Члены этого клана были подобны двуликому Янусу: все, чем бы они ни занимались, включая легальный бизнес, имело свою обратную сторону. Если их ученые трудились над созданием вакцины против рака, то другая группа в том же самом здании корпела над разработкой биологического оружия. Они жертвовали огромные суммы благотворительным организациям и делали много полезного, но вместе с тем спонсировали террористические группировки, а значит, сеяли смерть и страх.Политика — дело грязное. Участвуя в политических играх, нельзя остаться чистым. В глубине души Фрэнк рассматривал для себя конец Сальваторе Нерви как счастливое избавление, но если это работа Лилиан Мэнсфилд, то он обязан принять меры.Вайни открыл ее личное дело и углубился в его изучение. В психологической характеристике отмечено, что в последние два года она испытывает какое-то напряжение. Накопленный за долгие годы службы опыт позволил Фрэнку прийти к выводу, что внештатные агенты делятся на две категории: одни при исполнении задания проявляют эмоций не больше, чем проявили бы, прихлопнув муху, а другие действуют из убеждений, но при этом их душевные силы истощаются от постоянно совершаемого над собой насилия. Лили принадлежала к последнему типу. Она, как один из лучших сотрудников, была на хорошем счету, но каждый новый удар не проходил для нее даром, оставляя в душе глубокий след.Ее связь с родственниками прервалась много лет назад, и это плохо. Она чувствовала себя одинокой, отрезанной от мира, который была призвана защищать. В подобных обстоятельствах товарищи по работе стали значить для нее много больше, чем просто, друзья, — они заменили ей семью. И когда их не стало, ее истерзанная душа, как видно, не вынесла удара.Фрэнк знал, что кое-кому из коллег его рассуждения о душе показались бы смешными, но он, не новичок в своем деле, не просто знал то, что происходило на его глазах, но и понимал это.Бедная Лили! Наверное, надо было бы раньше вытащить ее отсюда, когда признаки душевной усталости только-только начали проявляться, но теперь говорить об этом поздно. Сейчас нужно действовать с учетом сложившихся обстоятельств.Фрэнк снял трубку и попросил референта отыскать Лукаса Суэйна, который — о чудо! — он оказался в здании. Похоже, изменчивые Парки Парки — три богини в римской мифологии, предопределяющие ход развития человеческой жизни
благоволили Фрэнку.Минут через сорок пять позвонил референт:— Мистер Суэйн здесь.— Пусть войдет.Открылась дверь, и в комнату вразвалку вошел Суэйн. Он везде и всегда двигался медленно и неторопливо, как ковбой, которому некуда идти и незачем спешить. И, судя по всему, это в нем нравилось женщинам.Суэйн был одним из тех красивых людей, которые к тому же обычно благожелательно настроены. Вот и сейчас его губы тронула легкая улыбка. Он поздоровался и сел в предложенное Фрэнком кресло. По непонятной причине его улыбка действовала так же безотказно, как и его походка: люди его любили. И он, как хороший профессионал, умел пользоваться их расположением. Он был счастливчик. Посмотреть на его походку, так ленивее нет человека. Но с делом Суэйн справлялся отлично. Без малого десять лет он проработал в Южной Америке, чем и объяснялись его темный загар и жилистость.Стареет, заметил про себя Фрэнк. А кто молодеет? На висках и вдоль пробора каштановых волос Суэйна, всегда коротко подстриженных из-за непослушного вихра посередине, пробивалась седина. Вокруг глаз и на лбу наметились морщины, на щеках обозначились складки, но женщины, скорее всего, находят все это таким же сексуальным, как и походка этого везунчика. Сексуальный. Да, совсем плохи дела, размышлял Фрэнк, раз уж для характеристики своего лучшего офицера у него не нашлось другого определения.— Что стряслось? — спросил Суэйн, развалясь в кресле и вытянув перед собой длинные ноги. Соблюдение любых формальностей было ему чуждо.