Майкл улыбнулся открытой, щедрой улыбкой, полной любви, силы и энергии.
— Ох, Майкл, — прошептала Эмма, — когда ты рядом со мной, нет ничего невозможного.
Глава 8
Ученики входили один за другим, одни кивали Эмме, другие нарочито старались не встречаться с ней глазами Она повернулась спиной к классу и написала на доске свое имя крупными буквами: «Миссис Грэхем». Секунду помедлила у доски и сделала глубокий вдох в надежде унять сильно бьющееся сердце.
Это был первый день. Он должен быть совершенно не похожим на любой другой день работы учителя из ее предыдущего опыта Она осталась наедине с детьми, которые выросли без телевидения, без видеоигр и даже без книжек. Большинство из них слышали музыку только тогда, когда бродячий актер появлялся в их городке со своей скрипкой. Газеты были редкостью и попадали в городок с опозданием на многие месяцы Таких вещей, как гамбургеры, пицца и игрушки-трансформеры, вообще не существовало.
Правда заключалась в том, что у нее не было совершенно ничего общего с этими ребятишками из другого столетия. В работе с этими детьми ей не удастся опереться на опыт собственного детства. Это все равно что обучать пришельцев с другой планеты.
С помощью Майкла и неожиданно с помощью миссис Цоллер, которая относилась к школе как к собственному любимому детищу, помещение стало теплым и приветливым. Очаг прочистили, все следы грязи и пыли исчезли Эмма развесила по стенам некоторые из произведений Ребекки Ларсон — те, которые чуть надкололись или треснули в печи при обжиге, — и изучила старые школьные учебники Майкла, чтобы понять, как учить этих детей.
Учебники не слишком помогли, но по крайней мере она поняла значение некоторых устаревших слов, в которых было так много слогов, что со счета можно сбиться.
— Доброе утро, — произнесла она голосом, полным неискренней уверенности.
— Доброе утро, миссис Грэхем, — ответили дети.
Эмма заморгала Она почему-то не ожидала ответа, а предчувствовала вместо него угрюмое молчание. Оглядела ряды учеников, не снявших ни пальто, ни сапог, они ерзали на своих отремонтированных лавках Майкл починил лавки с поразительной быстротой и ловкостью. Перед каждым лежали грифельная доска и два куска мела, чтобы писать на них. В этой школе не было бумаги, только доски и мел.
Ученики были самых различных возрастов. Ее диплом давал ей право преподавать в начальных классах. Как она сможет учить четырнадцатилетнего мальчика?
Девочка в первом ряду подняла руку Эмма улыбнулась ей.
— Да. Пожалуйста, представься Девочка стянула с головы выцветший розовый капор и явила миру великолепную гриву русых волос.
— Меня зовут Ханна. — Она пригладила волосы и посмотрела на остальных девочек, словно бросая им вызов.
Эмма заметила девочку со стрижеными каштановыми волосами, которая неподвижно смотрела прямо перед собой. Она подошла к ней и наклонилась.
— Меня зовут миссис Грэхем, — мягко произнесла она. — А как твое имя?
Девочка ничего не ответила, потом ее нижняя губка задрожала.
— Меня тоже зовут Ханна, — сказала она наконец убитым голосом.
— Ну, это очень красивое имя.
Первая Ханна отбросила назад волосы, тряхнув головой.
— Спасибо, миссис Грэхем.
Эмма осталась возле темноволосой девочки.
— А как твоя фамилия, Ханна? После короткого колебания та ответила:
— Робинсон. Моя фамилия Робинсон.
— Значит, ты будешь Ханна Р., — сказала Эмма, что вызвало легкую улыбку на губах девочки.
— А моя фамилия Ван Уайк, — объявила длинноволосая Ханна.
— Тогда ты будешь Ханна В.
Эмма обошла комнату, попросив детей называть свои имена и немного рассказать о себе.
— Меня зовут Аза Блейк. — Голос четырнадцатилетнего мальчика ломался, когда он говорил. — Я живу на самой окраине города и очень хорошо играю в шашки. Только считаю совсем плохо, поэтому мой папа послал меня сюда ненадолго.
— Я Элмер Дженкинс, — сказал следующий мальчик. — У нас много свиней, а моего любимого борова зовут Джаспер.
— Ага. — Эмма скрестила руки на груди. — Как поживает мистер Джаспер? Я его в последнее время что-то не встречала, Элмер.
— Ну, он в это время года немного напуган, потому что сейчас время забоя свиней, и все такое. Думаю, запах коптящихся окороков навевает грусть на бедного Джаспера, миссис Грэхем.
