Если бы только они могли поговорить друг с другом!
Группа студентов-археологов приехала в первую неделю апреля. Это была веселая счастливая компания молодых людей.
— Я хотел, чтобы мисс Бейтс тоже поехала с нами, — МакКолум говорил в своей веселой манере, — но нужно было решить проблему компаньонки. Ее мать считает, что молодой девушке неприлично путешествовать в компании молодых людей. Мисс Бейтс не стала возражать, — добавил он на случай, если Трилби не поняла ситуацию.
Итак, Сисси сама не захотела приехать. Она понимала, что Наки будет тверд в своем решении, и считала, что так будет лучше для них обоих. Но все равно Трилби загрустила. Как было бы замечательно поболтать с ней, тем более что с Торном они сейчас так далеки! Сисси не знала, что Наки нет, и что они предполагали о причинах его отсутствия. Не было никакого подтверждения, что он находится в Мексике, но они были уверены в этом.
— У меня для вас письма от мисс Бейтс и ее брата. Они передают вам привет.
— Как они поживают? — спросила Трилби неопределенно. Она видела, как напрягся и разозлился Торн, стоявший рядом с Крейгом МакКолумом.
— Кажется, юный Бен только и мечтает вернуться сюда и стать ковбоем, — засмеялся МакКолум.
— А Ричард… — он заколебался, взглянув на Торна.
— Давай, расскажи ей, — мрачно разрешил он.
— Он… э… прислал Трилби письмо.
— Я взгляну на него, если ты не против.
— Я против, — вмешалась Трилби. — Это письмо адресовано мне.
— Ты моя жена, — черные глаза Торна засверкали. — И я буду читать любовные письма моей жене от других мужчин.
МакКолум почувствовал себя неловко. Бейтс заставил его взять письмо, а он не хотел вмешиваться, так как подозревал, что Торн очень ревнует свою молодую жену.
— Мне нужно его найти, — сказал он Торну. — Оно в сумке.
— Тогда я почитаю, когда мы приедем домой, — Торн с трудом сохранял спокойствие. Черт бы побрал этого Ричарда!
Трилби не понимала, почему Ричард пишет ей письма, он же знает, что она замужем. Это ее тревожило, так же как и безосновательный гнев Торна. Ей совсем не нужно это письмо!
МакКолум виновато улыбнулся Трилби.
— Я археолог, а не дипломат. Надеюсь, я не обидел вас, — у него были темные глаза с очень длинными ресницами, худощавое суровое лицо. Он был так же высок, как Торн, но более плотного сложения.
— Нет, конечно, нет, — ответила Трилби, стараясь отогнать тревожные мысли.
— Вы изучаете всякие древности, не так ли? — Трилби сменила тему. — Разные скелеты динозавров?
МакКолум застонал.
— Это палеонтология, а не археология.
— Если вы будете говорить ему такие вещи, то можете остаться без головы, — вмешался один из студентов, смеясь. — Для образованного человека у него слишком взрывной характер, не так ли, доктор МакКолум?
— Если ты хочешь закончить мой куре, Хаскинс, ты должен относиться ко мне с должным уважением, — шутя, ответил МакКолум. — На колени, и проси прощения.
Трилби оглядывалась вокруг, приложив руку к губам.
— Что вы ищете? — спросил МакКолум.
— Людей с веревками, чтобы связать его.
МакКолум засмеялся. У него был глубокий красивый голос и раскатистый смех.
— Touche. У вас есть чувство юмора, миссис Вэнс. Несомненно, оно вам просто необходимо, чтобы жить с таким человеком, как Торн. Торн взглянул на него.
— У меня спокойный характер.
МакКолум кивнул.
— Ну да, как у гремучей змеи, которая замерла на дереве перед смертельным укусом.
Трилби смеялась так, что не могла остановиться. Торн пробормотал что-то о необходимости позаботиться о багаже, повернулся и вышел.
— Я тебе помогу, — МакКолум последовал за ним.
— Он не такой суровый, каким кажется, — сказал с усмешкой Хаскинс.
— Я видела его только один раз и очень недолго, — вежливо ответила Трилби. — Он женат?
— Вдовец. У него есть двенадцатилетний сын, который, в основном, живет с его сестрой. Они не очень-то ладят друг с другом.
— Вам он нравится? Я имею в виду МакКолума.
