Позже я тебя выпущу, и сегодня ночью ты будешь спать в ногах моей кровати.
Подняв скамейку, Даная подперла ею дверь клетки, прекрасно понимая, что, если Обсидиана захочет убежать, такая слабая преграда ее не остановит.
Сняв кожаную перчатку, Даная повесила ее на крючок, и в этот момент ее служанка Минух вошла в комнату с кувшином свежей воды.
Это была очень привлекательная высокая худощавая женщина с приятными чертами лица, с ласковыми карими глазами, как и Даная, не нуждавшаяся в парике. Она была в простом белом платье из льняного полотна, густые темные волосы были заколоты сзади гребнями из слоновой кости.
– Госпожа, лекарь попросил меня сообщить тебе, что твой отец мирно спит. Он дал хозяину настой из трав, который позволит ему отойти в мир иной, не испытывая боли.
Чувство вины захлестнуло Данаю. Ей следовало бы сегодня оставаться у постели отца, вместо того чтобы бегать по пустыне. Она поспешила по коридору к его комнате. До поздней ночи девушка сидела у кровати умирающего, но он ни разу не шевельнулся. Дважды приходил Тоболт и давал ее отцу лекарство, чтобы он продолжал спать.
За два часа до рассвета за ней пришла Минух.
– Животных уже переправили на лодку. Пришло время и нам уходить.
Даная наклонилась и поцеловала отца в щеку, зная, что в этой жизни она с ним больше уже никогда не увидится. Она тронула рукой его лоб, но он так и не пошевелился.
– Я люблю тебя, отец! – прошептала девушка и направилась к двери. Она шла, не останавливаясь и не оглядываясь назад, потому что знала: стоит ей сделать это, и у нее уже не хватит сил покинуть его.
Повозка ждала у черного хода, и Минух повела свою хозяйку туда. Поскольку их отъезд держали в тайне, никто из слуг не вышел, чтобы попрощаться. Фараджи, стражник, которому поручили сопровождать их в Александрию, уже сидел верхом на лошади и, встречая госпожу Данаю, продолжал внимательно оглядывать окрестности, чтобы не пропустить неожиданную опасность.
Даная удобно расположилась на мягком сиденье, и Минух устроилась рядом. До пристани было совсем близко, но с каждым оборотом колес повозки Даная чувствовала, как углубляется пропасть, отделяющая ее от прошлого. Теплые воспоминания детства проносились в ее голове, пока она покидала единственный дом, который знала в своей жизни.
– Как давно ты узнала, что твой хозяин мне не родной отец? – спросила Даная как можно тише, чтобы возница, правивший повозкой, не мог ее услышать.
Служанка невозмутимо посмотрела ей в глаза:
– Я была совсем юной девушкой, когда хозяин привез твою мать на виллу. Я помогала повитухам, когда она разрешалась от бремени, а потом молилась богам, чтобы они сохранили вас обеих – тебя и твою мать. В тот самый день тебя и поручили моим заботам.
Даная взглянула на Минух с укоризной:
– Ты должна была мне рассказать! Я никогда ничего от тебя не скрывала.
– Я поклялась сохранить тайну, – ответила служанка, словно это все объясняло. – Твоя мать хранила свои секреты и хотя очень боялась за тебя, умерла она спокойно, потому что я обещала ей беречь тебя пуще жизни.
Мать для Данаи была всего лишь безликим призраком, как и ее настоящий отец, которого ей так и не суждено узнать. Ее единственным родным существом был человек, который вырастил ее и любил как собственную дочь.
– Мне невыносима мысль, что отец умирает в одиночестве! Как ужасно, что я не могу остаться и присмотреть, чтобы его достойно похоронили, прежде чем я уеду в Александрию!
– Этого нельзя делать! Хозяин боится, что Харик приедет прежде, чем ты окажешься в безопасности. – Минух печально покачала головой. – Твой двоюродный брат придет в ярость, когда обнаружит, что ты исчезла. Он наверняка будет искать тебя.
Даная согласно кивнула, едва сдержавшись, чтобы не закричать от страха, который она была не в силах побороть.
– То, что ты говоришь, правда, но так трудно покинуть навсегда все, что я любила в жизни. – Даная посмотрела Минух в глаза. – Харик будет жесток к рабам на вилле. Я видела, как он обращается со своими рабами. Если бы я была мужчиной, то смогла бы противостоять ему, но я женщина, и мне приходится бежать как последнему трусу.
