К немалому удивлению Элис, слова Дэвенпорта произвели на нее большое впечатление и глубоко отпечатались в сознании. Она считала, что у нее есть чувство юмора — впрочем, какой человек сознается в его отсутствии? Элис получала удовольствие от хорошей шутки, часто смеялась, общаясь с детьми. Но жизнь складывалась так, что смех всегда был чем-то, чем можно было насладиться лишь после того, как сделана серьезная, тяжелая работа. Он был скорее наградой, а не неотъемлемой частью ее жизни.
— Должно быть, вы считаете меня ужасно правильной, — предположила Элис.
— Да. Но вы не безнадежны. — Светло-голубые глаза Реджи лучились теплотой. — Я бы хотел, чтобы вы подумали, какие еще усовершенствования вам хотелось бы осуществить в Стрикленде — во всем, что касается оборудования, инвентаря, строений… У меня есть кое-какие идеи, но мне хотелось бы выслушать и ваши предложения.
— Вы хотите вложить полученный доход в имение? — Элис не смогла скрыть своего изумления.
— А вы что думали — я возьму и промотаю всю прибыль за карточным столом? — сухо осведомился Дэвенпорт.
— Да, и это было вполне логичное предположение, — призналась Элис, вспомнив, что Реджи настаивал на том, чтобы она говорила ему только правду, даже самую горькую. — Веем ведь известно, что вы игрок.
— Я прежде играл только для того, чтобы раздобыть денег, Элли. Теперь, когда у меня есть стабильный и солидный доход, мне нет больше нужды рисковать, ввязываясь в серьезную игру.
Элис склонила голову набок и задумалась.
— Я всегда считала, — заметила она, — что игроки обычно проматывают состояния. Но если кто-то проигрывает, значит, кто-то должен и выигрывать.
— Совершенно верно, и я обычно бывал среди тех, кто оставался в выигрыше. — Дэвенпорт невесело улыбнулся. — Бывали, правда, времена, когда мне подолгу не везло и я залезал в большие долги. Случалось и проигрывать из-за того, что я был чересчур пьян, или из-за собственного упрямства, не дававшего вовремя отойти от стола. Но за последние двадцать лет я выиграл на несколько тысяч фунтов больше, чем проиграл. Мне не хватало содержания при том образе жизни, который я вел. Быть повесой — это, знаете ли, дорогое удовольствие.
— Как же вам удавалось так часто выигрывать?
— Если вы намекаете на то, что я жульничал, это не так. Я играл честно, — холодно ответил Дэвенпорт.
— Я нисколько в этом не сомневаюсь, Реджи, — мягко сказала Элис.
— Извините. — Дэвенпорт поморщился. — Я в самом деле выигрывал так часто, что моя честность неоднократно подвергалась сомнению. Секрет успеха состоит в том, чтобы избегать тех игр, где всем правит только случай. Человек, выбирающий те игры, в которых не последнюю роль играют умение и расчет, может добиться, что его выигрыш будет превышать проигрыш. Для этого нужно лишь овладеть искусством той или иной игры.
— Интересно. Расскажите поподробнее, — попросила Элис, наклонившись вперед и скрестив руки на столешнице.
Реджи на секунду задумался.
— Возьмем, к примеру, хэзард, — заговорил он. — Это игра в кости. Цель ее — выбросить определенную комбинацию цифр. Поскольку некоторые комбинации выпадают чаще других, умелый игрок, обладающий кое-какими познаниями в математике и умеющий просчитывать варианты, имеет неплохие шансы на успех, особенно если ограничивает свои ставки.
При виде озадаченного выражения на лице Элис Дэвенпорт усмехнулся.
— Я, наверное, не очень понятно объясняю. Во всяком случае, можете поверить мне на слово большинство игроков либо ленятся, либо просто не в состоянии просчитывать варианты, а в пылу игры делать это особенно сложно. Есть также игры, где значительно более высокие шансы на победу имеет тот, кто способен держать в памяти уже разыгранные карты. — Реджи пожал плечами. — У меня, например, хорошая память.
