Наоми задумалась.
– Знаешь, Наоми, если ты отпустишь меня, я обещаю помочь тебе с твоими ающями и назову имена самых надежных юристов.
– Я лучше обращусь к мафии.
– Мафии?
– Это для красного словца. Боже мой! У вас с моим братом пунктик, честное слово. И потом, это касается не меня, а моего друга.
Синтия понурилась, поняв, что Наоми не собирается освобождать ее ни при каких обстоятельствах.
– Неужели ты думала, что я освобожу тебя только потому, что мы вместе выпили кофе?
Синтия вздохнула.
– Наоми, для меня возвращение на работу принципиально важно. Давай откроем карты. Что тебе oi меня надо?
– Ты уже знаешь ответ, – поправляя волосы, ответила Наоми.
Наверное, она оставила пистолет внизу, но это не имело значения, так как она стояла довольно далеко от Синтии.
– Ты знаешь ответ, – повторила она. – Можно сказать, что ты хозяйка ситуации.
Синтия не сразу поняла, о чем речь.
– Ты говоришь о замужестве? Брось, не смеши меня! Неужели ты думаешь, что я дам свое согласие на брак только потому, что хочу убежать отсюда? И потом, что меня остановит, когда я освобожусь? Я тут же отправлюсь в суд, так или иначе. Ты же знаешь, что обещания, данные под давлением, ничего не значат.
– Думаю, что несколько ночей в объятиях принца изменят твое настроение. Он сумеет заставить тебя забыть обо всем на свете. Он уже предлагал тебе руку и сердце?
Она наклонила голову, ожидая ответа. Синтия хранила молчание, и Наоми громко рассмеялась:
– По тому, как ты вспыхнула, вижу, что ты почти влюблена.
– Наоми, вспомни, как было неприятно, когда отец принуждал тебя к браку. Почему ты думаешь, что я чувствую по-другому? Зачем ты это делаешь?
– Это совсем другая ситуация. У меня другие мотивы. И потом, тебе понравится быть замужем за П. Т., я это чувствую. Мне кажется, он уже сумел очаровать тебя в самом лучшем смысле этого слова.
Синтия зарделась. Она машинально прикоснулась к своим губам, которые все еще помнили жаркие поцелуи принца. Взглянув вниз, она с ужасом увидела, как ее соски под облегающим платьем набухли.
Сложив на груди руки, она хотела возразить Наоми, что все, что с ними происходило, на самом деле было лишь какой-то виртуальной игрой, но потом лишь обреченно вздохнула.
– Хорошо, я готова признать, что он меня очень привлекает. Я бы не стала возражать, если бы он задержался в моем доме на денек-другой… – Она закатила глаза, когда увидела усмешку на лице Наоми. – Допустим, я бы даже не стала возражать, задержись он дней па двадцать. Знаешь, такой паренек-игрушка. Чтобы стирал, конфеты мне приносил, выжимал апельсиновый сок. Подавал еду…
– И делал кое-что еще, – закончила Наоми.
– Именно, – с улыбкой ответила Синтия.
– В пределах кровати?
– Да, да, такая личная диванная подушка.
Наоми расхохоталась.
– Видишь? Все не так уж плохо. Старая сказка на новый лад.
– Эротическая версия?
– Очень откровенная эротическая версия, сказала бы я. К тому же принцесса может выставить принца, как только он ей надоест. В округе полно свободных рыцарей, которые только и ждут, когда их поманят. Они держат наготове и щит, и меч. Обнаженный меч.
– Ты испорченная девчонка, Наоми, – со смехом ответила Синтия.
– Я же исполняю роль плохой сводной сестры. Синдерелла, девочка моя, мир за воротами замка очень жесток.
– Уверяю тебя, ничто не заставит меня выйти замуж за принца.
– Никогда не говори «никогда». Может, это твоя судьба, как говорит Элмер.
– Мне плевать на то, что говорит Элмер, и на то, какие глупости вбила себе в голову ты. Если мне понадобится, я потерплю. Поверь, у меня терпение Иова. А что касается судьбы, то отвечу поговоркой бабушки: «Терпеливый покорит даже судьбу».
– Ох, Синтия, я так люблю твои ирландские поговорки. И подскажу тебе еще одну, еврейскую. – Наоми выдержала паузу и победоносно улыбнулась. – По кирпичику и замок строится.
– На небесах нет дерева выше, чем дерево терпения, – нахмурившись, парировала Синтия.
– Ой-ой, а разве ты не слышала другую: «Улитка в Иерусалим попала, потому что терпеливой стала». Думаю, улитку можно заменить на акулу без утраты смысла.
