Я и в самом деле несчастная пленница, мне нужен рыцарь в сияющих доспехах, пришедший на помощь, — добавила она.Майлс чувствовал, как его решимость ослабевает.— Ну, может быть, всего на несколько минут, в уединении сада…— Будем думать, что мы одни в мире, — предложила она. — Нас никто не услышит, никто не увидит и никто ни о чем не узнает. Это будет наша тайна.Пожалуй, он не отказался бы хранить такую тайну.Майлс обвил рукой талию Элиссы и притянул к себе ее гибкое тело. Наклонившись, он прижался губами к ее рту. Кончиком языка он ощущал ее губы, зубы и язык. Он чувствовал, как по ее телу прошла сладостная дрожь, и сам вздрогнул от наслаждения.Осторожно раздвинув языком ее губы, он проник ей в рот, впервые ощущая ее вкус. Этот вкус быстро стал привычным и желанным. Майлс обнаружил, что чем больше он узнает, тем больше жаждет.Откровенно говоря, леди Элисса Грей обманула его предположение. Он знал, что она невинна, однако не мог и вообразить себе, что она обладала природным даром — даже богоданным талантом к поцелуям: такими поцелуями ему не удавалось наслаждаться еще ни разу.Подумать только, эту женщину никто не целовал так, как он сейчас. Никто не обнимал ее прелестное и желанное тело, никто не прижимал ее к себе. Он был первым и единственным — эта мысль показалась Майлсу восхитительной.Он ощущал ее напрягшиеся соски под тонкой тканью. Он представлял, как под ней проступают очертания ее груди, проявляются розовые кончики, доступные для его зубов, губ, языка. Он почти чувствовал, как его рука скользит по ее шелковистому бедру к золотистому сокровищу, впервые увлажнившемуся от его поцелуев и ласк.Майлс удивился, обнаружив, что, целуя Элиссу, прижимая ее к груди и чувствуя нежное прикосновение ее груди через ткань, он настолько воспламенился.Черт побери, да он раскалился, как кочерга! Его кожа горела — так он не возбуждался уже несколько лет. В сущности, он даже не помнил, чтобы когда-нибудь приходил в такое неистовство от одних поцелуев. Он чувствовал, как его тело становится слишком тесным, чтобы вместить его: это было великое наслаждение и великая мука.Он и в самом деле забыл, кто эта девушка, кто он сам, где они находятся — забыл все, кроме страсти к ней в прекрасном саду под серебристой луной.Майлс перевел дыхание и, глядя вниз, на ее прелестное лицо, признался:— Мне всегда хотелось поцеловать ангела.Элисса посмотрела ему в глаза:— Я совсем не ангел, милорд. Глава 8 Хоть кто-нибудь должен был сказать ей, предупредить ее о том, что поцелуй мужчины способен перевернуть целый мир и изменить все вокруг за несколько мгновений.Она хотела… ждала… жаждала… Майлса Сент-Олдфорда!Эта мысль ошеломила Элиссу. Ее сердце колотилось, как барабан, который она когда-то видела у моря, на концерте оркестра. Ее дыхание стало частым и торопливым. Руки и ноги превратились в ледышки, и в то же время их как будто сжигало пламя.Биение сердца Майлса тоже участилось — она слышала его ритм, чувствовала его под рукой. Тепло его тела проникало через ткань рубашки, согревая ее.Элиссе следовало возмутиться собственным поведением, но она не могла этого сделать. Она должна была умереть от стыда, обнаружив себя в объятиях маркиза, прижимаясь к нему всем телом, но и это оказалось ей не под силу. Ей следовало оттолкнуть маркиза, но она не собиралась этого делать.Всего минуту назад она была любопытной невинной девушкой, а теперь — уже женщиной. Внезапно она поняла, что имел в виду поэт, сравнивая страсть с «лихорадкой души». Она впервые вкусила страсть, и не могла не признать, что это ей понравилось. Пугая, страсть неудержимо влекла ее.Даже за миллион лет она не могла бы вообразить, что именно такими могут быть интимные, близкие отношения. Реальность поцелуев Майлса Сент-Олдфорда и ее собственных превзошла все, что могла подсказать ей самая смелая фантазия.Неужели отношения между мужчинами и женщинами всегда бывают вот такими?Элисса не была уверена в этом. Женщины просто не в состоянии были бы сдержать крик, если бы страсть всегда растекалась столь приятным, горячим опиумом по венам, заставляя от боли напрягаться соски. Они были сейчас чувствительны к малейшему прикосновению ткани ночной рубашки, превратившись в тугие бутоны; они так отчаянно зудели, что Элиссе хотелось потереться грудью о мускулистую грудь Майлса. Но самым уязвимым местом ее тела сейчас был низ живота.