Эмма постаралась скрыть улыбку при мысли о грустном борове и перешла к следующему ученику. Это был мальчик лет восьми.
— Меня зовут тоже Аза. — Он хихикнул. — То есть не тоже Аза, а просто Аза. Моя фамилия Циммерман, поэтому, наверное, я буду Аза Ц. — Он поерзал на лавке. — Тут как-то вечером мои родители издавали такие странные звуки. Правда, я даже уснуть не мог от всех этих криков и шума, которые они устроили.
— Они дрались? — спросил Элмер Дженкинс.
— Так я сперва и подумал, — задумчиво ответил Аза Ц.
— Миссис Грэхем! — Ханна В, помахала рукой в воздухе. — Я однажды слышала историю про одного человека, которого звали Синяя Борода, так он убивал всех своих жен. Вешал их в сарае, одну за другой, в ряд. Интересно, отец Азы Ц, тоже пытался убить свою жену?
— Нет! — Аза Ц, встал. — Ничего подобного! Я подумал, что кому-то из них больно, поэтому и вошел к ним, а они просто переодевались.
— Переодевались? — переспросил кто-то из детей.
— Ага. Они сказали, что хотели одеться потеплее. Не знаю, почему они не зажгли лампу, но им пришлось повозиться с пуговицами и так далее в темноте. Вот почему они так шумели.
Четырнадцатилетний парень загоготал, но когда Эмма сурово взглянула на него, затих.
— Отлично А теперь я напишу на доске несколько слов и хочу, чтобы вы написали эти слова на своих грифельных досках.
По комнате пронесся стон — знакомый звук, звук, издаваемый нерадивыми учениками. Эмма остановилась. И запах тоже. Раньше, когда комната была пустой, этого запаха не чувствовалось. Но теперь ошибиться было невозможно: это детский запах, который так хорошо знаком ей по Бруклину. Он оказался здесь, в штате Индиана 1832 года!
Она начала писать, когда открылась дверь. Это был Джордж Вашингтон Ларсон, держащий во рту два пальца и сжимающий в руке ведерко со своим ленчем.
— Доброе утро, Джордж — Эмма взяла его за руку. Кожаный шнурок на его ботинке развязался, поэтому она наклонилась и завязала его бантиком. Двое других детей попросили тоже зашнуровать им ботинки, и Эмма про себя с сожалением помянула облегчившее жизнь изобретение — липучку.
Наконец она смогла снова обратить внимание на Джорджа, который выглядел очень одиноким и испуганным и с еще большим пылом сосал свои пальцы. Она нагнулась к нему поближе и спросила:
— Где ты хочешь сесть?
В классе оставалось несколько свободных мест, и когда Эмма вела мальчика к одному из них, Элмер Дженкинс встал.
— Миссис Грэхем, мэм! Этот Джордж Ларсон — он индеец, а мне не позволяют и близко подходить ни к одному из них, потому что мой дядя Генри был убит индейцами. Мама говорит, если хоть один индеец появится в школе, я должен идти домой. Она боится за меня.
Эмма остановилась, совершенно ошеломленная. Выражение лица Джорджа осталось бесстрастным. Он просто смотрел прямо перед собой.
— Мне очень жаль, что так случилось с твоим дядей, Элмер, — заговорила Эмма. — Джордж? — Малыш поднял глаза, и Эмма сжала его руку. — Ты обещаешь никого в школе сегодня не убивать?
Последовало короткое молчание, и дети озадаченно переглянулись Джордж вытащил изо рта мокрые пальцы.
— Обещаю, мэм.
Элмер Дженкинс покраснел, некоторые из ребят захихикали несколько смущенно. Потом, когда Маленькому Джорджу пришлось помогать залезть на лавку, даже Элмер Дженкинс начал улыбаться.
Эмма остановилась у парты Элмера.
— Я поговорю с твоей мамой, Элмер. Может быть, она изменит свое решение.
Эмма вернулась к доске и начала писать.
День понемногу двигался к концу, поначалу медленно, потом Эмма с удивлением обнаружила, что этот день уже кончился. Дети потянулись к выходу, некоторые толкали друг друга Аза Ц дернул Ханну. В за волосы, а потом сделал вид, что это не он, а другой мальчик.
И они ушли.
Эмма сидела в непривычно тихой комнате, болтовня детишек, идущих от школы, замирала в отдалении. Доска была исписана цифрами, буквами и словами.
Дверь класса открылась, и к ней подошел Майкл.
— Как прошло?
Она вздохнула.
— Так же, как всегда Не могу в это поверить, Майкл. Здесь есть и выскочка, и озорник, и классный клоун. Думаю, есть даже несколько трудных родителей.