– Никто никогда не обвинит тебя в трусости! Ты поступаешь так, как тебе следует, и предоставь остальных милости богов. Больше они не должны тебя тревожить.
– Как же мне теперь жить без отца?! – воскликнула Даная, чувствуя, будто груз времени обрушился на ее юные плечи.
– Жизнь тяжела для тебя сейчас, но так будет не всегда, – сказала Минух, убирая с ее лица спутанные волосы. – Отец очень любил тебя, и он хозяйской рукой устроил твое будущее. Вот и все, что ты должна знать, покидая это место. Унеси это знание с собой.
– Да, но…
Минух похлопала Данаю по руке.
– Ты должна освободиться от прошлого. Когда ты приедешь в Александрию, у тебя начнется новая жизнь.
– Постараюсь помнить об этом, – сказала Даная шепотом. – Но сейчас я вижу в будущем только тьму.
– Перестань! – сказала Минух с фамильярностью любимой служанки. – Живи пока воспоминаниями о счастливых днях, которые ты провела здесь.
Даная горестно склонила голову. Будущее представлялось ей унылым и безрадостным.
Глава 3
Капитан Нармери беспокойно расхаживал по палубе своего корабля, заложив руки за спину и поминутно поглядывая в сторону пристани в ожидании пассажиров. Если они в ближайшее время не прибудут, ему не удастся отправиться в путь до наступления жары. Уже становилось душно, и капитану не терпелось очутиться в потоке свежего ветра, который всегда ощущался на середине Нила. Услышав голоса, он с волнением бросился приветствовать дочь Мицерина, поднимавшуюся по сходням. Данаю сопровождали стройная женщина, она шла справа от своей подопечной, и свирепого вида телохранитель – он держал ладонь на рукояти меча. Капитан Нармери внимательно посмотрел на Данаю. Говорили, что она очень красива, но, к его разочарованию, ему не довелось самому убедиться, правда это или нет. Госпожа Даная низко опустила голову, проходя мимо группы матросов, открыто пялившихся на нее, а ее телохранитель окинул их грозным взглядом и придвинулся ближе к своей хозяйке.
Капитан Нармери часто перевозил животных для царского дрессировщика и даже был дважды приглашен на ужин в дом господина Мицерина в связи с двумя различными поручениями. Однажды ему удалось издали мельком увидеть дочь хозяина, когда она гуляла по саду, но вечерние тени скрывали ее лицо.
Даная остановилась прямо перед капитаном, застав его врасплох, и сердце его заколотилось вдвое быстрее. Никакими словами невозможно было достойно описать красоту, едва скрытую полупрозрачной вуалью, прикрывавшей ей лицо. Тонкие черты, небольшой, правильной формы нос, черные, изящно очерченные брови. Каким-то образом она напомнила ему статую давно умершей царицы, которую он когда-то видел.
Обычно капитан не был сентиментальным, когда дело касалось женщин, но эта была так прекрасна, что он подумал: она способна одним лишь взглядом лишить мужчину дара речи. Волосы, падавшие ей на лоб, были черны как смоль. Ее восхитительные глаза были подведены краской и зелены, как молодая трава, растущая по берегам Нила. Или нет, при ближайшем рассмотрении они казались бирюзовыми, как волны Средиземного моря, или, может быть, как то и другое. Говорили, что у царицы Клеопатры зеленые глаза, но царица – гречанка, а эта молодая девушка – дочь египтянина.
«Тогда откуда же у нее зеленые глаза?» – спрашивал себя капитан, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
– Добро пожаловать на корабль, госпожа! Надеюсь, нам удастся сделать твое путешествие возможно более приятным.
– Спасибо, капитан. Мои животные устроены удобно? – тихо спросила она.
Грудной голос девушки звучал так мелодично, что капитан Нармери мог бы слушать, как она говорит, весь день и всю ночь. Он откашлялся, прочищая горло, и попытался сосредоточиться на ее вопросе.
– Как можно лучше, госпожа. Надеюсь, тебе все понравится на борту.
И в этот момент, когда она улыбнулась и в ее глазах заплясали веселые искорки, капитан навеки стал ее покорным рабом.
– Я уверена, что все будет прекрасно. Мой отец часто рассказывал о тебе. Ведь как ты знаешь, ты единственный лодочник, которому он доверял перевозку наших животных.
Капитан Нармери низко поклонился.
– Твой отец всегда оказывал мне честь своим доверием.
Даная кивнула и пошла дальше, оставив после себя в воздухе легкий аромат жасмина.