— Наши дела в Европе осложнились. Один из внештатных агентов вышел за рамки дозволенного и уничтожил нашего ценного осведомителя. Ее нужно остановить.— Ее?Фрэнк передал через стол отчет. Суэйн взял его в руки и, бегло просмотрев, вернул.— Дело сделано. Чего теперь ее останавливать?— Сальваторе Нерви не единственный, кто замешан в истории, закончившейся смертью друзей Лили. Если она в своем неистовстве решила уничтожить их всех, то может погубить всю сеть. Лили и так уже наломала дров, убив Нерви.Суэйн поморщился и энергично потер лицо руками.— Неужели у тебя не нашлось какого-нибудь агента из негодяев, выгнанного в отставку и обладающего тем особым качеством, которое дает ему шанс найти мисс Мэнсфилд и помешать ей отомстить?Фрэнк прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку.— Тебе это что, кино?— Человек вправе надеяться.— Считай, твои надежды не оправдались.— Ладно. А как насчет Джона Медины? — Голубые глаза Суэйна лучились весельем: он вздумал подразнить Фрэнка.— Джон сейчас на Ближнем Востоке, — как ни в чем не бывало ответил тот.Услышав это, Суэйн тотчас распрямился. Исчез всякий намек на лень.— Погоди-погоди. Ты хочешь сказать, Медина действительно там?— Да, Медина действительно там.— Его файла нет… — начал было Суэйн, но тут же осекся, улыбнувшись: — Ой!— Значит, ты проверял.— Каждый, черт возьми, кто в деле, проверял.— Вот поэтому в базе и нет его файла. Для его же блага. А теперь, как я уже сказал, у Джона хорошее прикрытие на Ближнем Востоке, да и в любом случае я не стал бы бросать его на поиски.— То есть он гораздо важнее меня. — Суэйн снова улыбнулся, показывая, что не обиделся.— Или он обладает другими талантами. Мне нужен ты и сегодня же вечером ты вылетаешь в Париж. Вот что тебя требуется. Глава 4 Весь день Лили посвятила восстановлению сил: ела, спала, делала легкие упражнения и благодаря этому наутро в день отъезда чувствовала себя уже гораздо лучше. Тщательно упаковав сумки — большую и поменьше, — она убедилась в том, что не забыла ничего важного. Большая часть ее одежды осталась висеть в шкафу. Старые, расставленные и развешанные по всей квартире фотографии в дешевеньких рамочках, которые должны были подтвердить легенду ее прошлой жизни, тоже не покинули своих мест.Лили не сняла постельное белье, не вымыла после завтрака ни тарелки, ни ложки, хотя предусмотрительно протерла все в квартире дезинфицирующим раствором, уничтожая отпечатки пальцев. Эту процедуру Лили проделывала регулярно вот уже девятнадцать лет, и она прочно вошла у нее в привычку. Даже покидая владения Нерви, Лили протерла все, к чему прикасалась, хотя и не имела при себе дезинфицирующего раствора. За столом она каждый раз, прежде чем унесут посуду, тщательно протирала свои приборы и стаканы салфеткой, а по утрам обязательно чистила щетку для волос, выбирая застрявшие между зубцами волоски.И вот теперь ей не давала покоя мысль, что образец ее крови попал к доктору Джордано и она бессильна что-либо сделать с этим. Но идентификация по ДНК проводится иначе, чем по отпечаткам пальцев. Обширной базы данных ДНК не существует. Отпечатки ее пальцев хранились в Лэнгли в личном деле, но только там и нигде больше. Если бы не досадные накладки в этом убийстве, она была бы абсолютно чиста. Даже отпечатки пальцев ничего не дадут, если их не с чем сравнить и нельзя узнать имя обладателя. Один промах еще ничего не значит. Два уже дают возможность установить личность. Лили, как могла, старалась не оставлять ни малейшей зацепки.Наверное, доктору Джордано показалось бы до крайности странным, если бы она обратилась к нему с просьбой вернуть ей оставшуюся от анализа кровь. Будь она сейчас в Калифорнии, возможно, Лили сумела бы изъять взятые для анализа образцы — объявив, например, себя членом таинственной секты и сказав, что кровь требуется ей для совершения культового обряда.