— Он нравится нам всем. Он очень знающий человек. И, несмотря на его грубоватые манеры, он очень добрый, — Хаскинс указал на нескольких хорошо одетых молодых людей. — А вот и остальная группа. Херри, Сид, Марти и Дэррен. Все они очень симпатичные люди. Мы все выпускники, а не новички. Этот археологический курс для нас, как развлечение. В этой поездке мы будем уделять внимание антропологии местных апачей, а также раскопкам на развалинах старого Хохокама. Доктор МакКолум говорит, что мы будем хорошо подготовлены по антропологии и археологии по окончании курса.
— Мистер Хаскинс, я нисколько в этом не сомневаюсь, — сказала Трилби с улыбкой.
Глава 17
Трилби надеялась, что ей удастся взглянуть на письмо Ричарда до того, как они приедут в Лос Сантос.
Но в дороге это оказалось невозможно. В машине МакКолума сидели студенты, остальные ехали в нанятой машине. Когда же они прибыли на ранчо, Торн, еще до того как проводил гостей в их комнаты, потребовал показать ему письмо.
МакКолум извинился перед Трилби, достал письмо из сумки, неохотно вручил его Торну и, пробормотав что-то о необходимости поговорить с Хаскинсом, оставил их вдвоем.
— Это мое письмо, — запротестовала Трилби.
Торн хмуро взглянул на нее и вскрыл письмо.
— А ты моя, — бесстрастно ответил он. — Я не позволю другим мужчинам писать тебе, пока мы женаты.
Письмо было вполне определенного содержания, в нем выражалось сожаление и сочувствие. Ричард писал, что выражение лица Трилби при расставании поразило его. Он хотел, чтобы она написала ему, все ли у нее в порядке? Выйдя замуж за дикаря — он подчеркнул это слово — ей, возможно, нужен кто-то, кому можно пожаловаться и получить поддержку. Он готов был подставить свое мужественное плечо. Он очень сожалеет, что так плохо относился к ней во время своего визита. Фактически, добавлял Ричард, он пересмотрел свои взгляды на жизнь и был уверен, что совершил ужасную ошибку, отвернувшись от Трилби.
Торну стало плохо. Он протянул письмо Трилби твердой рукой, глаза его были холодны и безжизненны.
— Он шлет свои соболезнования твоему трудному положению, — коротко сказал он. — У него не выходит из головы, что ты вышла замуж за дикаря.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Трилби одну, чтобы устроить приехавших студентов. Выражение глаз Торна поразило Трилби, ей хотелось плакать. Она уже давно не считала его дикарем, но, к сожалению, он не знал этого и не хотел знать, а у нее не хватило решимости сказать ему об этом.
Позже МакКолум уехал со студентами на автомобиле на раскопки недалеко от ранчо. Там раньше находили осколки керамической посуды, а также деревянные предметы, относящиеся к периоду палео-индейцев. Охотники доледникового периода молились на деревянные фигурки мамонтов и мастодонтов, которые населяли Северную Америку почти двенадцать тысяч лет назад. На обратном пути группа должна была остановиться в резервации апачей, чтобы изучить их традиции.
Трилби волновалась о Торне.
Он не знал ее чувств, но она надеялась, что он любит ее. Всегда должна быть надежда, но иногда она нуждается хотя бы в небольшой поддержке. Трилби допустила, что отношения между ними стали невыносимыми, не пытаясь объяснить что-либо. Ей казалось, что она поступала правильно, давая Торну прийти в себя после того, как он узнал о предательстве Сэлли и Курта. Возможно, она была не права.
Ее родители всегда вместе с Тедди ездили по субботам в город. Пока Торна не было дома, Трилби позвонила им и убедила взять с собой Саманту, чтобы она купила себе новые платья.
— Выбери что-нибудь хорошенькое, Саманта, — сказала ей Трилби. — Помни, обязательно яркое и с цветами.
— Непременно, Трилби, — девочка улыбнулась.
Последнее время она часто улыбалась. Даже с отцом, который старался в конце дня найти время и почитать ей немного, она держалась свободно. Это была маленькая хитрость Трилби, она пыталась сблизить отца с дочерью, чтобы Саманта чувствовала, что у нее есть семья.
— А тебе не будет скучно?
— Твой папа скоро придет на обед. Я хочу приготовить ему пирог.
— Ему особенно нравится шоколадный, — улыбнулась девочка.
— А также одной маленькой девочке.
Саманта засмеялась и помахала Трилби на прощание рукой из машины Лэнгов.
Трилби пекла пирог. Затем она переоделась в милое светло-голубое платье с оборками и кружевами, расчесала волосы, нанеся капельку своих лучших духов.
