..
- Сегодня?
- Завтра утром. - Невидимый Петер будто не расслышал сарказма в ее голосе. - Если пожелаете, за вами пришлют машину...
- У меня много работы, - сообщила она осторожно.
* * *
...Ей было восемнадцать лет, и она без памяти любила однокурсника Ивонику, первого парня на всем факультете. Их любовь некоторое время ограничивалась объятиями в темноте кинозала; очень долго они ходили друг вокруг друга как намагниченные, боясь и разойтись, и сблизиться, когда вдруг однажды вечером, провожая Ирену домой, Ивоника поцеловал ее на автобусной остановке.
Завертелось.
Остановка была пуста; они долго целовались, забравшись под стеклянный навес, а потом, обменявшись долгим взглядом и поклявшись друг другу в любви до гроба, перешли на другую сторону дороги и поехали в противоположном направлении - к Ивонике в гости.
Редкие пассажиры поглядывали на них с пониманием. Пропустив нужную остановку, влюбленные возвращались пешком, держась за руки. На перекрестке играл за подаяние бродячий оркестрик - огромная туба, две трубы поменьше и барабан с тарелками. Здесь же Ивоника купил из рук доброжелательной бабули маленький белый букетик...
Окна Ивоникиного дома были пустыми и темными - родители пребывали в отъезде. Ирена так разволновалась, что перед самым порогом поскользнулась и шлепнулась, выронив сумку, рассыпав по снегу конспекты, карандаши и косметику.
Они собирали Иренин скарб в четыре трясущиеся руки. Потом вошли в дом, поставили чайник и тут же про него забыли. Ивоника вытащил бокалы и вино; они по-быстрому опустошили бутылку и почувствовали себя почти героями.
В спальне Ивоника сперва потушил ночник, потом зажег, потом снова потушил. Ему очень хотелось выглядеть опытным мужчиной, - а Ирена вспомнила, что у нее на маечке имеется неподшитая зацепка, и уже ни о чем не думала, кроме как вовремя прикрыть ее ладонью...
Ивоника жарко дышал. Ивоника робел, улыбался, вздрагивал - и наконец залез к ней под одеяло; она, одурманенная вином, закрыла глаза и отдала себя в руки судьбы - когда под самыми окнами грянул неистовый духовой оркестр.
...Ирена вздрогнула - воспоминание было слишком явственным. Сняла руку с теплого панциря. Обменялась взглядом с черепахой, послушала шум ветра за окном, устало опустилась в кресло.
Подлец... В тот день ОН встретил парочку влюбленных и положил на девушку свой безошибочный глаз. Проследил. А потом выгреб из карманов всю мелочь и сделал небритым оркестрантам персональный заказ...
...Они стояли под окном - бодрые бродяжки с медными трубами, те самые, с перекрестка... И гремели свадебный марш, так, что в соседних домах зажигались окна... Бамс! - пронзительно лязгали тарелки. Бамс!.. И она заплакала и лихорадочно принялась одеваться, а Ивоника некоторое время простоял столбом, а потом распахнул окно, обрывая поролоновые полосы утеплителя, и запустил в музыкантов круглой табуреткой...
Циничная туба имитировала непристойный звук.
Ивоника сидел на полу и судорожно вспоминал грязные ругательства - все, какие знал, все, которые когда-то слышал и забыл, и еще такие, которых не знал и не слышал - они придумались на лету и оттого звучали еще более жалко...
Дура. Какая она была... Неужели это неизбежно, и в восемнадцать лет все девочки - идиотки?!
А тогда она, конечно, моментально протрезвела. И бежала, под звуки свадебного марша бежала куда глаза глядят и едва не угодила под машину...
А на следующее утро ее, зареванную, несколько раз звали к телефону, но она не подходила, не желая разговаривать с Ивоникой... А когда позвали в четвертый раз и она сделала над собой усилие и спустилась к окошку вахтерши, никакого Ивоники в трубке не оказалось. Незнакомый голос вкрадчиво осведомился:
- Это Ирена?
Она не готова была к такому повороту событий и потому промолчала.
- Алло, Ирена?
- Вы кто? - спросила она угрюмо.
- Я Анджей.
...Впоследствии она узнала, что он добивается любой поставленной цели. Совершенно любой.
- Какой такой Анджей? - Ей наплевать было, что ее слушают.
- Тот, кто заказывает музыку.
Она промолчала.
- Я подобрал вашу записную книжку... вместе с номером телефона.
- И что? - спросила она.