Капитан понял, что с этого дня запах жасмина для него всегда будет связан с ней.
Внезапно он был вырван из приятной задумчивости. Один из членов команды с восхищением уставился на девушку, очевидно, не подозревая, что ее телохранитель вытащил меч. Капитан Нармери улыбнулся про себя, подумав, что матрос скоро получит хороший урок, который послужит ему на пользу, а также удержит остальных членов команды от совершения подобных глупых ошибок.
– Достойная госпожа, – восхищенно сказал матрос с низким поклоном, – позволь мне отдать должное твоей неземной красоте!
Как по волшебству меч Фараджи рассек воздух, и острие его уперлось в горло бедняги.
– Отдай должное моему клинку! – воскликнул Фараджи угрожающим тоном. – Потому что он перережет тебе глотку от уха до уха, если ты не уберешься с дороги! Ну! – Фараджи оглянулся вокруг, ловя взгляды остальных матросов. – Прислушайтесь к моему совету все, кто слышит меня сейчас! Не смейте приближаться к моей госпоже, или это будет последним из того, что вы совершите в этой жизни!
Двое из команды быстро отошли к поручням, а остальные поспешно удалились, вернувшись с удвоенным рвением к своим обычным обязанностям.
– Господин, у меня и в мыслях не было ничего дурного! – взмолился несчастный матрос, не имея возможности двинуться, не напоровшись на лезвие. Он лихорадочно облизнул внезапно пересохшие губы. – Я… я даже не взгляну больше на госпожу, если ты смилостивишься и отпустишь меня!
– Тогда убирайся! – сказал Фараджи, вкладывая меч в ножны и дав пинка несчастному. – Если кому-то еще хочется испробовать остроту моего меча, пусть выйдет сейчас! В противном случае оставьте мою госпожу в покое.
Капитан Нармери осуждающе покачал головой:
– Пусть это послужит для всех вас уроком. Госпожа Даная – моя высокочтимая пассажирка, и для вас будет лучше не беспокоить ее и даже не смотреть в ее сторону. Если вы нарушите мой запрет, я лично вырву у вас глаза и скормлю их крокодилам или, может быть, просто позволю доброму Фараджи отрубить вам головы.
Палуба чудесным образом мгновенно очистилась, и все занялись своими делами.
– Покажи мне место, предназначенное для моей госпожи, чтобы я мог посмотреть, как она устроится, – сказал стражник, горящим взглядом обшаривая палубу, чтобы убедиться, что его приказ был понят.
Даная благодарила богов, что Фараджи сопровождал ее в этом путешествии к новой жизни. Хотя ей было жаль молодого матроса, наказанного и опозоренного перед всей командой, ей значительно полегчало, когда мужчины перестали на нее пялиться.
Капитан сделал ей знак следовать за собой и повел их по палубе.
– Поскольку «Синий скарабей» не пассажирское судно, я могу предоставить не много удобств, госпожа Даная. Как видишь, я отгородил занавесками это пространство возле переборки, так чтобы ты могла уединиться. Заметь, я поместил гепарда и леопарда поблизости от тебя, как мне было приказано. Твой сокол тоже здесь. – Он указал на маленькую клетку. – А твои сундуки сложены под палубой.
– Ты очень любезен, капитан Нармери, и все выполнил в соответствии с распоряжениями моего отца, как и всегда.
Капитан выглядел довольным.
– Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится. Мы сейчас же отправляемся в путь.
Когда капитан ушел, Даная нагнулась к клетке Обсидианы и осмотрела задвижку, сделанную из крепкого металла, заметив вслух:
– Это должно отучить тебя от попыток улизнуть.
Девушка также осмотрела запор на клетке гепарда и удовлетворенно кивнула, уверившись, что он не подведет. Она просунула руку в клетку Обсидианы и погладила шелковистый мех, но пантера только сердито шевельнула хвостом, угрюмо положив голову на лапы.
Глубоко вздохнув, Даная подошла к борту и, взявшись за поручни, стала смотреть, как пристань постепенно исчезает вдали, когда лодка, поймав ветер, направилась к середине Нила. Хотя было еще утро, жара уже стала невыносимой. С интересом наблюдала Даная, как мимо проплывает флотилия барж, груженных бесценным алебастром из карьеров Хатнула. Если бы не печальные обстоятельства, девушка смотрела бы на свое путешествие как на приключение. Сейчас же будущее было полно неопределенности.