Торн вернулся очень усталый. Он встречался с другими землевладельцами пограничной зоны и провел с ними целое утро. В городском костюме он выглядел совершенно иначе, необычайно элегантно.
— Ты куда-нибудь собираешься? — спросил он Трилби, увидев ее в гостиной.
— Нет, почему? — улыбнулась она. — Ты не хочешь попить чего-нибудь?
— Хорошо бы холодного чаю со льдом.
Она отложила шитье и вышла, а он устало опустился на диван. Его одежда немного запылилась в дороге, и когда она вернулась, он чистил ее щеткой.
— Спасибо, — официально поблагодарил Торн, взял стакан с холодным чаем и сразу же одним махом выпил полстакана. — О, Боже, как хорошо!
Трилби взяла у него из рук щетку, наклонилась и стала чистить его ботинки, пока черная кожа не заблестела. Она помедлила, задержав руку на его колене.
Торн замер от этого прикосновения. Она никогда раньше не дотрагивалась до него. Обычно, всегда он раньше касался ее, как правило, преодолевая ее сопротивление. Он уже давно не решался дотронуться до Трилби, боясь отказа.
— Мне хотелось бы попросить тебя кое о чем, — она спокойно смотрела на него.
— Что ты хочешь? Развода? — спросил он с насмешливой улыбкой, чтобы скрыть внезапную тревогу.
Трилби посмотрела в сторону.
— Нет, не развода.
У него отлегло от сердца.
— Что же тогда?
Она заколебалась.
— Ты… можешь не захотеть.
Торн поставил стакан, притянул ее ближе к себе между коленями, приподнял руками ее лицо и заглянул в глаза.
— Что ты хочешь, Трилби?
Она нервно вздохнула, губы ее раскрылись. Она с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Торн, я хочу от тебя ребенка.
Он молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Что ты сказала? — спросил он глубоким значительным голосом, странная нотка прозвучала в нем.
— Я хочу от тебя ребенка, — она теряла последнее мужество, сильно покраснела, но все же прямо смотрела ему в лицо.
Он перевел дыхание, которое долго сдерживал, и крепко сжал ее руки.
— Я… я знаю только один способ дать тебе ребенка, — нерешительно произнес он.
Трилби кивнула.
— Твое внезапное решение имеет какое-то отношение к письму Бейтса? — в его голосе звучала холодная угроза.
— Нет, хотя, я предполагала, что ты так подумаешь, — уверенно ответила она. — Ричард это уже далекое прошлое. Я замужем за тобой, и я не верю в разводы.
— И ты считаешь, что рождение ребенка улучшит наши отношения?
— А разве нет? — ее ласковый взгляд остановился на его суровом лице. — О, Торн, неужели ты не хочешь еще одного ребенка? А вдруг, на этот раз это будет сын?
Он с трудом дышал. Трилби предлагала ему блаженство, но он не доверял ей. Прошло еще так мало времени после этого чертового письма.
— Ребенок… это важный шаг.
— Да, — она подняла голову и обвила руками его шею, остановив взгляд на его крепко сжатых губах и не сводя с них пристального взора до тех пор, пока он не уступил ее давлению и не склонил свое лицо к ней.
— Разве тебе так не нравится целовать меня? — прошептала она и открытыми губами прижалась к его губам.
Он издал горлом глубокий стон. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы сломить его сопротивление и возбудить в нем бешеное желание. Торн прижал ее к себе и целовал до тех пор, пока страсть не охватила его так, что одних поцелуев уже было недостаточно. Он так давно желал ее, что сейчас, целуя, едва мог дышать.
Громко застонав, он встал и, подняв ее на руки, понес через гостиную и поднялся в свою спальню, закрыв за собой дверь на ключ.
Комната находилась в задней половине дома и была слегка затемнена, но все-таки было достаточно светло. Но Трилби ничего не замечала. Она, как и Торн, давно страстно хотела его, мечтала прижаться к его телу, почувствовать его своей кожей. К тому времени, как он сбросил одежду, страсть ее была почти невыносимой.
Они упали на покрывало, оба в страстном огне, желая слиться ближе, чем прикосновение тел могло позволить. Торн накрыл ее своим телом почти сразу же, его желание было таким сильным, что он едва мог сдерживаться.
Он не отрывал своих губ от ее рта, пока толчками проникал в нее, его голос был хриплым, когда его стоны вырывались прямо ей в губы, руками он держал ее бедра, пока вторгался в ее белое, мягкое, зовущее тело.