Предчувствие не обмануло ее. Майлс охотно дал ответ, как только она набралась смелости задать вопрос. Разумеется, он был прав во всем. Внезапно все ее чувства обострились, позволяя по-иному воспринимать окружающий мир. Она слышала, как ночные птицы поют в кронах деревьев на краю старого леса. Она ощущала аромат роз — не только вьющихся над ее головой, хотя их аромат был особенно сильным в ночном воздухе, — но и отдельные ароматы из каждого уголка «Будуара миледи»: отдаленно напоминающий фруктовую эссенцию аромат ярких малиновых китайских роз, нежный — бледно-розовых бутонов, едва уловимый — огромных махровых, тяжелый обволакивающий — алых распустившихся цветков и особенно запах ее любимых молочно-белых дамасских роз, каскадами спускающихся по садовой стене.Все стало видеться отчетливее — каждый лепесток можно было различить при лунном свете. Пока Майлс целовал ее, Элисса любовалась его длинными, густыми ресницами, удивительно гладкой кожей, непокорной прядью его густых волос, свисающую надо лбом.Желание провести руками по всему телу Майлса, чтобы убедиться, что он действительно точная копия статуй греческих богов в саду, внезапно пронзило Элиссу. В сущности, он обладал даже большими достоинствами, чем мраморный Аполлон. Она чувствовала, как определенная часть его тела прижимается к ее ноге, и могла с уверенностью сказать — эта часть была гораздо значительнее, чем у мраморной статуи.Маркиз казался ей огромным, гораздо больше, чем когда вначале присел рядом на скамью. Она старалась не глазеть на него — в конце концов, это было просто невежливо, — но неужели она была причиной этих удивительных изменений его тела?Элисса покачнулась. Ее голова кружилась, и она едва не потеряла равновесие. Она чувствовала, как все ее тело наполняет странный звон — от кончиков пальцев босых ног до макушки.Низкий, мужской возглас вырвался у Майлса, когда он сжал ее в объятиях и вновь приник ртом к ее губам. По ее телу пробежали мурашки. Она и не подозревала, что люди целуются так страстно — с приоткрытыми ртами, переплетенными языками, смешанным дыханием. Она почувствовала бы отвращение, окажись другой мужчина на месте Майлса Сент-Олдфорда.Он открыл глаза, и на мгновение Элиссе показалось, что она заглянула в самую душу этого человека, а он проник в ее.Элисса яростно замотала головой.Майлс отстранился и пробормотал:— «Девы нежны, как розы в их руках»…— Милорд? — удивленно моргнув несколько раз, с трудом проговорила Элисса.На лице мужчины появилось ошеломленное выражение, когда он признался ей:— Когда-то я читал в книге по садоводству — как раз в библиотеке аббатства, — что если розовый бутон очарователен, то полностью увидеть его истинную красоту можно только когда цветок распускается.Почему это его потянуло рассуждать о розах?— Теперь я понимаю — это правда, — добавил он, нежно держа в ладонях ее голову.Элиссе пришлось собраться с мыслями, чтобы что-нибудь ответить.— В греческой мифологии создательницей розы считается Афродита, богиня любви. По легенде, роза появилась из ее слез и крови ее раненного возлюбленного, Адониса.Он разглядывал ее губы.— Ваши поцелуи прекрасны.Она смутилась и поспешила вернуть комплимент:— Как и ваши, — и затем смело добавила: — Мне понравился ваш вкус.— А мне — ваш. Более того, вас очень удобно обнимать.— Да и мне, кажется, довольно удобно в ваших объятиях, — вслух призналась Элисса. — Так бывает всегда?— Нет. — Он улыбнулся.— Но по крайней мере часто?— Нет.— Значит, бывает хотя бы иногда?— Так бывает очень редко, — сообщил ей Майлс, с лица которого не сходило ошеломленное выражение.— Вы разбираетесь в этом не лучше меня, — заметила она, теребя пальцами его рубашку.Майлс покачал головой.— Должен признаться, я и сам так думаю.И затем, прежде чем они успели заговорить о своем взаимном и необъяснимом влечении, он застыл на месте.— В чем дело?— Не шевелитесь.— Здесь кто-то есть? — Она понизила голос до шепота.— Не кто-то. Что-то. — Он прищурился так, что его глаза превратились в щелки.