лазать по крышам, убегать с уроков, бить из рогатки фонари, короче, вести себя как «нормальный мальчик». Не как «маменькин сынок».
Студент был красноречив и даже в чем-то убедителен. Влад так и не понял, зачем ему понадобилась эта агитационная кампания против «сидения под юбкой»; вероятно, дело было в каких-то собственных студентовых проблемах. У студента были голубые, выпуклые, очень выразительные глаза; глядя прямо в эти глаза, Влад сказал однажды, что ему не нравится лазать по чердакам. Что у него есть дела поважнее. И что, если придется выбирать, огорчить ли маму или запрезирать «мужчину» в себе – он, Влад, с легкостью пожертвует «мужчиной». Потому что на кой черт такой «мужчина» нужен?!
Ему было одиннадцать лет.
Студент скривился, как от кислого, и навсегда раззнакомился с «сынком» и «любимчиком». И Влад не жалел о потерянном знакомстве. Просто у студента, наверное, не сложились отношения с собственными родителями…
Теперь, лежа в постели, Влад шкурой ощущал, как мама растеряна и огорчена. И как ей хочется пойти в школу – не то затем, чтобы нажаловаться директору, не то затем, чтобы собственноручно кинуться в драку и приложить об стенку всех школьных «кукушек», не разбирая, кто прав, кто виноват.
И как ей хочется расспросить его, Влада, и как она сдерживается. Молчит.
– Мам, – позвал Влад.
Она подошла. Молча села на край кровати.
* * *
Прошло пять дней. На улице сделалось ощутимо теплее. Синяки в который раз поменяли оттенок, горло успокоилось и почти не болело, и, что самое неприятное, упала температура – ртутный столбик застрял на отметке тридцать шесть и пять, а колдовать над термометром, как это принято у ленивых школьников, Влад считал ниже своего достоинства.
Вставать не хотелось. Грустное словосочетание «постельный режим» обернулось на этот раз убежищем, хомячьей норкой под тоннами снега, и Влад лежал в ней, подтянув колени к животу и укрывшись чуть не с головой. При мысли о школе накатывала тоска, грязно-бурая, похожая на сухую засвеченную фотобумагу.
Мама по-прежнему ни о чем не спрашивала. Ждала, пока Влад расскажет сам; он колебался. Не хотелось перекладывать свои проблемы на мамины плечи. Не пойдет же она драться с Кукушкой, на самом деле…
Димка звонил каждый день, но Влад просил его пока не приходить. Димка был человеком тактичным и не настаивал.
Врач тоже был человеком тактичным, но от его посещения отвертеться не удалось.
– Как ты себя чувствуешь? Влад пожал плечами.
– Ну еще дня на три я могу тебе дать освобождение, – сказал врач вполголоса, когда мама зачем-то вышла на кухню. – Но не больше… понимаешь? Проблемы все равно надо как-то решать…
Влад кивнул. Врач распрощался.
– Может, позвонишь кому-нибудь, узнаешь уроки? – спросила мама.
– Да, – сказал Влад.
В тот же момент задребезжал телефон.
– Тебя, – сказала мама.
– Димка?
– Нет. Какая-то девочка…
С неприятным предчувствием Влад взял из ее рук тяжелую, не успевшую нагреться трубку.
– Привет, – сказал знакомый напряженный голос, – это Марфа Чисторой… Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал Влад. – У меня ангина.
– Да? – Голос почему-то погрустнел. – А когда ты придешь в школу?
– Еще не скоро, – соврал Влад.
– Да?! – Голос прямо-таки зазвенел от напряжения. Владу представилось, как чистенькая Марфа сидит привязанная к стулу и под дулом пистолета задает ему дурацкие вопросы. – Ты что, серьезно болен?
– Говорю – ангина…
– Может, тебе уроки занести?
Владу сделалось смешно. Влюбилась она, что ли? Чисторой?!
– Не надо, – сказал он жестко. – Извини, мне нельзя много разговаривать.
И положил трубку.
* * *
Марфин звонок волновал его часа полтора – до самой темноты. У него даже улучшилось настроение – он вообразил себе, что слава его все-таки существует, что она расползлась по классу и по школе, что каждое утро девчонки дожидаются его у входа – а вдруг сегодня придет?! Что в глазах одноклассников он все-таки не побитый щенок, а человек, восставший против Кукушки, храбрец, не побоявшийся выйти в одиночку против всей этой стаи…
В восемь вечера вдруг позвонили еще. Другая одноклассница, Дана Стасов, интересовалась его здоровьем.
