Завтра я получу необходимые бумаги. Постараюсь раздобыть парик, чтобы скрыть твои черные волосы.Джон Патрик кивнул.— И не забудь, — сказал Ноэль, открывая дверь, — если тебя поймают, то, очень возможно, меня повесят рядом с тобой. Подумай о нашей матери.Аннетта пришла, чтобы снова повести его к отцу. Ее глаза блеснули, когда она увидела, что он довольно легко поднялся ей навстречу.— Вы меня радуете.— Да? Чем же?— Похоже, вы сделаны очень прочно.— Что ж, пожалуй.Сейчас бы обнять и поцеловать ее, но он, справившись с безрассудными желаниями, последовал за Аннеттой наверх в комнату ее отца.Хью Кэри сидел все в том же кресле и с тем же отсутствующим выражением лица, но Джон Патрик мог бы поклясться, что при виде его мистер Кэри как-то весь подобрался и выпрямился. И голову он держал выше, чем прежде.— Я подумал, что, может, вы еще захотите послушать об Англии…Даже название этой страны царапало ему душу: Англия принесла ему только страдания. Но для мужчины в кресле слово «Англия» было синонимом слова «надежда».Этого Джон Патрик и не понимал. Как Англия может значить столь много для своих подданных, которых она так унижает и оскорбляет? Однако его чувства в данный момент ничего не значили. Главное, чтобы интерес к жизни снова затеплился в глазах Хью Кэри. Главное — доставить удовольствие Аннетте.Поэтому он собрал в памяти все подробности, связанные с Лондоном, и стал рассказывать о своем пребывании в этом городе.Серьезный, даже печальный Франклин стоял, как накануне, за стулом хозяина, но один раз его сурово поджатые губы дрогнули в улыбке, когда Джон Патрик рассказывал о Темзе и сотнях кораблей на реке.— А я это помню, сэр, — вдруг заявил он. — Я отплыл из Лондона пятьдесят лет назад вместе с хозяином. Я тогда думал, что никогда не вернусь, но мне хотелось бы снова взглянуть на берега Темзы.— А я просто представить себе не могу такого множества кораблей на реке, — вздохнула Аннетта.— Они прекрасны, — усмехнулся Джон Патрик, — но в Лондоне много нищих, и в доках полно карманников и воров.— Зато нет мятежников, — возразила Аннетта.Она сказала это легко и беззаботно, но сердце Джона Патрика на секунду замерло.— Мятежники существовали всегда и повсюду, мисс Аннетта.Хью Кэри перевел взгляд с него на дочь и обратно.Джон Патрик повернулся к нему.— Вы уже начали читать книгу доктора Джонсона?Кэри едва заметно утвердительно кивнул, и Джон Патрик почувствовал некоторое удовлетворение, но чувство неловкости не покидало его.Лгать было невыносимо, но верность Аннетты своим убеждениям была так же глубока, как его, и в силу таких же основательных причин. Он не мог признаться ей, это значило бы предать собственного брата. Он не мог просить ее выбрать между ее собственными убеждениями и теми, которых придерживались люди, которых она считала врагами. Он знал, как это может быть болезненно.Может, когда-нибудь, когда война кончится…Однако до тех пор она ни о чем не должна знать. Слишком много жизней зависит от его молчания.Джон Патрик осторожно спускался вниз по лестнице. Он отвернулся, когда Бетси открыла дверь, чтобы впустить нескольких красномундирников, пришедших навестить раненых друзей.Это снова напомнило ему об опасности, которой он здесь подвергается.Да, время уходить. Практически оно наступило давно. В комнате его ждал развалившийся в кресле Айви.— Айви, — сказал Джон Патрик, затворив за собой дверь, и швырнул палку на кровать, после чего медленно направился к своему другу, — сколько человек ты нашел?— Тридцати удалось дойти до лагеря Вашингтона.— А где они сейчас?— Все здесь, в Филадельфии, и готовы исполнять ваши приказания.— Они знают, что их могут повесить как шпионов?— Знают.— А есть какие-нибудь новости насчет тех, что в тюрьме?— Ваш брат говорит, что корабль, который должен взять их на борт, уже в пути. Его ожидают через три дня, не позже. Морской бриг «Мэри Энн».— Оставь одного из наших в порту. Когда на горизонте покажется «Мэри Энн», мы начнем действовать.— Все будут готовы. — И Айви недоверчиво оглядел ногу Джона Патрика.— Я тоже буду готов, — сказал Джон Патрик, заметив его взгляд.— А бумаги?— Завтра Ноэль их получит.Айви осторожно спросил:— Вы ему верите?— Так же, как тебе. Он не стал бы мне лгать.