Это точно. Точно ли?
Затворившись у себя в доме, Беллингем выпил больше, чем обыкновенно позволял себе. Голова у него закружилась и он улегся в постель, совершенно забыв про молитвы. Засыпая, он не переставал думать о Глории Уоррен и мечтать о ее медовой коже и сверкающих глазах. Кто поверит ведьме?
Но, ведьма или нет, она мучила его даже во сне, не отпуская его мысли и не давая покоя его чувствам. Словно наркоман, он крутился и вертелся в ожидании вожделенного зелья.
Но как бы он ни укладывался, над ним сияло, словно серебряная луна, недосягаемое лицо. Черные волосы накрывали его шелковой волной. Пухлые губы нежно звали по имени. Голубые глаза сверкали как звезды на небе. Он тянулся руками к нежным грудям и находил пустоту. Даже во сне судьба отказывала ему в исполнении его желания.
Проснулся он поздно, разбуженный нежным голоском, отчего у него опять заныло внизу живота. Он никак не мог разлепить веки и голова у него раскалывалась от слишком много выпитого накануне. Словно в тумане он видел стоявшую на пороге девушку. На обезображенном лице появилась довольная улыбка. Глория все-таки вернулась.
— Иди сюда.
Он слабо махнул рукой.
Сара боялась пошевелиться. Она принесла Беллингему рубашки и, увидев его в постели в такой поздний час, не поверила собственным глазам. Она хотела уйти, но, когда он позвал ее, Сара, влюбленная в Джосию Беллингема, не смогла ему отказать. Дрожа, словно от холода, она подошла к кровати.
Беллингем поправил подушку и приготовился было простить Глорию Уоррен. Горячая девочка, да это неплохо, только ей надо попасть в хорошие руки. Все плыло у него перед глазами. Что он только ни делал, ничего не помогало. Но он не ошибался. Он видел перед собой женщину, поэтому смело протянул к ней руку и, взяв ее за запястье, усадил рядом с собой.
— Джосия, — прошептала она, разглядев расцарапанные щеки и синяк на подбородке. Нежные пальчики легко провели по щекам и коснулись губ, но голос уже отрезвил его.
— Сара! — воскликнул он. — Ты?
— Да, — сказала она, и пальцы у нее задрожали. — Что ты хочешь, Джосия?
Ничего худшего она не могла придумать. Мужчина, пожелавший женщину и отвергнутый ею, хотел именно ту женщину, но так как он не мог получить желанную женщину, то не прочь был удовольствоваться Сарой. Со стоном он прижал ее к себе.
— Поцелуй меня, Сара.
Она послушно коснулась его щеки, не зная, что ему мерещится смуглое лицо и черные волосы. Не ее, светловолосую и белокожую, он молил о поцелуе в губы.
Сара с радостью дарила ему лобзание за лобзанием, хотя не могла похвастаться искушенностью, но это ничего не значило для Беллингема. Он видел Глорию Уоррен, он обнимал Глорию Уоррен, он укладывал рядом с собой под одеяло Глорию Уоррен.
В последний раз она по-девчоночьи хихикнула перед тем, как его губы жадно прижались к ее губам, а руки принялись торопливо расстегивать пуговицы на платье. Сара жалобно застонала и попробовала освободиться, но она так долго мечтала привлечь к себе его внимание, так много ночей жаждала его прикосновений, что не могла отвергнуть его.
— Сара, Сара, — шептал он ее имя и еще что-то непонятное, а его руки в нетерпении рвали на ней платье.
Сара отдалась бы ему на улице, если бы он приказал, но ей очень хотелось услышать, что он любит ее и будет любить вечно.
— Джосия, ты меня любишь? — спросила она, когда его рука залезла ей под рубашку.
— Да, — солгал он.
Он раздвинул ей ноги, приник губами к ее груди.
Сара вскрикнула от страха и от боли, но его пальцы не отпустили ее, а залезли еще глубже, а зубы жестоко вонзились ей в грудь. В мгновение ока он сорвал с нее все, что ему мешало, завернул юбки и сбросил с себя ночную рубашку.
Поняв, что сейчас случится, Сара испугалась и очнулась от грез. Она скользнула в сторону.
— Нет, Джосия, — крикнула она, увидав над собой его безжалостное лицо. — Мы должны подождать.
Но ее мольбы были напрасны. Джосия Беллингем уже не владел собой. Он забыл не только о том, что совершает грех, но и о том, что имеет дело с невинной девушкой. Длинные жестокие пальцы ухватили ее за плечи и вернули на прежнее место.
Вскрикнув, Сара потеряла сознание. Чуть позже, когда она пришла в себя, то услышала, как он жарко шепчет ей на ухо:
— Глория! Глория! Любимая!
