Она предчувствовала такой поворот событий и потому загодя приготовила масляные лампы. Одну из них она зажгла на камине, потом поднесла спичку к сухим щепкам и скомканным газетам, лежащим в очаге под заранее уложенными дровами. Сине-желтое пламя заплясало на бумаге, перекинулось на щепки. Хоуп посмотрела на огонь еще некоторое время, чтобы убедиться, что он не потухнет, и принялась зажигать другие лампы, максимально прикручивая их фитили, чтобы те не коптили. Обычно она не зажигала так много ламп. Хоуп считала себя достаточно смелой женщиной и не боялась темноты, но сейчас она была совсем одна, а вокруг бушевал ураган, внушая ей какое-то тревожное чувство.
Тинк устроился на своем коврике, положив морду на передние лапы. Окончательно успокоившись, он закрыл глаза.
– Совсем себя не бережешь, бедный, – сказала Хоуп псу. В ответ тот перевернулся на бок и довольно потянулся.
Телевизор не принимал ни одной программы весь день, а радиоприемник ловил в основном статические помехи. Да, если все будет продолжаться в том же духе, пройдет как минимум дня два, прежде чем она узнает по радио о том, что был ураган.
Ложиться спать было еще слишком рано. Хоуп бесцельно бродила по дому, пока бесконечные завывания ветра не начали основательно ее раздражать. Она подумала, что неплохо было бы принять ванну, и стала подниматься на второй этаж, на ходу снимая с себя одежду. Наверху уже стало жарко. Дверь в спальню была открыта.
Хоуп набрала полную ванну, заколола волосы и опустилась в воду Мягкий свет лампы окутывал ее обнаженное тело, которое мерцало под водой в отблесках этого света. Странно, но в этом освещении оно выглядело совсем по-другому: грудь казалась еще привлекательнее, завитки волос между ногами – темнее и загадочнее.
Она оглядела себя оценивающе и решила, что для тридцатилетней женщины ее тело было совсем неплохим. И действительно, фигура была хоть куда – стройная и гармоничная, видимо, благодаря постоянной физической работе на свежем воздухе. Грудь небольшая, но высокая и красивой формы; ничего лишнего на животе, весьма милые ягодицы.
Но это тело не знало мужчины уже пять долгих лет.
Хоуп мгновенно отогнала эту мысль. Конечно, она с удовольствием занималась любовью с Диланом, но секс никогда не стоял на первом месте в ее жизни. Пару лет после его смерти у нее не возникало даже малейших сексуальных желаний. Потихоньку ситуация менялась, но не настолько, чтобы она чувствовала необходимость срочно принимать какие-то меры. Однако сейчас желание было таким, что она невольно сжала ноги. Наверное, это было из-за ванны – теплая вода касалась ее тела, словно ласкала ее.
На глаза навернулись слезы. Хоуп закрыла их и еще глубже опустилась в воду, как будто желая спрятаться в ней от своих желаний. Она хотела секса. Жаркого, страстного, зажигающего сердце. И снова хотела любить и быть любимой. Она хотела, чтобы долгими ночами кто-то был рядом с ней. Она хотела ребенка – ходить не спеша, вразвалочку, с тяжелым животом и налившейся грудью, ощутить зарождение новой жизни в своем чреве.
О, она так хотела этого!
Хоуп позволила себе погоревать пять минут о своей горькой участи, потом вздохнула, села, открыла пальцами ноги сток ванны. Встав, она задернула шторки и включила душ, смывая с себя остатки мыльной пены и тоски.
У нее не было мужчины, зато у нее была симпатичная пижама из толстой фланели, которую она и надела, наслаждаясь ее теплом и комфортом. Фланелевая пижама всегда давала ей ощущение покоя и умиротворения, как тарелка горячего супа в холодный день.
Почистив зубы, причесавшись и нанеся на лицо увлажняющий крем, а также надев теплые шерстяные носки. Хоуп почувствовала себя значительно лучше. Она уже давно не позволяла себе расслабляться в теплой ванне и горевать о своей нелегкой участи. Да и поздно уже было жалеть о былом!
Тинк ждал ее внизу возле лестницы. Он вилял хвостом, растянувшись перед нижней ступенькой, так что Хоуп пришлось через него перешагнуть.
– Мог бы и подвинуться, – как всегда, сказала она ему. Но Тинк пропустил замечание мимо ушей, считая своим законным правом валяться, где ему вздумается.