Она не испытывала никакого стыда, никакой скованности и сразу же начала отвечать на его страсть так же горячо и смело, как и он, так же стремясь к полноте наслаждения.
И когда это наступило, она закричала, ее голос дрожал на высокой ноте, а затем она зарыдала в экстазе. Трилби чувствовала и слышала Торна над собой, испытывая те же конвульсии страсти.
Наконец, его мышцы расслабились, и она почувствовала всю тяжесть его тела. Он дрожал, ослабев, как и она, но руки его продолжали страстно сжимать ее в объятиях.
Никогда она еще не испытывала такого сильного желания. Ее руки обняли его за шею, ее тело начало двигаться снова, настойчиво, беспомощно желая его.
— Пожалуйста, — прошептала она хрипло, горячо целуя его, ее тело дрожало. — Пожалуйста, Торн, пожалуйста, еще!
— Трилби, я не могу!
— Ты должен, — простонала она, найдя его губы.
Она решительно двигалась под ним, ее тело было живым, как ртуть, бедра двигались навстречу толчкам его тела в чувственном соприкосновении, это было чудесно.
Он застонал от внезапного сильного возбуждения в ответ на ее движения.
— Да, — прошептала она, выгибаясь, чтобы достичь полноты обладания.
Она застонала, почувствовав его резкое проникновение, смотрела ему в глаза и находилась в каком-то страстном тумане. Она провела руками по его плоскому животу, касаясь его, и видела, как вспыхнуло жаром его лицо, как он задрожал.
— Сделай меня беременной! Торн! — она задыхалась.
Он громко застонал, смысл ее слов дошел до него, проник в тело и душу.
Он покатился вместе с ней по постели, жадно впившись губами в ее рот, его тело двигалось вместе с ее телом. Они касались друг друга, как никогда не делали раньше, шепча друг другу слова страсти, смело и настойчиво лаская друг друга.
Прошло много времени, прежде чем они достигли полного удовлетворения. Громкий стон Торна вторил хриплому стону Трилби и завершился триумфальным криком победы над самим сознанием.
— Ты так и не ответила мне, — сказал он спустя долгое время, когда его страсть, наконец, остыла. — Это письмо Бейтса заставило тебя так себя вести?
— Нет, это потому, что я хочу от тебя ребенка, — прошептала она.
Трилби повернулась и склонилась над ним. Она поцеловала его припухшими губами. — Никогда раньше мне не было так хорошо с тобой. Даже во время нашей брачной ночи, — но на лице ее отразилась сдержанная тревога.
— Торн, ты не думал о Сэлли в это время?
Он мог бы солгать, но не осмелился. Не сейчас.
— Нет, я ни о чем не думал, кроме тебя и того наслаждения, которое ты мне доставляешь.
Она почувствовала облегчение. Трилби лежала рядом с ним, рядом с его прохладным мускулистым телом, не стесняясь того, что он смотрит на ее напухшие груди, тонкую талию, выступающие бедра.
Она так же разглядывала его, видя его мужскую силу, крепость и стройность ног.
— При дневном свете, — с сожалением сказал он.
— Ты смотришь на меня, — добавила она.
Лицо Торна напряглось.
— Я люблю смотреть на тебя. Твои глаза становятся совсем черными, когда ты достигаешь предела, черными, как агат.
Она вспыхнула при воспоминании, как интимно все было. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала себя настолько женщиной.
— Не хочешь ли теперь спать в моей постели, как примерная жена? Или произведение потомства было твоей единственной целью?
Она взглянула ему в глаза.
— Нет, не единственной. Мне очень хочется спать вместе с тобой, Торн.
Он поблагодарил Бога за счастье, но внешне ничем не показал радости, которую она ему доставила. Его гордость не раз страдала из-за нее в прошлом, на этот раз он не будет полностью открывать свои чувства.
— Мне этого так же хочется.
Он отстранился от нее и встал. Стоя к ней спиной, он собрал свою разбросанную в беспорядке одежду и оделся.
Трилби, напротив, не стала торопиться одеваться. Она лежала, усталая и удовлетворенная, наблюдая, как он одевается, ее волосы разметались по подушке.
Он заметил, что она не одевается только тогда, когда сам полностью был готов. Торн обернулся и взглянул на ее порозовевшее тело, небрежно-соблазнительно лежащее на постели. Он изучающе смотрел на линии ее тела.
— Хотя мне доставляет огромное удовольствие смотреть на вас, миссис Вэнс, возможно, будет благоразумнее, если вы оденетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Группа студентов-археологов приехала в первую неделю апреля. Это была веселая счастливая компания молодых людей.