Измученная и опустошенная, она лежала под ним, и ее ненависть не знала предела. Но ненавидела она не Джосию Беллингема. Его она слишком сильно любила, чтобы не простить даже жестокость. Она ненавидела Глорию Уоррен, которая похитила у нее сердце любимого. Ну как можно сомневаться в том, что она ведьма? Разве она не владеет Джосией против его воли?
Да, Глория Уоррен — ведьма. Иначе никак не смогла бы проникнуть в мысли Джосии, когда он должен был принадлежать только ей Одной…
Глава 13
— Все хотят тебя видеть, Куэйд Уилд, — сказал Брэй, входя в камеру вместе с Вартоном.
— А, так вот где вы устроились, — Вартон наморщил нос, вдохнув затхлый воздух. — Ничего не скажешь, компаньон, мало приятного.
Куэйд устало пожал плечами. Он был полностью с ним согласен. После приезда Глории он уже мысленно разнес всю тюрьму по кирпичику. Но зачем обременять Вартона своими несчастьями?
И он попробовал улыбнуться.
— Да. Но если вам понадобятся шкурки крыс, их тут видимо-невидимо. Глядишь, и разбогатеем.
— Я смотрю, вы еще не разучились шутить, — Вартон обмахнул платком скамью и сел. — Это хорошо, а то не знаю, как и сказать.
— Говорите.
Куэйд насторожился.
— Я о Глории Уоррен, Вартон замолчал. То, что он собирался сказать, было малоприятным.
— Да говори же, приятель. Вартон собрался с духом и выпалил на одном дыхании.
— Ее нет в Сили-Гроув. Уже три дня, как нет. А ее обвинили в колдовстве и собираются предъявить обвинение. Жалко. Ведь у нее только что умерла мать.
У Куэйда потемнело в глазах.
Вартон нахмурился. Он забыл, что Куэйд этого не знает.
— Говорят, она упала с лестницы и сломала себе шею. Но нашлись такие, что обвинили в ее смерти дочь. Будто бы это ее рук дело.
Куэйда охватила ярость.
— Они не нашли Глорию?
— Нет. Она исчезла, а им словно только этого и надо было. Ходят слухи, что она обратилась в зверя, поэтому ее никто не видел. Будто это ее особое свойство обращаться в кого ей захочется. Констебль нашел у нее на кровати кошку и решил, что это она и есть. Он свернул ей шею.
Куэйд, как загнанный зверь, шагал по камере из угла в угол.
— Ее ищут?
— Да. В Сили-Гроув. За главного у них священник Беллингем. Он один из обвинителей. Она будто бы хотела его соблазнить.
— Дьявол! Это все он! Лживый пес!
Куэйд от души выругался, но постарался сделать это тихо, чтобы не услышал Брэй.
Опять Беллингем. Ну и человек. То он хочет взять Глорию в жены, то обвиняет ее в том, что она ведьма. Куэйд остановился и задумался. Он больше не мог ждать. Глория попала в беду. Теперь разыскать ее для них лишь вопрос времени. Хорошо бы она была у Джона Байярда. Но как узнать, добралась ли она до него?
Куэйд внимательно слушал, какие Глории предъявляют обвинения. Одни были чепуховые, а другие вызывали у него сомнение в здравомыслии обвинителей.
— Смерть Джейн Кобб всколыхнула весь город. Дочка Эллинов тоже плоха, и ее брат объявил, что это ему месть за стихи о ведьме, — устав от долгих речей, Вартон тяжело поднялся. — Девушка не ведьма, и я скажу это, если она предстанет перед судом, ведь я помню ее еще ребенком и никогда не замечал за ней ничего худого.
— Хорошо. Спасибо, Вартон. Вы не представляете, что сделали для меня, — Куэйд крепко пожал ему руку. — И я этого не забуду.
— Не больше, чем вы для меня. Сожалею, что сразу не смог ей помочь, но она исчезла прежде, чем до меня дошло в чем дело.
— Все хорошо, — успокоил его Куэйд. Сэм Хоук открыл Вартону дверь. Куэйд нашел друга в этом рабе-индейце, который знал, каково человеку, привыкшему к свободе, сидеть за решеткой. Ему самому было не лучше, и он часто делился с Куэйдом мечтой бежать от хозяина.
— Сэм Хоук, — тихо спросил его Куэйд, — ты готов бежать?
Сэм Хоук не умел много говорить, поэтому он только кивнул головой.
— Помоги мне, а я проведу тебя в безопасное место, — пообещал Куэйд. — На французских землях ты будешь свободным человеком.