Ее последние слова заглушил его поцелуй.
— Я так горжусь тобой, Эм! — шепнул он. — Так горжусь!
К тому времени как Эмма и Майкл вернулись домой, оба были без сил. Он молчал всю дорогу от школы и смотрел прямо перед собой, пока они пробирались по глубокому снегу.
— Майкл?
— A?
— Как ты думаешь, может, мне устроить в школе рождественский праздник? Мы могли бы пригласить весь город. В Классе уже развешаны украшения, а за школой я видела несколько елочек. Может быть, я смогу приготовить маленькие подарки для детей.
— Подарки? Эмма, никто так не празднует Рождество здесь, у нас. — Он остановился. — По крайней мере не праздновали до твоего приезда.
— Но я готова держать пари, что детишкам это понравилось бы, — вздохнула она. Они вошли в дом и повесили на вешалку свои пальто. — А если я разучу с ними постановку «Двенадцать дней Рождества»? Это был бы хороший способ научить их складывать числа и слова, а я могла бы получить представление об уровне их подготовки, не заставляя никого смущаться. Я считаю, что дети в школе должны учиться с удовольствием, а ты?
— Может быть. — Майкл положил дрова в очаг, поджег и раздувал огонь, пока дрова не занялись.
Эмма наблюдала за его движениями, за сильными руками, за поразительным профилем. Словно догадавшись, что она смотрит на него, Майкл медленно встал и повернулся к ней.
— Эм. — Голос его был тихим. Она шагнула в его объятия и закрыла глаза, а он покачивал ее в свои руках, бережно и нежно.
— Доктор говорит, что мы можем попробовать еще раз, — прошептал он.
— Знаю. Но ведь земля замерзла, и идет снег. Его губы прижались к ее виску, потом к шее.
— Я говорю не о розовых кустах.
Позже, в оранжевом свете спальни, слушая потрескивание углей в очаге, Эмма смотрела на спящего Майкла.
Это было так естественно — быть здесь, с ним. Какая необычайная, волшебная сила забросила ее сюда? Или забросила его к ней? Это, должно быть, волшебство, чисто рождественское чудо.
Майкл глубоко вздохнул и притянул ее поближе, но она не могла уснуть. Ее мысли унеслись назад, в другое время и место, которые казались далекими, как воспоминания о давно ушедшем.
Кольцо. Она подняла левую руку и прикоснулась к кольцу. Оно было таким приятным, таким гладким на ощупь.
Тогда, раньше, она не сумела прочесть надпись. Буквы были стертыми от времени. Какие удивительные слова написал Майкл? Она медленно стащила кольцо с пальца, чтобы прочесть. В то мгновение когда кольцо соскальзывало с кончика ее пальца, она почувствовала, как Майкл потянулся к ней:
— Нет, Эм! Не надо!
А затем она уснула.
Глава 9
Что-то теплое щекотало ей нос. В полусне она протянула руку и вздохнула:
— Майкл.
И скатилась на пол.
Ахнув, Эмма протерла глаза. То теплое, что щекотало ей нос, издало жалобный вопль.
— Том.
Эмма уставилась на кота, выгнувшего спину у ее бедра. За окном взвизгнула автомобильная сигнализация.
— Нет.
Ее рука взлетела вверх и опрокинула кружку, из которой она пила горячий шоколад, теперь пустую и холодную. Несколько секунд Эмма только и могла, что оглядывать свою мебель и телевизор, по которому шли утренние новости.
— О Господи, нет!
Золотое кольцо. Она опустила взгляд на свою руку. Кольцо исчезло.
— Майкл?
Как больно, произносить его имя, зная, что ответа не будет!
Все это было сном. Тот городок, та жизнь.
И Майкл.
Все это было потрясающим, прекрасным сном.
Диктор по телевизору объявил о надвигающемся сильном буране, опасных дорожных условиях, образовании льда на дорогах. Сейчас семь часов тридцать минут, добавил он.
Она опоздала — ей надо бежать в школу. На нее накатил приступ тошноты, озноба, боли, какого-то тяжелого головокружения Потом все кончилось.
Эмма машинально проделала необходимые действия — приняла душ, оделась, накормила кота, полила комнатные растения Она двигалась словно в трансе, ничего не чувствуя и не разрешая себе ни о чем думать.
Кольца нигде не было. Эмма на четвереньках облазила всю комнату, но не смогла отыскать кольцо. От синтетических ворсинок ковра горели колени и ладони, но какое это имело значение.
Эмме нужно было поплакать. Она чувствовала, как рыдания поднимаются откуда-то из глубины, не дают вздохнуть; ее охватило непреодолимое желание просто рухнуть на пол и закричать.
