Ты ни в чем не виновата, ничего поделать ты не могла. Это психическое расстройство. Если она так часто меняет внешность, значит, находится в розыске, а у тебя, вероятно, есть все, о чем она мечтает.Четкая и точная психологическая оценка. Впечатляет.– Слушай, а ты не просто симпатяга – у тебя и мозги имеются, – заметила я. – Не понимаю, почему футболистов считают тупыми.Он рассмеялся и потрепал меня по ягодицам, явно не собираясь убирать с них руку. Но в дверь постучали, и Уайатт отстранился.В кабинет просунул голову Форестер, его лоб собрался в мучительные морщины.– Я поговорил с администратором отделения, – сообщил он. – Она утверждает, что такой медсестры в отделении нет.Уайатт нахмурился и в задумчивости потер верхнюю губу.– Возможно, она работала в «скорой», увидела, как привезли Блэр и навестила ее в отделении. Надо посмотреть записи камеры наблюдения – в больнице такие есть на каждом этаже.– Сейчас свяжусь со службой безопасности больницы.– И долго придется ее искать? – спросила я, когда Форестер скрылся за дверью.Уайатт слабо улыбнулся:– Смотря какой выдался день у начальника службы безопасности. И смотря, что говорят больничные правила насчет выдачи пленок. Еще неизвестно, готов ли администратор сотрудничать с нами. А если нет, сумеем ли мы найти судью, который выдаст санкцию на изъятие записей, что в пятницу проблематично, особенно если администратор больницы играет в гольф с членами местного суда.О Господи! Зачем ему приспичило работать в полиции?– Мне подождать здесь?– Нет, можешь заниматься своими делами. Я знаю, как с тобой связаться. Только будь осторожна.Я понимающе кивнула, но, спускаясь в лифте, то и дело вздыхала. Мне до смерти надоело высматривать белые «шевроле». И потом, если психопатка настолько опытная, почему бы ей не поменять машину? Взять автомобиль напрокат – пустяковое дело. Возможно, сейчас она уже катается на голубом «шевроле».У меня похолодела спина.Или на бежевом «бьюике».Или даже на белом «таурусе».Я не стала обманывать себя и уверять, что узнаю ее по машине: машина могла оказаться какой угодно. Возможно, психопатка все утро следила за мной, а я не заметила ее только потому, что высматривала машину другого цвета.Она может подстерегать меня везде. Глава 26 У меня оставался еще один выход: броситься домой к Уайатту, отрываясь от всех преследователей так, как он учил, и сидеть взаперти перепуганным кроликом. Или воспользоваться тем же приемом и покатить по своим делам. Я выбрала дела.Почему бы и нет? Свадьба уже близко. Что еще со мной может случиться? Какие еще возникнут осложнения? Мало того, что я должна подготовиться к свадьбе всего за три недели – а у меня даже платья еще нет! – мало того, что меня пытались убить, еще и мой дом сгорел дотла, я потеряла голос, никак не могла решить, любит ли меня будущий муж и не стоит ли отменить свадьбу в разгар подготовки, и одновременно мирила супругов, которых не смогли помирить даже родные дети. Я чувствовала себя помешанной пчелой, которая носится как заведенная с цветка на цветок, хотя ураган гнет их к земле и срывает со стеблей.Вдобавок кое-где в магазинах уже вывесили рождественские украшения. Значит, пора приступать к рождественскому шопингу, потому что украшения – сигнал для буйно-помешанных, которые налетают на магазины как саранча и сметают с прилавков самые лучшие подарки, а нормальным, здравомыслящим людям, выбирающим подарки к Рождеству после Дня благодарения, достаются одни объедки. При виде разноцветных шариков и светящихся елочек у меня срабатывает предпраздничный рефлекс.Нет, действовать наверняка и прятаться мне просто некогда – столько всего надо успеть! Если рассуждать здраво, моя чокнутая преследовательница наверняка ждет, что я буду осторожничать, почаще сидеть дома и так далее.И я отправилась к Салли.Когда ее младшие дети закончили школу, она начала работать вне дома, в аукционной компании, торгующей антиквариатом. Салли разъезжает по гаражным, дворовым, особняковым распродажам, ищет антиквариат, который можно приобрести за бесценок, а затем выгодно продать на аукционе. Торги проходят каждую пятницу, это означает, что по пятницам Салли можно найти в офисе компании, где она клеит ярлыки, составляет каталоги и все переставляет. Остальные четыре дня недели, а иногда и субботы она проводит в разъездах.