ГЛАВА 23 Спустя три дня они забрали обоих своих больных домой. Доктор Грин предостерег, что Джейку нельзя трясти головой, и поэтому в фургон нагромоздили матрацев и вели коней всю дорогу до «Ленивого Би» шагом. В хозяйской спальне была поставлена еще дневная кровать для Джейка.– Это чтобы два наших раненых воина могли составить друг другу компанию при выздоровлении, – сообщила им с усмешкой Мегэн.– Но, милая, я предполагал, что компанию мне составишь ты, – жалобно возражал Блейк. – Ты жестокосердная женщина, запираешь меня с этим ворчуном. Джейк сейчас вредный, как сердитая змея.Но Мегэн его жалобы не растрогали.– Мне надо кончать работу с домом тети Хосефы. Теперь ведь безопасно ездить в город и обратно.Приятели нахмурились.– Менгэн, ради моего спокойствия, берите все-таки в провожатые кого-нибудь с ранчо, – попросил Джейк, и Блейк его поддержал. Фрэнк, Тэнда и Ред были мертвы, но это не означало, что в деле не замешаны другие, которые только и ждут случая, чтобы снова нанести удар. Ни один из мужей не хотел рисковать жизнью женщин, пока не было абсолютной уверенности в их безопасности. В конце концов, как сказал Джейк, до сих пор оставалась неясной судьба пропавшего пистолета Роя.В последующие дни Тори много раз приходило на ум, что ее сироты взрослее – если не по годам, то по терпению, – чем двое этих мужчин, за которыми она ухаживала. Если один из них не хотел чего-то, то другой хотел именно этого, и они совершенно загоняли ее бесконечными требованиями. Она дала им колокольчик – звать себя, если им что-то понадобится, и теперь ей хотелось затолкать его им в глотку, единственным препятствием было то, что она не могла решить, который из них больше заслуживает этой чести. Они вели себя как избалованные ребятишки, она так им и сказала.– Избалованные ребятишки! – уязвленно повторил Джейк. – Мужчине нужно иногда немножко доброго участия, дорогая. Особенно, когда он вынужден лежать. Я не считаю, что это делает нас избалованными детишками!– Да уж, – поддержал его Блейк. – Немного нежной ласковой заботы – и боль становится терпимее.Тори закатила глаза к небу, молясь о выдержке.– Ваши постоянные сетования тоже, знаете ли, нелегко выносить, – заявила им она. – На простынях складки, в матрасе комки, кофе слишком слабый, суп слишком горячий, одеяло съехало, подушки примялись, их надо взбить, комната очень душная, очень жаркая, очень холодная! Мне продолжать?У обоих хватило совести смутиться.– Неужели мы такие несносные? – спросил Блейк.– Да.– Прости нас, ангел, но так скучно просто лежать целый день напролет, – сказал Джейк. – И потом, мне нравится твое общество.– Означает ли это, что мое тебя не устраивает? – возмутился Блейк.– Ну-у, знаешь ли, приятно услышать время от времени милый женский голосок, а не твое ворчание.– Если кто-то и ворчит последние дни, так это ты! – возразил Блейк. Эти двое пререкались и спорили, как дети.– У тебя, по крайней мере, есть еще чем занять время, – защищался Джейк. – Ты можешь смотреть в окно или читать.– Жалеешь себя? Не так ли? – спросил Блейк.– Да, жалею. И думаю, что имею на это право. Если бы у меня была только хромая нога или только слепота, куда ни шло! Но оба увечья одновременно… Это слишком! Если я должен быть слепым, то мне хотелось бы иметь возможность немного подниматься; а если я должен лежать в постели, то хорошо было бы иметь возможность смотреть вокруг! Я мог бы читать, или заниматься приходно-расходными книгами ранчо, или любоваться своей женой.– И это твоя благодарность за то, что я составляю тебе компанию? – огрызнулся Блейк. – Адские колокола! Я читал тебе вслух до хрипоты!– Да, Шекспира! Не все из нас такие высоколобые, как ты, Монтгомери: знаешь ли, десятицентовый' романчик тебя бы не убил!Блейк громко застонал:– фу! Тори, как ты выдерживаешь жизнь с таким плебеем?– Потому что по сравнению с ним я кажусь очень умной! – хихикнула она, не в силах подавить свое веселье.– Ты заплатишь за эти слова, – прорычал Джейк. – Погоди только, вот нога заживет, и я отшлепаю тебя как следует. Я делал так раньше, сделаю и теперь.