Лили скривила губы в презрительной улыбке и пожалела, что не может поделиться этой мыслью с Зией, которая очень живо реагировала на нелепости. С Авериллом и Тиной, а особенно с Зией, Лили могла немного расслабиться и позволить себе иногда делать глупости, как и всякий нормальный человек. Для таких, как она, передышка — роскошь, возможная лишь в кругу себе подобных.Улыбка, едва появившись на лице Лили, тотчас угасла. С потерей друзей в ее жизни образовалась зияющая пустота, которуютеперь вряд ли когда-нибудь удастся заполнить. На протяжении долгих лет круг ее привязанностей неумолимо сужался, пока из близких людей наконец не осталось всего пять человек: мать с сестрой, которых Лили не осмеливалась больше навещать из опасения навлечь на женщин опасность, сопутствующую ее профессии, и трое друзей.Когда-то Аверилл был ее любовником. Недолгое время вместе им удавалось избегать ощущения одиночества. Потом они расстались. И как-то раз на одном задании, для выполнения которого требовалось два человека, Лили познакомилась с Тиной. Никогда раньше Лили не сходилась с людьми так быстро, как с ней. Они сблизились, будто нашедшие друг друга близнецы. Они понимали друг друга с полуслова. Они смеялись над одним и тем же, обе лелеяли одну и ту же наивную надежду — как в один прекрасный день, бросив эту работу, выйдут замуж и откроют свой собственный бизнес — не обязательно связанный с тем, чем они занимаются сейчас, — и, может быть, заведут ребенка или даже двоих.«Один прекрасный день» настал для Тины, когда, подобно воздушным шарам, летающим в замкнутом пространстве, они столкнулись с Авериллом. У Лили с Тиной было много общего, но химия любви — это совсем другое. Стоило Авериллу лишь раз взглянуть на стройную брюнетку Тину, как он тут же потерял голову. Его чувство оказалось взаимным. Какое-то время Тина и Аверилл встречались между заданиями и вообще получали от жизни удовольствие. Оба были молоды, полны сил и отлично справлялись со своей работой. Профессиональные убийцы, они ощущали себя неуловимыми и непобедимыми. Им хватало профессионализма, чтобы не задирать нос, но недоставало жизненного опыта, чтобы не окунуться в эйфорию.А потом Тину ранили и они вернулись с небес на землю. Дело было дрянь. Эйфории как не бывало. Они заглянули в лицо смерти.Именно после этого они, едва Тина оправилась настолько, что могла подойти к алтарю, поженились. Здесь, в парижской квартире, они начинали свою семейную жизнь, а потом обзавелись маленьким домиком в пригороде и стали все реже и реже выходить на задания.Лили при любой возможности рвалась повидаться с ними и однажды привезла с собой Зию. Она нашла этого брошенного, умирающего от голода младенца в Хорватии сразу после отделения этой области от Югославии, когда сербские войска уже вовсю хозяйничали в новоявленной стране в преддверии новой, еще более жестокой бойни. Никто из тех, к кому Лили обращалась, похоже, ничего не знал о матери ребенка, а может, просто не хотел говорить. А скорее всего никому до этого не было никакого дела. Лили оставалось либо взять ребенка с собой, либо бросить на произвол судьбы.За два дня Лили успела так привязаться к девочке, точно та была ее родной дочерью. Выбираясь из Хорватии, да еще с ребенком на руках, она хлебнула горя. Поиски молока, подгузников и пеленок стали трудноразрешимой проблемой. Однако нехватка «зеленых» в те дни не слишком беспокоила Лили — главным было накормить ребенка, отогреть и держать в сухости. Она назвала малышку Зия: просто имя понравилось.Чтобы вывезти девочку в Италию, нужно было выправить документы для Зии, а для этого найти умельца, который мог бы их подделать. Когда Лили очутилась за пределами Хорватии, с ребенком стало легче: все необходимое было доступно, хотя и тут были свои сложности. Девочка дергалась и выплевывала почти все молоко, которое она ей давала, а когда Лили прикасалась к ней, замирала. Чтобы не мучить ребенка бесконечными переездами, которые являлись неотъемлемой частью не столь еще долгой жизни самой Лили, она решила какое-то время пожить в Италии.