Какого черта задумала мисс Лорили?
Морган знал теперь твердо, что предпочел бы иметь дело с охотниками за премией вместо Лори. Но, похоже, теперь его будут преследовать и она, и эти парни. Он знал, как справиться с охотниками, но не с этой женщиной.
Это было унизительное открытие.
* * *
Ник никогда не думал, что будет рад увидеть лицо представителя закона, но сейчас испытывал чертовское облегчение при виде Моргана Дэвиса, хотя внешность его столь раздражающе напоминала его собственную.
Две прошедшие ночи показались адом. Теперь он знал, что предпочтет висеть, нежели отсидеть срок в таком месте, как Вайомингская территориальная тюрьма. Его камера была чуть больше могилы, четыре на семь футов, и содержала гамак и ведро с помоями. Он даже не подозревал, как ненавистны ему тесные каморки, хотя всегда предпочитал спать на открытом воздухе, даже маленьким, вместо того чтобы проводить ночи с бродячей труппой в тесном пространстве фургона.
Очевидно из-за того что он временный заключенный, ему оставили собственную одежду и не заставили облачиться в черно-белую арестантскую робу, как прочих обитателей, и волосы не остригли. Но его одежда пропиталась вонью, не исчезнувшей даже тогда, когда он, снова закованный, последовал за мрачным рейнджером за ворота, к их лошадям. Ему казалось, что сейчас он дышит впервые после того, как был заперт в маленькой камере. Паника, теснение в груди и быстрый, болезненный стук сердца рассеялись в ярком свете дня. Он жадно глотал сладкий воздух, ощущая омывающее свежестью утреннее солнце.
Ник терпеливо ожидал, пока рейнджер вторым комплектом наручников прикует его кисти к седельной луке. Он заметил, что лошадей только две, и гадал, где могла быть Клементина.
— Лори? — спросил он. Скулы рейнджера затвердели. — Она на денверском дилижансе?
Не отвечая, рейнджер закончил свое занятие и уселся на гнедого. Лошадь Ника уже была на поводу.
— Черт тебя побери, Дэвис. Что случилось с Лори? Морган оглянулся — лицо его было бесстрастным, но Ник буквально ощущал тлеющий в нем холодный гнев. На миг ему показалось, что Морган не ответит, но, очевидно, тот передумал.
— Она уехала прошлым вечером одна.
— То есть как «одна»? — Руки Ника сжались вокруг седельной луки, и он пнул каблуками своего гнедого, чтобы поравняться с рейнджером.
— Просто взяла и уехала вчера на своей лошади.
— И ты отпустил ее? Одинокую женщину?
— А ты бы предпочел, чтобы я запер ее с тобой? — грубым от гнева голосом спросил Дэвис.
Не будь Ник так обеспокоен, он улыбнулся бы при виде очевидного затруднения, в котором оказался рейнджер. Получается, что Лори в чем-то перехитрила его. Это добрый знак. Если Лори это удалось, то, значит, рейнджер не так уж хорош, каким казался.
Но Ник беспокоился о Лори. Ему хотелось, чтобы она не впутывалась в эти неприятности и скорее вернулась к Джонатану. Только будучи уверенным в безопасности Лори, он мог бы спланировать собственные шаги. А сейчас…
Лори всегда была бесшабашной потому, возможно, что всегда добивалась успеха в любых своих начинаниях. А возможно, потому, что была очаровательна, как ребенок, и ей все прощалось.
— Что она сделает, Брэден?
Ника удивил вопрос. Удивило, что он прозвучал и что Дэвис ждет ответа.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Я никогда не знаю, что у нее на уме.
— По нашему следу идет охотник за премией, по имени Уайти Старк, отстающий от нас не более чем на день. Он и еще двое. Они не проявят себя джентльменами, если повстречают ее.
— Неужели ты себя считаешь джентльменом, Дэвис? — насмешливо осведомился Ник. — Иногда мне трудно в это поверить.
Рейнджер повернулся и уставился на него таким холодным, жестким взглядом, на какой вряд ли был способен Ник.
— Не беспокойся об этом, Брэден. Твоя сестра хорошо разбирается в том, как дурачить мужчин.
По спине Ника пробежал ледяной холодок. Еще не зная, что именно сделала Лори, он точно знал, что не хочет оказаться на ее месте, доведись ей снова повстречать рейнджера.
Он просто молился, чтобы она добралась к Джонатану и заручилась помощью, хотя и опасался, что надежда эта не оправдается.