Айви встал.— Ну, тогда пойду, повидаюсь с другими.— Будь начеку. Здесь появился английский офицер, чей корабль мы захватили. Его послали сюда, чтобы он меня выследил и опознал. Он знает меня, значит, и тебя тоже. Так что держись в тени.Айви кивнул:— Доктор меня уже предупредил.— Я должен был все это предвидеть, — с горечью произнес Джон Патрик. — Но знаешь, Айви, я рад, что ты вернулся. * * * Аннетта помогла Франклину уложить отца в постель и отправилась к тете Мод на чашку чая. Тетушка уже несколько раз порывалась просить племянницу найти для английских раненых другое место. На этот раз она готова была взбунтоваться — так ее испугали поиски пирата.— Все мои приятельницы просто в ужасе, ведь мы совершенно беззащитны. А этот пират бродит вокруг…— Ну ты подумай, тетя! Мы здесь в большей безопасности, чем кто-либо еще в городе. У нас в доме столько молодых мужчин, которых часто навещают друзья. А кроме того, по всей вероятности, тот человек мертв.Мод нервно хихикнула.— Ах, вряд ли, моя дорогая. Когда все так ужасно, мы придумываем себе утешения. Но главное не в этом. Главное в том, что тебе, моя дорогая, так никогда не выйти замуж.— Ничего, тетя, я рискну. Думай о добре, которое делаешь, о всех этих молодых людях, которые с твоей помощью спасены. Генерал Хоу будет тебе вечно благодарен.Тетушка немного успокоилась.— Да, один из его адъютантов говорил то же самое Кларе Партридж. Он сказал, что я настоящий ангел милосердия.Так как Мод мало что делала для раненых, разве лишь раз-другой написала за кого-то письмо, Аннетта подавила усмешку:— Ты, конечно же, ангел. Англичане никогда не забудут, как ты им помогала.— Ну ладно, пусть еще недели две-три… — и тетя Мод замолчала.Такие разговоры стали уже привычными. Тетю Мод, по крайней мере, раз в неделю надо было убеждать в том, какой она благодетельный ангел-хранитель.Сидя в своей комнате, Аннетта подумала: не стоит ли зайти к шотландскому лейтенанту и пожелать ему покойной ночи? Нет. Он так сильно ее смущает.Да. Она просто принесет ему стакан портвейна в благодарность за доброту, проявленную к ее отцу. Она, конечно, сразу же уйдет. В этом нет ничего предосудительного.Аннетта глубоко вздохнула. Нельзя отрицать, что, когда он смотрит на нее, у нее трепещет сердце. Он так терпелив и внимателен к отцу. Удивительно трогательное качество в человеке, чья профессия — война. Интересно, у него есть какая-нибудь другая профессия, кроме военной? Она еще так мало о нем знает.Но он честный и добрый человек. И она снова начинает верить людям.Аннетта налила в хрустальный бокал отцовский портвейн и понесла его лейтенанту Ганну. Остановившись у двери, Аннетта постаралась успокоиться. Она опасалась, что вчера вечером выдала себя, млея в его объятиях. Что он подумал?Мурашки побежали у нее по спине. Раньше она не знала, что тело может жить своей особой жизнью и с ним порою трудно управиться. И все же она желает видеть Джона Ганна. Он скоро уедет. Пусть останутся хотя бы воспоминания о нем. Как можно больше воспоминаний.Она легонько постучала, и он разрешил войти. Он все еще был в форменных брюках и в белой рубашке с закатанными рукавами.Джон Патрик взглянул на нее, но не улыбнулся, как обычно. И Аннетта вдруг пожалела, что пришла.— Я не хотела вас беспокоить, — сказала она, — да вот подумала, что вы не откажетесь от портвейна.— Пожалуй, не откажусь.В руках у него была книга, которую она ему как-то принесла. «История Пенсильвании».— Не очень-то захватывающее чтение, — заметила она.— Да, не очень, — серьезно согласился он.— Я подумала, что, может быть, вам будет интересно узнать побольше о местах, в которых вы теперь находитесь.— Да, интересно, — сказал он все еще серьезно, но в глазах промелькнула та самая усмешка, что всегда ее завораживала. — Расскажите-ка, где вы прежде жили?— Это не очень далеко отсюда, сейчас там мятежники.— Миль пятьдесят отсюда?— Скорее шестьдесят. На дорогу уйдет два полных дня. Но место там очень хорошее, у реки. Дед даже воевал за него с индейцами. И, мне кажется, отца мучают угрызения совести за то, что он потерял с таким трудом добытое поместье. Наследие предков, — Аннетта чуть усмехнулась — уж слишком торжественно это прозвучало.