По ее прикидкам, Зии было всего несколько недель от роду, когда она нашла ее, хотя не исключено, что девочка была такой маленькой из-за недостатка питания и ухода. Однако за несколько месяцев, проведенных в Италии, Зия набрала вес, и на ее крошечных ручках и ножках наметились ямочки. У девочки начали резаться зубы. Пуская слюни, она смотрела на Лили, приоткрыв рот и широко распахнув глаза с выражением бесконечного восторга, которое только очень маленьких детей не делает похожими на идиотов.В конце концов Лили повезла Зию во Францию показать дяде Авериллу и тете Тине.Опека над ребенком перешла к ним не сразу. Вначале Лили оставляла с ними Зию, отправляясь на задание. Друзья полюбили девочку, и ей тоже было с ними хорошо, хотя всякий раз, когда Лили оставляла ребенка, ее душа разрывалась на части и она жила только одним — мыслью о том, как вернется и Зия, увидев ее, просияет, завизжит от радости и восторга, а Лили покажется, будто нет на свете звука прекраснее.Но время шло, Зия росла. Ее нужно было готовить к школе. Лили иногда приходилось отсутствовать по нескольку недель, и все это время Зия жила с Авериллом и Тиной. И наконец для всех стало очевидным, что будет лучше иметь документы, свидетельствующие о том, что супружеская па является родителями Зии, которой к тому времени минуло четыре года. Вот так Аверилл с Тиной стали для нее мамой и папой, а Лили — тетей Лил.Тринадцать лет Зия оставалась главным источником, наполнявшим жизнь Лили любовью и теплом, а теперь ее не стало.И что только заставило Аверилла с Тиной снова ввязаться в игру, из которой они уже давно вышли? Деньги? Но ведь они отлично знали: стоит только намекнуть Лили, и она отдаст им все, что имеет, до последнего евро и доллара, а после девятнадцати лет высокооплачиваемой работы у нее скопилась приличная сумма в швейцарском банке. Как бы то ни было, а все же что-то вынудило их вернуться к опасной работе, за что они поплатились своими жизнями. И жизнью Зии.Теперь же большая часть денег Лили ушла на то, чтобы достать яд и устроить все как надо. Хорошие документы стоят денег, и чем выше их качество, тем они дороже. Чтобы не вызывать подозрений, Лили пришлось снять квартиру, устроиться на работу и уж потом заняться Сальваторе Нерви. Хотя абсолютной уверенности в том, что он клюнет на наживку, у нее не было. Лили могла выглядеть весьма привлекательно, но знала, что она не красавица. Однако если б не сработал этот вариант, она бы придумала что-нибудь еще. Ей это всегда удавалось. Но план сработал великолепно, все шло, как и было задумано, вплоть до того момента, когда Сальваторе заставил ее попробовать вино.Теперь от сбережений Лили осталось всего ничего, у нее поврежден сердечный клапан, который, как пояснил Доктор Джордано, придется заменить, она ужасно ослабла, а отпущенное ей время стремительно истекает.По всему выходило, что шансы у нее невелики. На сей раз она не только лишена преимуществ, которые ей раньше давал Лэнгли, но, что гораздо хуже, управление теперь будет работать против нее. Ни воспользоваться привычным убежищем, ни попросить о поддержке или замене она не могла. Ей придется сражаться одной против всех. Лили не знала, кого за ней отправили из Лэнгли. Они могли просто поручить снайперу убрать ее. В этом случае и беспокоиться не о чем, поскольку защититься неизвестно от кого она не может. Она не Сальваторе Нерви с парком бронированных автомобилей и входами с охраной. Единственное, что ей остается, — это не попадаться.Что же касается плюсов, то… плюсов в ее положении, пожалуй, вообще нет. Однако это не значит, что она опустит руки и стане! легкой добычей. Возможно, им удастся уничтожить ее, но онасделает все, чтобы усложнить им эту задачу. На карту поставлена ее профессиональная гордость. Теперь, когда нет больше ни Зии, ни друзей, гордость — это почти все, что у нее осталось.