Поэтому я без четверти пять утра позвонила в полицейский участок Саванны.
— Привет, — сказала я, попытавшись изменить голос.
Не спрашивайте меня, зачем я это сделала, но в тот момент мне казалось, что это совершенно необходимо.
— Офицер Куинн у вас?
Женщина на другом конце линии выразила удивление:
— Что вы имеете в виду? Вы намекаете на то, что он «со мной»?
— Нет, нет, совсем другое! — Все пошло не так, как я задумала. — Я просто хотела узнать, работает ли в вашем отделении офицер Кристофер Куинн?
О, наконец-то я выразилась предельно ясно.
— Возможно, вас устроит, если на ваши вопросы ответит какой-нибудь другой офицер?
— Нет, благодарю вас.
— Вы хотите сказать, что некто по имени Кристофер Куинн утверждает, что он офицер полиции?
— Ну, не совсем так, но я заметила полицейский значок в его бумажнике.
Наступило непродолжительное молчание.
— А значок указывает на его принадлежность к отделению полиции Саванны? И он представился вам офицером?
— Ну, не совсем так.
— Он утверждает, что он офицер полиции?
— Нет!
Я уже была готова добавить, что он отрекомендовался мне профессором колледжа, но передумала и решила не мутить и без того мутную воду.
— Иными словами, мисс Ловетт, вы видели некий блестящий предмет в его бумажнике?
— Ну, пожалуй, вы правы.
Но постойте! Женщина на другом конце провода назвала меня по имени! Значит, мой телефон прослушивается! Не стоит ли на улице возле моего дома полицейский фургон с фальшивой надписью на борту? Ну, скажем, что-нибудь вроде «Морим тараканов» или «Морим грызунов». Я осторожно скользнула к окну и раздвинула занавески. Улица была пуста. Я не заметила ни одного человека с переносным переговорным устройством. Только уличные фонари бросали свой свет на кусты и деревья.
— Вы меня еще слушаете, мисс Ловетт?
— Да.
Я все еще старалась изменить свой голос. Теперь я говорила много тише.
— Откуда вам известно мое имя?
— У нас есть определитель номеров, мисс Ловетт. Теперь такие определители есть везде. Засекает все звонки. Но вернемся к вашему вопросу о так называемом офицере полиции…
— Не важно. Мне пора. Всего доброго.
— В таком случае и вам всего хорошего, мисс Ловетт.
Я повесила трубку, чувствуя себя полной дурой. Все, что я делала, было ошибкой. В том числе и звонок в полицию. И, что хуже всего, теперь им было известно, что я, Николь Ловетт, звонила в отделение полиции Саванны и спрашивала о каком-то офицере Куинне.
А это означало, что я или сыщик, или расчетливая преступница, имя которой всплывет позже в связи с делом о преднамеренном убийстве.
От меня не ускользнул и еще один факт. На мой вопрос так и не ответили. Сейчас я обладала не большей информацией, чем до того, как разыграла свое драматическое представление.
Теперь было бессмысленно звонить в Чикаго.
В эту минуту мне все показалось довольно-таки бессмысленным.
Возможно, имя, которое он мне назвал — Кристофер Куинн, — не было его настоящим именем. Да и весь его облик теперь стал казаться мне мистификацией, начиная от приверженности к старым фильмам и кончая любимой дочерью и безвременно почившей женой.
Собираясь на работу, я все больше проникалась убеждением, что мужчина моей мечты существовал только в моей фантазии.
На телестудии царило лихорадочное оживление, но я не обратила на это особенного внимания. На меня вдруг навалилась тяжелая усталость, несмотря на то что я выпила четыре чашки кофе и съела несколько бисквитов. Сейчас я была одновременно и возбуждена, и отупела от бессонницы.
— Николь! — Мэри Клэр схватила меня за руку. — Тебя дожидается полицейский!
Неужели это был Кристофер? Я с трудом вздохнула.
— Он сказал, что ему надо?
Я провела рукой по волосам, пытаясь привести в порядок прическу. Так просто, на всякий случай.
— Он хочет поговорить с тобой о Марте Кокс. Мне он тоже задал несколько вопросов. Я сказала, что, кажется, ты ее недолюбливала и не захотела принимать участия в мемориальной службе.
— Благодарю, — пробормотала я, охваченная ужасом.
Но Мэри Клэр не восприняла моего сарказма. Он пропал зря.
Я выпрямилась, готовясь встретиться лицом к лицу с Кристофером Куинном. И тут увидела его.
