Но тут она заметила, что дверь в каюту мистера Карсингтона приоткрыта. Он был там, на палубе, и вполне возможно, в беде.
Она прошептала короткую молитву и выбежала на палубу. Темная фигура двинулась на нее. Это был не он. Она со всей силой ударила человека башмаком, и он покачнулся. Почему она не захватила чего-нибудь более тяжелого, смертоносного? Где мистер Карсингтон? Мертв? Нет, милостивый Боже, он не может умереть.
Дафна открыла рот, собираясь позвать его, когда тот человек выругался и снова бросился на нее…
И, издав вопль, свалился на палубу. Больше он не вставал.
На судне началась суета, люди проснулись и перекликались сонными голосами. В темноте раздался звучный голос мистера Карсингтона, уверенный и спокойный:
— Прошу не волноваться, джентльмены. Это всего лишь грабитель, пришел перерезать нам горло, украсть наши запасы и изнасиловать наших женщин. Нет повода для беспокойства, миссис Пембрук полностью владеет ситуацией.
Спустя некоторое время в салоне, вытаскивая занозы из руки Руперта, миссис Пембрук объясняла ему, что египтяне не понимают иронии или сарказма ни на одном языке.
— Возможно, но это помогает мне, — сказал он. — По-моему, вы одну пропустили. — Он не знал, да и не хотел знать, сколько заноз он получил, упав на палубу. Ему только хотелось, чтобы она держала его руку и пристально рассматривала ее, а он бы смотрел на ее волосы, пряди которых приобретали в свете фонаря темно-золотой, гранатовый и рубиновый оттенки. Они падали на ее плечи и казались на фоне ее ночной муслиновой рубашки сверкающим водопадом.
Ее ночная рубашка была простой и строгой, убивающей всякий соблазн. Естественно, ему хотелось снять ее. Естественно, в нем вспыхнула надежда.
— Вам не следовало выходить на палубу, чтобы узнать, в чем дело, — сказала она, орудуя пинцетом. — Вам следовало поднять шум. Если бы я спала, я бы никогда не услышала…
— Вы провели бессонную ночь? — Неужели она не спала из-за него, так же как и он — из-за нее? Какая трагическая потеря ночного времени! — Меня огорчают ваши слова. То есть огорчили бы, если бы вы не появились в решающий момент.
Руперт не мог поверить, что позволил злобному идиоту застать себя врасплох. Вот к чему привели бессонница и слишком долгое воздержание — телесные желания совсем вышли из-под контроля.
— У меня не было бессонницы, — сказала она. — Я видела плохой сон. Как раз в это время я и услышала шум, всплеск и другие звуки, встревожившие меня. Потом я увидела, что дверь в вашу каюту полуоткрыта, и поняла, что случилась какая-то беда.
Она вышла, чтобы помочь ему — спасти его, смелая девушка. Это серьезно тронуло его. И ужаснуло. Над ней могли надругаться, убить.
— Вам не следовало выходить на палубу, чтобы узнать, в чем дело, — передразнил он ее. — Вам следовало закричать и всех разбудить. Если я хотя бы чуточку растерялся, этот негодяй напал бы на вас.
— В будущем я буду держать кинжал под подушкой. Мне раньше не приходило в голову вооружиться. Даже сейчас я не могу поверить, что одинокий грабитель пытался забраться на судно, на котором так много людей. — Она нахмурилась. — Но было бы хуже, если бы их было несколько. Вам бы стоило научить меня стрелять.
— Миссис Пембрук, я не уверен, что мне хочется, чтобы вы пользовались огнестрельным оружием в темноте. Башмак и пистолет — разные вещи. Если бы вы ударили меня, приняв меня за грабителя…
— О, я знала, что это не вы. Он был слишком низкого роста и коренастым, и пахло от него совершенно по-другому.
— Пахло?
— Грязью и сыростью от реки.
Она пахла чудесно. Такой чистотой… с чуть заметным окружавшим ее ароматом дыма и трав, подобным ладану. Руперт придвинулся к ней.
— Я тоже мог быть мокрым, — возразил он. — Может быть, мне бы вздумалось поплавать ночью. — Только сейчас он подумал, что энергичное плавание перед сном помогло бы ему успокоиться. То есть пока он не найдет танцовщицу.
— Вздумай вы поплавать среди ночи, обязательно бы кого-нибудь предупредили, — сказала она. — Вы бы не захотели взбудоражить всю команду.