Зато уже через секунду добавила:
- Так засуньте эту книжку себе... куда хотите!
И шлепнула трубку на рычаг...
Он был старше ее на семь лет. Жил один, в огромной комнате почти без мебели, но перемещаться по ней можно было лишь бочком, под стенкой, потому что все пространство занимал средневековый город, построенный из спичечных коробков.
- Это что?! - спросила она, впервые переступив порог его комнаты.
- Да так, - он небрежно махнул рукой. - Ничего особенного... Одна моделька.
* * *
Они встретились на нейтральной территории - в кафе; Николан Петер пришел в сопровождении красивой подтянутой женщины - из тех, кто до глубокой старости пунктуально посещает спортзал, массажиста и косметолога. Дама тем не менее нервничала, и Ирена с удивлением поняла, что источником ее напряжения является безобидная госпожа Хмель.
- ... И ваши последние вещи. Я дала читать их сыну - тот в восторге, у него половина класса записана в очереди на этот журнал...
Скорее всего, дама врала. Скорее всего, ей только вчера вечером вручили журнал и она спешно проштудировала Иренину повесть, желая иметь тему для приятного разговора с нужной собеседницей...
Потому что она, Ирена Хмель, зачем-то им нужна.
- Вы собираетесь беседовать со мной как представители Комитета или как частные лица?
Дама улыбнулась - вполне обаятельно, но за улыбкой скрывалось все то же напряжение:
- Уютная обстановка... располагает прежде всего к частной беседе.
- И тем не менее?
- Да, мы уполномочены говорить официально. - Петер, оказавшийся полноватым печальным блондином, вздохнул. - Мы понимаем ваше... мягко говоря, замешательство.
- Вы, конечно, знаете, что мы с мужем развелись пять лет назад? - небрежно спросила Ирена.
Петер кивнул:
- Разумеется... Позвольте принести извинения за невольное напоминание о вещах нежелательных и неприятных. Но... Комитет вынужден просить вас о помощи. В том числе... и о помощи вашему... бывшему мужу.
Ирена молчала.
Бревенчатый домик о десяти углах был в этот час почти пустым. Столы помещались по кругу, против входа - стойка, а в центре, под широким отверстием в потолке - жаровня. Едва ощутимо пахло дымом, и блюдо, заказанное господином Петером на троих, только начало путь преображения - от кровавых мясных обрубков к румяным аппетитным кусочкам...
- У нас мало времени, - господин Петер смотрел проникновенно. - Дело вот в чем. Представьте себе, что наш сотрудник, выполняющий свою миссию, в процессе некоторых социологических исследований... пережил тяжелый шок и фактически оказался... невменяем.
Ирена молчала. Аккуратный сизый дымок, поднимавшийся над жаровней, тонкими волокнами вытягивался в дыру на потолке.
Даже в лучшие времена Анджей ничего не рассказывал ей о своей работе... И, уж конечно, он всегда был малость невменяемым. Если, конечно, возможно такое сочетание слов.
- Наверное, вы будете удивлены, - вздохнула женщина. - Мужчины удивляют нас не реже, чем мы их... Но данные специального теста показали, что вывести этого человека из ступора может... сильный раздражитель. В том числе - появление бывшей жены.
Ирена по-прежнему молчала. Эти двое уже загрузили ее выше ватерлинии - самое время лечь на диван, натянуть до подбородка плед и поразмыслить над их словами...
Интересно, что за «специальные тесты»?
«Я подумаю», - хотела она сказать - но в последний момент удержалась.
- Да, - господин Петер подался вперед, и глаза его оказались прямо напротив Ирениных глаз. - Случилось так, что от... душевного здоровья этого человека сейчас зависит судьба многих других людей... Можно сказать, вопрос жизни и смерти. И Комитет обращается к вам... как к сознательной гражданке. Как к женщине, педагогу, гуманисту...
Мясо на вертеле понемногу приобретало съедобный вид. Вероятно, и госпожу Хмель сейчас обрабатывают, доводя до готовности...
К чему вся эта патетика?
- Он в больнице? - спросила Ирена, и голос ее был менее равнодушен, чем ей хотелось бы.
Кажется, Петер и женщина едва удержались, чтобы не переглянуться.
- К сожалению, нет... Несчастье случилось, когда господин Анджей Кромар находился с научной миссией в... командировке.
- О какой науке вы говорите? - удивилась Ирена. - Я всегда считала, что Комитет...