«Сговорились они, что ли?» – почти весело думал Влад, повторяя почти слово в слово все, что сказал Марфе Чисторой.
Мама покончила с делами и села играть с Владом в шахматы. Странно, но он против обыкновения не получал от игры почти никакого удовольствия – все думал, и мысли его незаметно соскальзывали к выяснению, кто красивее – Марфа или Дана, и у кого больше глаза, и вообще…
– Твой ход, – в который раз напомнила мама. – Ты играешь или что? Я так не стану…
В этот момент телефон зазвонил опять.
– Влад? Это ты? Как ты себя чувствуешь?
Он, кажется, почти не удивился.
Они звонили одна за другой – девчонки из его класса, и те, с которыми он водился, и те, с которыми он не водился, и те, кто тайно вздыхал по нему, и те, кто не упускал случая сказать о нем гадость. Они звонили, чтобы узнать о его самочувствии; почти у всех – Влад обратил внимание – были испуганные, иногда на грани слез голоса.
Он разозлился. Издеваются? Девчонки? По наущению Кукушки? Но ведь половина из них никогда Кукушке не прислуживала, да и вообще…
Потом позвонил Ждан. Долго извинялся за беспокойство; предлагал сбегать за лекарствами, или принести уроки, или еще что-нибудь, мед, например, есть хороший…
Значит, все-таки слава? Признание?!
Влад сдержанно поблагодарил Ждана за заботу и, пожаловавшись на боль в горле, поскорее оборвал разговор. Что-то в голосе Ждана… что-то покорное, приторное… мешало ему насладиться как следует своим триумфом.
Едва распрощавшись со Жданом, он перезвонил Димке:
– Привет… Слушай, что там такое? В школе?
– Ничего, – удивленно отозвался Димка. – Просто на удивление тихо, даже эти шакалы не ухмыляются…
Влад заколебался: рассказывать про девчоночьи звонки? Не рассказывать?
– Сколько можно занимать телефон? – спросила мама.
– Извини, – быстро сказал Влад. – Меня тут от телефона гонят… Ну, пока.
И положил трубку.
Мама тем временем ушла на кухню, и шахматы сами собой отменились; Влад улегся с книгой, но через минуту телефон заорал опять.
– Палий? Приветик. По тебе тут все так соску-учились…
Голос у Линки Рыболов был веселый-веселый, целуллоидно-радостный, как у говорящей куклы.
– Пошла вон, – устало сказал Влад и положил трубку.
– Ты что?! – возмутилась вернувшаяся в комнату мама. – Девочке? В таком тоне?!
– Это Линка Рыболов, – сказал сквозь зубы Влад. И тут же снова затрезвонил телефон; Влада передернуло.
– Возьми! – попросил он маму и укрылся с головой..
– Да, – удивлялась мама за тонкими стенками его темной берлоги. – Нет… Еще несколько дней он пробудет дома… А кто его спрашивает? Лина? Ах, Лина…
Влад закрыл уши.
Все. Это розыгрыш. Это дурацкая Кукушкина инсценировка. Они его уже и дома достали, не могли три дня обождать… И Ждан с ними! Хотя чего тут удивляться…
Но – Марфа?! С Кукушкой?! Бред. Может, в самом деле – бред?
И Димка-то! Димка не стал бы врать. И Димка не мог ничего не заметить, он же не слепой…
В половине десятого пришлось отключить телефон.
– А чему ты так удивляешься? – рассеянно спрашивали мама. – В мое время было нормой, чтобы одноклассники интересовались здоровьем… Звонили, бывало, и по многу раз надень…
– Все? – саркастически осведомился Влад.
– Не все, – спокойно отвечала мама. – Но ведь и тебе не все подряд звонили, правда?
Влад задумался. Ему перезвонили почти все девчонки класса… из ребят только Ждан, если не считать еще и Димку.
– Значит, ты пользуешься успехом у девочек, – невозмутимо продолжала мама. – По мне, это скорее хорошо, чем плохо, ведь обычно девочки предпочитают старших ребят…
– Они издеваются, – сказал Влад.
– Не думаю, – после паузы призналась мама. – Я все-таки… не совсем дурочка, правда? Так вот, эта девочка, которую ты так не любишь, Лина, кажется? Да… Так вот, она не издевалась. Она была… смущена… ей было неловко, она прикрывалась фальшивой веселостью… но она не паясничала… во всяком случае, мне так показалось.
Влад подумал, что нормальная девчонка, сколь угодно влюбленная, никогда бы не перезвонила после его «пошла вон». А зачем перезвонила Линка?!