Но Эмма не могла. Ее ждал целый «ласе первоклашек. И она знала, что если начнет плакать, то не сможет остановиться. Очень долго.
Возможно, вечером она сможет выплакаться, потрясать кулаками в воздухе и спрашивать, почему ей пришлось смотреть такой сон. Она уже знала, что после этого сна о Майкле ее жизнь рухнула. Никогда больше она не сможет обрести покой, никогда не сможет убедить себя в том, что абсолютно счастлива.
С этого момента любая маленькая радость будет испорчена. Теперь она узнала настоящую радость, но эта радость ускользнула от нее навсегда.
Эмма пошла той дорогой, по которой так часто ходила раньше, зашла в кондитерскую выпить кофе, проверила свою почтовую ячейку в главном офисе школы. Привычный распорядок дня был пустым и бессмысленным, каждый ее поступок казался ей жестокой насмешкой.
Секретарь поздоровалась с ней, и Эмма, кажется, ответила на приветствие. Чья-то мама вручила ей мешочек, полный всякой дребедени Эмма поняла, что это как-то связано с подготовкой к Рождеству.
Классная комната ничуть не изменилась: слегка испачканные парты, запах пластилина и бумаги для рукоделия и легкий аромат чего-то неуловимого, детского. Как может этот класс остаться таким же, если весь ее мир перевернулся?
Дети приходили так же, как всегда, входили в класс, шнурки развязаны, волосы растрепаны и стоят дыбом от статического электричества. Когда Эмма заговорила, она услышала эхо своих слов, словно другая Эмма Грэхем стояла рядом с ней и Произносила те же самые слова:
— Ну, кому надо завязать шнурки?
К ней, шаркая ногами, подошли несколько детишек, пересмеиваясь и толкая друг друга. Она завязала пару кроссовок «Красавица и чудовище», ботинки «Черепашки-ниндзя», кроссовки «Аладдин» и две пары мокасин «Покахонтас». Перед мокасинами она помедлила, почувствовав легкое головокружение.
Маленькая ручка похлопала ее по плечу. Эмма подняла глаза, и на мгновение у «нее перехватило дыхание. Это был тот новенький мальчик, Аза. Он выглядел как-то необычно.
— Мисс Грэхем? Пришел мой папа, он хочет поговорить с вами насчет кольца.
— Прекрасно, — пробормотала Эмма, и перед ней появилась следующая пара ног. «Только этого мне и не хватало, — подумала она, — объяснять совершенно незнакомому человеку, каким образом потерялось его старинное кольцо». Она машинально завязала шнурки на очередных кроссовках прочным двойным узлом, но тут до нее дошло, что эта пара большая и на ней нет рисунков героев мультиков.
Эмма на секунду зажмурилась и потерла пульсирующие виски, чтобы избавиться от боли. Стараясь взять себя в руки, она встала, от души желая, чтобы этот день уже кончился. Чтобы она еще не просыпалась. Чтобы оказаться в любом другом месте, только не здесь.
— Эм? — Его голос прозвучал очень тихо, и она подумала, что ей почудилось.
Глаза Эммы открылись, перед ней стоял Майкл — ее Майкл.
Теперь он был одет в два свитера, один на другой, и в спортивные брюки. Но это был, несомненно, Майкл. Он казался более крупным, сильным и уверенным, и все же это был он — его блестящие волосы, прекрасно вылепленное лицо и удивительные глаза.
— Простите, — произнес он бесцветным голосом, распрямляя плечи. Под глазами у него были круги. — Вы очень похожи на одну мою знакомую — бывшую знакомую. Я отец Азы.
Он протянул руку, и она машинально пожала ее. От его крупной ладони исходило тепло. Она узнала ее.
— Майкл. — Ее голос дрогнул.
— Да, мисс Грэхем? — Один из двух классных Майклов дернул ее за юбку.
— Нет, не ты. Я разговариваю с… — У Эммы задрожали колени, но она продолжала держаться за его руку.
— Эм. — Отец Азы протянул другую руку и заправил ей за ухо прядку волос.
— То золотое кольцо. — сказала Эмма. — Я не могу его найти.
Он кивнул. Он тоже казался ошеломленным.
— Аза рассказал мне, что отнес его в школу. Это пара обручальных колец, реликвия моей семьи. Я проверил коробочку вчера вечером, Эм. Оба лежат там. — Он сглотнул. — Их нельзя разделить. Насколько я знаю, эти кольца спаяны вместе, соединены уже более ста лет. — Он оглядел классную комнату, потом заговорил снова:
— Я держал их в руке прошлой ночью, и мне приснился сон.
