Меня пришла навестить медсестра, с которой мы работали в Сент-Томасе, и даже полиция допрашивала меня на удивление мягко. Но все это не имело значения. Душой я была так же мертва, как Нанетт и Сара, и не могла ничего вспомнить.
В обвинении было записано: «причинение смерти в результате неосторожного управления автомобилем». Розалинда настояла на том, что она оплатит самого лучшего адвоката, которого можно купить за деньги, но меня это абсолютно не интересовало. Я вообще не хотела нанимать адвоката. Что он мог сделать? Я убила обеих. Ничто не вернет их обратно. И во всем виновата только я. Меня отпустили на поруки, и я осталась в больнице. Мое физическое состояние медленно улучшалось, а душевное – медленно ухудшалось.
Я прошла через судебную процедуру как зомби и запомнила только отрывочные слова своего поверенного: «Признает себя виновной… темная ночь… неосвещенная дорога… алкоголя в крови нет… все фары включены… ремень застегнут… жертвы в темных платьях…»
Я была на год лишена водительских прав и осуждена условно. Какие-то безликие люди говорили, что мне повезло, что я могу вернуться домой и все забыть, но я не хотела условного осуждения. Я хотела понести наказание, и если суд меня не наказал, то я сама себя наказала. Я не вернулась домой, а отправилась в клинику Ландау, не зная и не интересуясь, кто оплачивает мое длительное лечение там. Мужа Нанетт на суде не было, он приехал домой лишь на короткое время, чтобы похоронить любимую жену и ребенка, а потом сразу же вернулся в Америку, предоставив агенту продать «Белый коттедж», потому что боль воспоминаний была для него невыносима, и ферма старого Холлингса вскоре была продана какому-то приезжему из Лондона.
Проходили дни и недели, но я абсолютно ничего не сознавала, во мне не было никаких чувств, и мой мозг был не способен смириться с чудовищностью того, что я совершила. Я просто сидела в кресле и смотрела на тщательно ухоженный сад клиники – вероятно, тогда было лето. Через три месяца после поступления в клинику я уже стала узнавать доктора Макклура, своего психиатра. Начиная с того момента началось мое болезненное и переменчивое выздоровление, на которое потребовалось много времени. Прежде чем я наконец-то выписалась, прошло восемнадцать месяцев. Но меня не покидали ночные кошмары – пока я не встретила Джонатана.
Только официант неправильно произнес его фамилию: не Браун, а Краун. И хотя Нанетт называла мужа «Джон», его имя должно было звучать как Джо – ласковое сокращение имени Джонатан – а я всегда была для Джонатана Дженни Рен, и ничего больше – не мисс Дженнифер Харленд, которая стала причиной гибели его жены и ребенка.
Я лежала в спальне и смотрела в потолок, в комнате никого не было, только снизу доносился звук голосов. Как это сказала Нанетт? «Как жаль, что сегодня его здесь нет. Вы с ним нашли бы общий язык». Я вспомнила, как страстно мы целовались, а потом вспомнила его искаженное лицо и брошенные мне слова: «Грязная, лживая сука! Убийца!» Боль внутри меня стала почти невыносимой. Я медленно потянулась к своей сумочке, достала таблетки и механически проглотила одну, вторую, третью, четвертую… до тех пор, пока пузырек не опустел и рука безжизненно не опустилась на постель.
Глава 15
Меня нашел Фил. Он насильно влил мне в горло соленую воду, заставив меня вырвать.
– Ты идиотка! Самая настоящая идиотка! Спрятав лицо в полотенце, я в оцепенении вытирала рот, стараясь хоть немного сосредоточиться.
– Ты хочешь сказать, что сделала это из-за Крауна? Неужели я для тебя ничего не значу? Или тетя Гарриет? Неужели недостаточно того, что мы перенесли, хочешь сделать все еще хуже?
Когда Фил нес меня обратно в спальню, укладывал в постель и укрывал простыней, мне вдруг показалось, что у него в глазах стоят слезы.
– Господи, Дженнифер… обещай мне, что ты никогда ничего подобного больше не сделаешь. Обещай!
– Обещаю, – тупо повторила я.
– Выходи за меня замуж, Дженнифер. – Он обнял меня за плечи и с мольбой заглянул в глаза. – Прошу тебя.
– Не имеет смысла, Фил, – покачала я головой. – Я люблю его.
– Но все кончено, Дженнифер.
– Я знаю. Но это не мешает мне любить его, я не смогу полюбить кого-то другого. – Я накрыла рукой его руку. – Это ты – тот друг, который посоветовал Джонатану поехать в северную Португалию в поисках тишины и спокойствия?
