– Здравствуйте. Я так и знала. Если Джесси – злодейка, то вы должны быть ангелом. Как вас зовут?
– Гейбриел Сент-Клер, мадам.
– Джесси и Гейбриел – это превосходно!
Было время, когда и Джесси так казалось: она где попало рисовала сердце и торопливо царапала внутри него "Джесси и Гейб", аккуратно выводила эти имена печатными буквами на обложках школьных учебников или чернилами писала их на полях тетрадей для сочинений. Так было до того, как приятели начали поддразнивать Гейба из-за втрескавшейся в него девчонки, и до того, как Гейб влюбился в Лору Реддинг.
Пришедший уборщик включил в баре полный свет. Атмосфера старинного ковбойского салуна испарилась в мерцании неоновых светильников. Заревел музыкальный автомат.
Гейбриел с сомнением покачал головой.
– Какой из меня ангел, мадам? По правде говоря, я в растерянности. Может быть, вы кое-что растолкуете мне? Когда путешествуешь с Джесси Джеймс, то никогда не знаешь, на небесах ты или в преисподней.
2
Толпы туристов заполнили вымощенные кирпичом тротуары; под напором посетителей не закрывались двери отделанных под старину магазинчиков, выстроившихся квадратом вокруг здания, где раньше заседал суд, а теперь разместился Музей золотоискательства. С тех пор как Гейб уехал, многое изменилось. При нем центр городка не выглядел таким процветающим и жизнедеятельным. Кроме того, он не смог бы в прежние времена остаться неузнанным. Впрочем, Гейб был рад этому обстоятельству Ему надо было как следует подумать. Встреча с Джесси нарушила ход его спокойной, отлаженной и в чем-то рутинной жизни. Они уже не были близкими друзьями, но, по мнению Гейба, их не разделяла и вражда. Он пока не знал, как сложатся в дальнейшем их взаимоотношения, и это вселяло в его душу элемент неуверенности.
Размышляя о переменах в городке, Гейб прошел мимо магазина, где раньше торговали фуражом и семенами, и направился к шерифу в полицейский участок.
Сколько он себя помнил, Сент-Клеры и Джеймсы всегда жили одним днем, уповая на Бога и на везение, вместо того чтобы самим целенаправленно строить свое будущее. Его семейство оказалось в центре внимания обывателей, когда он стал незаменимым полузащитником в популярной футбольной команде. Даже неприступная красавица Лора Реддинг заинтересовалась его особой. Гейб вошел в число избранных любимцев молодежи и уже не желал, чтобы Джесси таскалась за ним хвостом. Он все еще испытывал теперь, столько лет спустя, чувство стыда, вспоминая, как он обращался с Джесси на глазах у своих новых друзей.
Однако она никогда не укоряла его за это, никогда не показывала, что страдает. Наоборот, на людях девчонка стала держаться в отдалении, пока он сам не подходил к ней. Так продолжалось вплоть до того лета, когда он уехал учиться в колледж. Лора дала тогда отставку Гейбу ради одного студента, будущего юриста, отец которого был мэром города. Занятия в школе закончились, Гейб оказался ненужным футбольной команде и своим «друзьям». Он осознал в тот момент, что всегда останется для них парнем с горы Пампкинвайн. Никому уже не было до него дела, за исключением верной Джесси.
Ему запомнились те летние дни у озера. Сидя на мостках, свесив ноги в воду, Джесси слушала историю крушения его надежд. Ее огромные темные глаза, полные сочувствия, были широко раскрыты. В конце дня они зажигали костер, чтобы спастись от москитов, и дым стелился над водной гладью.
Джесси не упускала ни слова из его рассказа, всей душой соболезнуя его горечи по несбывшейся мечте; чувству стыда, которое он испытывал к родичам, довольным своим незавидным положением; его решимости покинуть гору Пампкинвайн и куда-нибудь уехать, хотя последнее разрывало ее сердце.
Однажды вечером, уступая желанию получить утешение, он положил голову ей на колени, закрыл глаза и представил себе, что на месте Джесси была Лора. Когда Джесси коснулась его губами, он ответил ей горячим поцелуем, как делал это с Лорой. Но в вечерние часы Лора отталкивала Гейба, Джесси же этого не сделала.
Обнимая ее, он обнаружил, что тело Джесси перестало быть мальчишески-худощавым. Его руки ощутили ее налившиеся груди с затвердевшими сосками, он почувствовал бешеный пульс на шее Джесси при его прикосновениях… Джесси Джеймс перестала быть подростком, а он и не заметил этого. И вот она давала ему знать, что он по-прежнему звезда на ее небосклоне, ее желанный мужчина.