А помимо этого, ясный ум и стальные нервы, предположила Элис Заинтригованная рассказом Реджи, позволившим ей на несколько минут окунуться в таинственный мужской мир, она спросила:
— А что вы можете сказать о скачках? Реджи покачал головой.
— Тут почти все решает везение. Как бы хорошо человек ни разбирался в лошадях, на исход скачек влияет множество факторов, действующих и на животных, и на жокеев. Я обычно не делаю на скачках и на бегах больших ставок — за исключением тех случаев, когда участвую в них сам. Тогда, если я проигрываю, то по крайней мере знаю, кого в этом винить.
— Но вы нечасто проигрываете, — сказала Элис, причем ее фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
— Проигрывать — это такая скука, Элли. А я больше всего на свете ненавижу скуку. — Дэвенпорт встал и взглянул на сидящую Элис с высоты своего роста. — Ладно, не буду отвлекать вас от дел. Овец по-прежнему купают в заводи под буками?
Элис кивнула.
— Как мне известно, там их купают уже несколько веков. В Дорсете перемены происходят очень медленно.
— Что касается самой местности, то вы правы, а вот о людях я бы этого не сказал. — Надев шляпу, Реджи, прощаясь, притронулся к полям. — Если я правильно помню, овец обычно пригоняли для купания к полудню. Что ж, к этому времени я буду там.
После его ухода Элис долго еще сидела, глядя на лист с расписанными на предстоящий день делами, но ничего не видя. Она предполагала, что столичный повеса может быть красивым и даже обладать известным обаянием. Но кто бы подумал, что с ним может быть так весело и интересно?
Вернувшись домой, Реджи отыскал экономку и провел с ней короткий, но строгий разговор, смысл которого сводился к тому, что отныне в доме всегда должен быть солидный запас спиртных напитков и что это единственное распоряжение, с невыполнением которого он не намерен мириться. Затем он прошел в свой кабинет и принялся строить планы на будущее.
Уже много лет он хотел заняться разведением лошадей, главным образом гунтеров, и специальной их подготовкой для скачек с препятствиями. Долгое время это желание оставалось для него несбыточной мечтой. Теперь у него появилась возможность ее осуществить. Основу конного завода должен был заложить Буцефал. Это был жеребец отличных кровей, невероятно выносливый и прыгучий, а его быстрота сделала бы честь даже скаковой лошади. Реджи выиграл своего коня в кости у одного графа, не умевшего просчитывать варианты.
На ближайшее время уже имеющихся конюшен должно было хватить, однако нужны были новые загоны и тренировочные манежи, а также как можно больше хороших кобыл. Что же касается более далекого будущего… Перо Реджи так и порхало по листу бумаги, подсчитывая издержки, ставя вопросительные знаки, чертя наброски.
Дэвенпорт настолько глубоко погрузился в расчеты, что не заметил, как пролетело время. Уже близился полдень, когда его занятие прервал приход одной из горничных, молодого розовощекого создания по имени Джилли. Как и остальные горничные, она, ожидая, что Дэвенпорт вот-вот на нее накинется, смотрела на него взглядом, в котором смешались страх и надежда.
— Простите, сэр, к вам посетитель, — объявила она, вручая Реджи визитную карточку.
Джереми Стэнтон, Фентон-Холл, Дорсетшир, прочел Реджи и догадался, что это, по всей видимости, был человек, который, по словам миссис Геральд, являлся его ближайшим родственником по материнской линии.
В главном зале его поджидал худощавый представительный джентльмен с серебристыми от седины волосами и проницательным взглядом серых глаз.
— Возможно, вы меня не помните, мистер Дэвенпорт, но я знал вас, когда вы были еще ребенком. Пришел засвидетельствовать вам свое почтение и поприветствовать вас в связи с приездом в наши края.
Брови Реджи на секунду озадаченно сошлись на переносице. Затем в его памяти всплыла давно забытая картина, а за ней и многие другие.
— Господи Боже, дядя Джерри! Я совсем забыл о вашем существовании. Как поживаете, сэр?
Он протянул гостю руку, которую тот сердечно пожал.