По сравнению с теплым вторым этажом внизу было достаточно прохладно. Она расшевелила огонь в камине и согрела в микроволновке чашечку какао. С этой чашкой, книгой и небольшим фонариком она расположилась на кушетке. Положив под спину подушки, а на ноги накинув плед, умиротворенная, она погрузилась в чтение.
Время летело незаметно. Хоуп задремала, а когда проснулась, часы на камине показывали без десяти одиннадцать. Она подумала, что пора идти спать, но глупо перебираться в спальню, когда она так удобно устроилась здесь. С другой стороны, все равно нужно было встать, чтобы поддержать почти угасший огонь. Зевая, Хоуп подкинула в камин пару поленьев. Тинк подошел к хозяйке, и она потрепала его за ухом. Внезапно собака замерла, насторожилась и глухо зарычала, потом бросилась к входной двери и яростно залаяла.
Там, снаружи, кто-то был.
Хоуп не представляла, как Тинк мог что-то услышать сквозь завывания ветра, но все же, доверяя его острому чутью, бросилась в спальню отца, схватила со стойки ружье и коробку патронов с полки, принесла все это в комнату и при свете зарядила ружье пятью патронами.
Шумел ветер, лаял Тинк, и сквозь этот шум ничего не было слышно.
– Тихо, Тинк! – скомандовала Хоуп. – Ко мне!
Тинк встал рядом с хозяйкой, беспокойно глядя на дверь. Она погладила его по голове, повторяя про себя слова молитвы. Собака вновь зарычала и напряглась всем телом.
На крыльце послышался глухой удар. Или это ей только показалось? Продолжая поглаживать Тинка, чтобы тот молчал, Хоуп вытянула шею и прислушалась, но не услышала ничего, кроме завываний ветра.
Что бы это могло быть? Медведь? Обычно в это время они уже спят в своих берлогах, хотя, с другой стороны, последнее время было достаточно тепло. Ягуар, волк.., они обычно избегают людей и их жилища. Неужели буран заставил этих изможденных хищников забыть свои инстинкты?
За дверью вновь послышался глухой стук, на этот раз сильнее. Тинк рванулся к двери, захлебываясь яростным лаем.
Сердце Хоуп бешено стучало в груди, ладони намокли. Она вытерла их о пижаму и перехватила ружье поудобнее.
– Тихо, Тинк!
Не обращая на нее внимания, пес продолжал бешено лаять. Еще один мощный удар сотряс дверь. Боже, неужели медведь? Если зверь намерен прорваться внутрь, дверь скорее всего выдержит, но окна – вряд ли.
– Помогите…
Хоуп застыла, неуверенная, показалось ей это или нет.
– Заткнись, Тинк! – крикнула она. Тинк уловил ее интонацию и мгновенно замолчал. Хоуп бросилась к двери, сжимая в руках ружье.
– Кто там? – спросила она.
Раздался еще один слабый стук и звук, похожий на стон.
– Боже мой, – прошептала она и переложила ружье в левую руку, чтобы открыть дверь. Там, за дверью, в буране был человек! Но это невероятно, ведь ближайшая автомагистраль была так далеко! Человек, покинувший кабину машины, не смог бы добраться до ее дома в такую погоду.
Хоуп приоткрыла дверь, и что-то белое и тяжелое рухнуло ей под ноги. Она вскрикнула и попятилась назад. Ветер с силой хлопнул дверью о стену, разметал по полу снег и ледяным дыханием моментально остудил дом.
У ее ног лежал занесенный с головы до ног снегом человек. Хоуп отставила ружье и подхватила незваного гостя под руки. Изо всех сил упираясь ногами, она попыталась перетянуть его через порог, чтобы закрыть дверь, но смогла сдвинуть только на несколько дюймов. Черт возьми, какой же он тяжелый! Ледяные снежинки впивались ей в лицо, как пчелы, ветер был обжигающе холодным. Она зажмурилась и собралась сделать еще одну попытку. Отчаяние придало ей сил. Резким рывком она втащила человека в дом. Тинк был вне себя от беспокойства – лаял и вертелся вокруг незнакомца. Хоуп, с трудом переведя дыхание, пробралась к двери и, сделав последнее усилие, закрыла ее на засов. Будто разозлившись на это, ветер с новой яростью начал ломиться в дверь. Хоуп чувствовала, как дрожат стены от его бешеного натиска. Она посмотрела на человека.
Он был в удручающем состоянии. Опустившись перед ним на колени, Хоуп стряхнула с него снег и лед, покрывавшие его одежду, и сдвинула полотенце, которым было обмотано лицо незнакомца.
– Вы меня слышите? – настойчиво спросила она. – Вы в сознании?
