– Гриффин наполовину сошел с ума от беспокойства!– Гриффин сошел с ума больше чем наполовину, – огрызнулась Рэйчел, меньше всего желая вступать в пререкания.Филд увидел Джонаса, и в его небесно-голубых глазах блеснула ярость, но он продолжал говорить тихо:– Рэйчел, вы не... вы не были... Рэйчел покраснела до слез.– Конечно нет, – прошипела она сквозь зубы. Священник вздохнул, на мгновенье отведя взгляд:– Простите. Просто мы искали везде...– Кроме салуна моей матери, – нетерпеливо перебила смущенная Рэйчел.Филд мягко коснулся ее руки:– С вами все в порядке, и это самое главное. Я рад...– Чему? – внезапно вмешался в разговор Джонас. В выражении глаз Филда появилось что-то страшное. Понравилась ли вам моя проповедь, Джонас? – спросил он.– Знай я, что вы будете в церкви, я бы выбрал совсем другой текст.Улыбка Джонаса опять показалась Рэйчел натянутой.– Проповедь была замечательная, святой отец. А теперь, с вашего позволения...Филд покачал головой, чем-то глубоко расстроенный, и отвернулся; рука Джонаса, до этого почти болезненно сжимавшая локоть Рэйчел, ослабла, и он галантно повел ее к выходу.На большой зеленой лужайке, расположенной за церковью и маленьким домиком священника, приготовления к пикнику шли полным ходом.Детишки играли в тихие, спокойные игры, которые считались приличествующими воскресному дню, принаряженные женщины в широкополых шляпах расстилали на мягкой теплой траве цветастые скатерти. Мужчины курили, держась небольшими плотными группами, будто бы готовясь к какому-то энергичному вторжению. Притихшие, нищенского вида обитатели палаточного городка собрались несколько поодаль.Оборванные дети наблюдали оттуда, как богатые дамы достают из корзинок пироги, цыплят и ветчину, маленькие, истощенные личики заморышей были полны тоски и недоумения.Приподнимая шуршащую атласную юбку и присаживаясь на одеяло, расстеленное для нее Джонасом, Рэйчел уже знала, что есть ей не захочется.Голос Джонаса прервал ее размышления:– Что случилось, Рэйчел?Рэйчел опустила голову, притворяясь, будто внимательно рассматривает складки на юбке.– Эти дети,– страдальчески прошептала она, слишком хорошо понимая пустоту, которая их мучила, пустоту, мало связанную с голодом.– У нас столько всего, а у них ничего нет.Джонас, который лежал на одеяле, подперев голову одной рукой, другой дотронулся до ее подбородка:– А если мы поправим ситуацию, ежик? Тогда у тебя будет хорошее настроение?Недоумевающая, но обнадеженная, Рэйчел кивнула.Джонас вскочил на ноги и, передвигаясь от одного пестрого одеяла к другому, что-то стал тихонько говорить их хозяевам. Будто по мановению волшебной палочки дары потекли от одной части общества к другой. Зардевшиеся матроны несли щедрую долю своих припасов озадаченным, несколько недоверчивым получателям, и хотя два полюса общества так и не смешались, они значительно сблизились.Рэйчел приняла активное участие в раздаче, внеся свой вклад в виде большей части жареной курицы, приготовленной миссис Хаммонд, вишневого пирога и половины шоколадного торта.Филд Холлистер перехватил ее, когда она возвращалась обратно к Джонасу, которого происходящее явно забавляло.– Неужели зрение мне не изменяет? – спросил священник в веселом удивлении.Рэйчел пожала плечами:– Это была идея Джонаса.Лицо Филда приобрело вежливо-скептическое выражение.– По-моему вы оказываете замечательное воздействие на нашего Джонаса Уилкса, моя дорогая.Рэйчел мило улыбнулась и покачала головой, но слова, которые она собиралась произнести, застряли у нее в горле. С белым, застывшим от злости лицом к ней приближался Гриффин Флетчер.В поисках защиты она умоляюще посмотрела на Филда. Но тот стоял, сложив руки на груди, и его добрые глаза, казалось, говорили: «Я вас предупреждал». В отчаянии Рэйчел оглянулась в поисках Джонаса. Одеяло, где он лежал несколько мгновений назад, опустело. Джонаса нигде не было видно. Испуганная Рэйчел подвинулась поближе к Филду, остро ощущая тишину, которая повисла над лужайкой.