— Мисс Ловетт! — Офицер оказался очень крупным мужчиной. — Я офицер Уильямс из полицейского управления города Саванны. Если я правильно понял, вы ведь были знакомы с мисс Мартой Кокс?
Теперь у меня оставались только две возможности. Я могла согласиться и признаться в своем преступлении или заупрямиться и выиграть время. Но правда заключалась в том, что раз мне все равно грозил арест, то я бы предпочла, чтобы меня арестовал Кристофер Куинн.
— Да, я с ней знакома, — ответила я, стараясь говорить как можно непринужденнее и беспечнее. К несчастью, несмотря на поглощенный мной кофе и бисквиты, я чувствовала себя не лучшим образом. Я сильно нервничала. И тут у меня задергалось нижнее левое веко.
К счастью, офицер Уильямс не заметил этого, будучи погруженным в другое занятие: он делал какие-то пометки в своем блокноте.
— Видели ли вы Марту Кокс после ее прибытия в город?
Забавная вещь происходит с вами, когда у вас начинает дергаться веко. Чем сильнее вы стараетесь заставить его перестать это делать, тем меньше оно вам повинуется.
— Да, по правде говоря, я ее видела. Она ко мне приходила.
— Приходила?
Он воззрился на меня, и выражение его лица изменилось. Из безразлично-вежливого, исполненного вялого профессионального интереса оно становилось все более удивленным по мере того, как он наблюдал за гимнастикой, которую проделывало мое непокорное веко.
Потом он вернулся к своему блокноту.
— Она ничего вам не говорила о своем намерении покинуть город?
— Нет, абсолютно ничего.
Мой глаз задергался с отчаянной силой.
— И какой характер носила ваша беседа?
— Ну, мы говорили о разном…
— Мисс Ловетт. — Он поднял на меня глаза, и в его голосе зазвучали суровые нотки: — Я женатый человек.
На мгновение я оторопела: он вообразил, что я с ним заигрываю и подмигиваю ему.
— Нет, нет!
Я попыталась придумать ответ, который отмел бы все его подозрения и в то же время не обидел его.
— Каким бы привлекательным я ни находила вас, дело в том, что…
— …женатые мужчины вызывают у вас отвращение?
— Нет! Это тик. Когда я нервничаю, у меня дергается глаз.
— Так вы нервничаете, мисс Ловетт?
— Конечно, нет! — ответила я с негодованием, несмотря на предательское подергивание глаза.
— Если вы вспомните что-нибудь, что могло бы помочь найти мисс Кокс, пожалуйста, свяжитесь с нами.
— Даю слово, — сказала я, против воли подмигнув.
Офицер Уильямс помолчал с минуту, будто раздумывал, может ли считаться уликой подергивание лицевых мышц, потом захлопнул свой блокнот. Когда он повернулся, собираясь уйти, у меня мелькнула мысль.
— Прошу прощения, офицер.
— Да?
— Вы знаете Кристофера Куинна?
— Кристофера Куинна? Того парня, что снимался в фильме «Грек Зорба»?
— Нет, там снимался Энтони Куинн, а я имею в виду реальное лицо, полицейского по имени Кристофер Куинн.
— Вы хотите сказать здесь, в Саванне?
Я утвердительно кивнула.
— И как он выглядит?
— Ну, у него темные волосы, он высокий, хорошо сложен, ярко-зеленые глаза. Не скажу, что он красив в привычном смысле слова.
На минуту офицер задумался:
— А вы полагаете, что ключ к этой истории в его руках?
Он смотрел на меня как-то странно, будто додумывал за меня мою собственную мысль.
— Нет. Боюсь, ничем не могу вам помочь. Но, если вы вдруг вспомните что-нибудь, что могло бы сослужить нам службу, позвоните мне.
— Не сомневайтесь!
Он улыбнулся и приложил два пальца к месту, где должна была помещаться шляпа, но шляпы он не носил. Потом он ушел.
Мне тоже хотелось порасспросить его о Марте, о том, что полиция думает по поводу ее исчезновения, и о том, где она, по их мнению, может находиться, но я опасалась вызвать подозрение. Ясно было только одно: когда Мэри Клэр упомянула мемориальную службу, полицейский не спешил отрицать общее мнение о том, что Марта Кокс мертва.
Возможно даже, они обнаружили ее тело и теперь пытались заставить предполагаемого убийцу выдать себя, усыпив его бдительность сообщением о ее исчезновении. Но правда заключалась еще и в том, что я сейчас думала о Марте не так, как прежде, а совсем по-иному, будто заново смотрела старый фильм и открывала в нем неизвестное ранее.