— На случай, если вы сами не заметили, должен сказать, что на нашем судне собрались отъявленные лежебоки.
— Тем больше оснований получше подготовиться к нападению. — Она отпустила его руку.
— Подойдет тяжелый подсвечник. Вы могли бы легко обезвредить нападающего и при этом оставить ему шанс выжить. С другой стороны, если вы всадите в него пулю, он вполне может умереть. И беда в том, что вы можете всадить пулю не в того человека.
Вторая банда, захватившая Майлса, оказалась более цивилизованной, чем первая. Он даже не был уверен, являлись ли они бандитами. Они вели себя достаточно миролюбиво, когда подошли к его пещере, кинжалы они держали за поясами, а не в руках.
Однако их предводитель Гази знал его имя, и это насторожило Майлса. Как бы хорошо это ни было, их приходилась дюжина против одного, и ни один из них, как видно, не перенес только что приступа лихорадки.
— Это неподходящее для тебя жилище, мой ученый друг, — сказал Гази. — У меня прекрасная палатка, еда и питье. Ты должен принять мое гостеприимство.
— Должен? — спросил Майлс, слово «ученый» обеспокоило его. Бутрус считал его настолько «ученым», что верил в его способность читать папирусы… и с радостным энтузиазмом описывал, какие пытки он применит, чтобы прочистить ему мозги.
Гази улыбнулся:'
— Я не приставляю нож к твоему горлу или ружье к голове, но в деревне живет молодая вдова, объяснившая нам, где тебя найти. Если ты откажешься от нашего гостеприимства, то, возможно, один из моих людей воспримет это как оскорбление. Возможно, он убьет эту женщину за то, что из-за нее нас оскорбили. И ее ребенок останется сиротой. Может, милосерднее убить и ребенка? Как ты думаешь?
— Похоже, лучше делать то, что мне велят, — сказал Майлс.
Гази одобрительно улыбнулся. В отличие от Бутруса у него все зубы были целы.
Их лагерь находился в нескольких милях.
Они хорошо накормили Майлса и дали ему чистую одежду. По крайней мере они обращались с ним лучше, чем банда Бутруса, которая перерыла все его вещи. Арчдейл не имел представления о предмете их поисков, но мрачное выражение их лиц свидетельствовало о том, что они этого не нашли. Бандиты оставили ему только одну рубашку кроме той, что была на нем. Обе рубашки истрепались, и первая осталась в пещере вместе с тюремными цепями.
На следующее утро эта новая шайка головорезов очень вежливо предложила ему забраться на верблюда. Майлс решил, что лучше выполнять приказы, чем позволить одному из чувствительных членов банды Гази оскорбиться и выместить свою обиду на невинных людях.
Майлсу не сказали, куда они направляются. Он только понял, что путь их лежит на юг, и он предпочел бы верблюду другой вид транспорта.
Эти животные довольно спокойно переносят тяжелые грузы, но его верблюд при первой же встрече продемонстрировал свое отвращение к седоку. Когда Майлс обошел вокруг него, выбирая место, с которого он мог бы на него взобраться, верблюд издал оскорбительные для Майлса звуки. Когда он наконец на него взобрался, животное начало громко жаловаться и с горечью проклинать его на своем языке. Верблюд скалил зубы, рычал и оборачивался, кидая на него злобные взгляды. Затем, как и следовало ожидать, он наотрез отказался повиноваться. Когда Майлс попытался повернуть ему голову, тот попытался укусить его за ногу. Когда Майлс, чтобы заставить животное слушаться, шлепнул его, верблюд тотчас же лег. Когда наконец у него появилось желание подняться, он сделал все, чтобы сбросить Майлса.
Путешествие оказалось мучительным, хотя похитители, считаясь с его неопытностью, щадили Арчдейла и сокращали переходы до восьми часов. Но даже при такой скорости, с длинными остановками на отдых и еду, они оставили Минью далеко позади скорее, чем если бы двигались по воде. Вместо того чтобы следовать изгибам Нила, они пересекали пустыню. Более того, бандиты могли ехать по ночам, не опасаясь столкнуться с чужой лодкой, сесть на мель или разбиться о камни. Единственное, что их беспокоило, как объяснил Гази в первую же ночь, когда они остановились, чтобы поесть, — это другие бандиты и песчаные бури. Бури подчинялись Божьей воле, а бандиты быстро поймут свою ошибку, бодро закончил он.
— Я тебе верю, — сказал Майлс, — только я все время думаю, почему такая спешка и куда именно мы направляемся?