— Значит, вы меня все-таки вспомнили. Разумеется, я не прихожусь вам дядей, но… — Стэнтон на мгновение задумался, после чего закончил:
— Но я ваш дальний родственник. И еще ваш крестный отец.
— Как бы то ни было, я рад снова вас видеть, — сказал Реджи, жестом приглашая гостя пройти в гостиную. — Хотите немножко подкрепиться?
— Было бы неплохо выпить чашечку чая. — Садясь, Стэнтон окинул взглядом несколько поблекшие за долгие годы стены. — Я не был здесь почти тридцать лет. Джентльмен, который арендовал этот дом, слыл затворником и никогда не принимал гостей.
Позвонив и попросив прислугу принести чай, Реджи налил бренди из новых запасов. Когда хозяин Стрикленда наклонил графин над стаканом, в мозгу у него пронеслось еще одно воспоминание, от которого по спине поползли мурашки. Перед его мысленным взором возникла эта же комната, полная взрослых, одетых в черное, с траурными повязками на рукавах. Это было уже перед самыми похоронами. Реджи в ночной рубашке, спотыкаясь, спустился вниз, чувствуя слабость в коленях и головокружение. Гробы стояли в ряд у окон. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но Стэнтон взял его на руки и отнес обратно в детскую, что-то говоря ему тихим, успокаивающим голосом, а потом долго сидел рядом, пока маленький Реджи не заснул.
Джереми Стэнтон был умен и хорошо образован, и разговаривать с ним было одно удовольствие, но от Реджи не укрылось, что родственник смотрит на него изучающе и пытается понять, что он за человек. Может быть, Стэнтон сравнивал Реджи с его отцом? Или это был просто интерес к нему, как к новому человеку? Как ни странно, но Дэвенпорт отчего-то почувствовал, что мнение Джереми Стэнтона имеет для него немаловажное значение.
Должно быть, он прошел испытание с успехом, потому что примерно через полчаса Стэнтон спросил:
— Вы собираетесь проводить много времени в наших краях?
— Возможно. — Реджи пожал плечами. — Вообще-то я собираюсь жить в основном здесь, но я только что приехал, — А вы не хотите занять пост мирового судьи? — пустил пробный шар Стэнтон.
Реджи ошарашенно уставился на него.
— Боже правый, мирового судьи?! Но ведь я для этого совершенно не гожусь. Более того, наверняка найдутся люди, которые вам скажут, что сделать меня мировым судьей — все равно что поручить хорьку следить за порядком в курятнике.
Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:
— Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, — это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.
Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах — они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.
— А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? — спросил Реджи с ироничной усмешкой.
Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.
— А вам разве так кажется? — только и спросил он, чуть улыбнувшись.
Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти — это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.
— Да нет, пожалуй, нет, — ответил он на вопрос Стэнтона.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Стэнтон и добавил, чуть помедлив:
— Я удивлен тем, что вы не вернулись в Дорсет раньше. Честно говоря, я уже почти перестал на это надеяться.
— Вы в самом деле обо мне думали?
Реджи был удивлен и тронут. Ему даже не приходило в голову, что на свете, оказывается, жили люди, которые были неравнодушны к судьбе мальчика, покинувшего родной дом в восьмилетнем возрасте.
— Ну разумеется. Ведь вы сын моей троюродной сестры Энн, ваш отец был моим другом. Здесь ваш дом, — произнес Стэнтон таким тоном, каким люди говорят, когда непоколебимо уверены в справедливости своих слов.
Реджи задумался. По всей вероятности, Стэнтон был прав — во всяком случае, никакого другого дома у него не было.
— Вообще-то у меня осталось очень мало детских воспоминаний, — заговорил Реджи после паузы. — Лет до четырех я вообще ничего не помню, а из того, что было после, — только отдельные эпизоды.
Сказав это, он подумал, что это очень странно, поскольку он обладал неординарной памятью. Однако большая часть его раннего детства оставалась для него словно окутанной туманом.
— Ничего не помните до четырехлетнего возраста? — прищурившись, переспросил Стэнтон. — Это интересно.