Элисса вздрогнула. Майлс медленно выпустил ее. Она чувствовала, как он напрягся, видела, как все его тело — казалось, состоящее из сплошных упругих мышц — застыло, готовясь к удару в любой момент.— Сколько здесь химер? — еле слышно спросил он.— Химер? — Она нахмурилась. На его скулах перекатились желваки.— Сколько химер на стене, над дверью, ведущей из сада?— Две, — ответить на этот вопрос было очень просто.— А теперь их стало три.— Три? — Она начала оборачиваться.— Не двигайтесь! — приказал Майлс.— Их не может быть три, — настаивала она так, чтобы только Майлс мог слышать. — Вам привиделось.— Я вижу, как пара горящих желтых глаз следит за каждым нашим движением. Какое-то существо притаилось в тени у двери в розарий.— Что это за существо?— Понятия не имею, — Майлс чуть слышно выругался. — Мне следовало взять оружие — пистолет или хотя бы нож, — упрекнул он самого себя.Элисса моментально отвлеклась от происходящего.— Вы были солдатом?— Да, был.— И вам приходилось сражаться со множеством врагов? — восторженно спросила она.Его глаза прищурились.— С несколькими.— В рукопашной схватке?Майлс кивнул.— Вам доводилось когда-нибудь убивать человека?— Иногда приходится выбирать между убийством и собственной жизнью, — ответил он, избегая прямого ответа.Боже милостивый, этот человек сталкивался лицом к лицу со смертельной опасностью! Он смотрел на неизвестное существо жестким взглядом — так, что было ясно: из них двоих живым удастся остаться только одному.— Это существо спрыгнуло со стены, — заметил он.Они услышали звук: нечто среднее между жалобой и приветствием.— Это всего лишь Том! — воскликнула она, расслабляясь.— Черт подери, что еще за Том?— Мой ангел-хранитель.Он скептически взглянул на Элиссу.— Кто?— Мой кот.И точно — самый огромный кот из всех, какие доводилось видеть Майлсу Сент-Олдфорду, приближался к ним по дорожке, мотая хвостом из стороны в сторону.Это невероятных размеров существо подошло к Элиссе и принялось тереться о ее ноги, исполняя некий ритуал.— Милый Том, где же ты был? — ласково произнесла она, наклоняясь, и поглаживая кота.Майлс мог поклясться, что это животное понимает каждое слово своей хозяйки. Рыжая шерсть кота вздыбилась, он довольно заурчал, извлекая звуки откуда-то из глубины своего существа.Вспрыгнув на скамейку, он устроился между ними, доверчиво повернувшись спиной к Элиссе, а мордой, как будто и впрямь защищал ее — к Майлсу.— Это самый громадный кот, какого я когда-либо видел.— Спасибо.Его слова были приняты не как комплимент, а скорее, как просто замечание.— И сколько же лет этому…— Тому, — Элисса протянула руку и принялась почесывать чудовищного кота за ухом. — Он был бродячим, поэтому точно я не знаю. Наверное, лет двенадцать-тринадцать.— Сколько же он живет у вас?— С тех пор, как я была ребенком, — мягкая улыбка появилась на ее лице. — Мне следовало догадаться, что ваше таинственное чудовище — просто мой Том. Он следует за мной повсюду, особенно по ночам. Должно быть, вы закрыли за собой садовую дверь, вот ему и пришлось искать другую дорогу в «Будуар миледи».Так вот почему она оставила дверь открытой! Это вошло у Элиссы в привычку — чтобы «ангел-хранитель» мог следовать за ней, как тень.Подергивая хвостом, Том завозился, поудобнее устраиваясь на коленях у Элиссы. Майлс почти читал его мысли: в них ясно слышалась угроза. Кот недвусмысленно давал ему понять, что это его территория, а Элисса — ?го хозяйка.— Кстати, как вы узнали, где искать меня, когда направились в сад? — спросила Элисса, откинув волосы с лица.— Я видел вас.— Эта скамья не видна с дорожки.Он пожал плечами.— Может быть, я вас услышал.— Но я сидела тихо.Майлс не стал настаивать.— Тогда не знаю. Видно, что-то подсказало мне, что вы здесь. — Он перевел дыхание, с облегчением почувствовав, как расслабляется его тело. Для такого зрелого мужчины, как он, было совсем непросто успокоить себя после столь сильного возбуждения. В сущности, он едва не взорвался после этих нескольких поцелуев. — Но что заставило вас покинуть аббатство посреди ночи?— Порыв.— Мне показалось, вы говорили, что не можете позволить себе быть подверженной порывам, — напомнил он.