Перед аукционной компанией выстроились вперемежку легковые машины и грузовички и даже один большой фургон, но двери еще были заперты. Я обошла вокруг здания и нашла служебный вход с погрузочным пандусом.Внутри я сразу столкнулась с костлявым типом средних лет, с выпученными глазами, в очках с толстыми стеклами и пустой тележкой.– Вам помочь, мэм?Он был, наверное, двадцатью годами старше меня, но поскольку жил на юге, считал своим долгом называть меня «мэ-эм», растягивая слова. Таковы местные представления о хороших манерах.Я жестом попросила его остановиться, зная, что в грохоте тележки мой шепот он не услышит, и подошла поближе.– Я ищу Салли Арледж, – хрипло объяснила я.– Она там. – И он указал на дверь в дальнем конце погрузочной зоны. – Уж извините, сильный у вас ларингит. Вам бы попить горячего чайку с медом и лимоном, а если не поможет – смазать горло согревающей мазью «Викс», обмотать шею горячим полотенцем да проглотить ложку сахара с керосином. Звучит дико, но моя мама всегда так делала, когда у нас, малышей, болело горло. И ничего, все живы остались, – тарахтел он, весело поблескивая выпученными глазами.– Вы правда пили керосин? – ужаснулась я.М-да. Пожалуй, расспрошу бабулю. Согревающая мазь, горячее полотенце – это звучит логично, но глотать керосин я, пожалуй, не стану.– А как же! По чуть-чуть. Само собой, если хватанешь глоток, то и в ящик сыграешь или кишки скрутит, а капелька не повредит.– Постараюсь запомнить, – пообещала я. – Спасибо!И я поспешила к двери, на которую он указал, соображая, кому первому пришла в голову мысль лечиться керосином. Неужели он просто взял и попробовал? «Ох, как болит горло! Приму-ка я немножко керосину. Должно помочь. А с сахаром еще вкуснее будет».Удивительное рядом.Первым, кого я увидела за дверью, была Салли: пристроившись на стремянке, она протирала верх гигантского чудовищного изголовья, прислоненного к стене. Почерневшее от времени дерево выглядело роскошно, но упав, эта штука насмерть придавила бы любого. Ни за что не согласилась бы заниматься сексом на кровати с таким изголовьем, но, с другой стороны, такая смерть ничем не хуже любой другой.Салли не оборачивалась, поэтому мне пришлось подойти поближе и постучать по изголовью, привлекая ее внимание.– Блэр! – Подвижное лицо Салли осветилось радостью и тревогой, а это, если вдуматься, не так-то просто. Салли повесила тряпку на угол изголовья и спустилась со стремянки. – Тина говорила, что твоя квартира сгорела и голос пропал. Бедняжка, как ты натерпелась! – И она сочувственно обняла меня.В Салли чуть больше полутора метров роста, весит она меньше пятидесяти килограммов, но запасы энергии в ней неисчерпаемы. Темно-рыжие волосы обычно художественно растрепаны, с недавних пор Салли стала высветлять отдельные пряди, обрамляющие лицо. О том, что она сломала нос, когда пыталась расплющить Джаза о стену дома, напоминала небольшая горбинка. Раньше Салли носила очки, но когда от удара сработала подушка безопасности, именно очки и сломали ей нос, поэтому она перешла на контактные линзы.Я тоже крепко обняла ее.– Мы можем где-нибудь поговорить? Я хочу кое-что показать тебе.Сара заинтересовалась.– Конечно. Пойдем вон туда, присядем.И она указала на складные стулья, составленные вместе посередине аукционного зала. Позднее их расставят аккуратными рядами для посетителей. Мы взяли два стула, я вынула из сумочки счета из «Стикс энд стоунз» и протянула Салли.Некоторое время она озадаченно изучала их, а когда добралась до итоговых сумм, в изумлении и ярости вытаращила глаза.– Двадцать тысяч долларов! – воскликнула она. – Он заплатил двадцать тысяч за это… дерьмо?!– Нет, не за дерьмо, – поправила я. – Он отдал эти деньги ради тебя, потому что он тебя любит.– Это он прислал тебя сюда? – рассвирепела Салли.Я покачала головой.– Я сама решила вмешаться.О том, что меня вынудил Уайатт, я промолчала.Салли перевела взгляд на счет и снова покачала головой, пытаясь осмыслить увиденное. С ее точки зрения, мебель и картины, которыми Моника Стивенс заменила антиквариат, не стоили и пары тысяч долларов. Сказать, что Моника и Салли придерживались диаметрально противоположных подходов к вопросам стиля, значило ничего не сказать.