумала, что сошла с ума, воображая себе нечто подобное, поскольку этот индеец ничего не мог увидеть перед собой, кроме толстой женщины, которой не мешало бы помыться.Она быстро выдернула свою руку из его руки и сжала пальцы за спиной.– Этот арапахо и те, которых я близко знаю, заключили мир со всеми белыми людьми, – быстро сообщил ей Соколиный Охотник. – Вам не нужно бояться ни меня, ни моего народа.– Как вы могли подумать только, что я буду вас бояться после того, как вы только что избавили меня от ужасных неприятностей? – сказала Мэгги, и ее рука невольно коснулась его руки и с нежностью там задержалась. То, что она так свободно себя чувствовала с ним, немного пугало ее.Но она получила глубокое облегчение оттого, что ее нашел именно арапахо, а не кто-нибудь из другого индейского племени, более воинственного по природе. Арапахо считались дружественными, созерцательными и религиозными, уже изменившимися, если говорить об их прошлых боевых успехах в эпоху до создания резерваций.Соколиный Охотник задумчиво посмотрел на ее руку, которая лежала на его руке.– Этот арапахо хочет спросить белую женщину, – сказал он, взглянув на ее милое лицо. – Почему она путешествует одна?Внезапно глаза Мэгги наполнились печалью. Такой взгляд был знаком Соколиному Охотнику.– Потому что у меня больше нет никого, кто бы мог путешествовать со мной. – Это было единственным объяснением. Ей было еще слишком больно, чтобы она могла кому-нибудь рассказать больше.Она опустила глаза, чтобы спрятать появившиеся слезы. Ей не хотелось вспоминать о том, что ее муж умер, и, что она была вынуждена оставить его не похоронив, не сказав положенных слов над его могилой. Скорбь ее была столь глубока, что у нее было такое ощущение, что кто-то постоянно втыкает в нее иглы!– У тебя нет мужчины? – спросил Соколиный Охотник, дотронувшись пальцем до ее подбородка, чтобы заставить ее посмотреть ему в глаза.– Нет, – прошептала она. – У меня… нет мужчины. Я никому не принадлежу.По его загоревшимся глазам она догадалась, насколько это понравилось Соколиному Охотнику. Но так же быстро они снова погасли, поскольку его явно волновали и другие вопросы.– Ты носишь одежду мужчины, – сказал он, пробежав по ней взглядом. – Почему?Еще не полностью доверяя индейцу, которого она совершенно не знала, Мэгги внутренне напряглась. Она не могла найти в себе смелость сказать ему правду, что она ждала ребенка и, что он должен появиться на свет в любой из ближайших дней.– Мой муж умер внезапно вчера, – тихо объяснила Мэгги. – Когда я из-за его смерти была вынуждена отправиться в путешествие одна, то подумала, что безопаснее путешествовать, переодевшись мужчиной. Я надеялась добраться до торгового поста без происшествий. Но, кажется, я где-то не там повернула. Как я далеко от торгового поста? Один день? Два?– До ближайшего торгового поста три восхода солнца, – сказал Соколиный Охотник и увидел по глазам Мэгги, что из-за этой новости ее охватил внезапный страх.– Это тебя испугало? – сказал он. – Разве Соколиный Охотник не сказал, что тебе нечего бояться арапахо? Пойдем. Пойдем, я познакомлю тебя с моим народом, – продолжал он, согреваясь от мысли, что она придет с ним в его деревню. – Отдохнешь. Поешь. Затем Соколиный Охотник проводит тебя до торгового поста.Она боялась, что не сумеет добраться до торгового поста до рождения ребенка, а теперь абсолютно точно знала, что у нее нет другого выбора, как только пойти в индейскую деревню вместе с Соколиным Охотником, чтобы не пришлось ей рожать одной в этой бескрайней дикой местности. И Мэгги слабо ему улыбнулась.– Это было бы так мило с вашей стороны, – прошептала она все еще в страхе перед неизвестностью.Она не знала ни обычаев арапахо, ни вообще индейцев.У нее внутри все похолодело от сознания того, что ее ребенок появится на свет среди людей, которые во всех отношениях были для нее чужими.Единственным хорошим моментом в ее ситуации был Соколиный Охотник. За такое короткое время она начала ощущать к нему такую же близость, какую ощущала к Мелвину с самого первого дня их знакомства.Вдруг рука Соколиного Охотника оказалась у локтя Мэгги.– Ты подъехала к ручью за водой, – сказал он, подводя ее к своей лошади. – Ты возьмешь воду из моей фляги.Она посмотрела на него снизу вверх с трепетом ощущая, что доброта этого человека возвращает ее к жизни.– Возможно ли это? – спрашивала она себя. – Этот человек? Этот индеец?Смутившись, она застенчиво опустила глаза. Она была беременна и такая же грязная, как грех…Как смешно с ее стороны!Она приняла флягу с водой и поднесла ее к губам, наслаждаясь моментом утоления жажды.