Оглядевшись, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает, Сэм согласился, и Куэйд изложил ему план действий на ближайшую ночь. Час уходил за часом, и Куэйд все больше походил на посаженного в клетку зверя. Он ни на мгновение не мог забыть о том, что Глория скачет одна по дороге из Сили-Гроув в Аркпорт. Уже давно стемнело и Брэй с женой легли спать, когда вернулся Сэм Хоук. Куэйд напоминал загнанную в угол дикую кошку.
Трудно было сказать, кто двигался бесшумнее — Куэйд или индеец. Как бы то ни было, оба они сбежали из тюрьмы, не замеченные ни одним человеком. Конь Куэйда уже был оседлан и ждал его. Это сделал индеец. Куэйд вскочил в седло, индеец устроился позади него, и когда первые лучи солнца осветили землю, они были уже далеко от Кроссленда.
— Ты не здешняя?
— Нет, — ответила Глория женщине, сидевшей в тени дерева недалеко от колодца. — Я путешествую, и мне надо в Аркпорт. Скажите, правильно я еду?
Женщина вытащила изо рта трубку.
— Держи левее, и через десять — двенадцать миль будет Аркпорт.
Глория поблагодарила ее и поскакала дальше. Она даже не заметила, как ворон опустился ей на плечо, зато женщина с трубкой это заметила и не могла забыть. Ее бросало в дрожь каждый раз, как она вспоминала черную птицу на плече у скачущей на лошади девушки. Разве не такая же птица кружилась над головой ведьмы Марты Кори? Или нет? Вроде бы ее птица была желтой. По крайней мере так говорили девочки, на которых она наслала порчу. Трубка выпала у женщины изо рта, и пепел высыпался ей на ногу. Она видела черную птицу. Что бы это могло значить? Неужели салемское проклятье теперь пришло в их деревню? Кто эта девушка со сверкающими голубыми глазами?
Глория всматривалась в дорогу. Ей казалось, что десять миль уже давно остались позади, а развилки все не было видно.
Она сошла с лошади, чтобы дать ей отдых, и хотя сама устала не меньше, отдыхать она не собиралась. Увидав вдали облако пыли, она испугалась. Неужели погоня? Не медля ни секунды, она повела нерасседланную лошадь в лес и тащила ее за собой, пока не удостоверилась, что с дороги их не видно.
Глория зажала себе рот рукой, когда всадники проскакали мимо, однако легче ей не стало и она не решилась вернуться на дорогу. Вместо этого она повела лошадь дальше в лес, и они шли, пока обе не выбились из сил. Тогда, расседлав свою любимицу и отпустив ее щипать траву, правда, сначала спутав ей ноги, Глория повалилась на землю возле дерева. Единственный оставшийся с ней друг, Пэдди, кружил в воздухе. Если придется еще раз убегать, у нее просто не хватит сил. Почему бы им не оставить ее в покое. Она ведь никому в Сили-Гроув не сделала ничего дурного, так за что они напустились на нее? Разве она не старалась со всеми дружить и ни с кем не ссориться?
В конце концов ей стало холодно, и она достала из сумки плащ. Ей хотелось всего лишь одного. Стать женой Куэйда и рожать ему ребятишек. А теперь у нее ничего не осталось. Совсем ничего, кроме страха. У нее даже нет уверенности, что она найдет Джона Байярда или что Куэйд разыщет ее. Глория была слишком измучена, чтобы думать о еде, поэтому она прислонилась спиной к дереву и стала ждать темноты.
Наступила беззвездная ночь. Небо было тяжелым, как черный бархат, и холодок в воздухе предвещал скорый дождь. Фыркала сытая лошадь, кричали древесные лягушки и стрекотали сверчки. Глория дрожала под своим плащом, не зная, не заблудилась ли она в дополнение к остальным своим несчастьям. Не зная, как далеко она убежала от дороги и как ей выйти обратно, ведь на карте Куэйда Аркпорт был гораздо ближе.
Если лагерь Байярда будет отыскать так же тяжело, то она может проблуждать по лесу несколько недель. От этой мысли холод стал еще нестерпимее, а тьма непрогляднее. Если бы Куэйд был рядом, еще куда ни шло, а одной ей не выдержать больше ни одного дня. Хорошо бы, если Куэйд не ошибся и Джон Байярд с женой примет ее с открытым сердцем.
Прошло несколько часов, прежде чем Глории удалось заснуть. Когда лошадь разбудила ее, она совсем закоченела от холода, и хотя не услышала ничего необычного и настораживающего, ее все-таки прошибла дрожь.
Сжавшись в комочек, она надвинула на лицо капюшон, словно ребенок, который хочет спрятаться от беды. Однако Глория не была ребенком и не обманывала себя. Опасностей в лесу было сколько угодно. И дикие звери, и индейцы, не говоря уж о погоне из Сили-Гроув. Следовало бы поискать более безопасное место, где не надо опасаться выдать себя.