«Дай ему! Дай ему еще!»
Ему не нравилось это внезапное всеобщее внимание. Он решил поскорее заснуть.
На другой день утром мама ушла на работу, и Влад остался один; в мамино отсутствие он не считал нужным лежать в постели, тем более что болезнь его, честно говоря, давно закончилась. Подсев к письменному столу, он вытащил из верхнего ящика толстую тетрадь в желтой клеенчатой обложке, пролистал первые несколько страниц, исписанные мелким неровным почерком, перечитал последние строки «…и мальчики пошли домой, чтобы скорее успеть. Вдруг циферблат на руке Юрки вспыхнул красным светом, и знакомый голос сказал: „Мы потерпели аварию на крыше! Скорее бегите туда!“ Конец третьей главы».
Влад улыбнулся, чувствуя, как поднимается внутри приятная игольчатая волна. С некоторых пор сочинение историй было ему не менее интересно, чем чтение. А порой даже интереснее…
Нервно потерев ладони, покусав губу, он вывел посреди следующей строчки: «Глава четвертая».
«На верхней лестничной площадке, перед самым выходом на крышу, стоял человек в кожаном плаще. Мальчики отпрыгнули назад – но было поздно. Человек повернул голову – глаза у него светились красным…»
И, вообразив себе этот взгляд, Влад готов был затрепетать от сладкого ужаса – когда в передней грянул дверной звонок.
Влад вздрогнул. В присутствии мамы звонок звучал совсем по-другому, деликатно, как тихий стук в дверь, зато когда мамы не было – это был требовательный вопль, подобный грохоту кованых сапог и пудовых кулаков в кожаных перчатках.
«Человек повернул голову – глаза у него светились красным…»
Влад боком встал со стула. С неспокойным сердцем подошел к окну и, незаметно отодвинув занавеску, выглянул наружу.
Он ожидал увидеть кого угодно – не вовремя явившегося слесаря, почтальона с телеграммой, участкового полицейского, – но у двери стоял Димка Шило! А ведь уроки только что начались!
Беззвучно взвизгнув от восторга, Влад запрыгал вниз через две ступеньки. Отпер дверь:
– Заходи! Да заходи же! Ты что, с уроков смылся? Димка смущенно улыбнулся.
Влад не пытался даже скрыть, как он рад. А рад он был ужасно. Он здорово соскучился по Димке. И надо было столько всего рассказать…
Димка пожал протянутую Владову руку. Протянул кулек с двумя сморщенными яблоками. Отступил, качая головой:
– Не-е… Я с физики смылся. Мне надо обратно, чтобы на ботанику успеть. Я – так, на минутку… Яблоки принес. Жри, поправляйся.
– Да я и так уже, – Влад потрогал кончик носа и почему-то вдруг смутился.
– Уже можно к тебе приходить? – деловито осведомился Димка.
– Ага…
– Ну так жди!
И Димка сбежал, отказавшись от чая, а у Влада еще долгое время было приподнятое настроение: вот что люди делают ради дружбы! С физики сбегают!
Он вымыл яблоки и задумчиво съел одно за другим. Написал три странички в тетрадке – про то, как мальчики ни с того ни с сего стали пленниками человека (на самом деле робота!) в кожаном плаще и с красными глазами. Потом сочинительство застопорилось; чтобы собраться с мыслями, Влад взобрался на диван, уперся локтями в подоконник и стал смотреть на улицу. Торговала овощами небольшая лавка напротив, проехал наполовину пустой автобус, прокатил почтальон на мотороллере…
К лавке подошли, как бы между прочим, две девчонки из его класса. Эти-то были заядлыми прогульщицами; им ничего не стоило удрать с уроков, найти укромное местечко и покурить, например, или просто посплетничать…
Но почему это укромное место оказалось напротив окон их с мамой квартиры? Почему этой парочке среди бела дня вдруг потребовались лук и свекла, а не жвачка и мороженое, как обычно?
Девчонки вошли внутрь. Сквозь матовое стекло Влад видел, как они стоят у прилавка, как покупают что-то (морковку?), направляются к выходу…
Обе стояли у дверей овощной лавки и глазели прямо на Влада. Увидели его в окне, заулыбались, замахали руками. Проходивший мимо сосед недоуменно от них шарахнулся. Влад состроил гримасу и задернул занавеску.
Спустя несколько секунд зазвенел звонок. Влад выглянул – обе красотки стояли под его дверью; вспомнился рассказ кого-то из мальчишек о том, как непрошеных визитеров поливали водой из замочной скважины, используя для этого резиновую клизму…
Где хранится клизма, он не знал. Да и вообще, много чести, он же не детсадовец. Сами уйдут, надо только не обращать внимания.