Не смейте устраивать здесь сцену! – прошипела она, когда Гриффин остановился в полуметре от нее.Он протянул руку и схватил ее кисть, не причиняя боли, но и не давая возможности убежать. В его тихом голосе была угроза.– Вы правы, – сказал он. – Как насчет небольшой беседы вон под той ивой?Рэйчел подумала, что выбранная им ива расположена далековато, как раз на противоположном берегу темного, заросшего пруда.– Но...– Или это – или сцена, которую город никогда не забудет,– с расстановкой отчеканил он, кривя губы в фальшивой улыбке.Рэйчел пыталась сохранять спокойствие, пока Гриффин тащил ее за собой по высокой траве вдоль берега пруда, за скрывшую их от всех глаз завесу из ивовых ветвей. Там он неожиданно крепко взял ее за плечи и встряхнул так, что спиной она почувствовала грубую кору дерева сквозь блузку и тонкую сорочку.– Где ты была, черт возьми? – рявкнул он. Рэйчел была в ужасе, но изо всех сил старалась этого не показывать. Она ответила на его взгляд гневным сиреневым огнем собственных глаз.– Я не обязана вам ничего объяснять!Он насмешливо улыбнулся:– Верно. Может быть, тебе и не нужно ничего объяснять. Может, твое присутствие здесь в компании Джонаса объясняет все.Рэйчел вспыхнула:– Вы ничем не лучше Филда! Я провела ночь в комнате моей матери!Презрительная ухмылка в глазах Гриффина была столь красноречива, что ему не требовалось даже выражать вслух свое пренебрежение.Рэйчел была задета за живое. Она приподняла юбку и указала на бархатные туфли, взятые ею из гардероба матери.– Посмотрите! – взмолилась она, ненавидя себя за само желание доказать свою невинность. – Это туфли моей матери...Тем временем Джонас уже спешил вдоль берега пруда и быстро приближался. Гриффин наблюдал за ним с нескрываемым торжеством.– Да, похоже, туфли Бекки тебе как раз впору, как и ее профессия,– бросил он.Рэйчел, пошатнувшись от осознания ужасного смысла его слов, чуть не упала, когда он внезапно выпустил ее и зашагал прочь.Джонас и Гриффин встретились на середине тропинки, огибающей маленький пруд, но даже если они и говорили, их голоса были слишком тихими, и не долетали до Рэйчел.День был испорчен. Когда Гриффин обошел Джонаса и обменялся несколькими словами, сопровождаемыми энергичными жестами, с покрасневшим Филдом Холлистером, Рэйчел бросилась бежать.Скользкий берег пруда ушел у нее из-под ног. Перед самым падением Рэйчел услышала хриплый, задыхающийся голос, зовущий доктора Флетчера. Голос стих, и неглубокие стоячие воды пруда сомкнулись у нее над головой. Отплевываясь, Рэйчел сумела-таки встать на ноги. Ее шелковая блузка и тонкая сорочка намокли и липли к телу, в волосах застряли гнилые листья.Выражение восторга на лице Джонаса Уилкса заставило девушку оглядеть себя. Ее груди, соски, даже темное родимое пятнышко – все было так ясно видно, как если бы она была голой. Дрожа от холода и смущения, Рэйчел прикрылась руками и упрямо продолжала стоять в воде, пока Джонас не засмеялся и не повернулся к ней спиной.– Подожди здесь,– сказал он голосом, в котором, кроме сдавленного смеха, слышалось и что-то еще. – Я принесу одеяло.Как только Джонас ушел, Рэйчел выбралась из воды и остановилась, прижавшись лбом к жесткой ивовой коре. Отчаянные беззвучные рыдания сотрясали ее тело. Гриффин опять, с бессмысленной жестокостью, набросился на нее. И вот, она упала в этот гадкий пруд и испортила самый красивый наряд, который был у нее в жизни.Она не слышала его приближения и вздрогнула, когда он заговорил:– Прости меня, Рэйчел.Рэйчел обернулась, шмыгая носом, все еще прикрывая руками грудь, и взглянула в знакомые темные глаза. Гриффин нежно улыбнулся, вытаскивая прелый листок из ее волос.– Ты такая красивая,– сказал он.– Даже с ряской в волосах. Пойдем прокатимся на повозке.Рэйчел пошевелила губами, но у нее не вырвалось ни звука.Его сильная рука обняла мокрые плечи девушки.