— Я послал своих людей забрать тебя с судна, — — ответил Гази. — Им не повезло, поэтому мне пришлось самому это сделать. Но у меня есть другие дела там, южнее, и надо наверстать упущенное время.
— А если ты не успеешь?
— Если я не успею? — Гази рассмеялся и провел пальцем поперек горла. — Вот так или, может быть, не так быстро, а придется помучиться. Человек, потерпевший неудачу, мой ученый друг, должен умереть.
Завиет-эль-Амват, понедельник, 16 апреля
Следующий за их прибытием день застал Дафну на берегу Нила, противоположном Минье. Позади, вдалеке от нее, в северном направлении, виднелось небольшое скопление лачуг, называвшихся деревней. Ближе протянулось большое пространство со скоплением часовен и куполов гробниц — это было местное кладбище.
Дафна стояла на почтительном расстоянии от захоронений, глядя на сложное устройство, сделанное из кусков металла, действие которого объяснял мистер Карсингтон.
В руке он держал один из желанных пистолетов Ментона и рассказывал ей о казенниках, зарядном устройстве, кремнях и курках. Она начинала понимать, как он себя чувствовал, когда она рассказывала ему о коптах.
У них были зрители. Неподалеку стоял Удаил-Том, несколько матросов и пара стражников кашефа, местного представителя паши, присланных для их сопровождения. Как всегда, египтяне возбужденно что-то обсуждали. Дафна не разбирала, о чем они говорят. Все ее силы уходили на то, чтобы вникнуть в объяснения мистера Карсингтона.
— Мне действительно необходимо знать, как это все устроено? — наконец спросила она. — Нельзя ли мне просто выстрелить?
— Если вы поймете, как это устроено, то будете меньше ошибаться, — терпеливо объяснил он. — Если вам будет что-то угрожать, у вас не будет времени на попытки и ошибки и даже времени подумать.
Дафна услышала за спиной смех.
Она обернулась. Удаил-Том, показывая на пистолет, на мистера Карсингтона и на нее, что-то говорил, но так тихо, что она не могла его понять. Слушатели качали головами и посмеивались. Должно быть, она не только чувствовала себя, но и выглядела идиоткой.
Дафна снова повернулась к Руперту. Молодая женщина убеждала себя, что если она смогла выучить коптский язык, то освоит и стрельбу из пистолетов, но ей было трудно сосредоточиться. Он стоял так близко и так увлеченно, с таким вдохновением, нет, с любовью, говорил об этой сделанной из металла и дерева штуке, которую держал в руке. Руперт даже вынул носовой платок и стер следы пальцев с отполированной рукоятки.
— На первый раз я заряжу его для вас сам.
— Пожалуйста, позвольте мне, — попросила она, — так я быстрее освоюсь. — Держа в руке оружие, Дафна невольно сосредоточит внимание на том, что делает, а не на овале его щеки или изгибе его черных бровей и нежности, с которой эти большие умные руки ласкают пистолет.
Руперт пожал плечами и отдал ей пистолет и заряд.
— А где порох, о котором вы говорили? — спросила она.
Он поднял глаза к небу, затем перевел взгляд на нее:
— В заряде, его надо сначала раскрыть.
Заряд был сделан из бумаги с металлической пулей на конце. Чтобы раскрыть его, ей требовались обе руки. Дафна пыталась отдать ему пистолет, но он покачал головой.
— Вы разрываете его зубами, — сказал Руперт. — Постарайтесь при этом не проглотить слишком много пороха.
— Почему? Он ядовитый?
— Могу лишь сказать, что можно отравиться. Но дело в том, что, если вы проглотите слишком много, у вас не хватит его для выстрела.
Дафна, как он и настаивал, раскрыла запал зубами и, конечно, почувствовала вкус пороха, который оказался отвратительным. Дафна выплюнула его, но вкус остался. Затем она просто следовала его указаниям, осторожно всыпала порох на полку замка, закрыла его, всыпала оставшийся порох в ствол и засунула в него бумажный заряд с пулей. Затем плотно забила его внутрь при помощи инструмента, который он ей дал.
Дафна обнаружила, что за ее спиной наступила тишина, и оглянулась.
Зрители уставились на нее. Спустя минуту они развернулись и помчались к кладбищу. Дафна увидела, как они укрылись за одним из могильных куполов. Удаил-Том усмехнулся, помахал рукой и поспешил за ними.
— В конце концов вы оказались правы, — сказал Карсингтон.