– Уйди с этой жары, – увещевала ее Минух. – Видишь, я приготовила тебе мягкую постель, так что ты можешь отдохнуть.
– Я просто задумалась, Минух, – с болью ответила Даная. – Я не могу себе представить, куда занесет меня судьба. – Внезапный порыв прохладного ветра пошевелил ее вуаль, и она горестно опустила голову. – У меня не осталось надежды.
Минух только покачала головой. У нее не было слов, чтобы утешить свою госпожу.
Обратив лицо к небу, Даная почувствовала, что жар солнца высушил ее слезы. Взгляд ее скользнул вниз, к мутным водам Нила, и она попыталась освободиться от печали, которая одолевала ее.
– Я всегда презирала Харика за то, что он низкий человек, но теперь я ненавижу его, потому что он вынудил меня покинуть отца и родной дом.
– Не упоминай об этом злом человеке. Под присмотром Урии ты будешь в безопасности, и тебе никогда больше не придется беспокоиться из-за Харика.
Даная почувствовала, как лодка дернулась и быстро заскользила вперед, когда подняли паруса и они наполнились ветром.
– Сейчас Харик скорее всего уже прибыл на виллу и, если он остался верен себе, принялся осматривать владения. – Она беспомощно всплеснула руками. – Раз я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, мне приходится оставить дом моего отца в его полное распоряжение.
– Похоже, так оно и есть, – печально согласилась Минух.
Даная взглянула через палубу «Синего скарабея» на своего сокола в клетке, издававшего пронзительные крики, означавшие, что он хочет на волю. Гепард привык к более просторному обиталищу, но, видимо, удобно устроился. Обсидиана все еще сердилась и повернулась к Данае спиной, надменно помахивая хвостом.
Капитан приказал гребцам спустить весла на воду, и Даная наблюдала, как он направил судно вниз по реке. Капитан Нармери был коренастым мужчиной со свирепыми чертами лица, с большим искривленным носом, видимо, сломанным несколько раз. Глаза ею были почти так же черны, как его шевелюра. Длинный глубокий шрам пересекал левую сторону его смуглого лица, а кожа его была такой же темной, как старый сапог. Но девушка не боялась его, потому что ее отец ему доверял.
* * *
На закате капитан поставил судно на якорь прямо посреди реки. Из-за часто встречавшихся коварных отмелей и перекатов было слишком опасно плыть по Нилу ночью. Даная улеглась на мягкий, набитый душистой соломой матрас, и Минух, опустив противомоскитную сетку, улеглась у ног своей хозяйки. Фараджи сидел, прислонившись спиной к переборке, насторожившись, держа руку на рукояти меча. Даная всю ночь металась в постели, постоянно переворачиваясь с боку на бок. Думы об отце не давали ей покоя – она скучала о нем и желала быть рядом с ним. К утру она наконец уснула, убаюканная слабым покачиванием судна.
Глава 4
– Госпожа Даная, – обратился капитан Нармери к девушке. – Прошла уже неделя, как мы в пути. Надеюсь, ты довольна?
Когда он улыбался, зазубренный шрам расползался по его лицу, и если не знать этого доброго человека, можно было бы испугаться до смерти.
– Все было очень хорошо, капитан, – сказала Даная, пытаясь придать бодрости своему голосу. – Ты сделал все возможное, чтобы мне было удобно. – Она подняла на него обеспокоенный взгляд. – Я никогда не бывала так далеко от дома и не знаю, чего ожидать, когда мы прибудем в Александрию.
Капитан ласково посмотрел на нее.
– Твой отец все объяснил мне, когда договаривался о твоем переезде. – Он нахмурился. – Прости меня, госпожа Даная, но я должен сказать, что был очень опечален, когда увидел, что твой отец теряет здоровье. Я не хотел говорить с тобой о Мицерине, чтобы не огорчать тебя.
Слова капитана усилили боль Данаи. Не зная, что ответить, и не желая разговаривать об отце, она сказала:
– Мой отец очень тяжело болен. Спасибо, что не забываешь его, капитан.
– Однако, – промолвил он, наблюдая, как ветер раздувает льняной парус, – я обещал Мицерину, что благополучно доставлю тебя в Александрию, и именно это я и собираюсь сделать. – Он мотнул головой в сторону клеток с животными. – Кошки, видимо, чувствуют себя неплохо. Хотя черный дьявол выглядит не слишком счастливым.