– Да. – Он склонил голову и мучительно вздохнул. – Прости меня, Дженнифер.
– Ты ни в чем не виноват, Фил.
Не говоря ни слова, он встал и вышел из комнаты, а я снова опустилась на подушки, слишком обессиленная, чтобы мыслить ясно. Я подумала, что Фил скорее всего никому не сообщит о моем глупом поступке, но уже через десять минут меня лишили даже короткого отдыха.
– Кажется, семью постигла трагедия, – раздался хриплый голос Джонатана, а затем хлопнула дверь.
Я вскочила с постели – он уходит, и я никогда больше не увижу его. На площадке лестницы я покачнулась, и тетя Гарриет бросилась, чтобы поддержать меня.
– Я должна увидеть Джонатана. Я должна поговорить с ним, пока он не уехал…
– Он не уезжает. Он остается на вилле Майлза. А для тебя лучшее место – кровать. – Она решительно повернула меня и повела обратно в спальню.
– Он остается? – пробормотала я и, как ребенок, позволила снова уложить себя в постель.
– Да. – Тетя Гарриет старалась, чтобы ее голос звучал, как всегда, весело, но ей не удалось меня обмануть. – Ты забыла, что он друг Тома и Мэри. И мой тоже. Розалинда спросила, не хочет ли он остаться на несколько дней, и он согласился.
– Я не понимаю…
– И я тоже. Фил спустился и, словно безумный, изо всей силы ударил Джонатана прямо в челюсть. Фил сказал, что ты пыталась покончить с собой, приняв слишком большую дозу лекарства.
Застонав, я отвернулась к стене.
– Кроме того, он рассказал Джонатану обо всем, что произошло после несчастного случая. О твоем… психическом расстройстве, о том, что ты понятия не имела, кем он доводился Нанетт.
– Но неужели Джонатан это и сам не понял?!
– Джонатан сказал, – покачав головой, продолжала тетя Гарриет, – что у тебя садистские наклонности, а значит, ты точно ненормальная.
– Он не может… – Я испуганно смотрела на нее, чувствуя, что у меня мутится сознание. – Такой ужас не мог прийти ему в голову. Я люблю его!
– Завтра он будет мыслить разумнее, и ты тоже. Весь этот отдых превратился в настоящий кошмар.
– Прости. Это я во всем виновата. Мне не нужно было приезжать сюда.
– Глупости. То, что произошло между тобой и Джонатаном, невозможно было предотвратить. А вот другого можно было избежать. – Ее лицо было пепельно-серым, и она словно состарилась на глазах.
– В чем дело? Что случилось?
– У Розалинды любовная связь с Томом. – У нее в глазах заблестели слезы.
– Не выдумывай. – Комната закачалась у меня перед глазами. – Она просто флиртует с ним, чтобы вызвать ревность Майлза. Мэри сказала, что Том согласился ехать домой.
– Это произошло вчера поздно ночью, – мрачно сказала тетя Гарриет. – Я не могла уснуть и пошла прогуляться по лесу. «Даймлер» Розалинды был припаркован далеко от дороги, и я по собственной глупости решила, что его шутки ради отогнали местные мальчишки. – Она замолчала, не в силах продолжать, но потом все же заговорила сдавленным голосом:
– Я как дурочка подошла к нему и поняла, что внутри кто-то есть, потому что стекла запотели…
– И это были Том и Розалинда?
Она кивнула.
– Я не могла этому поверить, не могла поверить, что Роуз может так себя вести. Она смеялась… – Тетя Гарриет обхватила руками свои хрупкие плечи. – Они не видели и не слышали меня. Рядом могла разорваться бомба, и ни один их них не заметил бы.
– Ты поговорила с Розалиндой?
– Нет… Я всю ночь лежала без сна и размышляла, что сказать, что сделать. А потом постучала Мэри, сказала, что приехал Джонатан, и потащила меня сюда. До сих пор у меня не было возможности поговорить с Розалиндой.
– Значит, никто больше не знает? Ни Мэри, ни Гарольд?
– Слава Богу, нет.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь сказать этой молодой леди все, что я о ней думаю, и Тому Фаррару тоже. – Она с усилием расправила плечи. – Не знаю, кто из них виноват больше. Когда я думаю о Мэри и о том, как она его боготворит…
Я вспомнила, какое лицо было у Мэри на той вечеринке и ее беспокойство из-за того, что Тома нигде нет.
– А ты не думаешь, что это продолжается уже давно?
– О Господи, нет. С чего ты решила?