Она повернулась к нему и встретила серьезный взгляд его темных глаз.
— В чем же?
— Что учитесь заботиться о себе. Египтяне забитый народ. Какой смысл им защищать нас? Разумнее сбежать. Мы с вами должны полагаться только друг на друга.
Руперт указал на большой холм в нескольких ярдах от них. Вокруг находилось много таких каменных груд.
— Разве мне не нужна мишень? — удивилась Дафна.
— Выберите место и прицельтесь. Пока вам в основном надо практиковаться заряжать, прицеливаться и стрелять. Позднее мы отточим ваше снайперское искусство.
Руперт научил ее взводить курок. Он стоял позади нее, держа руки наравне с ее руками, и показывал, как целиться. Пистолет был тяжелый, и она побаивалась его, но не только поэтому дрожали ее руки. Она нервничала из-за того, что Руперт стоял так близко от нее.
— Держите пистолет обеими руками.
Она так и сделала, но, пока Руперт не отодвинулся, у нее в голове не прояснилось.
— Стреляйте, когда будете готовы, — сказал он.
Она глубоко вдохнула и спустила курок. Что-то щелкнуло, появилось облачко дыма, затем раздался грохот, от которого Дафна чуть не выронила пистолет.
— Отлично, — сказал он. — Вы попали в эту груду. Холм был величиной с Бедфорд-сквер. Дафна едва ли могла промахнуться даже с завязанными глазами. Но все равно ей хотелось запрыгать от радости, обнять его за шею и целовать до потери сознания за то, что научил ее делать что-то полезное, что умели делать мужчины, искусству, которому даже любящий брат не научил ее.
— Попробуйте еще раз, — предложил Руперт. — Посмотрим, сумеете ли вы сделать это без моей подсказки.
На этот раз Дафна провела все приготовления более уверенно, прицелилась и выстрелила. И снова пуля попала куда-то в Бедфорд-сквер.
Она выстрелила еще несколько раз, и казалось, пуля попадала все ближе к выбранному ею месту.
— Не так уж это и трудно, — небрежно заметила она, в то время как ее сердце было готово от счастья выскочить из груди. — А теперь мне бы хотелось попробовать стрелять из ружья.
Глава 12
Раскрасневшаяся и улыбающаяся, со сверкающими зелеными глазами, она была страшно довольна собой. «Для некрасивой женщины Дафна временами бывает удивительно хороша», — подумал Руперт.
Сначала она была бледна — без сомнения, от страха — так часто случается с людьми, незнакомыми с огнестрельным оружием. Но она победила свой страх.
Это качество он заметил в ней еще во время их первой встречи. Ей должно было быть страшно в темнице. Темнота, воздух, пропитанный зловонием смерти и разложения, не говоря уже о других менее страшных запахах. Но ради брата она не поддалась панике.
С тех пор Дафна ежедневно демонстрировала ему свое мужество. Эта незаурядная женщина вызывала в его душе какие-то сложные чувства, что-то похожее на нежность, симпатию и что-то, странно напоминающее ему чувство, которое Руперт испытывал к своим братьям. Однако он не слишком задумывался над этим.
Сейчас Руперт со все возрастающим интересом наблюдал за ней — как она напряженно свела брови, заряжая пистолет, с какой суровой решимостью взяла его обеими руками и как, несмотря на неуверенность, сделала несколько неплохих выстрелов.
Ему доставляло огромное удовольствие учить ее, особенно в те моменты, когда возникала необходимость стоять совсем близко, время от времени прикасаясь к ней. Он посмотрел на принесенное ружье и улыбнулся. С ним будет интереснее, чем с пистолетом.
— Я могу научиться и этому, — сказала она, неправильно истолковав его улыбку. — Основные принципы должны быть такими же, как и при стрельбе из пистолета.
Руперт кивнул. Она отдала ему пистолет и подняла ружье. Пока он осторожно убирал пистолет, Дафна взвесила ружье на руке и стала изучать его устройство с такой же серьезностью и вниманием, с которым изучала изображения соколов в шляпах.
Она без труда зарядила ружье, несмотря на сорок пять дюймов его длины, хотя держать ей его было неудобно. И с этим оружием было труднее справиться. А насколько, она сейчас узнает. Это будет интересно.
Когда все было подготовлено, Руперт сделал серьезное лицо и подошел ближе.