Лили тянула до последнего, прежде чем по своему сотовому телефону вызвать такси в аэропорт. Всеми силами она старалась сократить Родриго время, остававшееся у него на то, чтобы связаться со своими людьми в аэропорту. Поначалу сидящие у нее на «хвосте» не поймут, куда онаедет, но, догадавшись, свяжутся с Родриго для получения дальнейших инструкций. Шансы на то, что у него там уже есть свой человек — или несколько, — по меньшей мере пятьдесят на пятьдесят, но де Голль — большой аэропорт, а не зная ни авиакомпании, ни пункта назначения, задержать ее будет сложно. Единственное, что они смогут сделать, — это установить за ней слежку, однако это возможно лишь до тех пор, пока она не пройдет контроль перед посадкой.Если бы Родриго сейчас проверил список пассажиров, то ее песенка была бы спета, потому что летит она не под именем Дениз Морель и даже не под своим собственным. Но пока он не заподозрил ничего особенного и, кроме слежки, ничего не предпримет. И все же Лили не сомневалась, что он проверит список, вопрос лишь в том, как скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
благоволили Фрэнку.Минут через сорок пять позвонил референт:— Мистер Суэйн здесь.— Пусть войдет.Открылась дверь, и в комнату вразвалку вошел Суэйн. Он везде и всегда двигался медленно и неторопливо, как ковбой, которому некуда идти и незачем спешить. И, судя по всему, это в нем нравилось женщинам.Суэйн был одним из тех красивых людей, которые к тому же обычно благожелательно настроены. Вот и сейчас его губы тронула легкая улыбка. Он поздоровался и сел в предложенное Фрэнком кресло. По непонятной причине его улыбка действовала так же безотказно, как и его походка: люди его любили. И он, как хороший профессионал, умел пользоваться их расположением. Он был счастливчик. Посмотреть на его походку, так ленивее нет человека. Но с делом Суэйн справлялся отлично. Без малого десять лет он проработал в Южной Америке, чем и объяснялись его темный загар и жилистость.Стареет, заметил про себя Фрэнк. А кто молодеет? На висках и вдоль пробора каштановых волос Суэйна, всегда коротко подстриженных из-за непослушного вихра посередине, пробивалась седина. Вокруг глаз и на лбу наметились морщины, на щеках обозначились складки, но женщины, скорее всего, находят все это таким же сексуальным, как и походка этого везунчика. Сексуальный. Да, совсем плохи дела, размышлял Фрэнк, раз уж для характеристики своего лучшего офицера у него не нашлось другого определения.— Что стряслось? — спросил Суэйн, развалясь в кресле и вытянув перед собой длинные ноги. Соблюдение любых формальностей было ему чуждо.— Наши дела в Европе осложнились. Один из внештатных агентов вышел за рамки дозволенного и уничтожил нашего ценного осведомителя. Ее нужно остановить.— Ее?Фрэнк передал через стол отчет. Суэйн взял его в руки и, бегло просмотрев, вернул.— Дело сделано. Чего теперь ее останавливать?— Сальваторе Нерви не единственный, кто замешан в истории, закончившейся смертью друзей Лили. Если она в своем неистовстве решила уничтожить их всех, то может погубить всю сеть. Лили и так уже наломала дров, убив Нерви.Суэйн поморщился и энергично потер лицо руками.— Неужели у тебя не нашлось какого-нибудь агента из негодяев, выгнанного в отставку и обладающего тем особым качеством, которое дает ему шанс найти мисс Мэнсфилд и помешать ей отомстить?Фрэнк прикусил щеку, чтобы сдержать улыбку.— Тебе это что, кино?— Человек вправе надеяться.— Считай, твои надежды не оправдались.— Ладно. А как насчет Джона Медины? — Голубые глаза Суэйна лучились весельем: он вздумал подразнить Фрэнка.— Джон сейчас на Ближнем Востоке, — как ни в чем не бывало ответил тот.Услышав это, Суэйн тотчас распрямился. Исчез всякий намек на лень.— Погоди-погоди. Ты хочешь сказать, Медина действительно там?