Глава шестая
Притаившись на кромке горного хребта, Лори следила за двумя далекими фигурками — она была уверена, что ее предположения верны.
Хотя до них и было полумили, отличное зрение не могло ее подвести. Она не различала на таком расстоянии лиц, но смогла определить двух гнедых лошадей, одна из которых, казалось, вела другую, и обе фигуры поразительно напоминали друг друга манерой сидеть на лошади.
Она не знала, откуда пришла уверенность, что рейнджер выберет этот маршрут. Но знала, что его выбрал бы Ник, будь у него такая возможность. Он любил горы и хорошо знал их. В нем было что-то от отшельника, хотя он редко позволял этому качеству проявляться. Но Лори знала брата лучше, чем кто-либо другой, и видела, с какой тоской поглядывал он на горы, а когда полагал, что остальные спят, совершал долгие прогулки на лошади или пешком.
Несмотря на то что его лицо часто освещалось легкой улыбкой, часть его души была закрыта для других, и даже для нее. Иногда улыбка его тонула в неясных, темных глубинах, природы которых Лори не понимала. Она часто гадала, не жалел ли он о тех нередких случаях, когда все они столь безоглядно полагались на него.
Она увидела, как фигурки уменьшились еще более, а затем исчезли. Лори знала, что рейнджер должен быть хорошим следопытом. Ведь он как-никак профессиональный охотник на людей и чрезвычайно осторожен. Он будет остерегаться не только ее, но и охотников за премией, о которых упомянул шериф. Но ему придется следить и за Ником, а это означает, что он не сможет повернуть назад или петлять на маршруте. Он просто достигнет максимально возможной скорости, выбрав путь, о котором никто, на его взгляд, не подозревает.
Для Лори осталось загадкой, с чего она решила, что он выберет горы. Может, потому, что так поступил бы Ник? Или потому, что за несколько проведенных с ним дней она начала немного разбираться в его мыслях. Оба ответа беспокоили ее. Они подсознательно мучили, и даже слегка покалывало сердце. Рейнджер пытался быть последовательным в своей грубой, подозрительной манере. Он мог бы запереть ее, приковать наручниками к кровати. Она подозревала, что он обдумывал каждый из этих вариантов.
Лори гнала прочь мысли о том поцелуе и влекущем порыве, поразившем их словно неожиданный раскат грома. Она часто слышала, что любовь и ненависть — две стороны медали. Сильные, необузданные эмоции, вывернутые наизнанку. Любовь, привязанная к ненависти, означает ничто — абсолютно ничто. Такая любовь умрет, захлебнувшись собственной яростью, как погибает огонь, лишенный кислорода.
Она зло отбросила прочь мысли о рейнджере. Жизнь брата в опасности. Брата, научившего ее верховой езде, подшучивающего над ней и любящего ее, единственного друга, достойного доверия. Брэдены давно привыкли полагаться друг на друга, до конца защищать своих родных, а сейчас у Ника не было никого, кроме сестры.
Девушка вернулась к Клементине, с удовольствием пасущейся в прерии. Оба всадника направлялись к тропе, находящейся ниже колорадской границы, а значит, они скорее всего выберут маршрут Тропы Ручья, тот самый, которым раньше воспользовались брат и сестра. Вероятно, рейнджер надеется на то, что преследователи будут уверены, что он следует более прямым путем, через Форт Коллинз.
Она уселась на лошадь, заранее благодаря Клементину за быстроту и выносливость, на которые никоим образом не указывали ни ее внешность, ни имя. Если Лори поскачет быстро, то достигнет тропы раньше обоих мужчин. Ник притормозит рейнджера — ведь он не спешит в Техас, — даже не подозревая, что Лори может быть где-то поблизости.
Девушка прикусила губу, зная, что дает ход событиям, которые невозможно будет повернуть. Она никогда не стреляла в человека, никогда не обидела нарочно ни одно живое существо — она даже отказывалась удить рыбу. Обдумывая последствия своего плана, Лори заметила, как дрожат руки. Она отчаянно пыталась обрести внутреннее спокойствие. Она ничем не обязана рейнджеру. Дело лишь в том, что он внешне похож на Ника, и сходство это делает его опасным врагом, о чем ей не следует забывать. Если она проявит слабость, Ник умрет за то, в чем не виновен.