— Вы упираетесь прикладом в плечо, вот так, — показал он, объяснил, что такое отдача, исправил положение ее рук, выпрямил ружье, показал, как прицеливаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Она прошептала короткую молитву и выбежала на палубу. Темная фигура двинулась на нее. Это был не он. Она со всей силой ударила человека башмаком, и он покачнулся. Почему она не захватила чего-нибудь более тяжелого, смертоносного? Где мистер Карсингтон? Мертв? Нет, милостивый Боже, он не может умереть.
Дафна открыла рот, собираясь позвать его, когда тот человек выругался и снова бросился на нее…
И, издав вопль, свалился на палубу. Больше он не вставал.
На судне началась суета, люди проснулись и перекликались сонными голосами. В темноте раздался звучный голос мистера Карсингтона, уверенный и спокойный:
— Прошу не волноваться, джентльмены. Это всего лишь грабитель, пришел перерезать нам горло, украсть наши запасы и изнасиловать наших женщин. Нет повода для беспокойства, миссис Пембрук полностью владеет ситуацией.
Спустя некоторое время в салоне, вытаскивая занозы из руки Руперта, миссис Пембрук объясняла ему, что египтяне не понимают иронии или сарказма ни на одном языке.
— Возможно, но это помогает мне, — сказал он. — По-моему, вы одну пропустили. — Он не знал, да и не хотел знать, сколько заноз он получил, упав на палубу. Ему только хотелось, чтобы она держала его руку и пристально рассматривала ее, а он бы смотрел на ее волосы, пряди которых приобретали в свете фонаря темно-золотой, гранатовый и рубиновый оттенки. Они падали на ее плечи и казались на фоне ее ночной муслиновой рубашки сверкающим водопадом.
Ее ночная рубашка была простой и строгой, убивающей всякий соблазн. Естественно, ему хотелось снять ее. Естественно, в нем вспыхнула надежда.
— Вам не следовало выходить на палубу, чтобы узнать, в чем дело, — сказала она, орудуя пинцетом. — Вам следовало поднять шум. Если бы я спала, я бы никогда не услышала…
— Вы провели бессонную ночь? — Неужели она не спала из-за него, так же как и он — из-за нее? Какая трагическая потеря ночного времени! — Меня огорчают ваши слова. То есть огорчили бы, если бы вы не появились в решающий момент.
Руперт не мог поверить, что позволил злобному идиоту застать себя врасплох. Вот к чему привели бессонница и слишком долгое воздержание — телесные желания совсем вышли из-под контроля.
— У меня не было бессонницы, — сказала она. — Я видела плохой сон. Как раз в это время я и услышала шум, всплеск и другие звуки, встревожившие меня. Потом я увидела, что дверь в вашу каюту полуоткрыта, и поняла, что случилась какая-то беда.
Она вышла, чтобы помочь ему — спасти его, смелая девушка. Это серьезно тронуло его. И ужаснуло. Над ней могли надругаться, убить.
— Вам не следовало выходить на палубу, чтобы узнать, в чем дело, — передразнил он ее. — Вам следовало закричать и всех разбудить. Если я хотя бы чуточку растерялся, этот негодяй напал бы на вас.
— В будущем я буду держать кинжал под подушкой. Мне раньше не приходило в голову вооружиться. Даже сейчас я не могу поверить, что одинокий грабитель пытался забраться на судно, на котором так много людей. — Она нахмурилась. — Но было бы хуже, если бы их было несколько. Вам бы стоило научить меня стрелять.
— Миссис Пембрук, я не уверен, что мне хочется, чтобы вы пользовались огнестрельным оружием в темноте. Башмак и пистолет — разные вещи. Если бы вы ударили меня, приняв меня за грабителя…
— О, я знала, что это не вы. Он был слишком низкого роста и коренастым, и пахло от него совершенно по-другому.
— Пахло?
— Грязью и сыростью от реки.
Она пахла чудесно. Такой чистотой… с чуть заметным окружавшим ее ароматом дыма и трав, подобным ладану. Руперт придвинулся к ней.
— Я тоже мог быть мокрым, — возразил он. — Может быть, мне бы вздумалось поплавать ночью. — Только сейчас он подумал, что энергичное плавание перед сном помогло бы ему успокоиться. То есть пока он не найдет танцовщицу.
— Вздумай вы поплавать среди ночи, обязательно бы кого-нибудь предупредили, — сказала она. — Вы бы не захотели взбудоражить всю команду.
— На случай, если вы сами не заметили, должен сказать, что на нашем судне собрались отъявленные лежебоки.
