Старинная наперсница Барбары, Анна, бросила на него укоряющий взгляд.
— Вы что имеете в виду, сэр? Считаете, что Карл сделал неудачный выбор?
— Отнюдь, мадам, — холодно заверил ее Купер. — Но полагаю, что король женится по политическим мотивам, так всегда поступают короли.
Когда гости ушли, Барбара испытала облегчение. Она устала. Болели ноги, в теле ощущалась дрожь. Но она была счастлива, как никогда прежде, ибо ее надежды и ожидания — какими бы дикими они ни казались — должны были сбыться.
Когда они с Карлом вместе вошли в спальню, в кресле у огня дремала камеристка Уортон. Она вскочила на ноги, присела в реверансе и взглянула на хозяйку испуганно. Но Барбара улыбнулась ей доброжелательно.
— Можешь идти, Уортон. Сегодня ты мне больше не нужна.
Но не успела девушка выйти, как она крикнула ей:
— Разбуди меня полвосьмого. Придет торговка из Чейнджа показать кружева, и если я не куплю, их заберет Карнеги. — Барбара улыбнулась Карлу, как капризная маленькая девочка. — Я большая эгоистка, да?
Он ответил на улыбку, но не на вопрос.
— У вас было прекрасное угощение, Барбара. Завели нового повара?
Барбара подошла к туалетному столику и стала распускать прическу.
— Превосходный повар, не правда ли? Угадайте, где я его нашла? Переманила у миссис Хайд, а она привезла его с собой из Франции. И знаете. Карл, эта женщина ни разу не навестила меня! — Барбара встряхнула головой, и волосы рассыпались волнами по спине, как темное пламя. Она бросила взгляд через плечо. — Думаю, канцлер недолюбливает меня, иначе его жена давно бы нанесла мне визит.
— Допустим, — легко согласился Карл.
— Но почему? Что плохого я ему сделала, скажите на милость? — Барбара считала, что ее новое положение должно вызывать не только почтительное уважение, но и симпатии всех мужчин и женщин при дворе, она так или иначе твердо намеревалась добиться этого.
— Должен сказать, что канцлер принадлежит к старой школе политиков, моя дорогая. Он не дает и не берет взяток, он считает, что в этом мире можно прожить честным усердным трудом. Боюсь, что политики новой формации не вызывают у него симпатии.
— Мне безразличны его моральные принципы! Он дружил с моим отцом, и я уверена, что отказ посетить мой дом — просто невоспитанность с его стороны! Я даже слышала, что он предлагал вам не тратить время на такую негодницу, как я!
Карл улыбнулся. Он сидел, положив руку на спинку кресла, скрестив ноги, и с ленивым довольствием глядел, как она раздевается.
— Канцлер уже много лет говорит мне, что я должен делать, а что не должен, и поэтому полагает, будто я обращаю на него внимание. Но он очень старый и верный мне человек с самыми лучшими намерениями, даже если у него иногда неверные представления о жизни. На вашем месте я не стал бы беспокоиться, посещает вас его жена или нет. К тому же, уверяю вас, она занудная старая дама и вам в компанию не годится.
— Дело не в том, занудная она или нет! Ну как же вы не понимаете? Она просто должна навестить меня!
Карл рассмеялся.
— Понимаю, понимаю. Давайте забудем об этом…
Он встал, подошел к ней, и Барбара повернулась. Она как раз снимала сорочку и, чтобы посмотреть на Карла, опустила руки, и сорочка соскользнула на пол. В глазах Барбары блеснул яркий огонь пробуждающейся страсти. Когда он протянул к ней руки, трепет жадного ожидания охватил ее, — все остальное мгновенно вылетело из головы. Но ненадолго.
Когда они лежали, и ее голова покоилась у него на плече, и Барбара чувствовала щекой, как в его теле пульсирует кровь, она тихо сказала:
— Мне сегодня довелось услышать самые невероятные вещи.
— В самом деле? — пробормотал Карл без особого интереса.
— Да. Мне сказали, что вы женаты на племяннице принца де Линь и что у вас от нее два сына.
— У принца даже нет никакой племянницы, насколько я знаю. Да и к тому же я не женат.
Он лежал на спине, закрыв глаза, слегка улыбаясь. Но он совсем не вникал в разговор.
— А еще мне говорили, что вы заключили брачный договор с дочерью герцога Пармского.
На этот раз он не ответил, и Барбара, опершись на локоть, настойчиво повторила:
— Так заключили или нет?
— Насчет чего? О, нет. Я не женат.
— Но они хотят, чтобы вы на ней женились, да? Все эти люди?