Но это удовлетворение было кратким. Внезапно Мэгги сладострастно задрожала, почувствовала, что длинные худые пальцы Соколиного Охотника гладят ее волосы.– Твои волосы мягкие и красивые, – тихо сказал Соколиный Охотник.Мэгги закрыла глаза, медленно оттаивая внутри, позволяя себе получить удовольствие от этих ощущений, которые до настоящего момента ей были незнакомы. ГЛАВА ПЯТАЯ Когда руки Соколиного Охотника покинули ее волосы, Мэгги словно опомнилась. Она открыла глаза и медленно повернулась. Он рассматривал ее фургон, клетки с курами и петухом. Подойдя вплотную, индеец принялся поглаживать корову своими сильными властными руками, будто проверяя, чего она стоит. Мэгги окончательно пришла в себя, вдруг осознав, что этот незнакомец, по всей вероятности, хорошо владел искусством входить в доверие, а затем силой отбирал все, что пожелает.Стиснув зубы, она подошла и спокойно остановилась рядом с Соколиным Охотником. Его интерес к корове не уменьшился, и она боялась, что он видел в животном скорее источник мяса, чем молока, в котором она нуждалась.– Она дает очень сладкое молоко, – поторопилась объяснить Мэгги. – Хотите попробовать? Ее вымя полное даже сейчас.– Вымя? Молоко? – сказал Соколиный Охотник, обратив на Мэгги свой насмешливый взгляд. Хотя глаза и говорили о том, что он просто забавляется, она этого не поняла.Мэгги подошла к фургону, достала оттуда свою маленькую скамеечку и ведерко, затем села рядом с коровой и начала ритмично дергать за соски животного, направляя струйки молока прямо в ведерко.– Ты видишь, Соколиный Охотник? – сказала она, продолжая доить корову. – Молоко свежее и неиспорченное, когда оно из-под коровы.Соколиный Охотник кивнул, продолжая делать вид, что несведущ в коровах, хотя у него было большое собственное стадо домашнего скота.– Понятно, – сказал он кивнув, – а когда вы едите корову? После того, как подоите?Он знал, что этот вопрос встревожит глаза красивой женщины, но ему так хотелось поиграть с ней в эту игру. Он проделывал это много раз раньше, когда встречался с белыми людьми, незнакомыми с бытом арапахо.Сначала его злило, что на него смотрят как на идиота. Но, будучи в состоянии спокойно относиться к такому поведению белых людей, молодой индеец заставил себя отыскивать смешную сторону их незнания.В ужасе от того, что сказал Соколиный Охотник, и испугавшись за свою корову, Мэгги уронила руки от сосков животного так быстро, что перевернула ведерко с молоком.Она быстро вскочила на ноги, насколько позволял ей это сделать ее живот.– Нет, – сказала она, дико сверкнув глазами. – Я не собираюсь есть свою корову. Я же сказала, что держу ее только для молока…Она с нетерпением ждала его ответа.– Пусть будет так, – пожав плечами сказал Соколиный Охотник.Он одарил ее своей странной улыбкой, стал на одно колено и, подобрав ведерко, положил его в фургон.– Пошли, женщина. Я отведу тебя к свежей воде. Там ты сможешь выпить что-нибудь кроме коровьего молока. Там мы сможем напоить наших животных. Всех их. – Он улыбнулся ей через плечо и направился к своей лошади. – Даже твою корову. Она будет намного вкуснее после того, как освежится, выпив воды.Увидев, как она побледнела от мысли, что ее корову могут съесть, индеец решил перестать ее мучить. Ему хотелось, чтобы эта женщина увидела его в более приятном свете, чтобы однажды она смогла бы его полюбить.Он поспешил назад к ней и приподнял пальцем ее подбородок. Ее огромные серые глаза встретились с его глазами.– У Соколиного Охотника много коров, и он никогда не съел ни одной коровы, которая дает молоко, – сказал он серьезно. – И он не съест твою корову. Это твоя собственность, и делай с ней все, что захочешь.Мэгги облегченно вздохнула и улыбнулась, прощая индейцу его шутку. То, что ее корова была в безопасности, было для нее главным.Открыв для себя, что Соколиный Охотник может быть веселым, беззаботным и забавным, она почувствовала даже большую безопасность и непринужденность рядом с этим красивым индейцем.– Спасибо, – прошептала она.– Соколиный Охотник был неправ, так играя твоими чувствами, – сказал он. Сердце его учащенно забилось, ощутив, насколько сильно он хочет обладать этой женщиной.Было нехорошо подходить к ней даже с поцелуем: ведь она совсем недавно потеряла своего мужа.Он подождет. Да – он подождет. А затем он откроет сладость ее губ.Он посмотрел вниз на ее испачканное пончо. Затем перевел взгляд на грязь и пыль, въевшуюся в лицо белой женщины, но не видел ничего, кроме того, что она очень красивая женщина.Но даже красивые женщины должны мыться. Он намекнет ей это, когда они прибудут на следующее место их ночевки.