1 2 3 4 5 6 7 8
— Ох, Майкл, — прошептала Эмма, — когда ты рядом со мной, нет ничего невозможного.
Глава 8
Ученики входили один за другим, одни кивали Эмме, другие нарочито старались не встречаться с ней глазами Она повернулась спиной к классу и написала на доске свое имя крупными буквами: «Миссис Грэхем». Секунду помедлила у доски и сделала глубокий вдох в надежде унять сильно бьющееся сердце.
Это был первый день. Он должен быть совершенно не похожим на любой другой день работы учителя из ее предыдущего опыта Она осталась наедине с детьми, которые выросли без телевидения, без видеоигр и даже без книжек. Большинство из них слышали музыку только тогда, когда бродячий актер появлялся в их городке со своей скрипкой. Газеты были редкостью и попадали в городок с опозданием на многие месяцы Таких вещей, как гамбургеры, пицца и игрушки-трансформеры, вообще не существовало.
Правда заключалась в том, что у нее не было совершенно ничего общего с этими ребятишками из другого столетия. В работе с этими детьми ей не удастся опереться на опыт собственного детства. Это все равно что обучать пришельцев с другой планеты.
С помощью Майкла и неожиданно с помощью миссис Цоллер, которая относилась к школе как к собственному любимому детищу, помещение стало теплым и приветливым. Очаг прочистили, все следы грязи и пыли исчезли Эмма развесила по стенам некоторые из произведений Ребекки Ларсон — те, которые чуть надкололись или треснули в печи при обжиге, — и изучила старые школьные учебники Майкла, чтобы понять, как учить этих детей.
Учебники не слишком помогли, но по крайней мере она поняла значение некоторых устаревших слов, в которых было так много слогов, что со счета можно сбиться.
— Доброе утро, — произнесла она голосом, полным неискренней уверенности.
— Доброе утро, миссис Грэхем, — ответили дети.
Эмма заморгала Она почему-то не ожидала ответа, а предчувствовала вместо него угрюмое молчание. Оглядела ряды учеников, не снявших ни пальто, ни сапог, они ерзали на своих отремонтированных лавках Майкл починил лавки с поразительной быстротой и ловкостью. Перед каждым лежали грифельная доска и два куска мела, чтобы писать на них. В этой школе не было бумаги, только доски и мел.
Ученики были самых различных возрастов. Ее диплом давал ей право преподавать в начальных классах. Как она сможет учить четырнадцатилетнего мальчика?
Девочка в первом ряду подняла руку Эмма улыбнулась ей.
— Да. Пожалуйста, представься Девочка стянула с головы выцветший розовый капор и явила миру великолепную гриву русых волос.
— Меня зовут Ханна. — Она пригладила волосы и посмотрела на остальных девочек, словно бросая им вызов.
Эмма заметила девочку со стрижеными каштановыми волосами, которая неподвижно смотрела прямо перед собой. Она подошла к ней и наклонилась.
— Меня зовут миссис Грэхем, — мягко произнесла она. — А как твое имя?
Девочка ничего не ответила, потом ее нижняя губка задрожала.
— Меня тоже зовут Ханна, — сказала она наконец убитым голосом.
— Ну, это очень красивое имя.
Первая Ханна отбросила назад волосы, тряхнув головой.
— Спасибо, миссис Грэхем.
Эмма осталась возле темноволосой девочки.
— А как твоя фамилия, Ханна? После короткого колебания та ответила:
— Робинсон. Моя фамилия Робинсон.
— Значит, ты будешь Ханна Р., — сказала Эмма, что вызвало легкую улыбку на губах девочки.
— А моя фамилия Ван Уайк, — объявила длинноволосая Ханна.
— Тогда ты будешь Ханна В.
Эмма обошла комнату, попросив детей называть свои имена и немного рассказать о себе.
— Меня зовут Аза Блейк. — Голос четырнадцатилетнего мальчика ломался, когда он говорил. — Я живу на самой окраине города и очень хорошо играю в шашки. Только считаю совсем плохо, поэтому мой папа послал меня сюда ненадолго.
— Я Элмер Дженкинс, — сказал следующий мальчик. — У нас много свиней, а моего любимого борова зовут Джаспер.
— Ага. — Эмма скрестила руки на груди. — Как поживает мистер Джаспер? Я его в последнее время что-то не встречала, Элмер.
— Ну, он в это время года немного напуган, потому что сейчас время забоя свиней, и все такое. Думаю, запах коптящихся окороков навевает грусть на бедного Джаспера, миссис Грэхем.
Эмма постаралась скрыть улыбку при мысли о грустном борове и перешла к следующему ученику. Это был мальчик лет восьми.