— Я хотел, чтобы мисс Бейтс тоже поехала с нами, — МакКолум говорил в своей веселой манере, — но нужно было решить проблему компаньонки. Ее мать считает, что молодой девушке неприлично путешествовать в компании молодых людей. Мисс Бейтс не стала возражать, — добавил он на случай, если Трилби не поняла ситуацию.
Итак, Сисси сама не захотела приехать. Она понимала, что Наки будет тверд в своем решении, и считала, что так будет лучше для них обоих. Но все равно Трилби загрустила. Как было бы замечательно поболтать с ней, тем более что с Торном они сейчас так далеки! Сисси не знала, что Наки нет, и что они предполагали о причинах его отсутствия. Не было никакого подтверждения, что он находится в Мексике, но они были уверены в этом.
— У меня для вас письма от мисс Бейтс и ее брата. Они передают вам привет.
— Как они поживают? — спросила Трилби неопределенно. Она видела, как напрягся и разозлился Торн, стоявший рядом с Крейгом МакКолумом.
— Кажется, юный Бен только и мечтает вернуться сюда и стать ковбоем, — засмеялся МакКолум.
— А Ричард… — он заколебался, взглянув на Торна.
— Давай, расскажи ей, — мрачно разрешил он.
— Он… э… прислал Трилби письмо.
— Я взгляну на него, если ты не против.
— Я против, — вмешалась Трилби. — Это письмо адресовано мне.
— Ты моя жена, — черные глаза Торна засверкали. — И я буду читать любовные письма моей жене от других мужчин.
МакКолум почувствовал себя неловко. Бейтс заставил его взять письмо, а он не хотел вмешиваться, так как подозревал, что Торн очень ревнует свою молодую жену.
— Мне нужно его найти, — сказал он Торну. — Оно в сумке.
— Тогда я почитаю, когда мы приедем домой, — Торн с трудом сохранял спокойствие. Черт бы побрал этого Ричарда!
Трилби не понимала, почему Ричард пишет ей письма, он же знает, что она замужем. Это ее тревожило, так же как и безосновательный гнев Торна. Ей совсем не нужно это письмо!
МакКолум виновато улыбнулся Трилби.
— Я археолог, а не дипломат. Надеюсь, я не обидел вас, — у него были темные глаза с очень длинными ресницами, худощавое суровое лицо. Он был так же высок, как Торн, но более плотного сложения.
— Нет, конечно, нет, — ответила Трилби, стараясь отогнать тревожные мысли.
— Вы изучаете всякие древности, не так ли? — Трилби сменила тему. — Разные скелеты динозавров?
МакКолум застонал.
— Это палеонтология, а не археология.
— Если вы будете говорить ему такие вещи, то можете остаться без головы, — вмешался один из студентов, смеясь. — Для образованного человека у него слишком взрывной характер, не так ли, доктор МакКолум?
— Если ты хочешь закончить мой куре, Хаскинс, ты должен относиться ко мне с должным уважением, — шутя, ответил МакКолум. — На колени, и проси прощения.
Трилби оглядывалась вокруг, приложив руку к губам.
— Что вы ищете? — спросил МакКолум.
— Людей с веревками, чтобы связать его.
МакКолум засмеялся. У него был глубокий красивый голос и раскатистый смех.
— Touche. У вас есть чувство юмора, миссис Вэнс. Несомненно, оно вам просто необходимо, чтобы жить с таким человеком, как Торн. Торн взглянул на него.
— У меня спокойный характер.
МакКолум кивнул.
— Ну да, как у гремучей змеи, которая замерла на дереве перед смертельным укусом.
Трилби смеялась так, что не могла остановиться. Торн пробормотал что-то о необходимости позаботиться о багаже, повернулся и вышел.
— Я тебе помогу, — МакКолум последовал за ним.
— Он не такой суровый, каким кажется, — сказал с усмешкой Хаскинс.
— Я видела его только один раз и очень недолго, — вежливо ответила Трилби. — Он женат?
— Вдовец. У него есть двенадцатилетний сын, который, в основном, живет с его сестрой. Они не очень-то ладят друг с другом.
— Вам он нравится? Я имею в виду МакКолума.