– Пойдем побыстрее, хорошо? Меня ждут на горе, а если Джонас появится здесь до того, как мы уйдем, дело кончится скандалом.Рэйчел молча позволила Гриффину Флетчеру увести себя. Миновав переплетение кустов черничника, заросли гигантского папоротника и орешника, они вышли на залитую солнцем полянку, где их ждала повозка, запряженная двумя лошадьми, и взволнованный возница. Нехорошо было так оставлять Джонаса, даже ничего не объяснив, но у Рэйчел не было желания, да и голоса, чтобы протестовать.Она снова обрела способность говорить, когда они проехали уже довольно большое расстояние по грунтовой дороге, ведущей в поселок лесорубов. Завернутая в пахучую конскую попону, она наклонилась к непредсказуемо-противоречивому в своих поступках человеку, сидевшему рядом.Зачем вы увезли меня? – спросила она, надеясь, что возница, сидящий слева, не слышит ее.Гриффин взглянул на нее, улыбнулся и вынул еще один лист из ее спутанных волос.– Не мог же я оставить тебя там, русалочка. Ты либо утонула бы, либо тебя бы кто-нибудь похитил.Она вскинула бровь:– Ну, разумеется, с вами мне ничего не грозит.Он рассмеялся, пожал плечами и отвернулся.Рэйчел покачала головой и посмотрела на свои испорченные туфли, горячо надеясь, что солнце сквозь попону успеет высушить ее блузку, прежде чем они доберутся до лагеря лесорубов. ГЛАВА 12 Время и теплое летнее солнце способствовали тому, что Рэйчел в конце концов смогла скинуть с себя попону, не опасаясь, что ее женские прелести будут выставлены на всеобщее обозрение. По ее догадкам, было около четырех часов, когда повозка, прыгая по ухабам, въехала в поселок. Рэйчел могла бы осведомиться насчет времени у доктора, но ей казалось, что разумнее хранить молчание. Слова могли нарушить установившееся между ними шаткое перемирие.Поселок был похож на многие другие, виденные Рэйчел – горстка покосившихся лачуг, крытых повозок и палаток. В центре располагалась ветхая кухня-столовая, из жестяной трубы которой клубами поднимался серый дым.Возница потянул за рукоятку тормоза и остановил лошадей. Лицо Гриффина Флетчера исказила едва уловимая гримаса. Он явно ненавидел это место. «Интересно, почему?» – подумала Рэйчел, когда повозка, накренившись, остановилась. Поселок был убогим и, как и многие подобные места, изолированным от внешнего мира, но казалось, что Гриффин чувствует себя здесь привычно.Доктор ловко соскочил с повозки и повернулся, чтобы помочь Рэйчел. Она инстинктивно вздрогнула, когда его руки сжали ее талию. Их взгляды встретились, и от девушки не ускользнуло предостережение, мелькнувшее в глубине его неистовых глаз. Она покраснела. Гриффин твердо поставил ее на ноги рядом с повозкой и выпустил, чтобы достать со дна медицинскую сумку.– Никуда от меня не отходи,– строго приказал он, затем повернулся и зашагал в сторону кухни.Мгновенье Рэйчел помедлила – этого требовала ее гордость,– затем поспешила догнать Гриффина. Жадные, любопытные взгляды нескольких мужчин, которые находились в лагере, подтверждали обоснованность его требования.Внутри кухня была скудно освещена и пропитана запахом свиного жира, керосина и пота. На длинном, грубо оструганном столе посредине комнаты неподвижно лежал седой морщинистый старик.– Что случилось? – резко спросил Гриффин, с раздражением бросая сумку.– Ужасно разболелся живот, малец Флетч. Будто я умираю.Гриффин только хмыкнул в ответ и принялся ощупывать живот старика. Тот несколько раз вскрикнул.Рэйчел отвернулась и неподвижно уставилась в тусклое, покрытое слоем жира окно. По случаю воскресного дня людей в лагере было мало – только те, кто чинил инструмент и ухаживал за лошадьми. Больших быков, которые обычно стаскивали гигантские бревна по трелевочному волоку, ведущему вниз к заливу, нигде не было видно.Старик застонал:– Прекрати давить мне живот, пока я не умер!– Заткнись, – велел Гриффин.– Что со мной, док? – в голосе послышались плаксивые, жалобные нотки.