— Меня зовут тоже Аза. — Он хихикнул. — То есть не тоже Аза, а просто Аза. Моя фамилия Циммерман, поэтому, наверное, я буду Аза Ц. — Он поерзал на лавке. — Тут как-то вечером мои родители издавали такие странные звуки. Правда, я даже уснуть не мог от всех этих криков и шума, которые они устроили.
— Они дрались? — спросил Элмер Дженкинс.
— Так я сперва и подумал, — задумчиво ответил Аза Ц.
— Миссис Грэхем! — Ханна В, помахала рукой в воздухе. — Я однажды слышала историю про одного человека, которого звали Синяя Борода, так он убивал всех своих жен. Вешал их в сарае, одну за другой, в ряд. Интересно, отец Азы Ц, тоже пытался убить свою жену?
— Нет! — Аза Ц, встал. — Ничего подобного! Я подумал, что кому-то из них больно, поэтому и вошел к ним, а они просто переодевались.
— Переодевались? — переспросил кто-то из детей.
— Ага. Они сказали, что хотели одеться потеплее. Не знаю, почему они не зажгли лампу, но им пришлось повозиться с пуговицами и так далее в темноте. Вот почему они так шумели.
Четырнадцатилетний парень загоготал, но когда Эмма сурово взглянула на него, затих.
— Отлично А теперь я напишу на доске несколько слов и хочу, чтобы вы написали эти слова на своих грифельных досках.
По комнате пронесся стон — знакомый звук, звук, издаваемый нерадивыми учениками. Эмма остановилась. И запах тоже. Раньше, когда комната была пустой, этого запаха не чувствовалось. Но теперь ошибиться было невозможно: это детский запах, который так хорошо знаком ей по Бруклину. Он оказался здесь, в штате Индиана 1832 года!
Она начала писать, когда открылась дверь. Это был Джордж Вашингтон Ларсон, держащий во рту два пальца и сжимающий в руке ведерко со своим ленчем.
— Доброе утро, Джордж — Эмма взяла его за руку. Кожаный шнурок на его ботинке развязался, поэтому она наклонилась и завязала его бантиком. Двое других детей попросили тоже зашнуровать им ботинки, и Эмма про себя с сожалением помянула облегчившее жизнь изобретение — липучку.
Наконец она смогла снова обратить внимание на Джорджа, который выглядел очень одиноким и испуганным и с еще большим пылом сосал свои пальцы. Она нагнулась к нему поближе и спросила:
— Где ты хочешь сесть?
В классе оставалось несколько свободных мест, и когда Эмма вела мальчика к одному из них, Элмер Дженкинс встал.
— Миссис Грэхем, мэм! Этот Джордж Ларсон — он индеец, а мне не позволяют и близко подходить ни к одному из них, потому что мой дядя Генри был убит индейцами. Мама говорит, если хоть один индеец появится в школе, я должен идти домой. Она боится за меня.
Эмма остановилась, совершенно ошеломленная. Выражение лица Джорджа осталось бесстрастным. Он просто смотрел прямо перед собой.
— Мне очень жаль, что так случилось с твоим дядей, Элмер, — заговорила Эмма. — Джордж? — Малыш поднял глаза, и Эмма сжала его руку. — Ты обещаешь никого в школе сегодня не убивать?
Последовало короткое молчание, и дети озадаченно переглянулись Джордж вытащил изо рта мокрые пальцы.
— Обещаю, мэм.
Элмер Дженкинс покраснел, некоторые из ребят захихикали несколько смущенно. Потом, когда Маленькому Джорджу пришлось помогать залезть на лавку, даже Элмер Дженкинс начал улыбаться.
Эмма остановилась у парты Элмера.
— Я поговорю с твоей мамой, Элмер. Может быть, она изменит свое решение.
Эмма вернулась к доске и начала писать.
День понемногу двигался к концу, поначалу медленно, потом Эмма с удивлением обнаружила, что этот день уже кончился. Дети потянулись к выходу, некоторые толкали друг друга Аза Ц дернул Ханну. В за волосы, а потом сделал вид, что это не он, а другой мальчик.
И они ушли.
Эмма сидела в непривычно тихой комнате, болтовня детишек, идущих от школы, замирала в отдалении. Доска была исписана цифрами, буквами и словами.
Дверь класса открылась, и к ней подошел Майкл.
— Как прошло?
Она вздохнула.
— Так же, как всегда Не могу в это поверить, Майкл. Здесь есть и выскочка, и озорник, и классный клоун. Думаю, есть даже несколько трудных родителей.
Ее последние слова заглушил его поцелуй.