– Ну, просто Мэри уже довольно давно выглядит встревоженной и несчастной. Возможно, Розалинда не первая.
– Если Мэри когда-нибудь и подозревала, что Том ей изменяет, то она никогда этого не показывала. Да Мэри и не призналась бы.
– Думаешь, Майлз догадывается о том, что происходит?
– Майлз? А он тут при чем?
Я слишком поздно вспомнила, что тетя Гарриет не знает о прошлых любовных историях Розалинды.
– Ни при чем, – соврала я и поняла, что поступила нехорошо, потому что в глазах тети Гарриет появилось усталое выражение.
– Что, Майлз тоже?
Мое неловкое молчание подтвердило ее опасения.
– Я слишком стара, Дженни. – Тетя Гарриет неуверенно поднялась. – Розалинда разбила мне сердце. Не делай и ты того же самого своими глупыми поступками. – Она не отрываясь смотрела на пустой пузырек из-под таблеток.
– Нет, тетя Гарриет. Я обещаю.
– Пойду к себе на виллу и посплю. – Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. – А потом, когда немного вернутся силы, я поговорю с Розалиндой.
Но «потом» не наступило. Когда тетя Гарриет вошла в спальню Розалинды, она уже была мертва – пуля попала в сердце.
Пистолет Гарольда лежал в нескольких футах от тела.
Глава 16
Когда я проснулась, вилла была пуста. Ко мне с болезненной ясностью вернулись события последних часов, и я поняла, что невозможно ждать до завтрашнего утра, чтобы поговорить с Джонатаном. Если он еще в «Анклаве», я должна как можно скорее поговорить с ним. Не затем, чтобы попытаться вновь пробудить любовь, которая на короткое время возникла у него ко мне – я понимала, что это безнадежное дело, – а сделать то, что я все время хотела сделать с тех пор, как пришла в себя после автокатастрофы. Я должна сказать Джонатану Крауну, что очень виновата, что в моей жизни не будет ни одного дня, когда бы я не вспоминала Нанетт и Сару. А еще я должна сказать ему «прощай».
Джонатан вполне владел собой, его взгляд был лишен какого бы то ни было выражения, а лицо застыло в строго контролируемой маске равнодушия.
– Я должна была прийти… – начала я. – Я должна была еще раз увидеться с тобой… У него по щеке пробежал нервный тик.
– После несчастного случая я хотела встретиться с тобой, хотела сказать тебе, но ты вернулся в Америку…
– Сказать – что? – Он говорил отрывисто и безразлично.
– Что мне очень жаль… – сказала я, понимая насколько неуместны эти слова, но все же не в состоянии найти других.
– Очень жаль! – Его глаза вспыхнули гневом и ненавистью. – Очень жаль! Ты безжалостно убила мою жену и моего ребенка, а теперь имеешь наглость приходить сюда и говорить, что тебе очень жаль!
– Но это так, Джонатан! В ту ночь я их не видела! Я ничего не могла поделать! Боже мой, я же говорила с ними всего несколько минут назад. Я знаю, ты страдаешь, но я тоже страдаю! После той ночи я перенесла все муки ада!
Это было совсем не то, что я собиралась сказать, и, закончив, я разразилась душераздирающими рыданиями.
– Ты сказала что хотела, – холодно произнес Джонатан, снова взяв под строгий контроль бурю эмоций. – Я тебе верю, – добавил он.
Я взглянула на него сквозь пелену слез, всем своим существом мечтая заключить его в объятия, утешить, любовью прогнать прочь обиду и боль.
– Но я не сожалею о том, что произошло в эту последнюю неделю, – всхлипывая, сказала я. – Я люблю тебя, Джонатан. Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда.
Он не сделал ни малейшего движения в мою сторону.
– Я пришла сказать «прощай».
Он еще крепче сжал губы и повернулся ко мне спиной, а я, ослепленная слезами, бросилась вон и наткнулась на Фила.
С силой, которой я никогда от него не ожидала, Фил подхватил меня на руки и понес обратно на мою виллу. Ничего не говоря, он уложил меня на диван и отправился на кухню готовить кофе, а я плакала до тех пор, пока не иссякли слезы.
– Если ты хочешь утром уехать, я поеду с тобой, – наконец заговорил он.
– Спасибо тебе, Фил. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если все мы уедем.
– Все? – Он в изумлении поднял брови.
– Тетя Гарриет застала Розалинду и Тома, они этой ночью занимались сексом, – угрюмо сказала я.
– Наконец-то у нее открылись глаза.
– Не будь циничным. В Розалинде есть и хорошее.