- О прикладной социологии, - негромко сообщил Петер. Глаза его сделались отрешенными, как будто он смотрел на Ирену из далекого далека. - Об экспериментальной социологии... Видите ли. В любой момент времени у человечества был, так сказать, потаенный запретный уголок. Исследования, которые считались неприличными, неэтичными, негуманными... И тем не менее неслыханно перспективными. Естественно, только под надзором Комитета...
Кусочки мяса медленно вращались вокруг своей оси, подставляя огню то один, то другой бок.
- Что случилось с Анд... с господином Кромаром? Женщина вздохнула.
- Он проводил эксперимент. - Петер по-прежнему смотрел Ирене в глаза, и взгляд его был теперь схож со взглядом умудренной опытом лани.
- Неудачный?
- Наоборот. НЕВИДАННО удачный. Талант господина Кромара... еще будет оценен государством и обществом... Впрочем, об этом потом. Дело в том... что когда работаешь на грани дозволенного... дозволенного не обществом - дозволенного природой... Тогда и успех может обернуться трагедией. Вот как в нашем случае...
Ирена тоскливо подумала о своем пледе. О диване, о чашечке чая, о горячем панцире флегматичной черепахи.
- Вы, вероятно, уже устали, - женщина улыбнулась через силу, - от наших недомолвок...
- Что от меня требуется? - спросила Ирена, с досадой понимая, что этим-то вопросом и следовало начинать разговор.
- Мы попросили бы вас, - голос Петера сделался совсем уж проникновенным, - навестить господина Кромара там, где он сейчас находится... и вывести его из шокового состояния. Этим вы спасете... его жизнь. И, возможно, жизнь еще многих людей... Профессиональная этика не позволяет мне сказать большего.
Ирена молчала.
Если бы речь шла о том, чтобы съездить в соседний городишко и разыскать там Анджея, вряд ли уместен был весь этот странный разговор...
- Я так понимаю... он находится далеко?
- Транспортные расходы берет на себя Комитет, - глуховато сообщила женщина.
- А куда, собственно, предстоит...
Петер вздохнул. Вытащил из-под стола свой плоский портфель, из портфеля - заранее приготовленный листок:
- Вот... прочтите и подпишите.
Ирена пробежала глазами текст - это была подписка о неразглашении государственной тайны; ей почему-то сделалось весело. Местонахождение Анджея является государственной тайной. Давно пора. Давно пора объявить этого паразита оружием тактического значения, а во мрачном расположении духа - и стратегического... И, разозлив как следует, сбрасывать на позиции вероятного противника. «Через час враги, рыдая, побегут сдаваться в плен...»
Петер сдвинул брови. Ему непонятна была ее усмешка.
Она пожала плечами:
- Сроду не хотелось ваших тайн...
- Это формальность, - мягко сказала женщина. - Но без вашей подписи мы не можем...
На диван, подумала Ирена устало. И дня два не высовывать нос из-под пледа. Восстанавливать внутреннюю экологию...
Она подписала. Петер долго изучал бумагу, будто сомневаясь в подлинности Ирениного автографа; потом, официант принес жареное мясо, и документ пришлось убрать - от жирного соуса подальше.
- Видите ли... Основная специальность вашего бывшего мужа - моделятор.
Красный соус оплывал каплями - как будто мясо, преобразившись над огнем, пожелало снова выглядеть сырым и воспользовалось косметикой из кровавого томата. Вот так и женщины... - подумала было Ирена, но доводить назидательную мысль до конца не больно-то хотелось.
- Итак, моделятор, - голос Петера понизился до шепота. - Экспериментатор... И случилось так, что в процессе эксперимента ваш муж создал...
- Мой бывший муж, - механически поправила Ирена.
- Ваш бывший муж... создал функционирующую четырехмерную модель. Во временном режиме десять к одному...
- Очень хорошо, - сказала Ирена, потому что оба ее собеседника явно ждали какой-то реакции.
Женщина поперхнулась. Петер сглотнул:
- Вы не поняли... Он находится ВНУТРИ модели. Мы имеем сведения о том, что он жив и здоров... Вместе с тем его поведение наводит на мысль о шоке. О расстройстве восприятия...
Ирене представился Анджей, восседающий посреди своего спичечного города - самая высокая башня едва достает ему до плеча. «Это? Пустяки, так, моделька...»
- Я что-то не очень вас понимаю, - призналась она честно. - Но я обещаю подумать.
* * *
...Примерно месяц назад она получила открытку. Без подписи, и текст был напечатан безликим принтером - но она все равно сразу же поняла, кто отправитель.