От этих его слов Тори вспыхнула, вспомнив последний раз, когда он ее отшлепал, и чем именно этот эпизод закончился. Но если Джейк не мог видеть ее пылающие щеки, то Блейк мог, и он провел несколько интересных минут, размышляя, что бы это значило.А в целом Джейк принял свою слепоту довольно спокойно. Были времена, когда он мрачнел и падал духом, не поддаваясь на уговоры и уловки, которыми пытались его развеселить. Часто его охватывала жалость к себе, но он старался ради Тори отделаться от мрачных мыслей, пока они не вошли в привычку.Ему было противно, что его кормили с ложечки, как ребенка, и скоро он потребовал, чтоб ему дали есть самому. Тори прикусила язык и тихо поменяла постельное белье, которое он перемазал едой, понимая, что ему надо дать возможность справиться с этим. Она не попадет в ловушку, не начнет его заласкивать, хотя временами ей очень этого хотелось. Он даже настаивал, чтоб самому купаться, позволяя ей отмывать себя только там, куда не мог дотянуться из-за раненой ноги. По крайней мере он пытался полагаться только на себя, хотя возможности его были крайне ограничены.Присутствие Блейка невероятно помогало.Мужчины либо пикировались, либо предавались воспоминаниям о прошлых годах. Это помогало более приятно проводить долгие часы. Привлеченная как-то взрывами смеха, Тори обнаружила, что они обмениваются неприличными анекдотами и непристойными историями. В первый раз смутившись, она затем всегда заботилась, чтобы они слышали ее приближение, буквально топая по коридору, чтобы предупредить их.Распознав ее тактику, Джейк не мог не поддразнить ее:– Что, Тор, набрала вес?Она, конечно, набрала, но поддразнивание все равно заставило ее покраснеть. Однако это было такой малой платой за то, чтобы снова услышать его смех!От скуки и отчаяния Блейк пометил колоду карт, но не для шулерства. Он сделал метки таким образом, что Джейк мог определять прикосновением каждую карту. Джейк быстро запомнил маркировку, и мужчины проводили долгие часы, поставив столик между кроватями и играя на спички.Тори была бесконечно благодарна Блейку за его выдумку. Это занимало время Джейка и его ум и оставляло Тори несколько часов, так нужных ей. Несмотря на то, что мадам Дювалье сшила ей платья с расчетом на расширяющуюся талию, такие наряды не предназначались для повседневной жизни на ранчо. Поэтому она использовала высвободившееся время на то, чтобы сшить несколько простых платьев для себя и крохотные платьица для будущего ребенка. А еще она много часов посвятила молитвам. Она просила Бога вернуть Джейку зрение, чтобы он имел счастье увидеть своего ребенка, когда тот родится.Поскольку Мегэн была занята, заканчивая паковку вещей Хосефы, на долю Тори выпало регулировать продолжающиеся визиты Эдвардса к Кармен. Как-то, когда гость уходил от них, Тори остановила его для разговора.– Мистер Эдвардс, мне неприятно выглядеть назойливой или чересчур щепетильной, но должна спросить вас, что означают ваши посещения моей матери?Он ошеломленно уставился на Тори, а потом лицо его медленно расплылось в улыбке.– Виктория, вы спрашиваете о моих намерениях в отношении Кармен? – спросил он так, как будто вопрос его позабавил.Тори решила, что его снисходительный тон ей не нравится. Она ответила ему сухо и чопорно:– Да, в общем, именно это. Вы должны согласиться, сэр, что последнее время ваши визиты стали неподобающе частыми, а ведь после смерти отца прошло не так уж много времени.– Вы обеспокоены тем, что я за ней ухаживаю? Я вам совсем не по душе?Тори ответила, осторожно подбирая слова:– Дело, скорее, не в том, по душе вы мне или нет. Меня не устраивает выбранное вами время, если вы действительно ухаживаете за моей матерью. Ведь, знаете ли, есть на свете такое понятие, как подобающий период траура.– Тогда позвольте мне успокоить вас, – ответил так же официально Эдвардс. – Мне доставляет удовольствие общество вашей матери. Кармен – очаровательная женщина, и я давно не проводил столь приятных часов в обществе такой милой дамы. Нам нравится разговаривать друг с другом, может быть, вам покажется странным, но мы интересны друг другу. У меня нет намерения ухаживать за Кармен, пока она не подаст мне какого-то знака, что настало время и она перестала горевать. Я удовлетворил ваше любопытство?