– Если и есть, она не часто это демонстрирует.
– Она оплатила моего адвоката и мое пребывание в клинике и взяла на себя все расходы за мой приезд сюда.
– Деньги, – буркнул Фил, отметая в сторону ее щедрость. – Какого черта она пристала к Тому Фаррару?
– Потому что ты отказался от игры. – Я чувствовала себя опустошенной и обессилевшей.
– Почему? – не веря своим ушам, переспросил Фил.
– Мэри давным-давно говорила мне, что Розалинда и Майлз были любовниками. Судя по поведению Розалинды в эти последние дни, между ними, очевидно, все кончено. Но Розалинда есть Розалинда, и ей понадобился другой мужчина, чтобы удовлетворить собственное самолюбие на виду у Майлза. На самом деле ей нужен был ты – всегда был нужен. Но ты оставался равнодушным, и, таким образом, выбор пал на Тома.
– Спасибо, – сухо отозвался Фил. – Значит, вся эта кутерьма из-за того, что я не лег с ней в постель.
– Да, – грустно улыбнулась я.
– Ты ошибаешься, Дженнифер, – покачал он головой. – У Тома и Мэри уже давно не все так хорошо, как кажется. Розалинда тому причина или нет, я не знаю. Но что бы там ни было, моя любовь к Розалинде ни на йоту не помогла бы браку Фарраров. И как давно у тебя сложилось впечатление, что Розалинда посягает на мою мужскую добродетель?
– Тебе тогда было лет пять.
– Значит, она уже девятнадцать лет тратит время зря, – улыбнулся Фил. – Для меня всегда существовала только ты, Дженнифер.
– Поправочка, – мягко возразила я. – Всегда существовала только твоя музыка.
– Места хватит для обеих.
Я смотрела на него с нежностью, понимая, как я его люблю, и зная, что это совсем не та любовь.
– Фил, мы всегда были как брат и сестра, и теперь слишком поздно что-либо менять.
– Ты можешь сделать мне одолжение и передумать. Я хочу жениться на тебе, Дженнифер.
– Нет… – Глядя на его взъерошенные волосы и чистые глаза, я подумала, что вряд ли он мог чувствовать хотя бы малую толику той боли, которую чувствовала я, теряя Джонатана. Если бы он ее почувствовал, возможно, это вызвало бы во мне какой-то отклик. – Пойду прогуляюсь, Фил, – устало сказала я. – Я хочу немного побыть одна.
– Дженнифер, – предостерегающе остановил он меня.
– Не беспокойся, Фил, я не собираюсь делать никаких глупостей. То, что произошло сегодня утром, это временное умопомрачение.
Он недоверчиво провожал меня взглядом, пока я шла по пологим, поросшим мхом каменным ступенькам, ведущим через сад в лес. Я механически направилась на берег и с верхушки дюны долго смотрела на две дорожки следов, которые тянулись к укромной песчаной насыпи. Песок еще хранил следы наших тел, которые зарывались в него в любовном экстазе. Совсем недавно… Слезы заволокли глаза, и я медленно пошла к тому месту, чувствуя, как песок приятно просачивается между пальцами. Не знаю, сколько я там просидела, но когда встала, то почувствовала, что ветер стал холодным и я дрожу. Берег оставался все таким же пустынным, только вдалеке из глубины соснового леса к виллам брели две фигуры. Ветер отбрасывал назад волосы с лица Розалинды, а Джонатан шел склонив голову, как будто внимательно слушал. Они шли очень близко друг к другу, и меня охватило странное чувство, чувство, которого я прежде никогда не испытывала, – ревность.
– Только не Розалинда, – едва слышно прошептала я. – Прошу тебя, Господи, кто угодно, только не Розалинда.
Я стояла и смотрела, как они, склонив друг к другу головы, медленно идут к дверям главной виллы. Затем ветер донес до меня тихий звенящий смех Розалинды, и она, повернувшись, вошла в дом, оставив Джонатана у дверей.
Когда он обернулся и посмотрел на море, сердце у меня в груди болезненно застучало, в горле пересохло. Глубоко засунув руки в карманы, Джонатан стал спускаться по дюнам на продуваемый ветром берег к тому месту, где была я, и остановился на расстоянии трех ярдов. Я нервно облизнула губы, поняв по его осанке, что утренняя ярость перегорела.
– Дженни, – наконец заговорил он, – прости, что я тебя ударил. Мне жаль, что все так закончилось.
– Да. – Я отвернулась, не в силах смотреть на него и не в силах скрыть свое желание.