– Обсидиана – моя любимица. Она не привыкла так долго находиться в клетке, да и на корабле никогда не бывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Подняв скамейку, Даная подперла ею дверь клетки, прекрасно понимая, что, если Обсидиана захочет убежать, такая слабая преграда ее не остановит.
Сняв кожаную перчатку, Даная повесила ее на крючок, и в этот момент ее служанка Минух вошла в комнату с кувшином свежей воды.
Это была очень привлекательная высокая худощавая женщина с приятными чертами лица, с ласковыми карими глазами, как и Даная, не нуждавшаяся в парике. Она была в простом белом платье из льняного полотна, густые темные волосы были заколоты сзади гребнями из слоновой кости.
– Госпожа, лекарь попросил меня сообщить тебе, что твой отец мирно спит. Он дал хозяину настой из трав, который позволит ему отойти в мир иной, не испытывая боли.
Чувство вины захлестнуло Данаю. Ей следовало бы сегодня оставаться у постели отца, вместо того чтобы бегать по пустыне. Она поспешила по коридору к его комнате. До поздней ночи девушка сидела у кровати умирающего, но он ни разу не шевельнулся. Дважды приходил Тоболт и давал ее отцу лекарство, чтобы он продолжал спать.
За два часа до рассвета за ней пришла Минух.
– Животных уже переправили на лодку. Пришло время и нам уходить.
Даная наклонилась и поцеловала отца в щеку, зная, что в этой жизни она с ним больше уже никогда не увидится. Она тронула рукой его лоб, но он так и не пошевелился.
– Я люблю тебя, отец! – прошептала девушка и направилась к двери. Она шла, не останавливаясь и не оглядываясь назад, потому что знала: стоит ей сделать это, и у нее уже не хватит сил покинуть его.
Повозка ждала у черного хода, и Минух повела свою хозяйку туда. Поскольку их отъезд держали в тайне, никто из слуг не вышел, чтобы попрощаться. Фараджи, стражник, которому поручили сопровождать их в Александрию, уже сидел верхом на лошади и, встречая госпожу Данаю, продолжал внимательно оглядывать окрестности, чтобы не пропустить неожиданную опасность.
Даная удобно расположилась на мягком сиденье, и Минух устроилась рядом. До пристани было совсем близко, но с каждым оборотом колес повозки Даная чувствовала, как углубляется пропасть, отделяющая ее от прошлого. Теплые воспоминания детства проносились в ее голове, пока она покидала единственный дом, который знала в своей жизни.
– Как давно ты узнала, что твой хозяин мне не родной отец? – спросила Даная как можно тише, чтобы возница, правивший повозкой, не мог ее услышать.
Служанка невозмутимо посмотрела ей в глаза:
– Я была совсем юной девушкой, когда хозяин привез твою мать на виллу. Я помогала повитухам, когда она разрешалась от бремени, а потом молилась богам, чтобы они сохранили вас обеих – тебя и твою мать. В тот самый день тебя и поручили моим заботам.
Даная взглянула на Минух с укоризной:
– Ты должна была мне рассказать! Я никогда ничего от тебя не скрывала.
– Я поклялась сохранить тайну, – ответила служанка, словно это все объясняло. – Твоя мать хранила свои секреты и хотя очень боялась за тебя, умерла она спокойно, потому что я обещала ей беречь тебя пуще жизни.
Мать для Данаи была всего лишь безликим призраком, как и ее настоящий отец, которого ей так и не суждено узнать. Ее единственным родным существом был человек, который вырастил ее и любил как собственную дочь.
– Мне невыносима мысль, что отец умирает в одиночестве! Как ужасно, что я не могу остаться и присмотреть, чтобы его достойно похоронили, прежде чем я уеду в Александрию!
– Этого нельзя делать! Хозяин боится, что Харик приедет прежде, чем ты окажешься в безопасности. – Минух печально покачала головой. – Твой двоюродный брат придет в ярость, когда обнаружит, что ты исчезла. Он наверняка будет искать тебя.
Даная согласно кивнула, едва сдержавшись, чтобы не закричать от страха, который она была не в силах побороть.
– То, что ты говоришь, правда, но так трудно покинуть навсегда все, что я любила в жизни. – Даная посмотрела Минух в глаза. – Харик будет жесток к рабам на вилле. Я видела, как он обращается со своими рабами. Если бы я была мужчиной, то смогла бы противостоять ему, но я женщина, и мне приходится бежать как последнему трусу.
– Никто никогда не обвинит тебя в трусости! Ты поступаешь так, как тебе следует, и предоставь остальных милости богов. Больше они не должны тебя тревожить.