Гейб был потрясен тем, что он сделал и что хотел сделать. Ведь Джесси – его друг, а не девушка, с которой он развлекается!
– Проклятие! Ты что, Джесси! Ты ребенок, а не… Ты же не какая-нибудь… Поправь сейчас же юбку!
Ужаснувшись, Гейб отодвинулся, оставив Джесси терзаться в полном смятении чувств и мучиться от стыда.
На следующий день он уехал поступать в колледж, с удивлением осознав, что ему предстоит выбросить из головы не Лору, а Джесси. Впоследствии только смерть отца заставила его побывать в родных краях. Иногда он видел издалека Джесси, но не искал встречи с ней.
Ее образ сливался с картиной нагорья, а нагорье означало душевную боль. И лишь теперь Гейб начинал понимать, что возлагал на девушку вину за то, что не в ее воле было изменить.
Он знал, что воспользовался ею, представив на ее месте другую – ту, которую желал. Хуже того, он скрывал, что считает ее своим другом. Юноша, делившийся своими самыми заветными мыслями с маленькой девчонкой, стал бы мишенью для насмешек со стороны приятелей. И они бы безжалостно дразнили Джесси, преследовали ее или воспользовались бы ее наивностью. Как позже и сделал это Гейб…
Шериф сидел во вращающемся кресле за столом, спиной к двери, когда Гейб постучал.
– Войдите, – сказал шериф, вставая. – Привет, Гейб, рад тебя видеть. Сожалею, не смог встретиться с тобой раньше.
– Джой?! Джой Сент-Клер! Не может быть, ты – шериф!
– Почему же нет? Разве что-нибудь может помешать двум Сент-Клерам стать служителями закона?
– Конечно нет! Я просто удивлен, вот и все.
Они обменялись рукопожатием, и Джой, самый старший из двоюродных братьев Гейба, пригласил гостя сесть.
– Ты хотел сказать, что удивлен, как это член семейства, которое дало больше самогонщиков и игроков в запрещенные азартные игры, чем законопослушных граждан, сумел разделаться со своим темным прошлым и перевоспитаться?
– Нет, вернее, да. Действительно, это необычная метаморфоза. – Гейб был поражен. Из трех его кузенов Джой меньше всего подавал надежды на то, что изберет благой путь, и Гейб не интересовался судьбой своих двоюродных братьев. – Я не знал, что тебя выбрали шерифом.
– А я до звонка твоего босса не знал, что ты служишь в Бюро расследований. Мы посмеялись, когда он попросил меня не афишировать наши родственные узы. Ты уже виделся с дядей Баком?
– Нет. Я только что приехал.
– Ты должен сходить к нему. Он скучает по тебе.
– Ты имеешь в виду – скучает по моим деньгам?
Джой бросил на Гейба странный взгляд.
– Может быть, но думаю, он будет рад, если ты заглянешь к нему. Дядя стареет и чудит больше, чем обычно, по мере того как наши родичи перебираются с нагорья в город. Он не любит перемен и терпеть не может чужаков.
Именно дядя Бак с его незыблемым правилом для семьи – держаться вместе в радости и горе – подтолкнул Гейба на бегство из родных краев.
– А как кузены Уолтер и Ралф?
– Ралф работает на новом пивоваренном заводе в Картерсвилле, а Уолтер все еще хозяйствует на бывшей ферме Джеймсов. Правда, я слышал, он собирается ее продавать.
– Они оба женились?
– Да, я тоже. А как насчет тебя, Гейб?
– Нет, я не женат. Слишком много работы, чтобы заводить семью. – Гейб постарался сменить тему разговора, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что Сент-Клеры молятся новым богам. – Я о золоте: что, есть реальная угроза похищения?
– Его действительно угрожали похитить, Гейб. Мне самому сказали об этом по телефону. Незнакомец сообщил, что некто задумал ограбить обоз, и ему хочется предупредить нас, чтобы не оказалось запятнанным имя города.
– Это говорил мужчина?
Шериф выглядел озадаченным:
– Ты знаешь, я думаю, что мужчина, хотя и измененным голосом. Но это могла быть и женщина. Однако единственная женщина в округе, у которой хватило бы смелости на такую выходку, это…
– …Джесси Джеймс, – закончил фразу Гейб. – Но ведь ты не считаешь Джесси способной на ограбление, верно?
– Нет, никоим образом. Она не пошла бы на это, не стала бы марать свое имя. В то же время все знают, что ей очень нужны деньги.