– Бр-р-р! Читай по губам, Наоми. В лиловом небе скорее появятся белые дрозды, чем я выйду за твоего братца, этого сапожника-казанову.
– Белые дрозды? Не стоит недооценивать силу ученых-геиетиков. И кто знает, какого цвета будет небо, когда озоновый слой вконец истощится!
Синтия состроила гримасу в спину уходящей Наоми. Она уже почти дошла до двери, когда вдруг остановилась и обернулась:
– Кстати, я забыла передать тебе кое-что от Элмера. Он странный, ты не думаешь? Что Рут в нем находит – не пойму, хоть убей.
– Наоми! Ты хотела что-то сказать?
– Он передал, чтобы ты готовилась ко второму акту.
– Я не паренек, – раздраженно сказал П. Т., спустя некоторое время заходя в спальню.
Он говорил о замечании Синтии, назвавшей его «пареньком-игрушкой».
– О, как неудобно! – пробормотала она из-за газеты, которую держала перед собой.
Она сидела в другом углу комнаты за карточным столом. На завтрак она решила полакомиться овсяными хлопьями с черникой и молоком. Когда появился принц, она листала «Нью-Йорк таймс».
– Я мужчина!
Он упер руки в бока и встал перед ней, чувствуя потребность поставить эту несносную на место, хотя предпочел бы спокойный завтрак, так как в животе урчало от голода.
Однако он решил на время забыть о еде и с негодованием посмотрел на строптивую пленницу. Пользуясь тем, что его не было в комнате, она посмела отпускать в его адрес унизительные замечания сексистского толка. А ведь он проявил настоящее благородство, когда первым прервал эту пытку наслаждением и отправился в ванну в надежде, что холодный душ поможет разрушить колдовские чары.
– Я не мальчик, который позволит с собой играть, – повторил он, сцепив зубы. – Я мужчина.
– О, бог ты мой, мужчина! – чуть-чуть опустив газету, сказала она.
Когда он направился к ней, волоча за собой цепь, Синтия резко приподнялась и уронила газету на пол.
– Немедленно оденься, – не скрывая паники, потребовала она.
Ее слова заставили его от изумления остановиться, да и открывшееся зрелище поразило его в самое сердце. Мало того, что ему пришлось принимать холодную ванну, теперь ему придется пройти через новые круги этого чувственного ада. Нет, он всего лишь мужчина.
Перед ним, гордо вздернув подбородок и сверкая голубым пламенем глаз, стояла клубнично-светловолосая богиня. О небеса! Она была натуральной блондинкой! Он знал это, потому что видел это своими глазами. Синтия стояла перед ним во всей красе, великолепная и обнаженная.
«По-настоящему теплый прием! Вот уж недаром говорят, что завтрак – главная составляющая успешного дня», – одобрительно глядя на Синтию, подумал он.
Питер полностью разделял его мнение.
«Забудь о завтраке! У меня есть идеи получше».
«Я целиком за», – тут же присоединился Питер.
– Немедленно оденься, иначе я отрежу твой королевский скипетр вот этим пластиковым ножом, – по его примеру уперев руки в бока, заявила она.
Принц вдруг ощутил, что ноги у него стали ватными, и он судорожно ухватился за изголовье кровати.
– Ч-что? – не в силах отвести взгляд, спросил он.
Синтия не солгала, когда назвала себя обладательницей соблазнительных изгибов. Она была великолепна. Алебастровые выпуклости и окружности манили его горящий взор. Кожа у нее была какого-то неуловимого оттенка, слоновой кости и нежнейших сливок, но принц знал одно: перед такой красотой не устоял бы и король, что уж говорить о простых смертных! Он смотрел на нее и видел совершенство. Больше всего его аппетит пробуждала ее грудь с сосками цвета малины. В это мгновение он осознал, насколько проголодался. Спустя секунду, однако, до него дошел смысл сказанного ею, и он с негодованием ответил:
– Я одет, но, поверь, я бы ни за что не облачился в эти брючки для мужского стриптиза, если бы знал, что ты встретишь меня в костюме Евы.
Он выразительно посмотрел на ярко-красные брюки, в которых накануне изображал Элвиса.
Она едва не задохнулась от возмущения, не отводя взгляда от его обнаженных… интимных мест, которые, как он утверждал, были скромно прикрыты. Святые небеса, она ему покажет.
– В костюме Евы? – закричала она. – Я знаю, что платье Рут трудно назвать приличным, но я хотя бы прикрыта. – Она взмахнула рукой, демонстрируя себя: – Видишь?
Он видел.
– Что это за новая игра, Феррама? Что ты затеял на этот раз?
Лицо Синтии стало пунцовым от смущения, когда ее взгляд уперся принцу чуть ниже живота. И еще пониже.