– Как же мне теперь жить без отца?! – воскликнула Даная, чувствуя, будто груз времени обрушился на ее юные плечи.
– Жизнь тяжела для тебя сейчас, но так будет не всегда, – сказала Минух, убирая с ее лица спутанные волосы. – Отец очень любил тебя, и он хозяйской рукой устроил твое будущее. Вот и все, что ты должна знать, покидая это место. Унеси это знание с собой.
– Да, но…
Минух похлопала Данаю по руке.
– Ты должна освободиться от прошлого. Когда ты приедешь в Александрию, у тебя начнется новая жизнь.
– Постараюсь помнить об этом, – сказала Даная шепотом. – Но сейчас я вижу в будущем только тьму.
– Перестань! – сказала Минух с фамильярностью любимой служанки. – Живи пока воспоминаниями о счастливых днях, которые ты провела здесь.
Даная горестно склонила голову. Будущее представлялось ей унылым и безрадостным.
Глава 3
Капитан Нармери беспокойно расхаживал по палубе своего корабля, заложив руки за спину и поминутно поглядывая в сторону пристани в ожидании пассажиров. Если они в ближайшее время не прибудут, ему не удастся отправиться в путь до наступления жары. Уже становилось душно, и капитану не терпелось очутиться в потоке свежего ветра, который всегда ощущался на середине Нила. Услышав голоса, он с волнением бросился приветствовать дочь Мицерина, поднимавшуюся по сходням. Данаю сопровождали стройная женщина, она шла справа от своей подопечной, и свирепого вида телохранитель – он держал ладонь на рукояти меча. Капитан Нармери внимательно посмотрел на Данаю. Говорили, что она очень красива, но, к его разочарованию, ему не довелось самому убедиться, правда это или нет. Госпожа Даная низко опустила голову, проходя мимо группы матросов, открыто пялившихся на нее, а ее телохранитель окинул их грозным взглядом и придвинулся ближе к своей хозяйке.
Капитан Нармери часто перевозил животных для царского дрессировщика и даже был дважды приглашен на ужин в дом господина Мицерина в связи с двумя различными поручениями. Однажды ему удалось издали мельком увидеть дочь хозяина, когда она гуляла по саду, но вечерние тени скрывали ее лицо.
Даная остановилась прямо перед капитаном, застав его врасплох, и сердце его заколотилось вдвое быстрее. Никакими словами невозможно было достойно описать красоту, едва скрытую полупрозрачной вуалью, прикрывавшей ей лицо. Тонкие черты, небольшой, правильной формы нос, черные, изящно очерченные брови. Каким-то образом она напомнила ему статую давно умершей царицы, которую он когда-то видел.
Обычно капитан не был сентиментальным, когда дело касалось женщин, но эта была так прекрасна, что он подумал: она способна одним лишь взглядом лишить мужчину дара речи. Волосы, падавшие ей на лоб, были черны как смоль. Ее восхитительные глаза были подведены краской и зелены, как молодая трава, растущая по берегам Нила. Или нет, при ближайшем рассмотрении они казались бирюзовыми, как волны Средиземного моря, или, может быть, как то и другое. Говорили, что у царицы Клеопатры зеленые глаза, но царица – гречанка, а эта молодая девушка – дочь египтянина.
«Тогда откуда же у нее зеленые глаза?» – спрашивал себя капитан, вытирая рукавом вспотевшее лицо.
– Добро пожаловать на корабль, госпожа! Надеюсь, нам удастся сделать твое путешествие возможно более приятным.
– Спасибо, капитан. Мои животные устроены удобно? – тихо спросила она.
Грудной голос девушки звучал так мелодично, что капитан Нармери мог бы слушать, как она говорит, весь день и всю ночь. Он откашлялся, прочищая горло, и попытался сосредоточиться на ее вопросе.
– Как можно лучше, госпожа. Надеюсь, тебе все понравится на борту.
И в этот момент, когда она улыбнулась и в ее глазах заплясали веселые искорки, капитан навеки стал ее покорным рабом.
– Я уверена, что все будет прекрасно. Мой отец часто рассказывал о тебе. Ведь как ты знаешь, ты единственный лодочник, которому он доверял перевозку наших животных.
Капитан Нармери низко поклонился.
– Твой отец всегда оказывал мне честь своим доверием.
Даная кивнула и пошла дальше, оставив после себя в воздухе легкий аромат жасмина.