Звонок резал уши. Вытерпев минуты три, Влад спустился; странно, что одноклассниц не отпугнуло выражение его лица. Наоборот, они почему-то развеселилась:
– Морковки хочешь?
– Нет.
– А от ангины очень помогает морковка…
– А от наглости что помогает?
– А мы не к тебе вообще шли, – сказали обе в один голос. Переглянулись. И снова в один голос:
– Мы просто в магазин…
– Ну так и привет. – Влад захлопнул дверь, постоял в прихожей в ожидании нового звонка, но девчонки смылись. Растаяли как дым.
* * *
В половине второго, когда уроки закончились, посетители повалили один за другим. Повторялась вчерашняя история со звонками – но если трубку можно положить в любой момент, то дверной звонок так просто не отключишь.
После пятого по счету визита (Игнат Синица, в классе сидевший у Влада за спиной и всегда передиравший контрольные) Влад вывернул пробку в электрическом счетчике. Перестал ворчать холодильник, погасла настольная лампа;
Влад плотно задернул шторы, устроился на диване и взялся вести наблюдение через дыры в ткани (прежде их было три, но четвертую пришлось проделать ради полноты обзора).
В овощной лавке торговались сразу три его одноклассницы и один одноклассник. Еще двое девчонок делали вид, что ждут автобуса на остановке; Влад видел, каким неприятным сюрпризом для каждого из «детективов» была встреча с конкурентами. Как они поначалу отворачивались, и прятались, и делали вид, что попали сюда случайно…
Вечерело. Под окном собралось человек пятнадцать; тут были и Супчик, и Клоун, и Глеб Погасий, и Кукушкины прихлебатели, и Линка Рыболов, и Ждан, и Марфа Чисторой, и Дана… Половина класса. И все стояли и глядели на окна, и в какой-то момент Влад с ужасом подумал: а как мама?! Вот она придет с работы и увидит темный дом, толпу внизу… Что она должна думать, скажите пожалуйста?!
Зажглись фонари. Влад не слышал, о чем переговариваются его одноклассники, – но видел, что они угрюмы и злы. Случилась потасовка между Супчиком и Клоуном;
Цинка заехала по загривку Глебу, а тот побоялся давать сдачи. Что им надо от меня, думал Влад, чуть не плача. Чего они хотят, что я им сделал…
Он был близок к тому, чтобы открыть форточку и сбросить на визитеров вазон с алоэ, когда на сцене появилось новое действующее лицо. Учитель математики и физики, юг самый, чей урок прогулял сегодня Димка Шило.
Математик шел по улице и смотрел на номера домов, теряясь с записной книжкой. Влад навсегда запомнил, какоe у него было при этом лицо – очень сосредоточенное, как у хирурга перед операцией; это выражение очень не шло ему. (Математик похож был на плюшевого гнома – такой же мягкий с виду, круглоносый и круглощекий. Тем из учеников, кто позволял этой карамельной внешности внести себя в заблуждение, нелегко было потом выкарабкаться хотя бы на четверки, потому что математик был придирчив и злопамятен и учеников своих любил, как огонь любит щепки.)
Когда математик увидел толпу своих воспитанников перед дверью нужного ему дома – лицо его утратило озабоченность и на секунду поглупело. К его чести, он очень быстро овладел собой; Влад, наблюдавший за ним сквозь дна стекла и дырку в занавеске, предположил, что учитель хвалит Кукушкину шайку за проявленное к товарищу внимание. Очень хорошо, что так много ребят явились навестить больного. И очень странно, что больной не открывает, вообще не подает признаков жизни…
Математик твердым шагом направился к порогу и решительно нажал мертвую кнопку звонка.
Никакого звука, конечно же, не последовало. Наоборот – тишина в темном доме сгустилась сильнее будто бы нарочно.
Влад спустил ноги с дивана.
Математика не была его сильным местом. До сих пор только их с учителем взаимное уважение помогало ему не скатываться до позорной тройки.
…Когда дверь наконец-то открылась, учитель даже отпрянул. Маленькие глаза его широко раскрылись; в следующую секунду он шагнул вперед, поспешно – будто опасаясь, что Влад возьмет да и захлопнет дверь прямо перед его носом.
А за круглой спиной учителя толпились одноклассники. Именно толпились, как в автобусе, хотя улицы на всех хватало. Несколько раз математика ощутимо толкнули в спину – но он будто не заметил.