— Тем больше оснований получше подготовиться к нападению. — Она отпустила его руку.
— Подойдет тяжелый подсвечник. Вы могли бы легко обезвредить нападающего и при этом оставить ему шанс выжить. С другой стороны, если вы всадите в него пулю, он вполне может умереть. И беда в том, что вы можете всадить пулю не в того человека.
Вторая банда, захватившая Майлса, оказалась более цивилизованной, чем первая. Он даже не был уверен, являлись ли они бандитами. Они вели себя достаточно миролюбиво, когда подошли к его пещере, кинжалы они держали за поясами, а не в руках.
Однако их предводитель Гази знал его имя, и это насторожило Майлса. Как бы хорошо это ни было, их приходилась дюжина против одного, и ни один из них, как видно, не перенес только что приступа лихорадки.
— Это неподходящее для тебя жилище, мой ученый друг, — сказал Гази. — У меня прекрасная палатка, еда и питье. Ты должен принять мое гостеприимство.
— Должен? — спросил Майлс, слово «ученый» обеспокоило его. Бутрус считал его настолько «ученым», что верил в его способность читать папирусы… и с радостным энтузиазмом описывал, какие пытки он применит, чтобы прочистить ему мозги.
Гази улыбнулся:'
— Я не приставляю нож к твоему горлу или ружье к голове, но в деревне живет молодая вдова, объяснившая нам, где тебя найти. Если ты откажешься от нашего гостеприимства, то, возможно, один из моих людей воспримет это как оскорбление. Возможно, он убьет эту женщину за то, что из-за нее нас оскорбили. И ее ребенок останется сиротой. Может, милосерднее убить и ребенка? Как ты думаешь?
— Похоже, лучше делать то, что мне велят, — сказал Майлс.
Гази одобрительно улыбнулся. В отличие от Бутруса у него все зубы были целы.
Их лагерь находился в нескольких милях.
Они хорошо накормили Майлса и дали ему чистую одежду. По крайней мере они обращались с ним лучше, чем банда Бутруса, которая перерыла все его вещи. Арчдейл не имел представления о предмете их поисков, но мрачное выражение их лиц свидетельствовало о том, что они этого не нашли. Бандиты оставили ему только одну рубашку кроме той, что была на нем. Обе рубашки истрепались, и первая осталась в пещере вместе с тюремными цепями.
На следующее утро эта новая шайка головорезов очень вежливо предложила ему забраться на верблюда. Майлс решил, что лучше выполнять приказы, чем позволить одному из чувствительных членов банды Гази оскорбиться и выместить свою обиду на невинных людях.
Майлсу не сказали, куда они направляются. Он только понял, что путь их лежит на юг, и он предпочел бы верблюду другой вид транспорта.
Эти животные довольно спокойно переносят тяжелые грузы, но его верблюд при первой же встрече продемонстрировал свое отвращение к седоку. Когда Майлс обошел вокруг него, выбирая место, с которого он мог бы на него взобраться, верблюд издал оскорбительные для Майлса звуки. Когда он наконец на него взобрался, животное начало громко жаловаться и с горечью проклинать его на своем языке. Верблюд скалил зубы, рычал и оборачивался, кидая на него злобные взгляды. Затем, как и следовало ожидать, он наотрез отказался повиноваться. Когда Майлс попытался повернуть ему голову, тот попытался укусить его за ногу. Когда Майлс, чтобы заставить животное слушаться, шлепнул его, верблюд тотчас же лег. Когда наконец у него появилось желание подняться, он сделал все, чтобы сбросить Майлса.
Путешествие оказалось мучительным, хотя похитители, считаясь с его неопытностью, щадили Арчдейла и сокращали переходы до восьми часов. Но даже при такой скорости, с длинными остановками на отдых и еду, они оставили Минью далеко позади скорее, чем если бы двигались по воде. Вместо того чтобы следовать изгибам Нила, они пересекали пустыню. Более того, бандиты могли ехать по ночам, не опасаясь столкнуться с чужой лодкой, сесть на мель или разбиться о камни. Единственное, что их беспокоило, как объяснил Гази в первую же ночь, когда они остановились, чтобы поесть, — это другие бандиты и песчаные бури. Бури подчинялись Божьей воле, а бандиты быстро поймут свою ошибку, бодро закончил он.
— Я тебе верю, — сказал Майлс, — только я все время думаю, почему такая спешка и куда именно мы направляемся?