Глория услыхала, как кто-то хрустнул веткой, и поняла, что рядом чужой человек. Она и сама не знала, почему так решила. Прикусив губу, чтобы не закричать от страха, Глория еще больше сжалась под плащом, мечтая остаться незамеченной и не веря в это. Остается только положиться на лошадь. Испуганное животное фыркало, било копытом и, если бы не спутанные ноги, давно умчалось бы в лес.
Глория затаила дыхание. Неужели те, кого она видела на дороге, вернулись и пошли по ее следам? Это они приближаются или ей мерещится? Лошадь тоже застыла, словно по команде. Успокоилась? Решила, что опасность грозит не ей?
Охваченная страхом, Глория ругала себя. Ведь у нее с собой материнский мушкет, а она даже не позаботилась отцепить его от седла. Теперь до него не доберешься. И все-таки Глория решила попытать счастья, не желая покорно принимать очередное испытание злой судьбы. Закутанная в плащ, она по-кошачьи осторожно направилась за оружием.
И ее схватили. Глория дралась и царапалась как разъяренная кошка, и готова была разорвать на куски невидимого врага.
Надо отдать должное его ловкости, он все же сумел увернуться от ее ногтей и зубов.
— Черт!
Он перехватил ее руки и прижал голову к плечу, так что самое худшее, что она могла сделать, это вцепиться зубами в его кожаную куртку.
— Да это не Глория Уоррен, а дикая кошка! Глория услыхала знакомый голос, и ее ярости как не бывало.
— Куэйд! Ох, Куэйд! — разрыдалась она, обнимая его за шею. — Пожалуйста, не отпускай меня.
Куэйд не нуждался в приглашении. С той минуты, как он сбежал из Кроссленда, он ни о чем другом и не думал, и теперь прижимал ее к себе и гладил по волосам и по спине, словно хотел убедиться, что она здесь, рядом, жива и здорова.
— Никогда, — прошептал Куэйд.
Он коснулся губами ее уст, и они прильнули друг к другу, счастливые, что опять вместе и самое страшное уже позади. Его жаркое тело согревало ее, и Глории показалось, что теперь она защищена от всех бедствий, которые могли и еще могут обрушиться на нее.
Куэйд стискивал ее в объятиях, словно хотел, чтоб она стала частью его, вновь и вновь радуясь ее спасению. Зарывшись лицом в ее волосы, он шептал и шептал ей, что любит ее и никогда больше не оставит.
Для Глории все несчастья были позади. Растаяли словно последний зимний снег. Мир снова стал солнечным и зеленым. И она хотела до конца насладиться вновь обретенной радостью.
— Я ждала тебя, — сказала она удивленно, — и ты пришел, — она откинула назад голову и заглянула в черные сияющие глаза. — Неужели тебя отпустили раньше?
Он не разжал объятий.
— Я сам ушел, когда узнал, что с тобой случилось, — он нахмурился. — Ты знаешь, что отдан приказ взять тебя под стражу?
Глория прижалась щекой к его груди.
— Нет, но я так и думала. Теперь мы оба в бегах, да?
— Мы друг друга стоим, — с усмешкой произнес он, услыхав отчаяние в ее голосе. — Пусть называют нас как хотят. С меня достаточно, что я тебя нашел и ты живая, — ласково проговорил он. — И мне очень жаль, что твоя мама умерла. Глория, любимая!
Радуясь его крепким объятиям и понемногу избавляясь от ощущения страшного одиночества, Глория рассказала ему, как умерла ее мать, или по крайней мере все, что знала сама.
— Она была одна, — всхлипывала Глория. — Это я виновата.
— Нет, ты ни в чем не виновата. Глория покачала головой.
— Тебе надо было поговорить с мамой до того, как ты уехал, и мы не должны были ругаться. Будь мы помолвлены, Беллингем не посмел бы ничего сделать. И мне не надо было бы ехать в Кроссленд, оставлять маму одну. Будь я там…
— Нет, на думай так, — он поцеловал ее в лоб, осушил ей мокрые глаза. — Ей бы это не понравилось. Она была сильной женщиной и хотела видеть тебя такой же.
— Мне кажется, я не такая храбрая. Ей было уютно на его груди. Исходившее от него тепло успокаивало ее, и от ее страхов уже почти не осталось следа.
— Такая, такая, любимая. Иначе тебя бы здесь не было.
Глория вздохнула.
— Наверно, я должна была остаться в городе и встретиться с обвинителями на суде. Они не смогут доказать, что я ведьма.
— Но никто не сможет доказать и обратного. В Салеме несколько дур поклялись, что на них наслали порчу, и в итоге повесили шесть женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28