– А почему у Джесси такая нужда в деньгах? Разве ее бар не процветает?
– Да, но она заложила последний участок своей земли, чтобы выплатить остающуюся сумму за бар. Все до единого цента ушло на переделки. Теперь она не возвратила вовремя полученную ссуду.
– А кто, по мнению Джесси, мог позвонить тебе?
Шериф засмеялся, вытащил сигару и обрезал ее кончик.
– Джесси подозревает кого-нибудь из Сент – Клеров. Ты знаешь, как относились друг к другу испокон веков наши семьи. Если в одной что-либо происходило, вину возлагали на другую.
Гейб в отчаянии простонал:
– Ну зачем кому-то из Сент-Клеров грабить обоз с золотом?
– Нам это совершенно ни к чему. О, я не исключаю полностью, что такая угроза могла исходить от дяди Бака, но он ни за что не стал бы звонить. Хотя бы потому, что я сразу узнал бы его голос.
Прежде чем выработать план действий, Гейб решил посетить своего дядюшку Бака, хотя сама мысль об этом ему претила. Убедившись, что больше не получит от Джоя никакой информации, он распрощался.
На улице Гейба окликнули. Пожилая дама, которую он встретил в баре, устремилась за ним, стуча каблуками.
– Постойте!
Обернувшись, Гейб с любопытством ждал эту способную толковать о единстве злого и доброго начал «ин» и «ян» женщину.
– Простите, если там, в баре, мои слова показались вам идиотской болтовней, – начала она. – Порой я знаю истинное положение вещей, но от этого оно еще не становится понятным другим. Надеюсь, вы не обидитесь на меня из-за такого заявления.
– Отнюдь, мадам. Я не обиделся. Однако, чтобы соотнести меня с Джесси, потребуется нечто большее, чем «ин» и "ян".
– Вздор! Совершенно очевидно, что она без ума от вас. Между прочим, меня зовут Джейн Шорт. Вы, кажется, знаете моего племянника Гейвина?
– Да, мадам.
Сказав пару фраз о пользе старинного танца кадриль для стимулирования полового влечения – либидо – и продемонстрировав несколько па, странная собеседница спросила:
– Не хотите ли поужинать с нами сегодня вечером в баре? Джесси будет исполнять свою новую песню.
Гейб был заинтригован. Он никогда не слышал, чтобы Джесси пела.
– Не уверен, понравится ли это Джесси.
– Вот тут вы ошибаетесь. Вы когда-нибудь видели бойцовых плутоватых курочек из Новой Гвинеи?
– Да вроде бы нет.
– Смотрите, какой у них нрав: они дико бьют крыльями и издают кошмарные крики, от которых волосы встают дыбом, затем бросаются в атаку на приглянувшегося петуха. Если последний дает должный отпор, заключается супружеский союз на всю жизнь. Я думаю, Джесси вроде этой курочки.
– Но если таков путь к брачному союзу, то возникают опасения, будет ли жизнь петуха достаточно продолжительной.
– Может быть, и нет, – ухмыльнулась Джейн. – Но зато его ждет славный конец. Приходите на ужин, Гейб.
– Но если я появлюсь без приглашения Джесси у вашего столика, то рискую навсегда лишиться шанса ознакомиться с этим славным проявлением ее разносторонней личности.
– Не отведав пудинга, не почувствуешь его вкус.
Совершенно непонятно, как все получилось, но Гейб принял приглашение на ужин и последовал совету Джейн снять комнату в отеле "Золотой слиток", находящемся прямо напротив бара. Он направился к своему джипу за сумкой с вещами. Гейб был почти спокоен относительно встречи с Джесси, но, однако, чувствовал себя не в своей тарелке: время не оборвало узы, связывавшие их. Больше того, они, пожалуй, окрепли. Или, может быть, ожили, стоило только нахлынуть воспоминаниям о прошлом, когда Джесси и Гейб были вместе. И теперь ему придется заставлять себя забыть о днях, проведенных с босоногой девочкой, плещущейся в зеленоватой воде озера, о пахнущих дымом поцелуях. Это было время, когда они злились друг на друга и метались из крайности в крайность, когда им не давали покоя гормоны и чувства. С тех пор оба стали взрослыми. В восемнадцать лет он поступил мудро, отказавшись взять то, что Джесси хотела ему подарить. А спустя четыре года пришел черед девушки сказать ему, чтобы он уходил.
Джесси безучастно слушала, как музыканты настраивали инструменты. Разрозненные мысли мелькали в сознании. На нее нахлынули воспоминания о Гейбе, заставляя мечтать о том, что могло бы быть в давно ушедшие дни. И это в то время, когда ей позарез требовалось немедленно решать, как развязывать узлы сегодняшних проблем.