— Да, Медина действительно там.— Его файла нет… — начал было Суэйн, но тут же осекся, улыбнувшись: — Ой!— Значит, ты проверял.— Каждый, черт возьми, кто в деле, проверял.— Вот поэтому в базе и нет его файла. Для его же блага. А теперь, как я уже сказал, у Джона хорошее прикрытие на Ближнем Востоке, да и в любом случае я не стал бы бросать его на поиски.— То есть он гораздо важнее меня. — Суэйн снова улыбнулся, показывая, что не обиделся.— Или он обладает другими талантами. Мне нужен ты и сегодня же вечером ты вылетаешь в Париж. Вот что тебя требуется. Глава 4 Весь день Лили посвятила восстановлению сил: ела, спала, делала легкие упражнения и благодаря этому наутро в день отъезда чувствовала себя уже гораздо лучше. Тщательно упаковав сумки — большую и поменьше, — она убедилась в том, что не забыла ничего важного. Большая часть ее одежды осталась висеть в шкафу. Старые, расставленные и развешанные по всей квартире фотографии в дешевеньких рамочках, которые должны были подтвердить легенду ее прошлой жизни, тоже не покинули своих мест.Лили не сняла постельное белье, не вымыла после завтрака ни тарелки, ни ложки, хотя предусмотрительно протерла все в квартире дезинфицирующим раствором, уничтожая отпечатки пальцев. Эту процедуру Лили проделывала регулярно вот уже девятнадцать лет, и она прочно вошла у нее в привычку. Даже покидая владения Нерви, Лили протерла все, к чему прикасалась, хотя и не имела при себе дезинфицирующего раствора. За столом она каждый раз, прежде чем унесут посуду, тщательно протирала свои приборы и стаканы салфеткой, а по утрам обязательно чистила щетку для волос, выбирая застрявшие между зубцами волоски.И вот теперь ей не давала покоя мысль, что образец ее крови попал к доктору Джордано и она бессильна что-либо сделать с этим. Но идентификация по ДНК проводится иначе, чем по отпечаткам пальцев. Обширной базы данных ДНК не существует. Отпечатки ее пальцев хранились в Лэнгли в личном деле, но только там и нигде больше. Если бы не досадные накладки в этом убийстве, она была бы абсолютно чиста. Даже отпечатки пальцев ничего не дадут, если их не с чем сравнить и нельзя узнать имя обладателя. Один промах еще ничего не значит. Два уже дают возможность установить личность. Лили, как могла, старалась не оставлять ни малейшей зацепки.Наверное, доктору Джордано показалось бы до крайности странным, если бы она обратилась к нему с просьбой вернуть ей оставшуюся от анализа кровь. Будь она сейчас в Калифорнии, возможно, Лили сумела бы изъять взятые для анализа образцы — объявив, например, себя членом таинственной секты и сказав, что кровь требуется ей для совершения культового обряда.Лили скривила губы в презрительной улыбке и пожалела, что не может поделиться этой мыслью с Зией, которая очень живо реагировала на нелепости. С Авериллом и Тиной, а особенно с Зией, Лили могла немного расслабиться и позволить себе иногда делать глупости, как и всякий нормальный человек. Для таких, как она, передышка — роскошь, возможная лишь в кругу себе подобных.Улыбка, едва появившись на лице Лили, тотчас угасла. С потерей друзей в ее жизни образовалась зияющая пустота, которуютеперь вряд ли когда-нибудь удастся заполнить. На протяжении долгих лет круг ее привязанностей неумолимо сужался, пока из близких людей наконец не осталось всего пять человек: мать с сестрой, которых Лили не осмеливалась больше навещать из опасения навлечь на женщин опасность, сопутствующую ее профессии, и трое друзей.Когда-то Аверилл был ее любовником. Недолгое время вместе им удавалось избегать ощущения одиночества. Потом они расстались. И как-то раз на одном задании, для выполнения которого требовалось два человека, Лили познакомилась с Тиной. Никогда раньше Лили не сходилась с людьми так быстро, как с ней. Они сблизились, будто нашедшие друг друга близнецы. Они понимали друг друга с полуслова. Они смеялись над одним и тем же, обе лелеяли одну и ту же наивную надежду — как в один прекрасный день, бросив эту работу, выйдут замуж и откроют свой собственный бизнес — не обязательно связанный с тем, чем они занимаются сейчас, — и, может быть, заведут ребенка или даже двоих.