– Я хотела сказать, что это за демонстрация нудистов? Для принца с сомнительной репутацией ты действуешь слишком уж прямолинейно, – язвительно заметила она.
– Я не голый, а вот ты, как я вижу, раздета, – высокомерно заявил он.
Оба вздрогнули, точно от удара током, когда до них дошел смысл происходящего.
– Второй акт! – в один голос воскликнули они.
– Я убью Элмера, клянусь, что убью! – воскликнула Синтия, прикрываясь газетой.
– Я тоже, – поддержал ее принц, подумав про себя: «Спасибо тебе большое».
Прошел час, и Синтия рискнула выглянуть из-под покрывала, натянутого до самого подбородка. Принц был обнажен. Колдовство все еще имело силу.
Он сидел за карточным столом, абсолютно голый, и был занят чтением газеты. Ее бесило то, с каким беззаботным видом он хрустел хлопьями. Она-то думала, что ему больше по вкусу гусиная печень или какой-нибудь омлет по-испански с трюфелями.
Хрум-хрум-хрум!
Она натянула покрывало на голову. Казалось бы, она должна заснуть как убитая после бессонной ночи, но не тут-то было! Нервы у нее были на пределе.
Хрум-хрум-хрум!
Феррама сидел так, словно все происходящее ни в малейшей степени не влияло на его настроение. Она была готова задушить его собственными руками.
Хрум-хрум-хрум!
Или затолкать ему в горло сразу всю пачку этих чертовых хлопьев.
Хрум-хрум-хрум!
Она была из породы женщин, которые не могли сидеть, сложа руки, покорно ожидая милостей от судьбы. Больше всего ее раздражало то, что она утратила способность контролировать события. Она вспомнила, как однажды парень пригласил ее на свидание. Они планировали выйти под парусом. Худшего дня она не могла и представить: ветра не было, и им пришлось сидеть, ожидая перемены погоды. Лучше бы она сама прыгнула в озеро и начала толкать лодку.
Хрум-хрум-хрум!
Она резко встала, все еще натягивая простыню до самого подбородка, и с ненавистью посмотрела на него:
– Сделай же что-нибудь, черт побери!
От неожиданности он едва не рассыпал хлопья. Он смотрел на нее, оценивая ее жалкие потуги оставаться прикрытой. Бедняжка, она не знала, что он все равно видит все ее прелести. Заметив его похотливую улыбку, Синтия сразу поняла, в чем дело. Застонав от ужаса, она подтянула колени к груди.
– Ты что-то сказала? – вежливо обратился он к ней.
«Ты за мной наблюдала?»
– Нет, я не наблюдала за тобой.
«Черт побери, надо запретить красивым мужчинам улыбаться. Это же не улыбка, а мощное оружие соблазнения».
Сначала он непонимающе взглянул на нее. Затем, словно он прочел ее мысли, на его лице снова появилась улыбка. Она могла поклясться, что он тихо пробормотал:
– Ничего себе!
– Нам нельзя просто сидеть и ждать, – выпалила она.
Она была раздражена до крайности: ее убивало собственное бессилие и его нежелание хоть что-то делать.
– Ты хочешь, чтобы я встал? – спросил он.
«О, это первое разумное предложение, которое я услышал от нее за все эти дни. И разве мне трудно выполнить просьбу леди? Питер, что ты на это скажешь?»
– Her, я не хочу, чтобы ты вставал, тупица, – горячо ответила она. – Я хочу, чтобы ты прекратил трескать эти хлопья. Я хочу, чтобы ты придумал какой-нибудь план. Я хочу, чтобы ты вытащил нас из этого сумасшедшего дома.
«Я хочу тебя».
У него расширились от удивления глаза. Ей показалось, что они изменили цвет, превратившись из синих в черные, как ночь.
– Я тоже тебя хочу, детка.
«Питер, будь готов, дружище! Похоже, нас все же пустят на клубничную поляну».
– Единственный фрукт, который ты сможешь отведать, – это черника в этих чертовых хлопьях.
– Я люблю чернику, – ответил он ей.
«Но малину я люблю больше. Я бы с удовольствием отведал твои малиновые соски, детка. Давай скорее приступим к десерту».
– Никакие они не малиновые, – залившись румянцем, сказала она.
«Я так и знала. Мои соски вызвали у него отвращение. Они слишком большие. О, лучше бы мне умереть прямо на этом матраце».
– Малина? – нахмурился он. – Я не говорил этого. Ты что, умеешь читать мысли? – До того как она успела сказать хоть слово в ответ, он добавил: – Кстати, ты сама прекрасно знаешь, что у тебя великолепная грудь.