— Я проснулась, выглянула в окно. И поняла, что больше не усну… не знаю, как я оказалась… среди ночи…Майлс весь напрягся.— Что же разбудило вас?— Сон. Скорее, кошмар, — Элисса передернулась. — Он казался таким реальным.Его брови сошлись на переносице.— «Я видел сон, который был не только сном»? Лорд Байрон?— Да, вот именно.— Понимаю.— Как вы узнали? — Элисса невольно всплеснула руками.— Я тоже проснулся от кошмара.— И вы? — Серые глаза удивленно округлились.— Меня преследовали в гигантском лабиринте. — В его тоне не слышалось насмешки.Она вздрогнула.— «Нить Ариадны»!Майлс насторожился.— Как вы догадались?— Я не догадывалась. Эти слова звучат в моей голове с тех пор, как я проснулась от кошмара.Майлс, не мигая, уставился на нее.— И я, очнувшись, сел на постели и произнес вслух: «Нить Ариадны».Минуту-другую ни один из них не мог вымолвить ни слова.— Что, по-вашему, это может значить? — с трудом начала Элисса.— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю, — признался он.— Неужели мы видели один и тот же сон?— Может быть.— Это совпадение?— Надеюсь. — Но предчувствие, которое не раз спасало ему жизнь в прошлом, подсказывало Майлсу, что дело здесь совсем не в совпадении. — Думаю, нам пора спать. Обсудим этот странный сон при дневном свете.Они покинули «Будуар миледи» вместе с Томом, следующим за ними по пятам, на цыпочках прокрались по огромному дому и заговорили вновь только тогда, когда оказались у дверей комнаты Элиссы.— Доброй ночи, — прошептала она.— Уже почти четыре часа, — заметил Майлс, взглянув на часы в холле.— Тогда с добрым утром.— Постарайтесь заснуть, — посоветовал он.В бледном свете раннего утра она казалась хрупкой, как призрак.— Я постараюсь, — пообещала Элисса с робкой улыбкой. — Приятных вам снов, милорд.— И вам того же, миледи.К собственному удивлению, Майлс мгновенно заснул и спал, видя сны, наполненные ароматом роз и леди Элиссы Грей, до тех пор, пока Блант не разбудил его ко времени назначенной встречи. Глава 9 — Не могли бы вы освежить мои воспоминания? Что такое «Нить Ариадны»? — спросил Майлс Сент-Олдфорд на следующее утро, когда, как и было назначено, встретился с Элиссой в ее кабинете в одиннадцать часов.Элисса решила в разговоре по возможности избегать личных вопросов и держать маркиза на расстоянии — он был слишком привлекательным, и это становилось небезопасным.— По греческой мифологии, Ариадна была дочерью царя острова Крит, Миноса, — начала Элисса, обойдя огромный стол розового дерева, сохранившийся с семнадцатого века. — Она полюбила Тезея, сына царя Афин. Согласно легенде, ее отец держал Минотавра…— Существо с человеческим телом и головой быка, — вставил Майлс.— Очевидно, вы помните кое-что из детских уроков, — Элисса села и жестом пригласила Майлса последовать ее примеру.— Немногое, — признался Майлс, садясь напротив.— Тогда вы должны помнить, что Минотавра держали в лабиринте, построенном под дворцом царя Миноса.— Попавший в лабиринт не мог найти выход и погибал.Элисса кивнула и сложила руки на коленях.— В отмщение за убийство сына афинянами, царь Минос потребовал ежегодную дань — семь юношей и семь девушек, которых приносили в жертву Минотавру. Это чудовище выслеживало и пожирало свои жертвы одну за другой.Майлс слегка постукивал по подлокотнику кресла.— Благодарю вас. Теперь я вспомнил. Одним из этих обреченных оказался Тезей.— Но Ариадна дала ему волшебный меч, которым можно было убить Минотавра, и один конец мотка пряжи. Тезей дошел до центра лабиринта, убил чудовище и с помощью путеводной нити нашел обратную дорогу.— Значит, нить Ариадны спасла его, — заключил маркиз, потирая подбородок.— Да, — кивнула Элисса.— Удивительно, — он посмотрел в окно, на виднеющийся за спиной девушки парк. — А здесь, в аббатстве, есть лабиринт?— Сейчас — нет. Хотя мы с мисс Пиббл встречали в старых книгах упоминания о средневековом торфяном лабиринте. Снаружи он казался просто заросшим травой холмом.— Что же с ним случилось?— Не знаю. Мы предположили, что со временем он просто разрушился. Он исчез столетия назад. — Элисса почувствовала, что должна задать очевидный вопрос. — Но как вы думаете, почему нам обоим снился лабиринт и нить Ариадны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26