— Я послал своих людей забрать тебя с судна, — — ответил Гази. — Им не повезло, поэтому мне пришлось самому это сделать. Но у меня есть другие дела там, южнее, и надо наверстать упущенное время.
— А если ты не успеешь?
— Если я не успею? — Гази рассмеялся и провел пальцем поперек горла. — Вот так или, может быть, не так быстро, а придется помучиться. Человек, потерпевший неудачу, мой ученый друг, должен умереть.
Завиет-эль-Амват, понедельник, 16 апреля
Следующий за их прибытием день застал Дафну на берегу Нила, противоположном Минье. Позади, вдалеке от нее, в северном направлении, виднелось небольшое скопление лачуг, называвшихся деревней. Ближе протянулось большое пространство со скоплением часовен и куполов гробниц — это было местное кладбище.
Дафна стояла на почтительном расстоянии от захоронений, глядя на сложное устройство, сделанное из кусков металла, действие которого объяснял мистер Карсингтон.
В руке он держал один из желанных пистолетов Ментона и рассказывал ей о казенниках, зарядном устройстве, кремнях и курках. Она начинала понимать, как он себя чувствовал, когда она рассказывала ему о коптах.
У них были зрители. Неподалеку стоял Удаил-Том, несколько матросов и пара стражников кашефа, местного представителя паши, присланных для их сопровождения. Как всегда, египтяне возбужденно что-то обсуждали. Дафна не разбирала, о чем они говорят. Все ее силы уходили на то, чтобы вникнуть в объяснения мистера Карсингтона.
— Мне действительно необходимо знать, как это все устроено? — наконец спросила она. — Нельзя ли мне просто выстрелить?
— Если вы поймете, как это устроено, то будете меньше ошибаться, — терпеливо объяснил он. — Если вам будет что-то угрожать, у вас не будет времени на попытки и ошибки и даже времени подумать.
Дафна услышала за спиной смех.
Она обернулась. Удаил-Том, показывая на пистолет, на мистера Карсингтона и на нее, что-то говорил, но так тихо, что она не могла его понять. Слушатели качали головами и посмеивались. Должно быть, она не только чувствовала себя, но и выглядела идиоткой.
Дафна снова повернулась к Руперту. Молодая женщина убеждала себя, что если она смогла выучить коптский язык, то освоит и стрельбу из пистолетов, но ей было трудно сосредоточиться. Он стоял так близко и так увлеченно, с таким вдохновением, нет, с любовью, говорил об этой сделанной из металла и дерева штуке, которую держал в руке. Руперт даже вынул носовой платок и стер следы пальцев с отполированной рукоятки.
— На первый раз я заряжу его для вас сам.
— Пожалуйста, позвольте мне, — попросила она, — так я быстрее освоюсь. — Держа в руке оружие, Дафна невольно сосредоточит внимание на том, что делает, а не на овале его щеки или изгибе его черных бровей и нежности, с которой эти большие умные руки ласкают пистолет.
Руперт пожал плечами и отдал ей пистолет и заряд.
— А где порох, о котором вы говорили? — спросила она.
Он поднял глаза к небу, затем перевел взгляд на нее:
— В заряде, его надо сначала раскрыть.
Заряд был сделан из бумаги с металлической пулей на конце. Чтобы раскрыть его, ей требовались обе руки. Дафна пыталась отдать ему пистолет, но он покачал головой.
— Вы разрываете его зубами, — сказал Руперт. — Постарайтесь при этом не проглотить слишком много пороха.
— Почему? Он ядовитый?
— Могу лишь сказать, что можно отравиться. Но дело в том, что, если вы проглотите слишком много, у вас не хватит его для выстрела.
Дафна, как он и настаивал, раскрыла запал зубами и, конечно, почувствовала вкус пороха, который оказался отвратительным. Дафна выплюнула его, но вкус остался. Затем она просто следовала его указаниям, осторожно всыпала порох на полку замка, закрыла его, всыпала оставшийся порох в ствол и засунула в него бумажный заряд с пулей. Затем плотно забила его внутрь при помощи инструмента, который он ей дал.
Дафна обнаружила, что за ее спиной наступила тишина, и оглянулась.
Зрители уставились на нее. Спустя минуту они развернулись и помчались к кладбищу. Дафна увидела, как они укрылись за одним из могильных куполов. Удаил-Том усмехнулся, помахал рукой и поспешил за ними.
— В конце концов вы оказались правы, — сказал Карсингтон.
Она повернулась к нему и встретила серьезный взгляд его темных глаз.