Да она и не замышляла убить рейнджера. Всего лишь ранить его. Оставить ему лошадь, чтобы он смог получить помощь. Выгадать немного времени для Ника, и все же у нее замирало сердце при мысли, что придется в кого-то стрелять. Смущенная и сердитая на себя, Лори стиснула коленями бока Клементины, легко хлопнула ее по крупу и помчалась к Колорадо.
* * *
Морган раздраженно следил за тем, как его пленник массирует лодыжку скованной рукой.
Снова проклятая задержка! Ник Брэден притормаживал его, под еле заметными предлогами, с той минуты, как они покинули Ларами два дня назад. Несколько раз лошадь Брэдена взбрыкнула, едва не сбросив седока, хотя Морган полагал, что это животное приучено к седлу гораздо лучше. Каждый раз Моргану приходилось спешиваться и успокаивать гнедого, теряя время. Утром того дня, когда они выехали из Ларами, он разрешил своему пленнику вымыться в ближайшем ручье. Он отомкнул один из манжет, чтобы Брэден смог переодеться. Через минуту рубаха плыла вниз по течению, а Брэден неуклюже шлепал за ней, основательно промочив сменную рубаху. Поскольку утро было холодным, Морган позволил высушить рубахи у огня, что задержало их почти на час.
Остаток дня Морган не жалел усилий. Ближе к вечеру они остановились, чтобы напоить лошадей, и Брэден попросил размять ноги после восьмичасовой скачки. Морган согласился и на всякий случай надел ему ножные оковы. Проковыляв несколько шагов, Брэден споткнулся о камень, упал и ухватился за правую лодыжку. Морган неохотно отомкнул манжет и увидел, как Ник с гримасой боли стягивает сапог, а затем и шерстяной носок. Лодыжка действительно распухла, черт ее побери!
Рейнджер вынул карту, которую рассматривал вместе с начальником тюрьмы. Последние несколько часов он и Брэден поднимались вверх и достигли узкой тропы, образованной быстро бегущим ручьем. Езда уже была тяжелой и будет еще тяжелее — он знал это — после того, как они проедут по тропе. Он хотел проехать по ней к ночи.
Ник Брэден с бесстрастным лицом поднял глаза на Моргана. Он ожидал, внешне покорный, но рейнджер почувствовал его настороженность. Морган всегда ощущал ее, но на этот раз мозг посылал ему собственные сигналы тревоги, и они пронизывали его, будто серия динамитных взрывов. Рука его машинально потянулась к поясу с оружием. Прикосновение было успокаивающим. Он взглянул на покрытые осиновыми и хвойными лесами склоны холма. Ничего подозрительного; к тому же он был чертовски осторожен эти два дня, а прошлой ночью даже проехал немного назад по следу, привязав вначале Брэдена к дереву. Он мог поклясться, что позади никого нет, но его поражала собственная нервозность.
Морган опустился на колени, и руки его пробежали по лодыжке Брэдена. Она была не сломана, но и не здорова — быстро распухла и приобрела красновато-лиловый цвет. По меньшей мере она сильно вывихнута.
— Мы сделаем здесь привал, — коротко объявил он. Брэден продолжал пристально смотреть на него, ожидая дальнейших указаний Моргана. Если Ник притворяется, подумал рейнджер, то он делает это чертовски хорошо.
Он вспомнил, как шептались Ник и его сестра, но они не могли знать о маршруте, который он выберет. Если Лорили следует за ними незаметно для Моргана, он готов съесть собственную пропотевшую шляпу.
И все же он не хотел рисковать.
— Подойди к тому дереву, — приказал он, указывая на стройную, но сильную осину. Брэден заколебался.
— Не забывай, о чем я говорил тебе в Медсин-Боу. В ту минуту, как ты начнешь досаждать мне больше живым, чем мертвым, ситуация изменится. — Он знал, что голос его сейчас холодный и жгучий, как ветер, начинающий шевелить золотистые деревья.
Брэден взглянул на дерево в нескольких футах от него и скользнул к нему, помогая себе здоровой ногой и скованными наручниками руками. Морган живо взял пустой манжет ножных оков, обвил цепь вокруг дерева и замкнул ее снова, надежно приковав Брэдена. Затем бросил парню его носок и сапог.
— Пойду напою лошадей, — сказал он, гадая, почему объясняет свои поступки пленнику. — Потом согрею воды для твоей лодыжки.
— Меня удивляет твоя забота.
— А меня нет, — мрачно бросил Морган. — Но я все же не хочу, чтобы ты продолжал тянуть время.