Осенний туристский сезон был в разгаре. На север потоком двигались машины, люди целыми семьями выезжали в страну Голубых гор любоваться склонами, которые одевались в багрец и золото. Сегодня, наверное, зал будет полон. Видит Бог, ей нужны зрители и слушатели. Только Джесси знала, какой пустотой зиял ее лицевой счет в банке. Почти все деньги, заработанные в летний сезон, она потратила, оплатив заранее расходы по содержанию бара. Придет зима, и бар станет влачить жалкое существование: заглянет десяток местных жителей да пара-тройка заезжих охотников, но настоящих гуляк в новых ковбойских сапогах и куртках уже не будет.
Гейбриел Сент-Клер явился тоже одетый ковбоем: выгоревшие джинсы, сапоги, на голове широкополая стетсоновская шляпа.
Дыхание Джесси участилось, когда она вспомнила утренние события. Она давно потеряла Гейба из виду и думала, что с воспоминаниями о нем покончено. Жизнь тем временем брала свое, и Джесси, прежде рисовавшая виньетки в виде сердца вокруг имени Гейба, сосредоточила на нем свою ненависть. Одновременно она старалась превзойти его во всем.
Гейб первым среди своих родичей получил диплом колледжа, отстранился от семейства, от жизни нагорья, осуществив свое заветное желание; Джесси стала первой из рода Джеймсов, кто кончил высшее учебное заведение, и возвратилась в горный край, чтобы вернуть своей семье то, что ею было потеряно. Но до недавнего времени ей не удавалось этого сделать. Наконец бар "Золотой песок" начал давать прибыль, хотя участок на склоне горы оказался под угрозой, а мечта о выкупе отцовской фермы выглядела неосуществимой.
– Послушай-ка, Джесси, – отвлек ее от невеселых мыслей один из музыкантов, наигрывавший на пианино меланхолический мотив. – Так кончается наша новая песня.
– Неплохо, – ответила Джесси, хотя не могла сосредоточиться на мелодии: помещение наполнялось публикой, желавшей потанцевать и выпить. Надо было проверить запасы еды и спиртного, пополнить их необходимым.
– Я думал, мы сегодня исполним эту песню.
– Нет! – неожиданно громко вырвалось у Джесси помимо ее воли. – Может, позже.
– Потом не выйдет, – сказал музыкант. – Представитель фирмы грамзаписи из Нэшвилла собирался приехать послушать нас.
– О-о! Ты уверен, что он приедет?
– Так мне сказали. Это должно быть сюрпризом. Но ничего, мы всегда можем сыграть что-нибудь еще. У нас есть что показать и без твоей песни.
Джесси прошла через весь зал к небольшой эстраде и облокотилась о заднюю стенку старенького инструмента.
– Нет, эта песня хороша. Может быть, она лучшее, что мы создали. Мы с нею и выступим. Давайте-ка послушаем еще раз конец.
Спустя минуту Джесси уже пела. Ее глубокий, бархатистый голос вырывался в открытые двери. В песне звучала боль потерянной любви, и проходившие мимо туристы задерживали шаг у двери бара. Гейбриел Сент-Клер, находившийся на полпути в свой отель, тоже остановился.
– Здорово у нее получается, а? – обратился к нему старик, подметавший тротуар. – Никто не споет с таким чувством о сердечных муках, как Джесси.
– А это она?
– Угу. Вы, должно быть, Гейб? А я Лонни, муж Джейн.
– Джейн мне понравилась, хотя она глубоко заблуждается насчет Джесси и меня.
– Вы вскоре обнаружите, что моя жена обладает способностью превращать желаемое в действительность. Взгляните на меня. Перед вами бывший механик, специалист по дизелям, а ныне – управляющий туристского отеля, который недавно занялся и старинными танцами, а именно кадрилью.
Гейбу и раньше доводилось слышать о его супруге от своего одноклассника Гейвина, ее племянника. Она занималась общественной деятельностью, хотя трудно было разобраться, чем облагодетельствовала тетушка Гейвина город Делоунигу. Во всяком случае, ее натура считалась непредсказуемой, поэтому и ее рассказ о бойцовой курочке плутоватой мог вполне оказаться выдумкой.
Голос Джесси затихал. Гейбриел уже не улавливал слов, воспринимая лишь мелодию, полную душевной боли – боли, которую они когда-то разделяли… Чем отличалась женщина, с которой он разговаривал утром, от подруги его юных лет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15