— Вы непременно получите поместье обратно, — сказал он с такой убежденностью, что на мгновение она ему поверила.В душе затеплилась слабая искра надежды. С такими людьми, как Джон Ганн, англичане, конечно, победят.— А куда вы направитесь после того, как уедете от нас?— В свой полк, к востоку от здешних мест.— Вы будете осторожны?— Я всегда соблюдаю осторожность, Аннетта.Ее имя прозвучало в его устах так сладко.— Ну почти всегда, — поправился он.— Странно, что у вас здесь совсем нет друзей, — заметила она.— Меня послали вперед, квартирмейстером, подыскать жилье для моего полка. Доктор должен был известить их, где я нахожусь.— Но, может быть, среди других пациентов у вас найдутся знакомые?Он не сводил с нее своих изумрудных глаз, его взгляд гипнотизировал. Затем он внезапно посмотрел куда-то в сторону, взял бокал и отпил глоток портвейна.— У вашего отца хороший вкус.— Это у доктора Марша хороший вкус. Он вчера принес для отца несколько бутылок.— Ах, какой он добрый, этот доктор. Вы хорошо его знаете?Аннетта покачала головой:— Нет, я знаю только, что врач он прекрасный и сохраняет верность королю. Он уже дорого заплатил за свою верность. Говорят, от него отказались родные. Но жена его была из квакерской семьи, а большинство квакеров выступает против мятежа. Некоторых мятежное правительство даже повесило, и доктор сидел в тюрьме, так как заявил протест против казней.В глазах Джона Ганна промелькнуло удивление, но он ничего не сказал. Вместо этого он встал, но, видимо, слишком резко — пришлось схватиться за стул, чтобы не потерять равновесие. Аннетта хотела подхватить бокал. Она коснулась рукой руки Джона Патрика, но каким-то непостижимым образом бокал все же упал и разбился. Сверкающие осколки разлетелись вокруг, и красное вино растеклось на полу. Казалось, это кровь.Аннетта вскрикнула. На какое-то мгновение она словно оцепенела. Она видела уже достаточно много крови, но сейчас ей показалось, что это его кровь. Предвидение? Но она в такие вещи не верила. Тем не менее дыхание у нее перехватило и сердце застучало как бешеное. Она вдруг поняла, что смотрит на Джона Ганна сквозь слезы. Он был совсем рядом, но контур лица расплывался как в тумане.— Все в порядке, — тихо сказал он, — это ведь только вино.Опираясь на трость, он опустился на колено и стал собирать осколки. И тут же порезался. Его кровь смешалась с вином. Джон Ганн пробормотал сквозь зубы нечто вроде ругательства, и это вывело ее из транса.— Об уборке мы позаботимся потом, — сказала Аннетта, подавая ему руку, чтобы помочь подняться. Кровь из пореза уже текла тише. — Сейчас принесу что-нибудь, руку надо забинтовать.Вместо ответа он просто вытер руку о брюки.— В этом нет никакой необходимости. Извините мою неуклюжесть. Но так действует на меня ваше присутствие.Неужели? Эта мысль и смутила ее, и опьянила.Он поднял руку.— Видите? Кровь уже почти остановилась.И, словно в доказательство правоты своих слов, он отвел локон с ее лица и пальцами погладил Аннетту по щеке. Сердце у нее забилось сильнее, и ноги стали как ватные, потому что от его прикосновения в жилах словно вспыхнуло пламя. Аннетта подняла взгляд и увидела, что в глазах его горит огонь. Зеленое пламя.— Я буду скучать, мисс Кэри.— Вы дадите мне знать, что у вас все в порядке?— Постараюсь, если будет возможность.Голос у него охрип, а пальцы все еще бродили по лицу Аннетты, словно он хотел запомнить его и на ощупь. Ее охватила дрожь. Он отошел на шаг.— Извините. Я, кажется, не в состоянии держаться в стороне от вас.«И я тоже не в состоянии», — ответила она мысленно.— Что бы ни случилось, запомните: вас забыть просто невозможно, — сказал Джон Патрик.Нет, это были не совсем те слова, которые ей хотелось бы от него услышать. Ей бы хотелось, чтобы он говорил о любви, ей хотелось услышать обещания. Но любовь и обещание были в его взгляде, и душа ее воспарила в блаженстве.Она подошла ближе, и на мгновение ей показалось, что он снова отвернется и откажется от нее, но нет. Он наклонился и поцеловал. Крепко. Страстно. Она ответила на его поцелуи, она обнимала его, и ладони ее запутались в его волосах. От него пахло портвейном, мылом и еще каким-то особым, мужским запахом, который ее пьянил. Горячечное желание охватило ее, как жадное пламя сухую траву. Она прижалась к нему всем телом и ощутила напряженность его плоти, отчего запылала еще сильнее.