– Он ведь знал, как я любила нашу мебель, – дрогнувшим голосом произнесла Салли. – А если не знал, то мог бы догадаться! Иначе зачем я так долго искала и реставрировала ее? Ведь мы могли позволить себе купить любую другую мебель!– Он не знал, – объяснила я. – Во-первых, ты реставрировала мебель, пока Джаза не было дома. И потом, я никогда не встречала мужчины, который разбирался бы в мебели хуже, чем Джаз Арледж. Этот оранжевый диван у него в приемной… – И я брезгливо передернулась.Салли заморгала.– Ты видела его офис? Кошмар, правда? – Но она тут же оборвала себя. – Впрочем, не важно. Если за тридцать пять лет нашей совместной жизни он не научился даже прислушиваться к моим словам, если не обращал внимания на мебель, среди которой жил, значит, он просто…– …не разбирается в стилях, интерьере и мебели. Не знает, что стили бывают разные. Для Джаза мебель – это мебель, и все. Думаю, сейчас он начал относиться к ней иначе, но до сих пор понятия не имеет, чем антиквариат отличается от модерна. На этом языке он не говорит, потому из твоих объяснений он не понял ни слова.– Что же тут сложного? «Антикварный» – значит «старинный», это каждому понятно.– Может быть, – с сомнением отозвалась я. – Скажи, Джаз отличает черный цвет от темно-синего?Она покачала головой.– Как и большинство мужчин. У них в глазах просто не хватает колбочек и палочек, чтобы заметить разницу, поэтому они способны надеть темно-синий носок вместе с черным – с точки зрения мужчины, эти цвета одинаковы. Так и с мебелью. Не то чтобы Джаз не интересуется твоими делами или игнорирует твои слова – он просто не в состоянии отличить один стиль от другого. Ты ведь не станешь требовать от бескрылой птицы, чтобы она летала?На глаза Салли навернулись слезы, она уставилась на счета.– Ты считаешь, что я поступила неправильно.– Ничего подобного, на твоем месте из-за мебели расстроился бы каждый. Я – обязательно. – И это еще слабо сказано. – Только напрасно ты пыталась сбить его на машине.– И Тина так считает.– Правда?Мама на моей стороне! С каких это пор?– Когда ты лежала в больнице, – объяснила Салли, будто услышала мой вопрос, – Тина сказала мне, что увидела, как тебе больно, и начала по-другому относиться к нашему происшествию. По ее мнению, оскорбленные чувства – это одно, а травмы – совсем другое.Я вздохнула. Преуменьшать значение чувств Салли я не собиралась, но после недавних событий была готова согласиться с моей мамой.– Она права. Ты же не застала Джаза с другой женщиной. Он просто купил мебель, которая тебе не понравилась.– Значит, надо пересилить себя?Я кивнула.– И извиниться?Еще кивок.– Черт, ненавижу извиняться! И дело не только в этом. Мы столько всего наговорили…– Пора исправиться. – К этому времени я едва шептала. Удивительно, как приходится напрягать горло, чтобы говорить шепотом.– Самое обидное, я ведь не собиралась калечить его. Мы просто заспорили, погорячились, но у меня была назначена встреча, я спешила. А Джаз все не унимался. Ты ведь знаешь, каким упрямым он бывает. Если что-нибудь вбил себе в голову, то будет стоять на своем до посинения. Я предлагала помириться, но он не сдавался, махал руками, кричал, и я так озверела, что неправильно переключила передачи, хотела просто повернуться и накричать на него, но не рассчитала, ударила по педали газа, ну и… В общем, я была готова переехать его, но это вышло не нарочно. Я опомнилась, только когда сработала подушка безопасности, очки разбились, из носа потекла кровь. – Она задумчиво потерла горбинку на носу. – Сломать нос в таком возрасте! Буду теперь до конца своих дней ходить горбоносой.Я улыбнулась и покачала головой.– Я говорила с Моникой. Она согласна забрать мебель обратно и вместе с тобой обставить спальню так, как ты захочешь. Знаешь, она ведь умеет создавать интерьеры в разных стилях. Думаю, она тебе даже понравится. А я пообещала ей, что мама будет рекомендовать ее своим клиентам, объяснит, что Моника вовсе не фанатка авангардизма и умеет работать не только со стеклом и сталью.– Если это правда, я ничего подобного не слышала, – с сомнением протянула Салли.