«Один прекрасный день» настал для Тины, когда, подобно воздушным шарам, летающим в замкнутом пространстве, они столкнулись с Авериллом. У Лили с Тиной было много общего, но химия любви — это совсем другое. Стоило Авериллу лишь раз взглянуть на стройную брюнетку Тину, как он тут же потерял голову. Его чувство оказалось взаимным. Какое-то время Тина и Аверилл встречались между заданиями и вообще получали от жизни удовольствие. Оба были молоды, полны сил и отлично справлялись со своей работой. Профессиональные убийцы, они ощущали себя неуловимыми и непобедимыми. Им хватало профессионализма, чтобы не задирать нос, но недоставало жизненного опыта, чтобы не окунуться в эйфорию.А потом Тину ранили и они вернулись с небес на землю. Дело было дрянь. Эйфории как не бывало. Они заглянули в лицо смерти.Именно после этого они, едва Тина оправилась настолько, что могла подойти к алтарю, поженились. Здесь, в парижской квартире, они начинали свою семейную жизнь, а потом обзавелись маленьким домиком в пригороде и стали все реже и реже выходить на задания.Лили при любой возможности рвалась повидаться с ними и однажды привезла с собой Зию. Она нашла этого брошенного, умирающего от голода младенца в Хорватии сразу после отделения этой области от Югославии, когда сербские войска уже вовсю хозяйничали в новоявленной стране в преддверии новой, еще более жестокой бойни. Никто из тех, к кому Лили обращалась, похоже, ничего не знал о матери ребенка, а может, просто не хотел говорить. А скорее всего никому до этого не было никакого дела. Лили оставалось либо взять ребенка с собой, либо бросить на произвол судьбы.За два дня Лили успела так привязаться к девочке, точно та была ее родной дочерью. Выбираясь из Хорватии, да еще с ребенком на руках, она хлебнула горя. Поиски молока, подгузников и пеленок стали трудноразрешимой проблемой. Однако нехватка «зеленых» в те дни не слишком беспокоила Лили — главным было накормить ребенка, отогреть и держать в сухости. Она назвала малышку Зия: просто имя понравилось.Чтобы вывезти девочку в Италию, нужно было выправить документы для Зии, а для этого найти умельца, который мог бы их подделать. Когда Лили очутилась за пределами Хорватии, с ребенком стало легче: все необходимое было доступно, хотя и тут были свои сложности. Девочка дергалась и выплевывала почти все молоко, которое она ей давала, а когда Лили прикасалась к ней, замирала. Чтобы не мучить ребенка бесконечными переездами, которые являлись неотъемлемой частью не столь еще долгой жизни самой Лили, она решила какое-то время пожить в Италии.По ее прикидкам, Зии было всего несколько недель от роду, когда она нашла ее, хотя не исключено, что девочка была такой маленькой из-за недостатка питания и ухода. Однако за несколько месяцев, проведенных в Италии, Зия набрала вес, и на ее крошечных ручках и ножках наметились ямочки. У девочки начали резаться зубы. Пуская слюни, она смотрела на Лили, приоткрыв рот и широко распахнув глаза с выражением бесконечного восторга, которое только очень маленьких детей не делает похожими на идиотов.В конце концов Лили повезла Зию во Францию показать дяде Авериллу и тете Тине.Опека над ребенком перешла к ним не сразу. Вначале Лили оставляла с ними Зию, отправляясь на задание. Друзья полюбили девочку, и ей тоже было с ними хорошо, хотя всякий раз, когда Лили оставляла ребенка, ее душа разрывалась на части и она жила только одним — мыслью о том, как вернется и Зия, увидев ее, просияет, завизжит от радости и восторга, а Лили покажется, будто нет на свете звука прекраснее.