Оглядываясь назад, я теперь вспоминала случаи, когда Марта делала попытки подружиться со мной, но я всегда противилась этому и отталкивала ее. Например, был случай, когда набирали состав «актеров» для какого-то школьного спектакля, и Марта, улыбаясь, подошла ко мне и сказала что-то доброе о том, как хорошо я сыграла свою характерную роль, а я повернулась к своим подружкам и высмеяла ее. Не помню точно, что я сказала, но хорошо запомнила выражение ее лица, особенно глаз.
Были и другие случаи, но за эти годы они выветрились из моей памяти. Гораздо проще было считать Марту Кокс вечным врагом.
Таким образом я автоматически становилась жертвой и снимала с себя всякую ответственность.
Выбрав Марту Кокс козлом отпущения, я могла относиться к себе некритически. Я всегда имела возможность ткнуть пальцем в Марту и щедро пожалеть себя. Все это в известном смысле было очень удобно. Собственно, и с Джедом, моим женихом, история повторилась. Наши отношения так никогда и не зашли слишком далеко. Скорее это был вопрос инерции и привычки, а не чувств.
После окончания колледжа мы не потрудились расстаться, а когда, как нам казалось, пришло время пожениться, мы обручились. И я предалась мечтам о грандиозной свадьбе, которая вполне подошла бы телеведущей.
Я была так занята мыслями о свадьбе, что не задумывалась о браке как таковом.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Джед в конце концов бросил меня. Неудивительно и то, что он не объяснил, почему это произошло, — я ведь не стала бы его слушать, и он знал это.
Не было ничего странного и в том, что он начал встречаться с Мартой, но ведь он встречался не с ней одной. И Марта, которой не было в городе, когда он меня оставил, порвала с ним, узнав, что мы были обручены. Возможно, что Джед по-настоящему ей нравился, возможно даже, что она начинала его любить, и все же Марта порвала с ним.
Я предпочла забыть об этом. Вместо того чтобы отнестись критически к себе самой, я предпочла считать виновницей крушения своего брака Марту, но на самом-то деле, когда Джед не явился в церковь, Марта была за сотни миль от этого места.
Да и теперь, когда она заглянула ко мне, я не дала ей шанса оправдаться. А если бы дала, она была бы, вероятно, сейчас жива.
Если бы я повела себя иначе, все обернулось бы совсем по-другому.
И тогда я приняла решение. Если Кристофер Куинн позвонит еще раз, я обо всем расскажу ему. А если он не появится и не позвонит в течение двух дней, я пойду в полицию и во всем признаюсь. Возможно, это решение пришло ко мне слишком поздно, но в конце концов оно пришло. Я была готова взять на себя ответственность за собственные поступки. Наконец-то!
Глава 8
По-видимому, Кристофер Куинн, кем бы он ни был, не знал правил. Его последними словами, обращенными ко мне при расставании, были: «Я позвоню». И поэтому когда он вдруг действительно позвонил мне в конце дня, я была как в тумане.
— Привет, — сказал он, и голос его звучал как-то напряженно. Что-то с его голосом было не так. — Знаю, что уже поздновато, но не согласитесь ли вы пообедать сегодня со мной?
«Ага! — подумала я. — Вот оно! Хватит ходить вокруг да около. Он готов обвинить подозреваемую, но надеется отлично пообедать до того, как отведет меня в наручниках в тюрьму».
Но я была готова к этому.
— Разумеется, я свободна, — ответила я, и это было правдой, потому что пока еще я и вправду была свободна.
— Потрясающе!
И снова в его тоне я различила нотки усталости, столь не вязавшиеся с его обычно бодрым голосом. Он предложил встретиться в известном французском бистро на Конгресс-стрит, и я согласилась.
До нашего свидания оставалось еще много времени. Поэтому после работы я отправилась домой и выпила большую чашку чаю.
Мне было о чем подумать, но не было смысла обдумывать каждую деталь. Моя жизнь должна была в корне и навсегда измениться.
Что делают другие люди, когда оказываются в подобной ситуации? Вместо того чтобы совершить какой-нибудь значительный поступок, я выпила вторую чашку чаю и уставилась на узор на кухонной скатерти.
Потом позвонили мои родители. Я была готова рассказать им все, но вдруг осознала, что облегчением это было бы только для меня. Пусть еще немного поживут в счастливом неведении, побудут в своем невинном счастливом мире. Скоро он разлетится вдребезги… Время настало. Я окинула свой дом последним взглядом, гадая о том, когда увижу его снова, если увижу вообще.