— Он нравится нам всем. Он очень знающий человек. И, несмотря на его грубоватые манеры, он очень добрый, — Хаскинс указал на нескольких хорошо одетых молодых людей. — А вот и остальная группа. Херри, Сид, Марти и Дэррен. Все они очень симпатичные люди. Мы все выпускники, а не новички. Этот археологический курс для нас, как развлечение. В этой поездке мы будем уделять внимание антропологии местных апачей, а также раскопкам на развалинах старого Хохокама. Доктор МакКолум говорит, что мы будем хорошо подготовлены по антропологии и археологии по окончании курса.
— Мистер Хаскинс, я нисколько в этом не сомневаюсь, — сказала Трилби с улыбкой.
Глава 17
Трилби надеялась, что ей удастся взглянуть на письмо Ричарда до того, как они приедут в Лос Сантос.
Но в дороге это оказалось невозможно. В машине МакКолума сидели студенты, остальные ехали в нанятой машине. Когда же они прибыли на ранчо, Торн, еще до того как проводил гостей в их комнаты, потребовал показать ему письмо.
МакКолум извинился перед Трилби, достал письмо из сумки, неохотно вручил его Торну и, пробормотав что-то о необходимости поговорить с Хаскинсом, оставил их вдвоем.
— Это мое письмо, — запротестовала Трилби.
Торн хмуро взглянул на нее и вскрыл письмо.
— А ты моя, — бесстрастно ответил он. — Я не позволю другим мужчинам писать тебе, пока мы женаты.
Письмо было вполне определенного содержания, в нем выражалось сожаление и сочувствие. Ричард писал, что выражение лица Трилби при расставании поразило его. Он хотел, чтобы она написала ему, все ли у нее в порядке? Выйдя замуж за дикаря — он подчеркнул это слово — ей, возможно, нужен кто-то, кому можно пожаловаться и получить поддержку. Он готов был подставить свое мужественное плечо. Он очень сожалеет, что так плохо относился к ней во время своего визита. Фактически, добавлял Ричард, он пересмотрел свои взгляды на жизнь и был уверен, что совершил ужасную ошибку, отвернувшись от Трилби.
Торну стало плохо. Он протянул письмо Трилби твердой рукой, глаза его были холодны и безжизненны.
— Он шлет свои соболезнования твоему трудному положению, — коротко сказал он. — У него не выходит из головы, что ты вышла замуж за дикаря.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Трилби одну, чтобы устроить приехавших студентов. Выражение глаз Торна поразило Трилби, ей хотелось плакать. Она уже давно не считала его дикарем, но, к сожалению, он не знал этого и не хотел знать, а у нее не хватило решимости сказать ему об этом.
Позже МакКолум уехал со студентами на автомобиле на раскопки недалеко от ранчо. Там раньше находили осколки керамической посуды, а также деревянные предметы, относящиеся к периоду палео-индейцев. Охотники доледникового периода молились на деревянные фигурки мамонтов и мастодонтов, которые населяли Северную Америку почти двенадцать тысяч лет назад. На обратном пути группа должна была остановиться в резервации апачей, чтобы изучить их традиции.
Трилби волновалась о Торне.
Он не знал ее чувств, но она надеялась, что он любит ее. Всегда должна быть надежда, но иногда она нуждается хотя бы в небольшой поддержке. Трилби допустила, что отношения между ними стали невыносимыми, не пытаясь объяснить что-либо. Ей казалось, что она поступала правильно, давая Торну прийти в себя после того, как он узнал о предательстве Сэлли и Курта. Возможно, она была не права.
Ее родители всегда вместе с Тедди ездили по субботам в город. Пока Торна не было дома, Трилби позвонила им и убедила взять с собой Саманту, чтобы она купила себе новые платья.
— Выбери что-нибудь хорошенькое, Саманта, — сказала ей Трилби. — Помни, обязательно яркое и с цветами.
— Непременно, Трилби, — девочка улыбнулась.
Последнее время она часто улыбалась. Даже с отцом, который старался в конце дня найти время и почитать ей немного, она держалась свободно. Это была маленькая хитрость Трилби, она пыталась сблизить отца с дочерью, чтобы Саманта чувствовала, что у нее есть семья.
— А тебе не будет скучно?
— Твой папа скоро придет на обед. Я хочу приготовить ему пирог.
— Ему особенно нравится шоколадный, — улыбнулась девочка.
— А также одной маленькой девочке.
Саманта засмеялась и помахала Трилби на прощание рукой из машины Лэнгов.
Трилби пекла пирог. Затем она переоделась в милое светло-голубое платье с оборками и кружевами, расчесала волосы, нанеся капельку своих лучших духов.