Он стоял перед ней с усмешкой, подбоченясь, отчего полы его сюртука встопорщились и распахнулись.Любопытство ее удовлетворено не было. Ей не нравился ни он, ни его манеры, но что еще оставалось сделать, как не согласиться?– Полагаю, что так, мистер Эдвардс. Спасибо, что уделили мне время, – и в порыве неприязни небрежно закруглила разговор, как будто отпуская слугу. – Всего хорошего, мистер Эдвардс.– Всего и вам хорошего, миссис Бэннер, – тем же тоном ответил он. Его улыбка расплылась еще шире, и он приподнял перед ней свой стетсон, словно это был цилиндр. Язвительная насмешка сверкнула в его глазах, заставив ее заподозрить, что он хотел отвесить ей вычурный поклон, но устоял перед этим желанием, чтобы не разъярить ее еще больше.Тори оставалось только гадать, как ей понимать Эдвардса. Не так уж много было людей, которых она бы невзлюбила с первого взгляда. Всегда она старалась истолковать свои сомнения в пользу другого, но что-то в этом их соседе ее раздражало, гладило против шерсти. Она не могла определить, что именно в нем так на нее действовало, кроме этой его торжествующей, самодовольной манеры держаться. Была, пожалуй, в нем какая-то хитреца, неискренность во взгляде, которая вызывала в ней чувство глубокого интуитивного недоверия.Кроме того, сегодня в нем особенно чувствовалось что-то такое, что мучило ее. То ли он что-то сказал, то ли что-то в его внешности… она не была уверена, но у нее возникло ощущение, словно что-то упустила или, может быть, даже заметила… но это снова от нее ускользнуло. Так, как будто какая-то вещь в доме попала не на свое место! Вы знаете, что она лежит где-то неподалеку, но не можете вспомнить где, и это продолжает вас мучить, пока вы ее не найдете.«Ну ладно, – подумала она со вздохом. – Полагаю, рано или поздно я соображу, в чем тут дело».Прошло две недели. За это время Мегэн кончила работу по дому Хосефы и закрыла его. Больше ничто ее здесь не удерживало, кроме мужа. Как только рана Блейка достаточно подживет, Монтгомери уедут на свое ранчо под Таксоном Мегэн уже переходила половину своего срока и торопилась добраться домой до того, как путешествие станет для нее очень тяжким. Ребра Блейка заживали хорошо, как и огнестрельная рана у Джейка на бедре. К счастью, ни кость, ни основные мышцы задеты не были. Для такой телесной раны требуется просто время, чтобы зарубцеваться.Вскоре Джейк уже встал на ноги и начал ходить с помощью трости. Его проклятия, когда он спотыкался о мебель и натыкался на стены, гремели по всему дому, и постоянно, потому что раненая нога мешала ему сохранять равновесие, особенно в его незрячем состоянии. Однако упрямый характер не позволял ему сдаться. Он решительно настроился на то, чтобы обрести какую-то самостоятельность, несмотря на свое увечье. Когда он в первый раз действительно сам, не сбив ничего и не ударившись, без чьей-либо помощи прошел от спальни до внутреннего дворика, он был так собой доволен, что у Тори слезы навернулись на глаза. После этого он часто выходил на воздух, впитывал в себя осеннее солнце, наслаждаясь тем, как шевелит ему волосы легкий ветерок.Конечно, ему приходилось беречь поврежденную голову. Ясно было, что еще одно сотрясение может привести к окончательной, постоянной слепоте – если это уже не произошло. Каждый раз, когда доктор Грин приезжал осматривать его, он казался все более довольным при виде того, как опадает У него постепенно опухоль вокруг раны на голове.Хотя Блейк тоже быстро выздоравливал, но он был еще слишком слаб для длительного путешествия. Однако он достаточно хорошо себя чувствовал, чтобы перебраться в комнату для гостей, к Мегэн. Поскольку Блейк вставал и мог передвигаться, мужчинам уже не надо было вести свои разговоры и карточные игры в спальне. Обоим эта комната страшно надоела, и они были счастливы наконец сбежать оттуда.По правде говоря, Джейк теперь заходил в эту комнату, только чтобы одеться, умыться или поспать ночью. Когда Тори высказала опасение, что если она начнет снова спать с ним в большой постели, то может ненароком во сне толкнуть его больную ногу и причинить боль, он твердо заявил:– Ты не будешь спать на этой дневной постели, Тори. Если ты снова это предложишь, я сам с большим удовольствием порублю ее топором. Уже, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я наслаждался тем, что сплю с тобой. Будь я проклят, если позволю тебе и дальше лишать меня такого удовольствия.