— Разве это имеет какое-то значение?
Стэнтон, казалось, собрался было ответить, но передумал.
— Если все так, как я думаю, то вы, несомненно, вспомните, — сказал он и сразу же перевел разговор на другое:
— Мне было очень жаль, что вы не отвечали на мои письма, но меня это не удивляло. Вы ведь были совсем юны, а в вашей жизни произошло столько изменений. Мои собственные сыновья тоже никогда не были аккуратными корреспондентами, да и сейчас ими не стали.
— Не отвечал на ваши письма? Но я никогда ни от кого не получал писем, — нахмурившись, пробормотал Реджи. Лицо Стэнтона удивленно вытянулось.
— В течение года или около того я отправлял вам по письму в месяц, но потом, поскольку вы не отвечали, перестал это делать. Я писал в Уоргрейв-Парк, на адрес вашего дяди. Значит, ни одно из моих писем до вас не дошло?
Реджи смачно выругался.
— Еще одна подлая штучка моего опекуна, — пробормотал он и поведал своему собеседнику о том, как дядюшка фактически лишил его поместья Стрикленд.
Стэнтона до глубины души потряс его рассказ. Он разгневался ничуть не меньше, чем сам Реджи.
— Боже правый, да если бы я знал, что Уоргрейв нарочно отдаляет вас от семьи вашей матери, от всего вашего прошлого, вашего детства, я бы поехал в Глостершир и привез вас домой. Я был вашим крестным отцом, но Уоргрейв являлся куда более близким родственником, и потому я не стал спорить, когда он прислал за вами своих людей. — Стэнтон резко взмахнул рукой. — Ваш отец как-то спрашивал меня, не стану ли я опекуном его детей в случае, если что-то случится с ним и Энн, но, к сожалению, он так и не написал завещание.
— Вы стали бы оспаривать у Уоргрейва право на опекунство надо мной? — удивленно спросил Реджи.
— Разумеется, если бы знал, как обстоит дело, — в свою очередь удивился Стэнтон. — Ведь мы с вами — члены одной семьи.
— Мысль о том, что члены семьи могут помогать друг другу, для меня несколько нова, — с горечью сказал Реджи.
— Я понимаю ваше невысокое мнение о родственниках — при таком опекуне, как старый Уоргрейв, иного у вас сложиться и не могло. — Стэнтон горестно покачал головой. — Я должен был понять, что есть какая-то причина, объясняющая то, что вы мне так и не написали. Вы всегда были вежливым и отзывчивым мальчиком. Ваш отец гордился тем, что у вас было очень сильно развито чувство ответственности. Мне следовало приложить больше усилий.
— Вам не следует ни в чем себя винить. Кто мог ожидать, что мой дядя будет делать все, чтобы изолировать меня? — Реджи, чувствуя, что уже пережил более чем достаточно потрясений для одного дня, встал и протянул Стэнтону руку. — В любом случае я благодарен вам за попытки восстановить со мной отношения. Вы были занятым человеком, у вас была своя семья, и на вас лежала ответственность за нее. Не могли же вы все бросить и заниматься только решением проблем вашего дальнего родственника.
— И все же я должен был сделать больше. Но теперь поздно об этом говорить. — Встав, он пожал руку Реджи с неожиданной для его возраста силой. — Моя жена просила узнать, не приедете ли вы к нам как-нибудь отобедать. У вас пока нет планов на вечер пятницы?
В памяти Реджи всплыл еще один образ — круглое, улыбающееся лицо, всегда неизменно приветливое, несмотря на шум и кавардак, обычный для большой семьи.
— Я с радостью приму ваше приглашение, — сказал он. — Надеюсь, тетя Бет чувствует себя хорошо?
— Элизабет страдает ревматизмом, из-за которого ей трудновато бывает передвигаться по дому, но в целом она не так уж плоха. Она будет очень рада снова вас повидать. Вы всегда были ее любимчиком, — сказал Стэнтон и с улыбкой добавил:
— И не удивляйтесь, если за обеденным столом окажется некая одинокая леди, а то и не одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46