Но до ресторана я ехала на редкость спокойно. Это был мой выбор — встретиться с офицером Куинном, мое решение. Как бы я ни колебалась, я сумела побороть желание бежать без оглядки.
Как и в прошлый раз, Кристофер ждал меня в бистро и выглядел невероятно торжественным. В воздухе уже чувствовалась осенняя прохлада.
Он был в пиджаке, и волосы его слегка растрепались.
Внезапно я представила его в роли отца, любящего мужа и вдруг осознала, что вся его жизнь оказалась разбитой. Как ужасно, наверное, это было для него. Должно быть, ему приходилось иметь дело с бессмысленными смертями, начиная от смерти собственной жены и кончая Мартой. Он видел их слишком много, но, видимо, ему еще ни с кем не приходилось говорить об этом, ему не с кем было поделиться своей печалью.
Кристофер встал, как только я подошла к столику, и мы заняли свои места.
— Рад вас видеть, Николь.
Он положил руку поверх моей.
— Мне тоже приятно вас видеть. — «Несмотря на прискорбные обстоятельства», — добавила я про себя. Но я и в самом деле была рада его видеть.
— Надеюсь, ваш день был удачным.
Официант принес нам меню.
— Откровенно говоря, у меня бывали дни и получше.
Кристофер посмотрел на меня и отвел взгляд.
Значит, он знал, что ему предстоит сделать.
— Понимаю, — откликнулась я тихо.
— Понимаете?
Я кивнула:
— Это ведь совсем не то, чего вы ожидали, да?
Он смотрел прямо мне в лицо, и эти его выразительные глаза были совсем близко от моих.
— Нет, не совсем. Но я думал, это будет легче.
— И давно вы знаете?
Он пожал плечами:
— Да пожалуй, я знал все время.
— А я и не догадывалась. Я хочу сказать, не догадывалась, что вы знаете.
— Ну…
— И что, все дело упиралось во фруктовый кекс?
— Фруктовый кекс? — Кристофер положил меню на стол и уставился на меня. — Какая тут связь с фруктовым кексом?
Вернулся официант. Лицо его выражало почтительное ожидание. Бросив на нас один только взгляд, он поднял руку, давая понять, что готов ждать сколько угодно или что может вернуться к нам попозже.
— Фруктовый кекс? — повторил Кристофер.
— Ну, я имею в виду орудие убийства.
— Орудие убийства?
В уголках его губ я заметила зарождение улыбки.
— Моя дорогая Николь! О чем речь?
— О деле Марты Кокс. Я убила ее, позволив ей съесть кусок фруктового кекса тети Адели.
Вот оно — полное признание. Меня охватило чувство удивительной легкости. Самое худшее было позади. Я призналась в своем преступлении.
В течение нескольких минут рот Кристофера Куинна был растянут в улыбке. Потом он начал смеяться, сначала пытаясь подавить смех. Потом уже был не в силах совладать с хохотом.
Мне оставалось только молча таращить на него глаза. Впервые в жизни я видела офицера полиции, впавшего в истерику под влиянием нервного напряжения, в то время как подозреваемая хранила сверхъестественное спокойствие. Остальные посетители ресторана повернули к нам головы. На их лицах застыли неуверенные улыбки — они не знали, как реагировать на мужчину, впавшего в истерику и давящегося смехом, и женщину, с мрачным и торжественным лицом склонившуюся над раскрытой книжечкой меню.
Наконец его смех смолк, но он продолжал улыбаться и время от времени хмыкал.
— Благодарю вас, Николь, — сказал Кристофер. — Не могу выразить, как мне это было необходимо.
— Ну и отлично, — сказала я, потом отважилась сделать еще один шаг вперед. — Итак, когда вы намерены меня арестовать, офицер Куинн?
Улыбка его поблекла.
— Кто офицер Куинн?
— Вы.
— Откуда, черт возьми, у вас возникла подобная идея?
— Вы ведь полицейский? Я права?
— Повторяю свой вопрос: откуда, черт возьми, у вас возникла подобная идея?
— Ну, все указывало на это. Хотите, чтобы я объяснила? Он кивнул, и я приступила к рассказу:
— Вы появились неизвестно откуда как раз в тот вечер, когда исчезла Марта Кокс. Я увидела что-то блестящее в вашем бумажнике, и скорее всего это был ваш полицейский значок. Ваш интерес ко мне носил, несомненно, профессиональный характер. Вы ухитрились держать меня во взвешенном состоянии специально для того, чтобы я призналась вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9