– Я ничего не говорила… Вернее, я не говорила этого вслух…
Они в ужасе взглянули друг на друга.
– Третий акт!
Оба погрузились в молчание, но мысли, словно стрелы, пронзали их, становясь для них откровением.
«Я так хочу тебя!»
«Я еще никогда в жизни так сильно не хотела мужчину, как я хочу тебя!»
«Она такая красивая! Если бы она только знала, как велико мое желание, то точно бы этим воспользовалась».
«У него самые длинные ресницы, какие мне только доводилось видеть. Я возбуждаюсь, глядя на них! Это удивительно».
«У нее грудь, как у богини. Я бы хотел ласкать ее до тех пор, пока она не начнет сладко постанывать. А потом кричать от наслаждения. Да, кричать».
«Я дрожу от одного взгляда на его губы. Нет, нельзя! Они такие чувственные, твердые, как вишни. Как бы я хотела поцеловать их! Только поцеловать, больше ничего».
«Я только за!»
На этот раз холодный душ понадобился Синтии. Когда она вышла из ванной, завернутая в полотенце, как мумия, то буквально услышала, что в это мгновение подумал принц: «Великолепный зад!» Жизнь не могла сложиться хуже.
Глава двенадцатая
Луна на небе меняла обличье едва ли не реже, чем менялось настроение Синтии и принца. Им казалось, что они охвачены лихорадкой.
К вечеру они ожидали Элмера. Устроителя рок-н-ролльных праздников ожидал более чем торжественный прием. Решив исполнить роль феи, он обрек себя на повышенное внимание к собственной персоне.
Синтия решила, что худшим можно было считать то, что они видели друг друга обнаженными, но принц с ней не согласился. Он-то как раз получил от этого огромное удовольствие. Кто же знал, что румянец может разливаться не только на щечках? И что существует не меньше пятидесяти способов вильнуть бедрами? Нет, по мнению П. Т., худшим было то, что он послушно исполнял серенады Элвиса, как последний дурак распевая их. Не то чтобы это его так уж сильно напрягало. Черт побери, для него самого стало неожиданностью то, как убедительно он звучал: его голос с хрипотцой, его широкая улыбка (пожалуй, он включит ее в свой арсенал соблазнения на будущее), и, конечно, жесты и движения, которыми был так знаменит Элвис. Все сработало в лучшем виде: хотя справедливости ради следовало признать, что Синтия еще сопротивляется и упирается, однако он видел пылающий в ее глазах огонь страсти. Перевоплощение принесло ему такое глубокое удовлетворение, что на мгновение он даже всерьез задумался над тем, чтобы отпустить бакенбарды. Бог ты мой, он ли это?!
Он впал бы в депрессию, если бы не одно «но». Пока он ел банановый сандвич с арахисовым маслом, напевая под нос «О, я болен тобой», пока танцевал, гремя цепями и кружа вокруг объекта своей страсти, пока, прикладывая руку к сердцу, провозглашал «Сейчас или никогда», а Питер не в такт подпевал ему. Синтия вела себя так же нелепо.
Она изображала из себя секс-бомбу: встряхивая копной клубничных волос, она бросала на него призывные взгляды и извивалась в танце, словно профессиональная стриптизерша, хоть сейчас готовая к съемкам в «Да здравствует Лас-Вегас».
Ему посчастливилось увидеть ее во всей красе («О благодарю вас, святые небеса!»), когда она в облегающем платье Рут выделывала такие па, что у принца захватывало дух. Когда же он заметил, что она в любом случае без куска хлеба не останется (в том смысле, что всегда может переквалифицироваться в танцовщицу стриптиза, если вдруг потеряет работу брокера на Уолл-стрит), она почему-то обиделась.
У П. Т. появилось несколько идей для рекламной кампании: он решил, что для красных туфель на тонких шпильках надо предложить именно такое платье. Идеальным вариантом, конечно, было бы оставить одни только туфельки. Хм-м. Одно он знал точно: рекламировать эту модель туфель должна модель с точно таким цветом волос, как у Синтии.
Он посмотрел на кровать, на которой, свернувшись, как котенок, лежала Синтия, и решил поделиться с ней своими наблюдениями.
– Ты знаешь, что бы на тебе идеально смотрелось?
Она как раз пробуждалась ото сна. Они много спали между «колдовскими актами». Чем они заполняли свободное время? Смотрели «Золушку» или очередной фильм с Элвисом, читали «Нью-Йорк таймс», принимали ванну и в двадцатый раз перелистывали журналы Рут (статья, в которой утверждалось, что частые занятия сексом способствуют здоровью кожи, показалась им очень интересной).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30