Капитан понял, что с этого дня запах жасмина для него всегда будет связан с ней.
Внезапно он был вырван из приятной задумчивости. Один из членов команды с восхищением уставился на девушку, очевидно, не подозревая, что ее телохранитель вытащил меч. Капитан Нармери улыбнулся про себя, подумав, что матрос скоро получит хороший урок, который послужит ему на пользу, а также удержит остальных членов команды от совершения подобных глупых ошибок.
– Достойная госпожа, – восхищенно сказал матрос с низким поклоном, – позволь мне отдать должное твоей неземной красоте!
Как по волшебству меч Фараджи рассек воздух, и острие его уперлось в горло бедняги.
– Отдай должное моему клинку! – воскликнул Фараджи угрожающим тоном. – Потому что он перережет тебе глотку от уха до уха, если ты не уберешься с дороги! Ну! – Фараджи оглянулся вокруг, ловя взгляды остальных матросов. – Прислушайтесь к моему совету все, кто слышит меня сейчас! Не смейте приближаться к моей госпоже, или это будет последним из того, что вы совершите в этой жизни!
Двое из команды быстро отошли к поручням, а остальные поспешно удалились, вернувшись с удвоенным рвением к своим обычным обязанностям.
– Господин, у меня и в мыслях не было ничего дурного! – взмолился несчастный матрос, не имея возможности двинуться, не напоровшись на лезвие. Он лихорадочно облизнул внезапно пересохшие губы. – Я… я даже не взгляну больше на госпожу, если ты смилостивишься и отпустишь меня!
– Тогда убирайся! – сказал Фараджи, вкладывая меч в ножны и дав пинка несчастному. – Если кому-то еще хочется испробовать остроту моего меча, пусть выйдет сейчас! В противном случае оставьте мою госпожу в покое.
Капитан Нармери осуждающе покачал головой:
– Пусть это послужит для всех вас уроком. Госпожа Даная – моя высокочтимая пассажирка, и для вас будет лучше не беспокоить ее и даже не смотреть в ее сторону. Если вы нарушите мой запрет, я лично вырву у вас глаза и скормлю их крокодилам или, может быть, просто позволю доброму Фараджи отрубить вам головы.
Палуба чудесным образом мгновенно очистилась, и все занялись своими делами.
– Покажи мне место, предназначенное для моей госпожи, чтобы я мог посмотреть, как она устроится, – сказал стражник, горящим взглядом обшаривая палубу, чтобы убедиться, что его приказ был понят.
Даная благодарила богов, что Фараджи сопровождал ее в этом путешествии к новой жизни. Хотя ей было жаль молодого матроса, наказанного и опозоренного перед всей командой, ей значительно полегчало, когда мужчины перестали на нее пялиться.
Капитан сделал ей знак следовать за собой и повел их по палубе.
– Поскольку «Синий скарабей» не пассажирское судно, я могу предоставить не много удобств, госпожа Даная. Как видишь, я отгородил занавесками это пространство возле переборки, так чтобы ты могла уединиться. Заметь, я поместил гепарда и леопарда поблизости от тебя, как мне было приказано. Твой сокол тоже здесь. – Он указал на маленькую клетку. – А твои сундуки сложены под палубой.
– Ты очень любезен, капитан Нармери, и все выполнил в соответствии с распоряжениями моего отца, как и всегда.
Капитан выглядел довольным.
– Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится. Мы сейчас же отправляемся в путь.
Когда капитан ушел, Даная нагнулась к клетке Обсидианы и осмотрела задвижку, сделанную из крепкого металла, заметив вслух:
– Это должно отучить тебя от попыток улизнуть.
Девушка также осмотрела запор на клетке гепарда и удовлетворенно кивнула, уверившись, что он не подведет. Она просунула руку в клетку Обсидианы и погладила шелковистый мех, но пантера только сердито шевельнула хвостом, угрюмо положив голову на лапы.
Глубоко вздохнув, Даная подошла к борту и, взявшись за поручни, стала смотреть, как пристань постепенно исчезает вдали, когда лодка, поймав ветер, направилась к середине Нила. Хотя было еще утро, жара уже стала невыносимой. С интересом наблюдала Даная, как мимо проплывает флотилия барж, груженных бесценным алебастром из карьеров Хатнула. Если бы не печальные обстоятельства, девушка смотрела бы на свое путешествие как на приключение. Сейчас же будущее было полно неопределенности.