– Фил рассказал мне, что случилось после… после всего. Мы оба страдали, Дженни. Я не хочу, чтобы мы расстались, ненавидя друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
В обвинении было записано: «причинение смерти в результате неосторожного управления автомобилем». Розалинда настояла на том, что она оплатит самого лучшего адвоката, которого можно купить за деньги, но меня это абсолютно не интересовало. Я вообще не хотела нанимать адвоката. Что он мог сделать? Я убила обеих. Ничто не вернет их обратно. И во всем виновата только я. Меня отпустили на поруки, и я осталась в больнице. Мое физическое состояние медленно улучшалось, а душевное – медленно ухудшалось.
Я прошла через судебную процедуру как зомби и запомнила только отрывочные слова своего поверенного: «Признает себя виновной… темная ночь… неосвещенная дорога… алкоголя в крови нет… все фары включены… ремень застегнут… жертвы в темных платьях…»
Я была на год лишена водительских прав и осуждена условно. Какие-то безликие люди говорили, что мне повезло, что я могу вернуться домой и все забыть, но я не хотела условного осуждения. Я хотела понести наказание, и если суд меня не наказал, то я сама себя наказала. Я не вернулась домой, а отправилась в клинику Ландау, не зная и не интересуясь, кто оплачивает мое длительное лечение там. Мужа Нанетт на суде не было, он приехал домой лишь на короткое время, чтобы похоронить любимую жену и ребенка, а потом сразу же вернулся в Америку, предоставив агенту продать «Белый коттедж», потому что боль воспоминаний была для него невыносима, и ферма старого Холлингса вскоре была продана какому-то приезжему из Лондона.
Проходили дни и недели, но я абсолютно ничего не сознавала, во мне не было никаких чувств, и мой мозг был не способен смириться с чудовищностью того, что я совершила. Я просто сидела в кресле и смотрела на тщательно ухоженный сад клиники – вероятно, тогда было лето. Через три месяца после поступления в клинику я уже стала узнавать доктора Макклура, своего психиатра. Начиная с того момента началось мое болезненное и переменчивое выздоровление, на которое потребовалось много времени. Прежде чем я наконец-то выписалась, прошло восемнадцать месяцев. Но меня не покидали ночные кошмары – пока я не встретила Джонатана.
Только официант неправильно произнес его фамилию: не Браун, а Краун. И хотя Нанетт называла мужа «Джон», его имя должно было звучать как Джо – ласковое сокращение имени Джонатан – а я всегда была для Джонатана Дженни Рен, и ничего больше – не мисс Дженнифер Харленд, которая стала причиной гибели его жены и ребенка.
Я лежала в спальне и смотрела в потолок, в комнате никого не было, только снизу доносился звук голосов. Как это сказала Нанетт? «Как жаль, что сегодня его здесь нет. Вы с ним нашли бы общий язык». Я вспомнила, как страстно мы целовались, а потом вспомнила его искаженное лицо и брошенные мне слова: «Грязная, лживая сука! Убийца!» Боль внутри меня стала почти невыносимой. Я медленно потянулась к своей сумочке, достала таблетки и механически проглотила одну, вторую, третью, четвертую… до тех пор, пока пузырек не опустел и рука безжизненно не опустилась на постель.
Глава 15
Меня нашел Фил. Он насильно влил мне в горло соленую воду, заставив меня вырвать.
– Ты идиотка! Самая настоящая идиотка! Спрятав лицо в полотенце, я в оцепенении вытирала рот, стараясь хоть немного сосредоточиться.
– Ты хочешь сказать, что сделала это из-за Крауна? Неужели я для тебя ничего не значу? Или тетя Гарриет? Неужели недостаточно того, что мы перенесли, хочешь сделать все еще хуже?
Когда Фил нес меня обратно в спальню, укладывал в постель и укрывал простыней, мне вдруг показалось, что у него в глазах стоят слезы.
– Господи, Дженнифер… обещай мне, что ты никогда ничего подобного больше не сделаешь. Обещай!
– Обещаю, – тупо повторила я.
– Выходи за меня замуж, Дженнифер. – Он обнял меня за плечи и с мольбой заглянул в глаза. – Прошу тебя.
– Не имеет смысла, Фил, – покачала я головой. – Я люблю его.
– Но все кончено, Дженнифер.
– Я знаю. Но это не мешает мне любить его, я не смогу полюбить кого-то другого. – Я накрыла рукой его руку. – Это ты – тот друг, который посоветовал Джонатану поехать в северную Португалию в поисках тишины и спокойствия?
– Да. – Он склонил голову и мучительно вздохнул. – Прости меня, Дженнифер.