Он застонал, выругался и в следующую секунду оторвался от нее.— Проклятие! Я не имею права.Она выпрямилась. Прошлым вечером она бежала, Больше она не убежит.— Нет, вы имеете это право, — сказала она, приподнялась на цыпочки и, едва касаясь губами, поцеловала его. А затем, собрав все свое достоинство, повернулась и медленно вышла.В душе ее росла надежда. Может быть, война долго не продлится. Может быть, папе станет легче. Так и будет, если он получит обратно свою землю. Но для этого необходимо только одно: чтобы англичане победили.А она будет молиться за их победу. И за то, чтобы к ней вернулся ее английский лейтенант. 9. Следующие два дня Джону Патрику показались вечностью. Он чувствовал себя лучше, хотя ему было еще неимоверно трудно передвигаться без палки. Плечо тоже побаливало.Но он по-настоящему страдал при мысли об Аннетте и ее отце. Он все-таки привязался к ним обоим. Он не ожидал, что ему доставит такое удовольствие улыбка Хью Кэри или его интерес к рассказам об Англии.Такие чувства были ему вновь. Он долгое время не испытывал чувств, достойных уважения, существенно подрастеряв запас человечности в свою бытность на Карибах. Он больше не хотел ничего терять.Не хотел терять Аннетту. Эти двое, отец и дочь, снова научили его любить. Джон Патрик закрыл глаза. Любить. При мысли о любви он ощутил страх, гораздо больший, чем тот, что испытывал при виде превосходящего по численности флота противника.Ему хотелось остаться с ними. А вместо этого надо навсегда, исчезнуть из их жизни. Он уже написал Аннетте письмо и сообщил, что получил назначение в другой полк и должен немедленно явиться в Нью-Йорк. Разумеется, она будет наводить справки о Джоне Ганне в его старом полку и, конечно, ничего не обнаружит.Он подошел к бюро, открыл ящик и положил туда письмо. Несколько часов назад приходил Ноэль, принес продовольстие и вторую английскую военную форму, на этот раз капитанскую. Она была больше, чем требовалось, и Джон Патрик мог обмотаться несколькими слоями бинта, чтобы казаться толще. Дородность, парик — и английский капитан будет мало похож на человека, чья внешность описана в расклеенных по городу объявлениях.Ноэль ушел, предупредив: английский офицер, знавший Звездного Всадника в лицо, ходит с обыском по частным домам, даже если хозяева абсолютно лояльны англичанам. И времени остается очень мало.Ноэль принес также новости об экипаже. Все здоровы, но их будут судить в Нью-Йорке как шпионов. Очевидно, англичане боялись слухов о предвзятом суде, если процесс начнется в Филадельфии. В городе было достаточно граждан, сохранявших нейтралитет, и суд станет сплошной показухой. В этом Джон Патрик был совершенно уверен.Потом пришел Айви. Внешне швед всегда был спокоен, но сейчас в его холодных синих глазах светился восторг.— Вчера вечером в гавань пришел английский корабль. Судя по численности команды, он должен добрать еще нескольких матросов на берегу и взять на борт заключенных. Послезавтра он отплывет.Айви немного подождал, словно растягивал удовольствие, и наконец сообщил главное:— А завтра вечером Хоу дает бал. Половина корабельной команды и офицерского состава в городе будут там присутствовать.Джон Патрик почувствовал, как в душе шевельнулось нечто похожее на предвкушение. Он чертовски устал от неподвижного образа жизни. Несмотря на боль, которую он ощущал при движении, он был совершенно готов действовать. Только бы помочь своим и поскорее оставить дом, в котором он чувствовал себя одновременно как лев в клетке и как последний проходимец.Да, он будет скучать по Аннетте Кэри, так скучать, как еще не приходилось никогда в жизни. Он бы никогда не поверил, что такое возможно. Она станет думать, что ему легко было с ней расстаться, раз он даже не попрощался. И никогда ей не узнать, что в его сердце она обрела пристанище навсегда. Джон Патрик тихонько выругался. Лишь бы Ноэль не узнал об этой его слабости. Он, Джон Патрик, горел как в аду. Он сам раздул это пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34