1 2 3 4 5 6
Студент был красноречив и даже в чем-то убедителен. Влад так и не понял, зачем ему понадобилась эта агитационная кампания против «сидения под юбкой»; вероятно, дело было в каких-то собственных студентовых проблемах. У студента были голубые, выпуклые, очень выразительные глаза; глядя прямо в эти глаза, Влад сказал однажды, что ему не нравится лазать по чердакам. Что у него есть дела поважнее. И что, если придется выбирать, огорчить ли маму или запрезирать «мужчину» в себе – он, Влад, с легкостью пожертвует «мужчиной». Потому что на кой черт такой «мужчина» нужен?!
Ему было одиннадцать лет.
Студент скривился, как от кислого, и навсегда раззнакомился с «сынком» и «любимчиком». И Влад не жалел о потерянном знакомстве. Просто у студента, наверное, не сложились отношения с собственными родителями…
Теперь, лежа в постели, Влад шкурой ощущал, как мама растеряна и огорчена. И как ей хочется пойти в школу – не то затем, чтобы нажаловаться директору, не то затем, чтобы собственноручно кинуться в драку и приложить об стенку всех школьных «кукушек», не разбирая, кто прав, кто виноват.
И как ей хочется расспросить его, Влада, и как она сдерживается. Молчит.
– Мам, – позвал Влад.
Она подошла. Молча села на край кровати.
* * *
Прошло пять дней. На улице сделалось ощутимо теплее. Синяки в который раз поменяли оттенок, горло успокоилось и почти не болело, и, что самое неприятное, упала температура – ртутный столбик застрял на отметке тридцать шесть и пять, а колдовать над термометром, как это принято у ленивых школьников, Влад считал ниже своего достоинства.
Вставать не хотелось. Грустное словосочетание «постельный режим» обернулось на этот раз убежищем, хомячьей норкой под тоннами снега, и Влад лежал в ней, подтянув колени к животу и укрывшись чуть не с головой. При мысли о школе накатывала тоска, грязно-бурая, похожая на сухую засвеченную фотобумагу.
Мама по-прежнему ни о чем не спрашивала. Ждала, пока Влад расскажет сам; он колебался. Не хотелось перекладывать свои проблемы на мамины плечи. Не пойдет же она драться с Кукушкой, на самом деле…
Димка звонил каждый день, но Влад просил его пока не приходить. Димка был человеком тактичным и не настаивал.
Врач тоже был человеком тактичным, но от его посещения отвертеться не удалось.
– Как ты себя чувствуешь? Влад пожал плечами.
– Ну еще дня на три я могу тебе дать освобождение, – сказал врач вполголоса, когда мама зачем-то вышла на кухню. – Но не больше… понимаешь? Проблемы все равно надо как-то решать…
Влад кивнул. Врач распрощался.
– Может, позвонишь кому-нибудь, узнаешь уроки? – спросила мама.
– Да, – сказал Влад.
В тот же момент задребезжал телефон.
– Тебя, – сказала мама.
– Димка?
– Нет. Какая-то девочка…
С неприятным предчувствием Влад взял из ее рук тяжелую, не успевшую нагреться трубку.
– Привет, – сказал знакомый напряженный голос, – это Марфа Чисторой… Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал Влад. – У меня ангина.
– Да? – Голос почему-то погрустнел. – А когда ты придешь в школу?
– Еще не скоро, – соврал Влад.
– Да?! – Голос прямо-таки зазвенел от напряжения. Владу представилось, как чистенькая Марфа сидит привязанная к стулу и под дулом пистолета задает ему дурацкие вопросы. – Ты что, серьезно болен?
– Говорю – ангина…
– Может, тебе уроки занести?
Владу сделалось смешно. Влюбилась она, что ли? Чисторой?!
– Не надо, – сказал он жестко. – Извини, мне нельзя много разговаривать.
И положил трубку.
* * *
Марфин звонок волновал его часа полтора – до самой темноты. У него даже улучшилось настроение – он вообразил себе, что слава его все-таки существует, что она расползлась по классу и по школе, что каждое утро девчонки дожидаются его у входа – а вдруг сегодня придет?! Что в глазах одноклассников он все-таки не побитый щенок, а человек, восставший против Кукушки, храбрец, не побоявшийся выйти в одиночку против всей этой стаи…
В восемь вечера вдруг позвонили еще. Другая одноклассница, Дана Стасов, интересовалась его здоровьем.
«Сговорились они, что ли?» – почти весело думал Влад, повторяя почти слово в слово все, что сказал Марфе Чисторой.