Но время шло, Зия росла. Ее нужно было готовить к школе. Лили иногда приходилось отсутствовать по нескольку недель, и все это время Зия жила с Авериллом и Тиной. И наконец для всех стало очевидным, что будет лучше иметь документы, свидетельствующие о том, что супружеская па является родителями Зии, которой к тому времени минуло четыре года. Вот так Аверилл с Тиной стали для нее мамой и папой, а Лили — тетей Лил.Тринадцать лет Зия оставалась главным источником, наполнявшим жизнь Лили любовью и теплом, а теперь ее не стало.И что только заставило Аверилла с Тиной снова ввязаться в игру, из которой они уже давно вышли? Деньги? Но ведь они отлично знали: стоит только намекнуть Лили, и она отдаст им все, что имеет, до последнего евро и доллара, а после девятнадцати лет высокооплачиваемой работы у нее скопилась приличная сумма в швейцарском банке. Как бы то ни было, а все же что-то вынудило их вернуться к опасной работе, за что они поплатились своими жизнями. И жизнью Зии.Теперь же большая часть денег Лили ушла на то, чтобы достать яд и устроить все как надо. Хорошие документы стоят денег, и чем выше их качество, тем они дороже. Чтобы не вызывать подозрений, Лили пришлось снять квартиру, устроиться на работу и уж потом заняться Сальваторе Нерви. Хотя абсолютной уверенности в том, что он клюнет на наживку, у нее не было. Лили могла выглядеть весьма привлекательно, но знала, что она не красавица. Однако если б не сработал этот вариант, она бы придумала что-нибудь еще. Ей это всегда удавалось. Но план сработал великолепно, все шло, как и было задумано, вплоть до того момента, когда Сальваторе заставил ее попробовать вино.Теперь от сбережений Лили осталось всего ничего, у нее поврежден сердечный клапан, который, как пояснил Доктор Джордано, придется заменить, она ужасно ослабла, а отпущенное ей время стремительно истекает.По всему выходило, что шансы у нее невелики. На сей раз она не только лишена преимуществ, которые ей раньше давал Лэнгли, но, что гораздо хуже, управление теперь будет работать против нее. Ни воспользоваться привычным убежищем, ни попросить о поддержке или замене она не могла. Ей придется сражаться одной против всех. Лили не знала, кого за ней отправили из Лэнгли. Они могли просто поручить снайперу убрать ее. В этом случае и беспокоиться не о чем, поскольку защититься неизвестно от кого она не может. Она не Сальваторе Нерви с парком бронированных автомобилей и входами с охраной. Единственное, что ей остается, — это не попадаться.Что же касается плюсов, то… плюсов в ее положении, пожалуй, вообще нет. Однако это не значит, что она опустит руки и стане! легкой добычей. Возможно, им удастся уничтожить ее, но онасделает все, чтобы усложнить им эту задачу. На карту поставлена ее профессиональная гордость. Теперь, когда нет больше ни Зии, ни друзей, гордость — это почти все, что у нее осталось.Лили тянула до последнего, прежде чем по своему сотовому телефону вызвать такси в аэропорт. Всеми силами она старалась сократить Родриго время, остававшееся у него на то, чтобы связаться со своими людьми в аэропорту. Поначалу сидящие у нее на «хвосте» не поймут, куда онаедет, но, догадавшись, свяжутся с Родриго для получения дальнейших инструкций. Шансы на то, что у него там уже есть свой человек — или несколько, — по меньшей мере пятьдесят на пятьдесят, но де Голль — большой аэропорт, а не зная ни авиакомпании, ни пункта назначения, задержать ее будет сложно. Единственное, что они смогут сделать, — это установить за ней слежку, однако это возможно лишь до тех пор, пока она не пройдет контроль перед посадкой.Если бы Родриго сейчас проверил список пассажиров, то ее песенка была бы спета, потому что летит она не под именем Дениз Морель и даже не под своим собственным. Но пока он не заподозрил ничего особенного и, кроме слежки, ничего не предпримет. И все же Лили не сомневалась, что он проверит список, вопрос лишь в том, как скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35