– Но что, если я причиню тебе вред? Твоя нога только начала заживать!– Ты мне вреда не причинишь. В любом случае мне будет лучше рядом с тобой. Я скучаю по тебе, любовь моя. Я хочу чувствовать рядом твое теплое шелковистое тело. Хочу вдыхать запах твоих волос на моей подушке, хочу, чтобы моя кожа пахла тобой. Хочу слышать твои тихие вздохи, когда касаюсь тебя. Проклятье! Если мне отказано видеть тебя, то позволь по крайней мере держать тебя в своих объятиях и заниматься с тобой любовью.– Джекоб, дорогой, нам с тобой еще нельзя заниматься любовью. Я уверена, что доктор этого не одобрит, пока твои раны не заживут получше.Его слова о том, что именно добрый доктор может сделать со своими запретами, заставили ее ахнуть.– Если я достаточно здоров, чтобы хотеть тебя так сильно, я достаточно здоров, чтобы благополучно управляться с этим, – заявил он.Он доказал ей свою правоту тем же вечером, самым интересным и усовершенствованным образом, доставившим обоим живейшее удовлетворение. Когда они наконец откинулись друг от друга, задыхаясь, счастливые и сытые своей любовью, ласками, которыми только что обменялись, Джейк вздохнул:– Не помню, когда еще я чувствовал себя таким раскованным, абсолютно свободным от напряжения! Любимая, ты самое лучшее лекарство, какое доктор мог бы прописать.– Сомневаюсь, – раздался в ответ ее сонный смешок. – Он бы тебе уши накрутил, если б знал, чем мы сейчас занимались.Джейк рассмеялся и, снова найдя ее губы, приник к ней всем своим телом.– Я думаю, что снова готов к повторению, – мягко пробормотал он. Она не могла в этом усомниться, так как чувствовала бедром горячее и твердое доказательство его возбуждения.– Уже? – пискнула она. – Ей-Богу, Джекоб! Ты похотлив, как олень в брачный сезон! Тебя вообще может хоть что-то чуточку утихомирить?– Полагаю, немногое. Ты жалуешься, женщина?Так как по округе разнесся слух о том, что Джейк ранен, их стали навещать друзья и знакомые, выражая участие и желая скорейшего выздоровления. И Стэн Эдвардс продолжал свои визиты к Кармен. Он также предложил свою помощь.– Если вам нужны еще работники на ранчо, у меня есть несколько хороших парней, которых я мог бы к вам прислать.Джейк и на этот раз отказался!– Спасибо за предложение, но мы прекрасно обойдемся теми, кто у нас есть.– Я просто хочу по-соседски помочь вам, – настаивал Эдвардс. – Если вам понадобится помощь с бухгалтерскими книгами, не стесняйтесь спросить меня. Я знаю, какое это испытание для вас при вашей слепоте – разбираться в счетах, а женщины в делах и цифрах плохие помощники.Большим усилием воли Джейк сдержал вспышку гнева. Конечно, Эдвардс был бы счастлив, заполучив в свои грязные ручонки эти книги. В этом Джейк не сомневался.– Уж как-нибудь справлюсь сам, – сурово повторил он.– Знаете, вы гораздо больше похожи на своего папашу, чем можно было предположить, – заметил Эдвардс, и у Джейка не создалось впечатления, что ему сказали комплимент.Друг Джейка, Бен Кертис, тоже предложил свою помощь.– Джейк, если я чем-то могу помочь, только скажи.Несчастный Бен так неловко обходил в разговоре слепоту Джейка, что тот, сжалившись, в конце концов сказал напрямик:– Бен, можешь не юлить. Господь свидетель, я этого не скрываю и стараюсь как-то приспособиться. Так что перестань описывать пируэты вокруг скользкой темы и спотыкаться в словах, боясь меня обидеть. Дьявольщина! Да, я слепой, но еще на что-нибудь гожусь… например, могу раздеть тебя догола за партией в покер!Его ухмылка была открытым вызовом другу, и когда доктор Грин и адвокат Джейка, Вэйн Ней-стер, вскоре приехали на ранчо всей компанией, они с таким азартом навалились на карты, что просидели чуть не до самого утра. Очень уж мужчин заинтриговала хитроумная система маркировки, которую придумал Блейк, ни один не мог устоять, чтобы не попытаться сыграть с закрытыми глазами, на ощупь, как Джейк. Сборище получилось веселым, и Тори была счастлива видеть мужа, в кои-то веки беспечно радующимся жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35