– Ты ни в чем не виноват, Фил.
Не говоря ни слова, он встал и вышел из комнаты, а я снова опустилась на подушки, слишком обессиленная, чтобы мыслить ясно. Я подумала, что Фил скорее всего никому не сообщит о моем глупом поступке, но уже через десять минут меня лишили даже короткого отдыха.
– Кажется, семью постигла трагедия, – раздался хриплый голос Джонатана, а затем хлопнула дверь.
Я вскочила с постели – он уходит, и я никогда больше не увижу его. На площадке лестницы я покачнулась, и тетя Гарриет бросилась, чтобы поддержать меня.
– Я должна увидеть Джонатана. Я должна поговорить с ним, пока он не уехал…
– Он не уезжает. Он остается на вилле Майлза. А для тебя лучшее место – кровать. – Она решительно повернула меня и повела обратно в спальню.
– Он остается? – пробормотала я и, как ребенок, позволила снова уложить себя в постель.
– Да. – Тетя Гарриет старалась, чтобы ее голос звучал, как всегда, весело, но ей не удалось меня обмануть. – Ты забыла, что он друг Тома и Мэри. И мой тоже. Розалинда спросила, не хочет ли он остаться на несколько дней, и он согласился.
– Я не понимаю…
– И я тоже. Фил спустился и, словно безумный, изо всей силы ударил Джонатана прямо в челюсть. Фил сказал, что ты пыталась покончить с собой, приняв слишком большую дозу лекарства.
Застонав, я отвернулась к стене.
– Кроме того, он рассказал Джонатану обо всем, что произошло после несчастного случая. О твоем… психическом расстройстве, о том, что ты понятия не имела, кем он доводился Нанетт.
– Но неужели Джонатан это и сам не понял?!
– Джонатан сказал, – покачав головой, продолжала тетя Гарриет, – что у тебя садистские наклонности, а значит, ты точно ненормальная.
– Он не может… – Я испуганно смотрела на нее, чувствуя, что у меня мутится сознание. – Такой ужас не мог прийти ему в голову. Я люблю его!
– Завтра он будет мыслить разумнее, и ты тоже. Весь этот отдых превратился в настоящий кошмар.
– Прости. Это я во всем виновата. Мне не нужно было приезжать сюда.
– Глупости. То, что произошло между тобой и Джонатаном, невозможно было предотвратить. А вот другого можно было избежать. – Ее лицо было пепельно-серым, и она словно состарилась на глазах.
– В чем дело? Что случилось?
– У Розалинды любовная связь с Томом. – У нее в глазах заблестели слезы.
– Не выдумывай. – Комната закачалась у меня перед глазами. – Она просто флиртует с ним, чтобы вызвать ревность Майлза. Мэри сказала, что Том согласился ехать домой.
– Это произошло вчера поздно ночью, – мрачно сказала тетя Гарриет. – Я не могла уснуть и пошла прогуляться по лесу. «Даймлер» Розалинды был припаркован далеко от дороги, и я по собственной глупости решила, что его шутки ради отогнали местные мальчишки. – Она замолчала, не в силах продолжать, но потом все же заговорила сдавленным голосом:
– Я как дурочка подошла к нему и поняла, что внутри кто-то есть, потому что стекла запотели…
– И это были Том и Розалинда?
Она кивнула.
– Я не могла этому поверить, не могла поверить, что Роуз может так себя вести. Она смеялась… – Тетя Гарриет обхватила руками свои хрупкие плечи. – Они не видели и не слышали меня. Рядом могла разорваться бомба, и ни один их них не заметил бы.
– Ты поговорила с Розалиндой?
– Нет… Я всю ночь лежала без сна и размышляла, что сказать, что сделать. А потом постучала Мэри, сказала, что приехал Джонатан, и потащила меня сюда. До сих пор у меня не было возможности поговорить с Розалиндой.
– Значит, никто больше не знает? Ни Мэри, ни Гарольд?
– Слава Богу, нет.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь сказать этой молодой леди все, что я о ней думаю, и Тому Фаррару тоже. – Она с усилием расправила плечи. – Не знаю, кто из них виноват больше. Когда я думаю о Мэри и о том, как она его боготворит…
Я вспомнила, какое лицо было у Мэри на той вечеринке и ее беспокойство из-за того, что Тома нигде нет.
– А ты не думаешь, что это продолжается уже давно?
– О Господи, нет. С чего ты решила?
– Ну, просто Мэри уже довольно давно выглядит встревоженной и несчастной. Возможно, Розалинда не первая.