— Я так горжусь тобой, Эм! — шепнул он. — Так горжусь!
К тому времени как Эмма и Майкл вернулись домой, оба были без сил. Он молчал всю дорогу от школы и смотрел прямо перед собой, пока они пробирались по глубокому снегу.
— Майкл?
— A?
— Как ты думаешь, может, мне устроить в школе рождественский праздник? Мы могли бы пригласить весь город. В Классе уже развешаны украшения, а за школой я видела несколько елочек. Может быть, я смогу приготовить маленькие подарки для детей.
— Подарки? Эмма, никто так не празднует Рождество здесь, у нас. — Он остановился. — По крайней мере не праздновали до твоего приезда.
— Но я готова держать пари, что детишкам это понравилось бы, — вздохнула она. Они вошли в дом и повесили на вешалку свои пальто. — А если я разучу с ними постановку «Двенадцать дней Рождества»? Это был бы хороший способ научить их складывать числа и слова, а я могла бы получить представление об уровне их подготовки, не заставляя никого смущаться. Я считаю, что дети в школе должны учиться с удовольствием, а ты?
— Может быть. — Майкл положил дрова в очаг, поджег и раздувал огонь, пока дрова не занялись.
Эмма наблюдала за его движениями, за сильными руками, за поразительным профилем. Словно догадавшись, что она смотрит на него, Майкл медленно встал и повернулся к ней.
— Эм. — Голос его был тихим. Она шагнула в его объятия и закрыла глаза, а он покачивал ее в свои руках, бережно и нежно.
— Доктор говорит, что мы можем попробовать еще раз, — прошептал он.
— Знаю. Но ведь земля замерзла, и идет снег. Его губы прижались к ее виску, потом к шее.
— Я говорю не о розовых кустах.
Позже, в оранжевом свете спальни, слушая потрескивание углей в очаге, Эмма смотрела на спящего Майкла.
Это было так естественно — быть здесь, с ним. Какая необычайная, волшебная сила забросила ее сюда? Или забросила его к ней? Это, должно быть, волшебство, чисто рождественское чудо.
Майкл глубоко вздохнул и притянул ее поближе, но она не могла уснуть. Ее мысли унеслись назад, в другое время и место, которые казались далекими, как воспоминания о давно ушедшем.
Кольцо. Она подняла левую руку и прикоснулась к кольцу. Оно было таким приятным, таким гладким на ощупь.
Тогда, раньше, она не сумела прочесть надпись. Буквы были стертыми от времени. Какие удивительные слова написал Майкл? Она медленно стащила кольцо с пальца, чтобы прочесть. В то мгновение когда кольцо соскальзывало с кончика ее пальца, она почувствовала, как Майкл потянулся к ней:
— Нет, Эм! Не надо!
А затем она уснула.
Глава 9
Что-то теплое щекотало ей нос. В полусне она протянула руку и вздохнула:
— Майкл.
И скатилась на пол.
Ахнув, Эмма протерла глаза. То теплое, что щекотало ей нос, издало жалобный вопль.
— Том.
Эмма уставилась на кота, выгнувшего спину у ее бедра. За окном взвизгнула автомобильная сигнализация.
— Нет.
Ее рука взлетела вверх и опрокинула кружку, из которой она пила горячий шоколад, теперь пустую и холодную. Несколько секунд Эмма только и могла, что оглядывать свою мебель и телевизор, по которому шли утренние новости.
— О Господи, нет!
Золотое кольцо. Она опустила взгляд на свою руку. Кольцо исчезло.
— Майкл?
Как больно, произносить его имя, зная, что ответа не будет!
Все это было сном. Тот городок, та жизнь.
И Майкл.
Все это было потрясающим, прекрасным сном.
Диктор по телевизору объявил о надвигающемся сильном буране, опасных дорожных условиях, образовании льда на дорогах. Сейчас семь часов тридцать минут, добавил он.
Она опоздала — ей надо бежать в школу. На нее накатил приступ тошноты, озноба, боли, какого-то тяжелого головокружения Потом все кончилось.
Эмма машинально проделала необходимые действия — приняла душ, оделась, накормила кота, полила комнатные растения Она двигалась словно в трансе, ничего не чувствуя и не разрешая себе ни о чем думать.
Кольца нигде не было. Эмма на четвереньках облазила всю комнату, но не смогла отыскать кольцо. От синтетических ворсинок ковра горели колени и ладони, но какое это имело значение.
Эмме нужно было поплакать. Она чувствовала, как рыдания поднимаются откуда-то из глубины, не дают вздохнуть; ее охватило непреодолимое желание просто рухнуть на пол и закричать.