Брэден криво улыбнулся, и Морган уже не сомневался, что падение было неким образом спланировано. Повреждение подлинное, но не случайное — всего лишь попытка затянуть время, испытать его. Морган начал чертовски уставать от этих трюков.
Эти мысли не шли у него из головы, пока он поил лошадей, а затем стреноживал их на ночь. Морган быстро собрал хворост для небольшого костра. Он согреет воду, сделает Брэдену компресс на лодыжку, затем загасит костер, хотя ночь и обещает быть холодной. Ему не слишком хотелось маячить силуэтом на фоне пламени или заявлять о своем присутствии отблесками костра.
Разжигая костер, он то и дело поглядывал на горизонт. Еще час, и наступит ночь. Он прислонил винтовку к дереву, подальше от Брэдена, разорвал на части одну из немногих своих рубах и намочил материю в согретой воде. Протянув влажную ткань Брэдену, он следил, как парень осторожно оборачивает лодыжку, вздрагивая от прикосновения горячей материи.
— Благодарю, — пробормотал Ник.
— Не за что, — ответил Морган, в его голосе были те же насмешливые нотки, которые он зачастую слышал от своего арестанта. — Потому что завтра ты будешь скакать весь день, в каком бы состоянии ни была лодыжка.
— Я и не рассчитывал на другое.
— Вот как? Значит, зря старался?
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— А я думаю, знаешь, — протянул Морган. — И мы наверстаем каждую проклятую минуту.
— Как скажешь, — пожал плечами Брэден.
Морган загасил огонь. Ночь опускалась быстро, и облака заслоняли луну. Хорошо, что они сделали привал. Сегодня ночь будет абсолютно темной.
— Поспи, Брэден. Мы тронемся на рассвете.
Ответа не последовало, но в гаснущем сером свете сумерек Морган смог заметить, как блеснули белые зубы Ника. Он тоже скрипнул зубами: и он, и Брэден знали, что этой ночью он вряд ли сомкнет глаза.
* * *
Лори следила за приближением всадников с того места меж камней, откуда открывался вид на единственную тропу на пятьдесят миль в округе. Усилием воли она пыталась заставить их приблизиться, но они остановились на недостижимом для пистолета расстоянии, и тут она заметила, как Ник упал и схватился за лодыжку.
Она подумала о том, чтобы спуститься вниз и сократить расстояние, но рейнджер то и дело осматривался. Любое движение куста или камня насторожит его, а она не должна этого допустить. Только не сейчас.
Она тихонько спустится к ним ночью, когда тьма скроет всякое движение. А затем, на рассвете…
Что же на рассвете?
Лори пожевала кусочки вяленого мяса, отчасти чтобы успокоить нервное волнение и отчасти из необходимости утолить голод. Когда она прикоснулась к револьверу, руки ее дрожали. Обычно она полностью полагалась на то, что сможет попасть в любую цель, неподвижную или движущуюся. Ведь она сбивала выстрелами яблоки с голов братьев и тех добровольцев из публики, у которых хватало на это смелости. Она была метким стрелком.
Но все же девушка не была уверена, что сможет ранить или убить человека, тем более настолько похожего на ее брата, что она вздрагивала каждый раз, когда видела их вместе. Человека, которого целовала с такой злой страстью, который пробудил в ней неведомые желания и даже тронул ее сердце своим одиночеством и искренностью.
И все-таки ей придется попытаться. Рейнджер не отдаст добровольно своего оружия, особенно ей. Она знала это так же хорошо, как знала о невиновности Ника.
Лори дрожала в холодном ночном воздухе. Поверх рубашки и штанов на ней была куртка, постельную скатку она оставила притороченной к седлу кобылы, довольно далеко отсюда. Она не смела покидать это место, чтобы найти лошадь. Лори вытянулась на спине и уставилась в небо, черное и без обычных блесток, словно кто-то затянул его одеялом, загасив все светильники. На душе у нее было также темно.
* * *
Ник следил за наступлением рассвета. Ему было слишком неуютно, чтобы хорошо выспаться, и удалось лишь немного подремать. Он чувствовал себя скорее больным, чем отдохнувшим.
Дьявольски холодно, подумал он с неуместным юмором. В этих горах сентябрьская погода непредсказуема. Его не удивило бы, разразись сейчас снежная буря, — настолько тревожны были темные облака, несущиеся по небу.
Но не холод лишил его сна, он привык спать под открытым небом в любую погоду, — у него сильно болела лодыжка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46