– Если Мэри когда-нибудь и подозревала, что Том ей изменяет, то она никогда этого не показывала. Да Мэри и не призналась бы.
– Думаешь, Майлз догадывается о том, что происходит?
– Майлз? А он тут при чем?
Я слишком поздно вспомнила, что тетя Гарриет не знает о прошлых любовных историях Розалинды.
– Ни при чем, – соврала я и поняла, что поступила нехорошо, потому что в глазах тети Гарриет появилось усталое выражение.
– Что, Майлз тоже?
Мое неловкое молчание подтвердило ее опасения.
– Я слишком стара, Дженни. – Тетя Гарриет неуверенно поднялась. – Розалинда разбила мне сердце. Не делай и ты того же самого своими глупыми поступками. – Она не отрываясь смотрела на пустой пузырек из-под таблеток.
– Нет, тетя Гарриет. Я обещаю.
– Пойду к себе на виллу и посплю. – Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. – А потом, когда немного вернутся силы, я поговорю с Розалиндой.
Но «потом» не наступило. Когда тетя Гарриет вошла в спальню Розалинды, она уже была мертва – пуля попала в сердце.
Пистолет Гарольда лежал в нескольких футах от тела.
Глава 16
Когда я проснулась, вилла была пуста. Ко мне с болезненной ясностью вернулись события последних часов, и я поняла, что невозможно ждать до завтрашнего утра, чтобы поговорить с Джонатаном. Если он еще в «Анклаве», я должна как можно скорее поговорить с ним. Не затем, чтобы попытаться вновь пробудить любовь, которая на короткое время возникла у него ко мне – я понимала, что это безнадежное дело, – а сделать то, что я все время хотела сделать с тех пор, как пришла в себя после автокатастрофы. Я должна сказать Джонатану Крауну, что очень виновата, что в моей жизни не будет ни одного дня, когда бы я не вспоминала Нанетт и Сару. А еще я должна сказать ему «прощай».
Джонатан вполне владел собой, его взгляд был лишен какого бы то ни было выражения, а лицо застыло в строго контролируемой маске равнодушия.
– Я должна была прийти… – начала я. – Я должна была еще раз увидеться с тобой… У него по щеке пробежал нервный тик.
– После несчастного случая я хотела встретиться с тобой, хотела сказать тебе, но ты вернулся в Америку…
– Сказать – что? – Он говорил отрывисто и безразлично.
– Что мне очень жаль… – сказала я, понимая насколько неуместны эти слова, но все же не в состоянии найти других.
– Очень жаль! – Его глаза вспыхнули гневом и ненавистью. – Очень жаль! Ты безжалостно убила мою жену и моего ребенка, а теперь имеешь наглость приходить сюда и говорить, что тебе очень жаль!
– Но это так, Джонатан! В ту ночь я их не видела! Я ничего не могла поделать! Боже мой, я же говорила с ними всего несколько минут назад. Я знаю, ты страдаешь, но я тоже страдаю! После той ночи я перенесла все муки ада!
Это было совсем не то, что я собиралась сказать, и, закончив, я разразилась душераздирающими рыданиями.
– Ты сказала что хотела, – холодно произнес Джонатан, снова взяв под строгий контроль бурю эмоций. – Я тебе верю, – добавил он.
Я взглянула на него сквозь пелену слез, всем своим существом мечтая заключить его в объятия, утешить, любовью прогнать прочь обиду и боль.
– Но я не сожалею о том, что произошло в эту последнюю неделю, – всхлипывая, сказала я. – Я люблю тебя, Джонатан. Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда.
Он не сделал ни малейшего движения в мою сторону.
– Я пришла сказать «прощай».
Он еще крепче сжал губы и повернулся ко мне спиной, а я, ослепленная слезами, бросилась вон и наткнулась на Фила.
С силой, которой я никогда от него не ожидала, Фил подхватил меня на руки и понес обратно на мою виллу. Ничего не говоря, он уложил меня на диван и отправился на кухню готовить кофе, а я плакала до тех пор, пока не иссякли слезы.
– Если ты хочешь утром уехать, я поеду с тобой, – наконец заговорил он.
– Спасибо тебе, Фил. Думаю, будет лучше, если я уеду. Если все мы уедем.
– Все? – Он в изумлении поднял брови.
– Тетя Гарриет застала Розалинду и Тома, они этой ночью занимались сексом, – угрюмо сказала я.
– Наконец-то у нее открылись глаза.
– Не будь циничным. В Розалинде есть и хорошее.
– Если и есть, она не часто это демонстрирует.