Он не ответил. Его тело неподвижно лежало на полу, что было очень плохим признаком. Хоуп откинула капюшон его зимней куртки, размотала полотенце и вытерла им лицо незнакомца. Кожа его побелела от холода, губы посинели. Ниже пояса одежда была покрыта коркой льда.
Хоуп начала снимать с него одежду так быстро, как могла. Это было непросто, учитывая его габариты, да и вообще снимать обледеневшую одежду с человека, находящегося в бессознательном состоянии, само по себе достаточно сложное дело. Сначала она стянула перчатки, потом куртку. Хоуп так торопилась, что даже не посмотрела, не отморозил ли незнакомец пальцы. Она развязала шнурки его ботинок и сняла их. На нем было две пары носков, но ноги были совершенно ледяные. Хоуп начала расстегивать его рубашку и только тогда заметила, что незнакомец носил форму помощника шерифа. Рубашка плотно обтягивала его грудь и плечи, под ней был теплый свитер, а под ним – футболка. Этот человек подготовился к холодной погоде, но он явно не думал, что окажется посреди бурана. Возможно, его машина съехала с дороги, хотя Хоуп и не представляла, как в таком случае он мог добраться до ее дома. Уже одно то, что он смог найти ее дом, было чудом. По всем законам логики человек должен был погибнуть. И если она не сможет в ближайшее время отогреть его, он действительно погибнет.
Хоуп откинула все его вещи в сторону и принялась расстегивать пряжку его ремня, которая тоже была покрыта льдом. Сам ремень просто задубел от мороза. Даже молния брюк заледенела. По всей видимости, потеряв ориентацию в буране, он зашел в озеро. Счастье, что он сумел устоять на ногах и не упал в воду. Если бы это случилось и незнакомец намочил голову, он не смог бы добраться до ее дома. Ведь, как известно, большую часть тепла тело теряет именно через кожу головы. Хоуп приложила немалые усилия, чтобы справиться с замерзшей тканью его брюк. Снять теплые кальсоны было еще сложнее, так как они просто примерзли к телу. В конце концов человек остался лежать на полу в луже тающего снега в одних только белых трусах. Секунду поколебавшись, Хоуп сняла и их. В конце концов, согреть незнакомца было гораздо важнее, чем соблюсти правила приличия.
Теперь необходимо было вытереть пострадавшего и укутать во что-нибудь теплое. Она бросилась в ванную комнату и схватила несколько полотенец. Потом стянула одеяло с кровати отца. Затем метнулась назад. Человек по-прежнему лежал на полу в той же неудобной позе, в которой она оставила его. Вытащив его из лужи и быстро обтерев полотенцем, Хоуп расстелила одеяло на полу, укутала незнакомца и перетащила к камину. Тинк порычал, но затем заскулил и лег рядом с человеком.
– Давай, пес, прижмись к нему покрепче, – прошептала Хоуп.
Ее мышцы дрожали от напряжения, но она побежала на кухню и сунула одно полотенце в микроволновку. Через несколько минут она, с трудом держа в руках горячую ткань, вернулась в гостиную, обернула полотенцем голову человека, а затем быстрыми движениями сняла одежду с себя. У нее ничего не было под пижамой. Но жизнь незнакомца зависела от того, насколько быстро она сможет согреть его, и Хоуп не собиралась тратить время на то, чтобы бежать на второй этаж и надевать нижнее белье. Откинув края одеяла, в которое был завернут человек, она сама скользнула под него.
Тепло человеческого тела – лучшее средство в борьбе с гипотермией. Хоуп изо всех сил прижалась к телу незнакомца, стараясь не дрожать. О Боже, он был таким холодным! Она стала массировать его руки и плечи, прижав его ледяные ладони к своему животу, растирала его уши, пока те не потеплели, ступнями массировала его ноги, Прогоняя холод, Заставляя кровь быстрее течь по венам.
Наконец человек застонал – еле слышный звук, сорвавшийся со слегка приоткрытых губ.
– Так, так, хорошо, – проговорила Хоуп. – Просыпайся, дорогой.
Она провела ладонью по его лицу – щетина слегка оцарапала ее ладонь. Хоуп заметила, что его губы уже не были такими синими, как вначале.
Полотенце, обмотанное вокруг его головы, остыло. Она размотала его, выскользнула из-под одеяла, побежала на кухню и вновь нагрела полотенце в микроволновке. Вернувшись в гостиную, Хоуп опять укутала его голову и легла рядом. Незнакомец был высоким, и она не могла обнять его всего сразу. Хоуп скользнула вниз и начала массировать его ступни своими, пока частичка тепла ее тела не передалась его замерзшим ногам. Скользнув назад, снова легла ему на грудь. У него была великолепно развитая мускулатура, и это было хорошо, потому что мышцы вырабатывают тепло.