– Уйди с этой жары, – увещевала ее Минух. – Видишь, я приготовила тебе мягкую постель, так что ты можешь отдохнуть.
– Я просто задумалась, Минух, – с болью ответила Даная. – Я не могу себе представить, куда занесет меня судьба. – Внезапный порыв прохладного ветра пошевелил ее вуаль, и она горестно опустила голову. – У меня не осталось надежды.
Минух только покачала головой. У нее не было слов, чтобы утешить свою госпожу.
Обратив лицо к небу, Даная почувствовала, что жар солнца высушил ее слезы. Взгляд ее скользнул вниз, к мутным водам Нила, и она попыталась освободиться от печали, которая одолевала ее.
– Я всегда презирала Харика за то, что он низкий человек, но теперь я ненавижу его, потому что он вынудил меня покинуть отца и родной дом.
– Не упоминай об этом злом человеке. Под присмотром Урии ты будешь в безопасности, и тебе никогда больше не придется беспокоиться из-за Харика.
Даная почувствовала, как лодка дернулась и быстро заскользила вперед, когда подняли паруса и они наполнились ветром.
– Сейчас Харик скорее всего уже прибыл на виллу и, если он остался верен себе, принялся осматривать владения. – Она беспомощно всплеснула руками. – Раз я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, мне приходится оставить дом моего отца в его полное распоряжение.
– Похоже, так оно и есть, – печально согласилась Минух.
Даная взглянула через палубу «Синего скарабея» на своего сокола в клетке, издававшего пронзительные крики, означавшие, что он хочет на волю. Гепард привык к более просторному обиталищу, но, видимо, удобно устроился. Обсидиана все еще сердилась и повернулась к Данае спиной, надменно помахивая хвостом.
Капитан приказал гребцам спустить весла на воду, и Даная наблюдала, как он направил судно вниз по реке. Капитан Нармери был коренастым мужчиной со свирепыми чертами лица, с большим искривленным носом, видимо, сломанным несколько раз. Глаза ею были почти так же черны, как его шевелюра. Длинный глубокий шрам пересекал левую сторону его смуглого лица, а кожа его была такой же темной, как старый сапог. Но девушка не боялась его, потому что ее отец ему доверял.
* * *
На закате капитан поставил судно на якорь прямо посреди реки. Из-за часто встречавшихся коварных отмелей и перекатов было слишком опасно плыть по Нилу ночью. Даная улеглась на мягкий, набитый душистой соломой матрас, и Минух, опустив противомоскитную сетку, улеглась у ног своей хозяйки. Фараджи сидел, прислонившись спиной к переборке, насторожившись, держа руку на рукояти меча. Даная всю ночь металась в постели, постоянно переворачиваясь с боку на бок. Думы об отце не давали ей покоя – она скучала о нем и желала быть рядом с ним. К утру она наконец уснула, убаюканная слабым покачиванием судна.
Глава 4
– Госпожа Даная, – обратился капитан Нармери к девушке. – Прошла уже неделя, как мы в пути. Надеюсь, ты довольна?
Когда он улыбался, зазубренный шрам расползался по его лицу, и если не знать этого доброго человека, можно было бы испугаться до смерти.
– Все было очень хорошо, капитан, – сказала Даная, пытаясь придать бодрости своему голосу. – Ты сделал все возможное, чтобы мне было удобно. – Она подняла на него обеспокоенный взгляд. – Я никогда не бывала так далеко от дома и не знаю, чего ожидать, когда мы прибудем в Александрию.
Капитан ласково посмотрел на нее.
– Твой отец все объяснил мне, когда договаривался о твоем переезде. – Он нахмурился. – Прости меня, госпожа Даная, но я должен сказать, что был очень опечален, когда увидел, что твой отец теряет здоровье. Я не хотел говорить с тобой о Мицерине, чтобы не огорчать тебя.
Слова капитана усилили боль Данаи. Не зная, что ответить, и не желая разговаривать об отце, она сказала:
– Мой отец очень тяжело болен. Спасибо, что не забываешь его, капитан.
– Однако, – промолвил он, наблюдая, как ветер раздувает льняной парус, – я обещал Мицерину, что благополучно доставлю тебя в Александрию, и именно это я и собираюсь сделать. – Он мотнул головой в сторону клеток с животными. – Кошки, видимо, чувствуют себя неплохо. Хотя черный дьявол выглядит не слишком счастливым.
– Обсидиана – моя любимица. Она не привыкла так долго находиться в клетке, да и на корабле никогда не бывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27