Мама покончила с делами и села играть с Владом в шахматы. Странно, но он против обыкновения не получал от игры почти никакого удовольствия – все думал, и мысли его незаметно соскальзывали к выяснению, кто красивее – Марфа или Дана, и у кого больше глаза, и вообще…
– Твой ход, – в который раз напомнила мама. – Ты играешь или что? Я так не стану…
В этот момент телефон зазвонил опять.
– Влад? Это ты? Как ты себя чувствуешь?
Он, кажется, почти не удивился.
Они звонили одна за другой – девчонки из его класса, и те, с которыми он водился, и те, с которыми он не водился, и те, кто тайно вздыхал по нему, и те, кто не упускал случая сказать о нем гадость. Они звонили, чтобы узнать о его самочувствии; почти у всех – Влад обратил внимание – были испуганные, иногда на грани слез голоса.
Он разозлился. Издеваются? Девчонки? По наущению Кукушки? Но ведь половина из них никогда Кукушке не прислуживала, да и вообще…
Потом позвонил Ждан. Долго извинялся за беспокойство; предлагал сбегать за лекарствами, или принести уроки, или еще что-нибудь, мед, например, есть хороший…
Значит, все-таки слава? Признание?!
Влад сдержанно поблагодарил Ждана за заботу и, пожаловавшись на боль в горле, поскорее оборвал разговор. Что-то в голосе Ждана… что-то покорное, приторное… мешало ему насладиться как следует своим триумфом.
Едва распрощавшись со Жданом, он перезвонил Димке:
– Привет… Слушай, что там такое? В школе?
– Ничего, – удивленно отозвался Димка. – Просто на удивление тихо, даже эти шакалы не ухмыляются…
Влад заколебался: рассказывать про девчоночьи звонки? Не рассказывать?
– Сколько можно занимать телефон? – спросила мама.
– Извини, – быстро сказал Влад. – Меня тут от телефона гонят… Ну, пока.
И положил трубку.
Мама тем временем ушла на кухню, и шахматы сами собой отменились; Влад улегся с книгой, но через минуту телефон заорал опять.
– Палий? Приветик. По тебе тут все так соску-учились…
Голос у Линки Рыболов был веселый-веселый, целуллоидно-радостный, как у говорящей куклы.
– Пошла вон, – устало сказал Влад и положил трубку.
– Ты что?! – возмутилась вернувшаяся в комнату мама. – Девочке? В таком тоне?!
– Это Линка Рыболов, – сказал сквозь зубы Влад. И тут же снова затрезвонил телефон; Влада передернуло.
– Возьми! – попросил он маму и укрылся с головой..
– Да, – удивлялась мама за тонкими стенками его темной берлоги. – Нет… Еще несколько дней он пробудет дома… А кто его спрашивает? Лина? Ах, Лина…
Влад закрыл уши.
Все. Это розыгрыш. Это дурацкая Кукушкина инсценировка. Они его уже и дома достали, не могли три дня обождать… И Ждан с ними! Хотя чего тут удивляться…
Но – Марфа?! С Кукушкой?! Бред. Может, в самом деле – бред?
И Димка-то! Димка не стал бы врать. И Димка не мог ничего не заметить, он же не слепой…
В половине десятого пришлось отключить телефон.
– А чему ты так удивляешься? – рассеянно спрашивали мама. – В мое время было нормой, чтобы одноклассники интересовались здоровьем… Звонили, бывало, и по многу раз надень…
– Все? – саркастически осведомился Влад.
– Не все, – спокойно отвечала мама. – Но ведь и тебе не все подряд звонили, правда?
Влад задумался. Ему перезвонили почти все девчонки класса… из ребят только Ждан, если не считать еще и Димку.
– Значит, ты пользуешься успехом у девочек, – невозмутимо продолжала мама. – По мне, это скорее хорошо, чем плохо, ведь обычно девочки предпочитают старших ребят…
– Они издеваются, – сказал Влад.
– Не думаю, – после паузы призналась мама. – Я все-таки… не совсем дурочка, правда? Так вот, эта девочка, которую ты так не любишь, Лина, кажется? Да… Так вот, она не издевалась. Она была… смущена… ей было неловко, она прикрывалась фальшивой веселостью… но она не паясничала… во всяком случае, мне так показалось.
Влад подумал, что нормальная девчонка, сколь угодно влюбленная, никогда бы не перезвонила после его «пошла вон». А зачем перезвонила Линка?!
«Дай ему! Дай ему еще!»