Соколиный Охотник проводил Мэгги до ее фургона, намереваясь помочь ей взобраться туда, но она решительно высвободила свой локоть и сама без его помощи взобралась на свое место. Всем своим видом Мэгги показывала, что ни за что не позволит ему помочь – пусть даже для этого придется драться.Он отошел от фургона, решив, что она не только красива, но и обладает большой силой воли. Ему нравилось это в женщинах. Он открывал для себя много любопытного и достойного восхищения в характере этой женщины, гораздо больше, чем когда-либо ранее, когда его привлекал кто-то еще.– Мы будем ехать до тех пор, пока солнце не начнет клониться к закату, покрывая небо красным одеялом, – сказал он, когда Мэгги взяла в руки вожжи, кивнув в знак молчаливого согласия.С этими словами Соколиный Охотник направился к Пронто и сел верхом на своего жеребца. Он подал Мэгги знак рукой, и она поняла, что должна следовать за ним.Действуя вожжами, Мэгги заставила волов развернуть фургон. Она не могла отвести взгляда от мужественной спины арапахо с выступающими на ней мускулами, отливающими медью под яркими лучами солнца. Она позволила себе вволю любоваться им, зная, что он и не подозревает об этом.Он был высок, мускулист, узок в бедрах. Она смотрела на его черные с блеском волосы, развевающиеся на ветру, когда он скакал по направлению к отдаленным горам. В нем было столько величия, столько благородства. Он обладал всеми качествами великого вождя. Возможно, он и был вождем.Одно только пребывание рядом с ним вызывало в Мэгги трепет. Никогда ни один мужчина не заставлял ее чувствовать слабость от одного лишь своего вида.Затем она перевела взгляд на свой живот, почувствовав внутри себя шевеление ребенка. Это было напоминание о том, кто она, в каком она положении… Было абсолютно ясно, что момент был совсем неподходящим для того, чтобы давать волю фантазиям о красивом мужчине, и не просто о красивом мужчине – об индейце.Она посмотрела на грязное пончо и поднесла руку к лицу, содрогнувшись при мысли о том, что он должен думать о ее внешнем виде.Господи, как бы ей хотелось помыться! Но пока Соколиный Охотник сопровождает ее, как сможет она найти время, достаточное для того, чтобы раздеться и привести себя в порядок? Она хотела как можно дольше не говорить ему о том, что она беременна, до тех пор, пока это не станет необходимо. Если он узнает о ее беременности, то может просто отказаться от намерения помочь ей. Индеец может просто оскорбиться, что помогает беременной женщине произвести на свет еще одного белого ребенка.Может, ей следовало бы покинуть его и попытаться самой добраться до торгового поста вовремя?Но она быстро отогнала от себя эту мысль. Было больше шансов выжить в индейской деревне. Одна она снова может заблудиться в этой дикой местности.Она подняла глаза к небу и стала молить всемогущего, чтобы арапахо посочувствовали бы ей в ее положении. А если нет? Что ждет впереди? Что будет с ее ребенком?Она нахмурила брови, снова опустив свой взгляд на Соколиного Охотника, и проклинала, Фрэнка Харпера. Он был виноват в том, что весь ее мир перевернулся вверх ногами. Она всегда будет его ненавидеть. Всегда. Если какими-то судьбами она снова с ним встретится,. у нее не займет много времени поднять револьвер к его сердцу. Она с восторгом нажмет на курок!Они ехали вперед, пока пурпурная мантия горных сумерек не упала на холмы. Они не отдыхали и не ели до тех пор, пока не добрались до чистого ручья, который обеспечивал водой долину. Здесь Соколиный Охотник развел огонь в уютном, окруженном скалами месте.– Скоро спустится черная ночь, – сказал индеец, беря свою лошадь под уздцы. – Лучше, если мы сейчас же напоим своих животных, а затем попьем сами. Также лучше помыться до наступления ночной прохлады. Завтра, возможно, на нашем пути встретятся только высохшие реки и русла речушек. Эта засуха делает жизнь тяжелой, и ни в чем нельзя быть уверенным.Мэгги отвязывала свою корову от фургона, когда слово «помыться» свалилось на нее, подобно удару грома.– Помыться? – произнесла она заикаясь, и обернувшись, посмотрела в глубокие темные глаза Соколиного Охотника.Мэгги больше, чем кто-либо другой понимала, как ей необходимо помыться, но чувствовала, что лучше отложить это до тех пор, пока Соколиный Охотник не уйдет и не сможет узнать правду о ее положении.– Ты не знаешь значение слова «мыться»? – спросил Соколиный Охотник, озадаченный ее реакцией на его предложение.Неужели мыться не входило в привычку белых женщин? Женщины Арапахо моются ежедневно! Как может быть по-другому у белых женщин? Разве они не хотят пахнуть свежестью и чистотой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35