На картинке не было ничего особенного - просто красивый городской пейзаж. Какой-то магазин с яркой витриной. Вывеска над входом, нечто вроде «Праздничные шутки и сюрпризы». Улица, прохожие, дети, обычные жанровые сценки...
«Ну, я пошел, - написано было на обратной стороне. - Привет».
Она долго вертела открытку в руках. В какой-то момент даже обеспокоилась - ей почудился намек на самоубийство... И, возможно, любой другой человек, отправляя подобное послание, действительно помышлял бы о суициде. Любой другой - но не Анджей.
Он был из тех, кто НИКОГДА не покончит с собой. Даже в помыслах.
Что он имел в виду? Она думала об этом несколько дней, а потом перестала. В конце концов, все это осталось в далеком прошлом - Анджей...
Анджей.
Она села на диване. Дом спал; спала на журнальном столе черепаха, и Сэнсей тоже, вероятно, дрых в своей будке - хотя стоит случайному прохожему пройти вдоль забора, как все окрестности тут же узнают, каков бывает Сэнсей...
А открытку она давно уже выбросила. Вместе с прочим бумажным хламом.
* * *
Сначала была проходная. Потом внутренний кордон, потом еще один, потом еще. Отовсюду пялились рачьи глаза телекамер; на всех постах господин Петер совал в специальное гнездо свое удостоверение - зеленую пластиковую карточку. И еще одну карточку, красную, изготовленную специально для Ирены; лампочки мигали, давая «добро», и сосредоточенные охранники снимали блокировку с бронированных дверей.
- Приносим извинения за, э-э-э, некоторые неудобства... Ирена покровительственно улыбалась. Для того, чтобы оградить эту их хваленую секретность, достаточно было бы посадить у входа одного-единственного Сэнсея.
За очередной дверью оказалась обшитая пробкой, напичканная аппаратурой комнатушка; Ирена с любопытством огляделась.
Петер нервно потер ладони:
- Кофе хотите?
Самый большой и сложный прибор, примостившийся у входа, оказался комбайном-кофемолкой. Ирена в жизни таких не видела.
- Автомат для мытья посуды у вас тоже есть?
Петер не ответил. Подсел к миниатюрному монитору, пощелкал кнопочкой, устало сказал кому-то невидимому:
- Выведи на нас его физданные...
Кофемолка зашипела, выпуская струйку ароматной жидкости. В ее шипение вклинился другой звук - точь-в-точь фонограмма из фильма про врачей-убийц.
Мерные удары сердца. Шелест воздуха - вдох-выдох... Экран монитора ожил, осветился некой развернутой диаграммой. Световые столбики подпрыгивали и опадали.
Ирена подошла и присела на подлокотник вертящегося кресла.
- Это Анджей, - напряженно сказал господин Петер за ее спиной. - Сейчас данные разворачиваются в реальном времени, для наглядности и для удобства. Хотя - вы помните - модель работает в хронорежиме десять к одному...
Ирена молчала.
Ей сложно было поверить, что самолюбивое сердце Анджея способно биться напоказ, в динамиках. В какой-то момент ей стало неприятно - как будто некую интимную подробность выставили для всеобщего обозрения...
- Он в сознании, - сказал Петер, глядя на кофейную чашечку в собственных руках. - Эксперимент длится вот уже месяц... реального времени. У нас колоссальный перерасход энергии. Модель необходимо сворачивать... Если он этого не делает - он не в себе.
Ирена приняла чашку из его рук и с удовольствием отхлебнула.
Коснулась ладонью шеи, ловя собственный пульс; сердце Анджея всегда билось реже. «Удав, - говаривала Ирена в свое время. - Хладнокровная сытая змеюка...»
Она поставила кофе обратно на блюдечко. Она ОСОЗНАЛА, и мерные удары перестали быть фонограммой. Это действительно билось сердце - вполне определенного, знакомого Ирене человека...
- Дело вот в чем, - Петер вздохнул. - Мы обладаем возможностью... гм. Мы можем прервать эксперимент, закрыть модель снаружи... Даже если не принимать в расчет господина Кромара, который при таком варианте обязательно погибнет... Даже если не принимать этого в расчет - взрыв вероятностных аномалий такой силы... способен... причинить неконтролируемый ущерб... положить начало не до конца изученным нами процессам... Я уже не говорю о международном скандале - но попросту, грубо говоря, нас ждет катаклизм, который.
1 2 3 4 5 6 7