Он начал дрожать.
Глава 3
Хоуп обнимала его, что-то шептала ему, пыталась заставить его говорить. Если бы она смогла разбудить его и дать выпить немного кофе, горячий напиток и кофеин в немалой степени способствовали бы приведению его в нормальное состояние. Но попытка влить обжигающий кофе в человека, едва ли находящегося в сознании, была чревата тем, что он мог либо обжечься, либо захлебнуться.
Он вновь тяжело застонал и резким, прерывистым дыханием попытался вдохнуть немного воздуха. Его голова судорожно дернулась, и полотенце упало со лба. Теплая ткань впитала влагу с его волос; они были темными и в мерцании огня, казалось, переливались всеми оттенками бронзы. Хоуп вновь обернула полотенце вокруг его головы – она не хотела, чтобы была потеряна даже малейшая частичка драгоценного тепла, с таким трудом отвоеванного ею у стужи. Она вновь провела ладонями по его щекам, лбу.
– Проснись, милый. Открой глаза и поговори со мной, – шептала Хоуп ему; сама не осознавая того, она старалась говорить как можно нежнее, чтобы пробудить в нем силы и заставить его разговаривать с ней. Тинк насторожил уши. Ведь он привык, что такие нежные интонации в ее голосе обычно предназначались ему. Он подвинулся ближе к ногам незнакомца и, ворочаясь, устроился там. Возможно, он чувствовал исходящий от них холод сквозь одеяло, и, наверное, это ему даже было приятно после жары камина. Но как знать, быть может, что-то иное заставляло его согревать своим теплом человека. Хоуп хвалила Тинка и говорила ему о том, какой он хороший пес.
Периодическая конвульсивная дрожь начала усиливаться. Тело человека судорожно дергалось, кожа покраснела, а мышцы сводила судорога. Зубы начали стучать. Хоуп старалась сдерживать эти движения, осознавая, какую боль он сейчас испытывает. Незнакомец стонал, тяжело дышал, даже попытался свернуться в клубок, но Хоуп крепко его держала.
– С тобой все будет в порядке, – продолжала она говорить ему, – проснись, пожалуйста, открой глаза.
Невероятно, но он послушался и с трудом разомкнул веки. Взгляд был туманным, несфокусированным. Веки вновь сомкнулись, темные ресницы опустились. Он обхватил ее руками и вцепился в нее мертвой хваткой, отчаянно пытаясь согреться ее теплом. По его телу вновь пробежала волна непроизвольной дрожи. Все его мышцы были напряжены.
Она опять стала шептать ему что-то успокаивающее, нежно массируя его плечи, прижимаясь к нему как можно плотнее. Определенно, его кожа казалась сейчас гораздо теплее. А ей было жарко Тело покрылось потом от напряжения и оттого, что она была завернута в теплое одеяло. Хоуп чувствовала смертельную усталость, но мысль, что этот человек может умереть у нее на руках, если ей не удастся согреть его, придавала ей сил.
Наконец он немного расслабился под ней. Судороги больше не пробегали по его телу, но дыхание по-прежнему было тяжелым и прерывистым. Незнакомец беспокойно ворочался и беспрестанно сбрасывал полотенце с головы. Похоже, оно раздражало его, и Хоуп приподняла голову незнакомца и подложила полотенце под нее.
В самом начале, когда положение незнакомца пугало и требовало неотложных действий, Хоуп не обращала внимания на свои ощущения. Но сейчас она все больше и больше осознавала те эмоции, которые пробуждало в ней его обнаженное тело. Он был высок и прекрасно сложен. Его грудь была покрыта великолепной курчавой порослью, а под кожей бугрилась мощная мускулатура. И сейчас, когда его лицо приобрело нормальный здоровый цвет, она обнаружила, что он был еще и красив Хоуп поняла, что ей пора подниматься. Она мягко отодвинулась от него, пытаясь встать Но он застонал и, задрожав, прижал ее к себе еще крепче. Хоуп решила расслабиться.
Дрожь была уже не такой сильной. Он судорожно сглотнул и облизнул губы Глаза открылись, но через мгновение закрылись вновь. Казалось, что он просто дремал. Он согрелся, и Хоуп уже не беспокоилась за его жизнь.
1 2 3 4 5 6 7