– Потому, что к ней в основном обращаются поклонники современных стилей. А она хочет привлечь новых клиентов. Для нее переделка твоей спальни будет удачным заказом.– Но я больше не заплачу ей ни единого цента. Хватит с нее и двадцати тысяч!– Больше она и не просит. Не настолько она жадная. В этой истории вообще нет злодеев.– Чушь!Если бы голос слушался меня, я бы рассмеялась. Мы понимающе переглянулись.– Ладно, позвоню Джазу сегодня, – со вздохом пообещала Салли. – И извинюсь. Я – орлица, он – пингвин. Он не умеет летать. Все с ним ясно.– Знаешь, я возила Джаза к мистеру Поттсу – тот как раз реставрировал большой гардероб. Мистер Поттс объяснил, что уже потратил на этот гардероб шестьдесят часов. Джаз не разбирается в мебели, но теперь ему известно, сколько труда ты вложила в вашу спальню.– Ох, Блэр, спасибо тебе! – Салли снова схватила меня в объятия. – Со временем все утряслось бы и само, но благодаря тебе мы помиримся быстрее.– Взгляд со стороны бывает кстати, – скромно заметила я. Глава 27 За время этого разговора я так перетрудила горло, что не могла даже шептать, поэтому заехала в аптеку за банкой согревающей мази «Викс» на пробу. Наверное, из-за мази от меня будет нести леденцами от кашля, но, если горлу полегчает, какая разница, чем от меня пахнет. А вечером мне предстоит серьезный разговор с Уайаттом, значит, мне пригодится дар речи.Я направлялась к третьему магазину тканей, когда Уайатт позвонил мне на мобильник и попросил вернуться в полицейское управление – деловитым, лейтенантским голосом, тоном приказа, а не просьбы.Пришлось менять курс. На всякий случай я посмотрела, не повернет ли вслед за мной еще какая-нибудь машина. Нет, никто не повернул.Мне ни за что не успеть подготовиться к свадьбе. Мойры решительно против. С этим я уже смирилась. Ткань для платья я не найду, кондитер забудет про торт, банкетную компанию переманят, шелковые цветы, которыми полагается увивать беседку, сожрет моль. Кстати, Уайатт даже не начинал перекрашивать ее. Значит, и я имею полное право не разрываться на части, а сдаться.Как бы не так, подумала я. Ставки слишком высоки. Или я справлюсь, или придется выходить замуж в какой-нибудь венчальной часовне Лас-Вегаса, сидя в машине. Если мы вообще поженимся.Так и свихнуться недолго.Детектив Форестер встретил меня на стоянке возле полицейского управления.– Вы поедете в больницу со мной. Нам разрешили посмотреть фотографии и отснятые пленки, если они еще целы. Сейчас начальник больничной службы безопасности ищет их.Переднее пассажирское сиденье в машине детектива было завалено блокнотами, папками, кипами бумаг, среди которых я заметила банку лизола и прочее барахло. Я задумалась, зачем детективу лизол, но спрашивать не стала, просто сгребла все в охапку, села и ухитрилась пристегнуться, держа хлам на коленях. Папки выглядели заманчиво, но читать бумаги в них было некогда. Может, детектив заедет на заправку или еще куда-нибудь, тогда и полюбопытствую.В больнице Форестер сообщил, что ему нужен начальник службы безопасности, и вскоре к нам вышел невысокий худой мужчина лет сорока, коротко стриженный, с выправкой человека, долго прослужившего в армии.– Я Даг Лоулесс, начальник службы безопасности, – сообщил он нам с Форестером и решительным движением протянул руку. – Пройдемте в мой кабинет, мисс Мэллори, сначала посмотрим фотографии, а потом записи камер, если понадобится.Кабинет Лоулесса оказался даже уютным, не слишком просторным, чтобы вызывать зависть, но и не тесным, какие обычно отводят незначительному начальству. Я уже знала, что в некоторых больницах безопасность ставят во главу угла.– Я сам перебрал личные дела, – сообщил Даг, – и собрал фотографии в отдельную папку, поэтому никакие требования конфиденциальности нарушены не будут. Присаживайтесь, пожалуйста. – Он указал на кресло перед жидкокристаллическим монитором, и я села. – Вот все, с кем вы могли общаться во время пребывания в больнице, в том числе персонал лабораторий и рентгенкабинета. И конечно, работники приемного покоя.Никогда бы не подумала, что в ту ночь в больнице было столько народу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27