— Да, вероятно, хотят. И она, несомненно, толстая, пресная, косоглазая и с прямыми, как палки, волосами, — лениво ответил он. — Черт подери, не представляю даже, как можно сделать ребенка такой уродине.
— Но почему, почему вам обязательно надо жениться на уродине? — Барбара водила пальцем по волосатой груди Карла, будто что-то рисуя.
Он открыл глаза, чуть улыбнулся и погладил ее по голове.
— Принцессы всегда уродливы. По традиции.
Барбару охватило волнение, сердце учащенно забилось в груди. Она не могла смотреть ему прямо в глаза и опустила ресницы, прежде чем проговорить:
— Но… почему надо жениться на принцессе, если ни одна не нравится вам? Почему бы вам… — у Барбары перехватило дыхание, а в затылке возникла пронзительная боль, в горле пересохло. Ведь она была так уверена, так бесконечно убеждена, что Карл безумно любит ее, так любит, что готов сделать своей женой.
— Сир, — тихо спросила она, — почему бы вам не жениться на мне? — Она быстро подняла глаза и испытующе посмотрела на него.
Мгновенно лицо Карла посерьезнело, улыбка погасла, и снова появилась жесткость. Она почувствовала, как он отдаляется от нее. Она испугалась, взглянула на него с ужасом, не веря:
— Разве вам это никогда не приходило в голову?
Он сел на постели и начал одеваться.
— Послушайте, Барбара. Вы не хуже меня знаете, что это невозможно.
— Но почему? — вскричала она с отчаянием. — Почему невозможно? Мне говорили, что именно вы заставили герцога жениться на Анне Хайд! Тогда почему вы не можете жениться на мне, если сами хотите этого? — Она почувствовала, что решимость и уверенность оставляют ее, и стала мысленно уговаривать себя, что вопрос слишком серьезный, чтобы сразу отказаться от него. Она по-прежнему считала, что в состоянии уговорить его на что угодно.
«Когда-нибудь я все-таки заставлю его жениться на мне. Знаю, что заставлю. Ему просто придется. Он должен!»
Карл уже надел бриджи, натянул через голову белую полотняную сорочку и застегивал пуговицы на манжетах. Он спешил поскорее уйти от нее подальше, зная, что его ждет скучная и бесполезная ссора. Да, он сам чувствовал, что безнадежно влюблен в Барбару, что ни одна женщина не волновала его в постели больше, чем она. Но даже если бы она была королевой Неаполя, он и не подумал бы жениться на ней, он уже слишком хорошо знал ее.
— Эти два случая нельзя сравнивать, моя дорогая, — голос Карла звучал тихо и успокаивающе, он хотел сперва утешить Барбару, а потом уйти. — Мои дети унаследуют трон. Дети Джеймса — едва ли.
Карл поступил вполне разумно, когда признал по меньшей мере пятерых незаконнорожденных детей. Барбара же была совершенно убеждена, что ребенок, которого она носит под сердцем, зачат именно от Карла, а не от мужа или Честерфилда.
— О, но что станет со мной, если вы женитесь на другой? Что мне-то делать? — она готова была разрыдаться.
— Думаю, все будет в порядке, Барбара. Не вижу причин для тревоги. Вы вовсе не беспомощны, и сами знаете это.
— Но я не то имею в виду! Вы же видите, как они все бегают за мной сейчас, — и Букингем, и Купер, и все остальные. Но если вы женитесь на ком-то и откажетесь от меня… О, я просто умру! Вы и представить себе не можете, что они со мной сделают! А женщины, о, они еще хуже мужчин! Карл, вы не должны, вы не можете так поступить со мной!
Карл остановился в дверях и внимательно поглядел на Барбару; его лицо вдруг изменилось, смягчилось, он снова сел рядом с ней и взял ее за руку. По щекам Барбары текли слезы и капали на атласное одеяло.
— Не плачьте, дорогая. За кого вы меня принимаете, за чудовище, людоеда? Я не брошу вас, Барбара, в этом можете быть уверены. Вы одарили меня таким счастьем, я глубоко благодарен вам. Я не могу жениться на вас, но я позабочусь, чтобы вам было хорошо, очень хорошо.
Барбара всхлипывала, у нее дергался подбородок, но она снова вспомнила о своей внешности и стала стараться плакать красиво.
— Каким образом? Деньгами? Деньги не помогут… в том положении, в котором я окажусь.
— А что, что может помочь?
— О Сир, я не знаю сама! Я не представляю, как я смогу…
Он быстро перебил ее новым потоком слов:
— А если я сделаю вас камер-фрау, это поможет?