– Она оплатила моего адвоката и мое пребывание в клинике и взяла на себя все расходы за мой приезд сюда.
– Деньги, – буркнул Фил, отметая в сторону ее щедрость. – Какого черта она пристала к Тому Фаррару?
– Потому что ты отказался от игры. – Я чувствовала себя опустошенной и обессилевшей.
– Почему? – не веря своим ушам, переспросил Фил.
– Мэри давным-давно говорила мне, что Розалинда и Майлз были любовниками. Судя по поведению Розалинды в эти последние дни, между ними, очевидно, все кончено. Но Розалинда есть Розалинда, и ей понадобился другой мужчина, чтобы удовлетворить собственное самолюбие на виду у Майлза. На самом деле ей нужен был ты – всегда был нужен. Но ты оставался равнодушным, и, таким образом, выбор пал на Тома.
– Спасибо, – сухо отозвался Фил. – Значит, вся эта кутерьма из-за того, что я не лег с ней в постель.
– Да, – грустно улыбнулась я.
– Ты ошибаешься, Дженнифер, – покачал он головой. – У Тома и Мэри уже давно не все так хорошо, как кажется. Розалинда тому причина или нет, я не знаю. Но что бы там ни было, моя любовь к Розалинде ни на йоту не помогла бы браку Фарраров. И как давно у тебя сложилось впечатление, что Розалинда посягает на мою мужскую добродетель?
– Тебе тогда было лет пять.
– Значит, она уже девятнадцать лет тратит время зря, – улыбнулся Фил. – Для меня всегда существовала только ты, Дженнифер.
– Поправочка, – мягко возразила я. – Всегда существовала только твоя музыка.
– Места хватит для обеих.
Я смотрела на него с нежностью, понимая, как я его люблю, и зная, что это совсем не та любовь.
– Фил, мы всегда были как брат и сестра, и теперь слишком поздно что-либо менять.
– Ты можешь сделать мне одолжение и передумать. Я хочу жениться на тебе, Дженнифер.
– Нет… – Глядя на его взъерошенные волосы и чистые глаза, я подумала, что вряд ли он мог чувствовать хотя бы малую толику той боли, которую чувствовала я, теряя Джонатана. Если бы он ее почувствовал, возможно, это вызвало бы во мне какой-то отклик. – Пойду прогуляюсь, Фил, – устало сказала я. – Я хочу немного побыть одна.
– Дженнифер, – предостерегающе остановил он меня.
– Не беспокойся, Фил, я не собираюсь делать никаких глупостей. То, что произошло сегодня утром, это временное умопомрачение.
Он недоверчиво провожал меня взглядом, пока я шла по пологим, поросшим мхом каменным ступенькам, ведущим через сад в лес. Я механически направилась на берег и с верхушки дюны долго смотрела на две дорожки следов, которые тянулись к укромной песчаной насыпи. Песок еще хранил следы наших тел, которые зарывались в него в любовном экстазе. Совсем недавно… Слезы заволокли глаза, и я медленно пошла к тому месту, чувствуя, как песок приятно просачивается между пальцами. Не знаю, сколько я там просидела, но когда встала, то почувствовала, что ветер стал холодным и я дрожу. Берег оставался все таким же пустынным, только вдалеке из глубины соснового леса к виллам брели две фигуры. Ветер отбрасывал назад волосы с лица Розалинды, а Джонатан шел склонив голову, как будто внимательно слушал. Они шли очень близко друг к другу, и меня охватило странное чувство, чувство, которого я прежде никогда не испытывала, – ревность.
– Только не Розалинда, – едва слышно прошептала я. – Прошу тебя, Господи, кто угодно, только не Розалинда.
Я стояла и смотрела, как они, склонив друг к другу головы, медленно идут к дверям главной виллы. Затем ветер донес до меня тихий звенящий смех Розалинды, и она, повернувшись, вошла в дом, оставив Джонатана у дверей.
Когда он обернулся и посмотрел на море, сердце у меня в груди болезненно застучало, в горле пересохло. Глубоко засунув руки в карманы, Джонатан стал спускаться по дюнам на продуваемый ветром берег к тому месту, где была я, и остановился на расстоянии трех ярдов. Я нервно облизнула губы, поняв по его осанке, что утренняя ярость перегорела.
– Дженни, – наконец заговорил он, – прости, что я тебя ударил. Мне жаль, что все так закончилось.
– Да. – Я отвернулась, не в силах смотреть на него и не в силах скрыть свое желание.
– Фил рассказал мне, что случилось после… после всего. Мы оба страдали, Дженни. Я не хочу, чтобы мы расстались, ненавидя друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16