Торн вернулся очень усталый. Он встречался с другими землевладельцами пограничной зоны и провел с ними целое утро. В городском костюме он выглядел совершенно иначе, необычайно элегантно.
— Ты куда-нибудь собираешься? — спросил он Трилби, увидев ее в гостиной.
— Нет, почему? — улыбнулась она. — Ты не хочешь попить чего-нибудь?
— Хорошо бы холодного чаю со льдом.
Она отложила шитье и вышла, а он устало опустился на диван. Его одежда немного запылилась в дороге, и когда она вернулась, он чистил ее щеткой.
— Спасибо, — официально поблагодарил Торн, взял стакан с холодным чаем и сразу же одним махом выпил полстакана. — О, Боже, как хорошо!
Трилби взяла у него из рук щетку, наклонилась и стала чистить его ботинки, пока черная кожа не заблестела. Она помедлила, задержав руку на его колене.
Торн замер от этого прикосновения. Она никогда раньше не дотрагивалась до него. Обычно, всегда он раньше касался ее, как правило, преодолевая ее сопротивление. Он уже давно не решался дотронуться до Трилби, боясь отказа.
— Мне хотелось бы попросить тебя кое о чем, — она спокойно смотрела на него.
— Что ты хочешь? Развода? — спросил он с насмешливой улыбкой, чтобы скрыть внезапную тревогу.
Трилби посмотрела в сторону.
— Нет, не развода.
У него отлегло от сердца.
— Что же тогда?
Она заколебалась.
— Ты… можешь не захотеть.
Торн поставил стакан, притянул ее ближе к себе между коленями, приподнял руками ее лицо и заглянул в глаза.
— Что ты хочешь, Трилби?
Она нервно вздохнула, губы ее раскрылись. Она с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Торн, я хочу от тебя ребенка.
Он молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Что ты сказала? — спросил он глубоким значительным голосом, странная нотка прозвучала в нем.
— Я хочу от тебя ребенка, — она теряла последнее мужество, сильно покраснела, но все же прямо смотрела ему в лицо.
Он перевел дыхание, которое долго сдерживал, и крепко сжал ее руки.
— Я… я знаю только один способ дать тебе ребенка, — нерешительно произнес он.
Трилби кивнула.
— Твое внезапное решение имеет какое-то отношение к письму Бейтса? — в его голосе звучала холодная угроза.
— Нет, хотя, я предполагала, что ты так подумаешь, — уверенно ответила она. — Ричард это уже далекое прошлое. Я замужем за тобой, и я не верю в разводы.
— И ты считаешь, что рождение ребенка улучшит наши отношения?
— А разве нет? — ее ласковый взгляд остановился на его суровом лице. — О, Торн, неужели ты не хочешь еще одного ребенка? А вдруг, на этот раз это будет сын?
Он с трудом дышал. Трилби предлагала ему блаженство, но он не доверял ей. Прошло еще так мало времени после этого чертового письма.
— Ребенок… это важный шаг.
— Да, — она подняла голову и обвила руками его шею, остановив взгляд на его крепко сжатых губах и не сводя с них пристального взора до тех пор, пока он не уступил ее давлению и не склонил свое лицо к ней.
— Разве тебе так не нравится целовать меня? — прошептала она и открытыми губами прижалась к его губам.
Он издал горлом глубокий стон. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы сломить его сопротивление и возбудить в нем бешеное желание. Торн прижал ее к себе и целовал до тех пор, пока страсть не охватила его так, что одних поцелуев уже было недостаточно. Он так давно желал ее, что сейчас, целуя, едва мог дышать.
Громко застонав, он встал и, подняв ее на руки, понес через гостиную и поднялся в свою спальню, закрыв за собой дверь на ключ.
Комната находилась в задней половине дома и была слегка затемнена, но все-таки было достаточно светло. Но Трилби ничего не замечала. Она, как и Торн, давно страстно хотела его, мечтала прижаться к его телу, почувствовать его своей кожей. К тому времени, как он сбросил одежду, страсть ее была почти невыносимой.
Они упали на покрывало, оба в страстном огне, желая слиться ближе, чем прикосновение тел могло позволить. Торн накрыл ее своим телом почти сразу же, его желание было таким сильным, что он едва мог сдерживаться.
Он не отрывал своих губ от ее рта, пока толчками проникал в нее, его голос был хриплым, когда его стоны вырывались прямо ей в губы, руками он держал ее бедра, пока вторгался в ее белое, мягкое, зовущее тело.