Он разговаривал с Барбарой, как добрый всепрощающий дядюшка, который держит в руках конфетку и предлагает ее маленькой девочке, только что упавшей и разбившей коленку.
— Пожалуй, да. Если вы действительно так сделаете. А не передумаете? И потом просто… просто… о…
Только сейчас она осознала свое поражение и горько зарыдала у него на груди. Он крепко прижал Барбару к себе и гладил по плечам, а она заходилась в отчаянных слезах. Потом тихо освободился от нее и встал.
Она лежала на кровати и всхлипывала, а Карл в это время накинул на себя камзол, повязал галстук, прицепил шпагу и, взяв в руки шляпу, склонился над ней. Карл, который не мог жить без женщин, но легко мог обойтись без одной конкретной женщины, часто жалел, что женщинам приходится иногда вставать с постели.
— Барбара, честное слово, мне нужно идти. Пожалуйста, не плачьте, дорогая. И поверьте, я сдержу свое обещание…
Он нагнулся, поцеловал ее в макушку и направился к двери. На мгновение он обернулся и увидел ее красное от слез лицо, распухшие глаза. Он раздраженно махнул рукой и вышел.
Барбара медленно села, гнев исказил ее лицо. Она приложила руку к раскалывавшейся от боли голове и вдруг открыла рот и так резко и громко закричала, что на шее вздулись вены — тугие багровые жилы, — она схватила с прикроватного столика вазу и изо всех сил запустила ею в зеркало, висевшее на противоположной стене.
Глава одиннадцатая
Эмбер се свечой следовала за провожатым по узкой черной лестнице. Они спустились на полтора этажа вниз, чтобы попасть из камеры должников в пивную Тэпрум. Не успели они пройти и часть пути, как провожатый вдруг резко остановился и загородил собой дорогу. Он стоял на три ступеньки ниже. Эмбер рассердилась и в то же время испугалась выражения его лица, беременность обострила у нее чувство беспомощности.
— Пошли дальше! — крикнула она. — Почему остановились?
Он не ответил, бросился к ней, одной рукой схватил за юбки и потащил к себе. Эмбер взвизгнула и одним ударом выбила свечу из его рук. Тут она неожиданно обнаружила, что путь свободен, и быстро пошла вниз, нащупывая стену. Но короткая цепь на запястьях и лодыжках натянулась, Эмбер потеряла равновесие и упала головой вперед. Она успела согнуться так, чтобы защитить живот, и громко закричала от страха и боли — ее понесло вниз по бесконечно длинной лестнице.
В это время Черный Джек Моллард как раз поднимался по лестнице и успел вовремя подхватить ее, иначе ей было бы несдобровать. Она не видела его в темноте, но ощутила силу его мускулистых рук и услышала его могучий сердитый голос, когда он обругал провожатого, шаги которого еще звучали на верхнем этаже.
— Что он вам сделал? С вами все в порядке? — встревоженно спросил он.
— Да, наверно… Я, вероятно… — Эмбер расслабилась в его руках, измученная пережитым страхом.
Провожатый что-то прокричал сверху, на что Черный Джек снова выругался, отпустил Эмбер и бросился вверх вдогонку за провожатым.
— Ах ты, козел вонючий, сукин сын, да я тебя…
Эмбер открыла глаза и потянула руки к Джеку:
— Не оставляйте меня! Пожалуйста, не оставляйте, — она боялась появления других невидимых опасностей, могущих возникнуть из тьмы.
Джек вернулся к ней.
— Я здесь, милочка, не бойся. А тому негодяю, клянусь, когда увижу, глотку перережу, пес шелудивый!
— Он это заслужил, — пробормотала она, прижимая руки к животу.
От страха она почувствовала слабость, Джек почти на руках донес ее до нижней площадки и осторожно поставил на ноги. Пивная Тэпрум находилась совсем рядом. Они остановились в дымной полутьме зала. Эмбер заметила, что Джек глядит на нее, сделала над собой усилие и подняла глаза: Джек внимательно разглядывал ее лицо, плечи, грудь и, судя по выражению его лица, не без удовольствия. Она сразу почувствовала себя хорошенькой, сразу забыла о грязных волосах и почерневших от грязи ногтях. Уголки губ поднялись в слабой улыбке и глаза кокетливо сверкнули.