Но Эмма не могла. Ее ждал целый «ласе первоклашек. И она знала, что если начнет плакать, то не сможет остановиться. Очень долго.
Возможно, вечером она сможет выплакаться, потрясать кулаками в воздухе и спрашивать, почему ей пришлось смотреть такой сон. Она уже знала, что после этого сна о Майкле ее жизнь рухнула. Никогда больше она не сможет обрести покой, никогда не сможет убедить себя в том, что абсолютно счастлива.
С этого момента любая маленькая радость будет испорчена. Теперь она узнала настоящую радость, но эта радость ускользнула от нее навсегда.
Эмма пошла той дорогой, по которой так часто ходила раньше, зашла в кондитерскую выпить кофе, проверила свою почтовую ячейку в главном офисе школы. Привычный распорядок дня был пустым и бессмысленным, каждый ее поступок казался ей жестокой насмешкой.
Секретарь поздоровалась с ней, и Эмма, кажется, ответила на приветствие. Чья-то мама вручила ей мешочек, полный всякой дребедени Эмма поняла, что это как-то связано с подготовкой к Рождеству.
Классная комната ничуть не изменилась: слегка испачканные парты, запах пластилина и бумаги для рукоделия и легкий аромат чего-то неуловимого, детского. Как может этот класс остаться таким же, если весь ее мир перевернулся?
Дети приходили так же, как всегда, входили в класс, шнурки развязаны, волосы растрепаны и стоят дыбом от статического электричества. Когда Эмма заговорила, она услышала эхо своих слов, словно другая Эмма Грэхем стояла рядом с ней и Произносила те же самые слова:
— Ну, кому надо завязать шнурки?
К ней, шаркая ногами, подошли несколько детишек, пересмеиваясь и толкая друг друга. Она завязала пару кроссовок «Красавица и чудовище», ботинки «Черепашки-ниндзя», кроссовки «Аладдин» и две пары мокасин «Покахонтас». Перед мокасинами она помедлила, почувствовав легкое головокружение.
Маленькая ручка похлопала ее по плечу. Эмма подняла глаза, и на мгновение у «нее перехватило дыхание. Это был тот новенький мальчик, Аза. Он выглядел как-то необычно.
— Мисс Грэхем? Пришел мой папа, он хочет поговорить с вами насчет кольца.
— Прекрасно, — пробормотала Эмма, и перед ней появилась следующая пара ног. «Только этого мне и не хватало, — подумала она, — объяснять совершенно незнакомому человеку, каким образом потерялось его старинное кольцо». Она машинально завязала шнурки на очередных кроссовках прочным двойным узлом, но тут до нее дошло, что эта пара большая и на ней нет рисунков героев мультиков.
Эмма на секунду зажмурилась и потерла пульсирующие виски, чтобы избавиться от боли. Стараясь взять себя в руки, она встала, от души желая, чтобы этот день уже кончился. Чтобы она еще не просыпалась. Чтобы оказаться в любом другом месте, только не здесь.
— Эм? — Его голос прозвучал очень тихо, и она подумала, что ей почудилось.
Глаза Эммы открылись, перед ней стоял Майкл — ее Майкл.
Теперь он был одет в два свитера, один на другой, и в спортивные брюки. Но это был, несомненно, Майкл. Он казался более крупным, сильным и уверенным, и все же это был он — его блестящие волосы, прекрасно вылепленное лицо и удивительные глаза.
— Простите, — произнес он бесцветным голосом, распрямляя плечи. Под глазами у него были круги. — Вы очень похожи на одну мою знакомую — бывшую знакомую. Я отец Азы.
Он протянул руку, и она машинально пожала ее. От его крупной ладони исходило тепло. Она узнала ее.
— Майкл. — Ее голос дрогнул.
— Да, мисс Грэхем? — Один из двух классных Майклов дернул ее за юбку.
— Нет, не ты. Я разговариваю с… — У Эммы задрожали колени, но она продолжала держаться за его руку.
— Эм. — Отец Азы протянул другую руку и заправил ей за ухо прядку волос.
— То золотое кольцо. — сказала Эмма. — Я не могу его найти.
Он кивнул. Он тоже казался ошеломленным.
— Аза рассказал мне, что отнес его в школу. Это пара обручальных колец, реликвия моей семьи. Я проверил коробочку вчера вечером, Эм. Оба лежат там. — Он сглотнул. — Их нельзя разделить. Насколько я знаю, эти кольца спаяны вместе, соединены уже более ста лет. — Он оглядел классную комнату, потом заговорил снова:
— Я держал их в руке прошлой ночью, и мне приснился сон.
1 2 3 4 5 6 7 8