Ему не нравилось это внезапное всеобщее внимание. Он решил поскорее заснуть.
На другой день утром мама ушла на работу, и Влад остался один; в мамино отсутствие он не считал нужным лежать в постели, тем более что болезнь его, честно говоря, давно закончилась. Подсев к письменному столу, он вытащил из верхнего ящика толстую тетрадь в желтой клеенчатой обложке, пролистал первые несколько страниц, исписанные мелким неровным почерком, перечитал последние строки «…и мальчики пошли домой, чтобы скорее успеть. Вдруг циферблат на руке Юрки вспыхнул красным светом, и знакомый голос сказал: „Мы потерпели аварию на крыше! Скорее бегите туда!“ Конец третьей главы».
Влад улыбнулся, чувствуя, как поднимается внутри приятная игольчатая волна. С некоторых пор сочинение историй было ему не менее интересно, чем чтение. А порой даже интереснее…
Нервно потерев ладони, покусав губу, он вывел посреди следующей строчки: «Глава четвертая».
«На верхней лестничной площадке, перед самым выходом на крышу, стоял человек в кожаном плаще. Мальчики отпрыгнули назад – но было поздно. Человек повернул голову – глаза у него светились красным…»
И, вообразив себе этот взгляд, Влад готов был затрепетать от сладкого ужаса – когда в передней грянул дверной звонок.
Влад вздрогнул. В присутствии мамы звонок звучал совсем по-другому, деликатно, как тихий стук в дверь, зато когда мамы не было – это был требовательный вопль, подобный грохоту кованых сапог и пудовых кулаков в кожаных перчатках.
«Человек повернул голову – глаза у него светились красным…»
Влад боком встал со стула. С неспокойным сердцем подошел к окну и, незаметно отодвинув занавеску, выглянул наружу.
Он ожидал увидеть кого угодно – не вовремя явившегося слесаря, почтальона с телеграммой, участкового полицейского, – но у двери стоял Димка Шило! А ведь уроки только что начались!
Беззвучно взвизгнув от восторга, Влад запрыгал вниз через две ступеньки. Отпер дверь:
– Заходи! Да заходи же! Ты что, с уроков смылся? Димка смущенно улыбнулся.
Влад не пытался даже скрыть, как он рад. А рад он был ужасно. Он здорово соскучился по Димке. И надо было столько всего рассказать…
Димка пожал протянутую Владову руку. Протянул кулек с двумя сморщенными яблоками. Отступил, качая головой:
– Не-е… Я с физики смылся. Мне надо обратно, чтобы на ботанику успеть. Я – так, на минутку… Яблоки принес. Жри, поправляйся.
– Да я и так уже, – Влад потрогал кончик носа и почему-то вдруг смутился.
– Уже можно к тебе приходить? – деловито осведомился Димка.
– Ага…
– Ну так жди!
И Димка сбежал, отказавшись от чая, а у Влада еще долгое время было приподнятое настроение: вот что люди делают ради дружбы! С физики сбегают!
Он вымыл яблоки и задумчиво съел одно за другим. Написал три странички в тетрадке – про то, как мальчики ни с того ни с сего стали пленниками человека (на самом деле робота!) в кожаном плаще и с красными глазами. Потом сочинительство застопорилось; чтобы собраться с мыслями, Влад взобрался на диван, уперся локтями в подоконник и стал смотреть на улицу. Торговала овощами небольшая лавка напротив, проехал наполовину пустой автобус, прокатил почтальон на мотороллере…
К лавке подошли, как бы между прочим, две девчонки из его класса. Эти-то были заядлыми прогульщицами; им ничего не стоило удрать с уроков, найти укромное местечко и покурить, например, или просто посплетничать…
Но почему это укромное место оказалось напротив окон их с мамой квартиры? Почему этой парочке среди бела дня вдруг потребовались лук и свекла, а не жвачка и мороженое, как обычно?
Девчонки вошли внутрь. Сквозь матовое стекло Влад видел, как они стоят у прилавка, как покупают что-то (морковку?), направляются к выходу…
Обе стояли у дверей овощной лавки и глазели прямо на Влада. Увидели его в окне, заулыбались, замахали руками. Проходивший мимо сосед недоуменно от них шарахнулся. Влад состроил гримасу и задернул занавеску.
Спустя несколько секунд зазвенел звонок. Влад выглянул – обе красотки стояли под его дверью; вспомнился рассказ кого-то из мальчишек о том, как непрошеных визитеров поливали водой из замочной скважины, используя для этого резиновую клизму…
Где хранится клизма, он не знал. Да и вообще, много чести, он же не детсадовец. Сами уйдут, надо только не обращать внимания.