Такого огромного мужчины, как Черный Джек, Эмбер еще не приходилось видеть. Не менее шести футов и пяти дюймов ростом, с массивными широкими плечами, толстыми мощными ногами; грубые черные волосы, блестевшие от масла, свисали до плеч крупными кольцами. При свете факела Эмбер заметила блеск золотого кольца в ухе Джека. Это модное украшение носили многие франты, но у такого гиганта кольцо в ухе только подчеркивало его мужественность. Лоб низкий и широкий, круто очерченные ноздри, узкая верхняя губа и широкая, тяжелая — нижняя.
Одет он был модно: синий бархатный костюм — короткий камзол, широкие бриджи до колен, белая рубашка и белое кружевное жабо, пояс перетянут атласными лентами гранатового цвета, которые свисали широкими кольцами, такие же ленты на рукавах и на плечах, а на голове — широкополая шляпа, как у кавалеров, с перьями, на ногах — высокие сапоги для верховой езды. Пожалуй, только сапоги не годились для гостиной королевского дворца. Одежда выглядела дорогой, но была испачкана и кое-где помята, а по манере носить эти вещи чувствовалось презрение Джека к изысканности.
Он улыбнулся Эмбер, показав ровные белые зубы, и поклонился. Однако, несмотря на большой рост и массивность, Джек оказался грациозным, как кот.
— Меня зовут Черный Джек Моллард Пресс-ярда, мадам. — Пресс-ярд считался привилегированным местом тюрьмы, предназначенным для богатых.
Эмбер сделала реверанс в восторге от того, что снова оказалась в присутствии мужчины, который не только восхищается ею, но и сам заслуживает ее внимания.
— А я, сэр, миссис Чаннелл из камеры должников, отдельных апартаментов.
Они рассмеялись, он небрежно чмокнул ее, что считалось формальным ритуалом знакомства, и пригласил:
— Пойдемте, пропустим по этому поводу.
— Пропустим — что?
— Ну, значит, выпьем, милочка. Я думал, вы знаете наш эльзасский жаргон. — Он взял ее за руку. Эмбер заметила, что у Джека не было кандалов, а на бедре даже красовалась шпага.
Зал Тэпрум слабо освещался несколькими сальными свечами, и в воздухе висел густой дым, как туман по утрам над Темзой. В конце зала размещалась стойка. Столы и стулья плотно заполняли помещение, оставляя лишь узкие проходы. Потолок так низко нависал над залом, что Черному Джеку приходилось нагибаться, чтобы пройти к столику в дальнем конце. По пути он обменялся несколькими приветствиями, и Эмбер заметила, что множество глаз рассматривали ее — новая пассия Черного Джека вызывала всеобщее любопытство. Эмбер услышала, как некоторые громко присвистнули и загомонили, обмениваясь репликами по ее поводу.
Очевидно, Джек пользовался уважением — люди расступались, женщины приветливо улыбались ему, мужчины явно одобряли его вкус. Его же отношение к окружающим было дружеское и добродушное: мужчин он похлопывал по спине, женщин гладил по руке или по щеке, он вел себя совершенно непринужденно и легко, будто они находились не в тюремной пивной, а в таверне «Пес и куропатка».
Эмбер села спиной к стене, и Черный Джек, спросив у нее, заказал рейнское для нее и бренди для себя. Хорошенько разглядев ее, посетители вернулись каждый к своему занятию: к бутылкам, картам, игре в кости. Проститутки возобновили фланирование между столиками. Множество звуков заполняло помещение: смех, песни, крики, иногда — плач ребенка. Эмбер обменялась улыбками с Молл Тернер, но поспешно отвела глаза от толстой, краснорожей бабы, которая разлеглась на столе с картами в руках, а ее спящий младенец в это время сосал грудь.
«О Боже! — подумала она в ужасе. — Ведь еще два месяца и я тоже…» Она быстро обернулась к Черному Джеку и заметила, что тот улыбается ей.
— Вы поразительно красивая, — тихо сказал он. — И давно вы здесь?
— Пять недель. Меня посадили за долги — четыреста фунтов.
На него эти слова не произвели особого впечатления, не то что на обитателей камеры должников.
— Четыреста. Господи, да я могу за одну хорошую ночь взять столько. Как же это случилось?
— Муж украл у меня все деньги, убежал и бросил меня со всеми долгами…
— Да еще с пузом, — добавил он многозначительно, посмотрев на ее большой живот. — Ну что ж, — он наполнил стакан вином для нее и рюмку бренди для себя, потом бросил монету слуге. Он приподнял шляпу: — За ваше здоровье! Желаю, чтобы он поскорее вернулся и освободил вас из тюрьмы. — Он выпил бренди одним махом, и, как положено джентльмену, налил снова и повернулся к Эмбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56