— В чем же?
— Что учитесь заботиться о себе. Египтяне забитый народ. Какой смысл им защищать нас? Разумнее сбежать. Мы с вами должны полагаться только друг на друга.
Руперт указал на большой холм в нескольких ярдах от них. Вокруг находилось много таких каменных груд.
— Разве мне не нужна мишень? — удивилась Дафна.
— Выберите место и прицельтесь. Пока вам в основном надо практиковаться заряжать, прицеливаться и стрелять. Позднее мы отточим ваше снайперское искусство.
Руперт научил ее взводить курок. Он стоял позади нее, держа руки наравне с ее руками, и показывал, как целиться. Пистолет был тяжелый, и она побаивалась его, но не только поэтому дрожали ее руки. Она нервничала из-за того, что Руперт стоял так близко от нее.
— Держите пистолет обеими руками.
Она так и сделала, но, пока Руперт не отодвинулся, у нее в голове не прояснилось.
— Стреляйте, когда будете готовы, — сказал он.
Она глубоко вдохнула и спустила курок. Что-то щелкнуло, появилось облачко дыма, затем раздался грохот, от которого Дафна чуть не выронила пистолет.
— Отлично, — сказал он. — Вы попали в эту груду. Холм был величиной с Бедфорд-сквер. Дафна едва ли могла промахнуться даже с завязанными глазами. Но все равно ей хотелось запрыгать от радости, обнять его за шею и целовать до потери сознания за то, что научил ее делать что-то полезное, что умели делать мужчины, искусству, которому даже любящий брат не научил ее.
— Попробуйте еще раз, — предложил Руперт. — Посмотрим, сумеете ли вы сделать это без моей подсказки.
На этот раз Дафна провела все приготовления более уверенно, прицелилась и выстрелила. И снова пуля попала куда-то в Бедфорд-сквер.
Она выстрелила еще несколько раз, и казалось, пуля попадала все ближе к выбранному ею месту.
— Не так уж это и трудно, — небрежно заметила она, в то время как ее сердце было готово от счастья выскочить из груди. — А теперь мне бы хотелось попробовать стрелять из ружья.
Глава 12
Раскрасневшаяся и улыбающаяся, со сверкающими зелеными глазами, она была страшно довольна собой. «Для некрасивой женщины Дафна временами бывает удивительно хороша», — подумал Руперт.
Сначала она была бледна — без сомнения, от страха — так часто случается с людьми, незнакомыми с огнестрельным оружием. Но она победила свой страх.
Это качество он заметил в ней еще во время их первой встречи. Ей должно было быть страшно в темнице. Темнота, воздух, пропитанный зловонием смерти и разложения, не говоря уже о других менее страшных запахах. Но ради брата она не поддалась панике.
С тех пор Дафна ежедневно демонстрировала ему свое мужество. Эта незаурядная женщина вызывала в его душе какие-то сложные чувства, что-то похожее на нежность, симпатию и что-то, странно напоминающее ему чувство, которое Руперт испытывал к своим братьям. Однако он не слишком задумывался над этим.
Сейчас Руперт со все возрастающим интересом наблюдал за ней — как она напряженно свела брови, заряжая пистолет, с какой суровой решимостью взяла его обеими руками и как, несмотря на неуверенность, сделала несколько неплохих выстрелов.
Ему доставляло огромное удовольствие учить ее, особенно в те моменты, когда возникала необходимость стоять совсем близко, время от времени прикасаясь к ней. Он посмотрел на принесенное ружье и улыбнулся. С ним будет интереснее, чем с пистолетом.
— Я могу научиться и этому, — сказала она, неправильно истолковав его улыбку. — Основные принципы должны быть такими же, как и при стрельбе из пистолета.
Руперт кивнул. Она отдала ему пистолет и подняла ружье. Пока он осторожно убирал пистолет, Дафна взвесила ружье на руке и стала изучать его устройство с такой же серьезностью и вниманием, с которым изучала изображения соколов в шляпах.
Она без труда зарядила ружье, несмотря на сорок пять дюймов его длины, хотя держать ей его было неудобно. И с этим оружием было труднее справиться. А насколько, она сейчас узнает. Это будет интересно.
Когда все было подготовлено, Руперт сделал серьезное лицо и подошел ближе.
— Вы упираетесь прикладом в плечо, вот так, — показал он, объяснил, что такое отдача, исправил положение ее рук, выпрямил ружье, показал, как прицеливаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33