Звонок резал уши. Вытерпев минуты три, Влад спустился; странно, что одноклассниц не отпугнуло выражение его лица. Наоборот, они почему-то развеселилась:
– Морковки хочешь?
– Нет.
– А от ангины очень помогает морковка…
– А от наглости что помогает?
– А мы не к тебе вообще шли, – сказали обе в один голос. Переглянулись. И снова в один голос:
– Мы просто в магазин…
– Ну так и привет. – Влад захлопнул дверь, постоял в прихожей в ожидании нового звонка, но девчонки смылись. Растаяли как дым.
* * *
В половине второго, когда уроки закончились, посетители повалили один за другим. Повторялась вчерашняя история со звонками – но если трубку можно положить в любой момент, то дверной звонок так просто не отключишь.
После пятого по счету визита (Игнат Синица, в классе сидевший у Влада за спиной и всегда передиравший контрольные) Влад вывернул пробку в электрическом счетчике. Перестал ворчать холодильник, погасла настольная лампа;
Влад плотно задернул шторы, устроился на диване и взялся вести наблюдение через дыры в ткани (прежде их было три, но четвертую пришлось проделать ради полноты обзора).
В овощной лавке торговались сразу три его одноклассницы и один одноклассник. Еще двое девчонок делали вид, что ждут автобуса на остановке; Влад видел, каким неприятным сюрпризом для каждого из «детективов» была встреча с конкурентами. Как они поначалу отворачивались, и прятались, и делали вид, что попали сюда случайно…
Вечерело. Под окном собралось человек пятнадцать; тут были и Супчик, и Клоун, и Глеб Погасий, и Кукушкины прихлебатели, и Линка Рыболов, и Ждан, и Марфа Чисторой, и Дана… Половина класса. И все стояли и глядели на окна, и в какой-то момент Влад с ужасом подумал: а как мама?! Вот она придет с работы и увидит темный дом, толпу внизу… Что она должна думать, скажите пожалуйста?!
Зажглись фонари. Влад не слышал, о чем переговариваются его одноклассники, – но видел, что они угрюмы и злы. Случилась потасовка между Супчиком и Клоуном;
Цинка заехала по загривку Глебу, а тот побоялся давать сдачи. Что им надо от меня, думал Влад, чуть не плача. Чего они хотят, что я им сделал…
Он был близок к тому, чтобы открыть форточку и сбросить на визитеров вазон с алоэ, когда на сцене появилось новое действующее лицо. Учитель математики и физики, юг самый, чей урок прогулял сегодня Димка Шило.
Математик шел по улице и смотрел на номера домов, теряясь с записной книжкой. Влад навсегда запомнил, какоe у него было при этом лицо – очень сосредоточенное, как у хирурга перед операцией; это выражение очень не шло ему. (Математик похож был на плюшевого гнома – такой же мягкий с виду, круглоносый и круглощекий. Тем из учеников, кто позволял этой карамельной внешности внести себя в заблуждение, нелегко было потом выкарабкаться хотя бы на четверки, потому что математик был придирчив и злопамятен и учеников своих любил, как огонь любит щепки.)
Когда математик увидел толпу своих воспитанников перед дверью нужного ему дома – лицо его утратило озабоченность и на секунду поглупело. К его чести, он очень быстро овладел собой; Влад, наблюдавший за ним сквозь дна стекла и дырку в занавеске, предположил, что учитель хвалит Кукушкину шайку за проявленное к товарищу внимание. Очень хорошо, что так много ребят явились навестить больного. И очень странно, что больной не открывает, вообще не подает признаков жизни…
Математик твердым шагом направился к порогу и решительно нажал мертвую кнопку звонка.
Никакого звука, конечно же, не последовало. Наоборот – тишина в темном доме сгустилась сильнее будто бы нарочно.
Влад спустил ноги с дивана.
Математика не была его сильным местом. До сих пор только их с учителем взаимное уважение помогало ему не скатываться до позорной тройки.
…Когда дверь наконец-то открылась, учитель даже отпрянул. Маленькие глаза его широко раскрылись; в следующую секунду он шагнул вперед, поспешно – будто опасаясь, что Влад возьмет да и захлопнет дверь прямо перед его носом.
А за круглой спиной учителя толпились одноклассники. Именно толпились, как в автобусе, хотя улицы на всех хватало. Несколько раз математика ощутимо толкнули в спину – но он будто не заметил.
1 2 3 4 5 6