Она не испытывала никакого стыда, никакой скованности и сразу же начала отвечать на его страсть так же горячо и смело, как и он, так же стремясь к полноте наслаждения.
И когда это наступило, она закричала, ее голос дрожал на высокой ноте, а затем она зарыдала в экстазе. Трилби чувствовала и слышала Торна над собой, испытывая те же конвульсии страсти.
Наконец, его мышцы расслабились, и она почувствовала всю тяжесть его тела. Он дрожал, ослабев, как и она, но руки его продолжали страстно сжимать ее в объятиях.
Никогда она еще не испытывала такого сильного желания. Ее руки обняли его за шею, ее тело начало двигаться снова, настойчиво, беспомощно желая его.
— Пожалуйста, — прошептала она хрипло, горячо целуя его, ее тело дрожало. — Пожалуйста, Торн, пожалуйста, еще!
— Трилби, я не могу!
— Ты должен, — простонала она, найдя его губы.
Она решительно двигалась под ним, ее тело было живым, как ртуть, бедра двигались навстречу толчкам его тела в чувственном соприкосновении, это было чудесно.
Он застонал от внезапного сильного возбуждения в ответ на ее движения.
— Да, — прошептала она, выгибаясь, чтобы достичь полноты обладания.
Она застонала, почувствовав его резкое проникновение, смотрела ему в глаза и находилась в каком-то страстном тумане. Она провела руками по его плоскому животу, касаясь его, и видела, как вспыхнуло жаром его лицо, как он задрожал.
— Сделай меня беременной! Торн! — она задыхалась.
Он громко застонал, смысл ее слов дошел до него, проник в тело и душу.
Он покатился вместе с ней по постели, жадно впившись губами в ее рот, его тело двигалось вместе с ее телом. Они касались друг друга, как никогда не делали раньше, шепча друг другу слова страсти, смело и настойчиво лаская друг друга.
Прошло много времени, прежде чем они достигли полного удовлетворения. Громкий стон Торна вторил хриплому стону Трилби и завершился триумфальным криком победы над самим сознанием.
— Ты так и не ответила мне, — сказал он спустя долгое время, когда его страсть, наконец, остыла. — Это письмо Бейтса заставило тебя так себя вести?
— Нет, это потому, что я хочу от тебя ребенка, — прошептала она.
Трилби повернулась и склонилась над ним. Она поцеловала его припухшими губами. — Никогда раньше мне не было так хорошо с тобой. Даже во время нашей брачной ночи, — но на лице ее отразилась сдержанная тревога.
— Торн, ты не думал о Сэлли в это время?
Он мог бы солгать, но не осмелился. Не сейчас.
— Нет, я ни о чем не думал, кроме тебя и того наслаждения, которое ты мне доставляешь.
Она почувствовала облегчение. Трилби лежала рядом с ним, рядом с его прохладным мускулистым телом, не стесняясь того, что он смотрит на ее напухшие груди, тонкую талию, выступающие бедра.
Она так же разглядывала его, видя его мужскую силу, крепость и стройность ног.
— При дневном свете, — с сожалением сказал он.
— Ты смотришь на меня, — добавила она.
Лицо Торна напряглось.
— Я люблю смотреть на тебя. Твои глаза становятся совсем черными, когда ты достигаешь предела, черными, как агат.
Она вспыхнула при воспоминании, как интимно все было. Еще никогда в своей жизни она не чувствовала себя настолько женщиной.
— Не хочешь ли теперь спать в моей постели, как примерная жена? Или произведение потомства было твоей единственной целью?
Она взглянула ему в глаза.
— Нет, не единственной. Мне очень хочется спать вместе с тобой, Торн.
Он поблагодарил Бога за счастье, но внешне ничем не показал радости, которую она ему доставила. Его гордость не раз страдала из-за нее в прошлом, на этот раз он не будет полностью открывать свои чувства.
— Мне этого так же хочется.
Он отстранился от нее и встал. Стоя к ней спиной, он собрал свою разбросанную в беспорядке одежду и оделся.
Трилби, напротив, не стала торопиться одеваться. Она лежала, усталая и удовлетворенная, наблюдая, как он одевается, ее волосы разметались по подушке.
Он заметил, что она не одевается только тогда, когда сам полностью был готов. Торн обернулся и взглянул на ее порозовевшее тело, небрежно-соблазнительно лежащее на постели. Он изучающе смотрел на линии ее тела.
— Хотя мне доставляет огромное удовольствие смотреть на вас, миссис Вэнс, возможно, будет благоразумнее, если вы оденетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33