– Ты прожорливый старый ублюдок, вот что с тобой такое. Ты объелся своей паршивой стряпни.– У меня не раздулся пендикс?– С твоим аппендиксом все в порядке.Когда Рэйчел обернулась, старик уже принял сидячее положение и выглядел глубоко разочарованным. Но тут его взгляд упал на ее туфли и стал медленно и одобрительно подниматься вверх, к ее лицу.– Черт побери,– прошептал он.– Гриффин, в твоей сумке найдется что-нибудь, чтобы мне скинуть с плеч долой лет двадцать-тридцать?Взгляд, который Гриффин бросил на Рэйчел, был почти нежным.– Это Рэйчел Маккиннон, Джек. Рэйчел, Джек Свенсон – самый ужасный повар на северо-западе тихоокеанского побережья.Имя Рэйчел явно вызвало у Джека раздумье.– Говоришь, Маккиннон? Какая-нибудь родственница Эзры?– Его дочь,– ответил Гриффин, и что-то в его повадке заставило Рэйчел промолчать.В глазах Свенсона мелькнуло настороженное выражение, и он быстро отвел взгляд от Рэйчел.– А-а. Что-то я его здесь не видел.Гриффин присел на краешек другого стола и скрестил руки.– Никто тебя не спрашивал, видел ты его или нет,– заметил он.Мимолетная тревога сжала сердце Рэйчел, хотя она не могла понять почему. Это было больше связано со странной натянутостью поведения Гриффина, чем со словами старика. Однако прежде чем она успела сказать что-либо, темные глаза недвусмысленно приказали ей не вмешиваться.– Есть здесь кто-нибудь действительно больной? – с вызовом спросил Гриффин.Свенсон принял оскорбленный вид и ворчливо ответил:– Добсону все еще нездоровится. Это тот рыжий лесоруб, с которым ты сцепился в последний раз.Рэйчел метнула быстрый взгляд на Гриффина и с удивлением заметила, как лицо его посуровело, а затем стало абсолютно непроницаемым.– Где он? – рявкнул Гриффин.Свенсон скупо объяснил, как пройти к нужному бараку, и Гриффин понесся туда с такой скоростью, что Рэйчел приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.Барак оказался грубо сколоченным строением, состоящим из четырех покосившихся стен и земляного пола, посыпанного опилками. Больной лесоруб лежал неподвижно в дальнем углу на койке, куда не доходили солнечные лучи, пробивающиеся сквозь единственное тусклое оконце. Огненно-рыжие волосы Добсона свалялись и прилипли к черепу, на бледном лбу выделялись черные стежки, уродливые и неумело наложенные. Костяшки его огромных рук кровоточили, а массивная грудная клетка была обвязана грязной рваной тряпкой.Гриффин бросил грозный взгляд на стоявшего за ним Свенсона:– Почему вы не послали за мной?Свенсон пожал плечами, еще раз покосился на Рэйчел и вышел.Замирая от острой жалости, Рэйчел смотрела на полумертвого человека, распростертого на узкой койке.– Это сделали вы? – в ужасе прошептала она. Гриффин уже склонился над Добсоном, быстрыми движениями ощупывая его, разматывая самодельные повязки и морщась при виде ужасных стежков над глазом Добсона.– Иди на кухню и принеси горячей чистой воды,– приказал он.Рэйчел, слишком потрясенная увиденным, чтобы спорить, повернулась и, пошатываясь, выбралась наружу. Через несколько минут она вернулась с тазом горячей воды и единственной чистой тряпкой, которую удалось найти Свенсону. Гриффин принял все это из рук Рэйчел и так бережно начал промыть раны больного, что невозможно было поверить в его причастность к их появлению.– Если у тебя есть нижняя юбка,– бросил он, даже не оборачиваясь к Рэйчел,– то она мне понадобится.Боязливо оглянувшись на окно и открытую дверь, Рэйчел приподняла подол и сняла требуемую часть своего туалета. Гриффин, не произнеся ни слова благодарности, разорвал чудесную, украшенную вышивкой тафту на широкие полосы и стал перебинтовывать ими торс Добсона. Покончив с этим, он еще раз осмотрел стежки и выругался.– Что это? – осмелилась спросить Рэйчел.– Шелк,– отрывисто сказал он.– Эти идиоты зашили его шелком.Рэйчел почему-то вдруг почувствовала себя виноватой, словно сама наложила Добсону эти вызвавшие возмущение Гриффина стежки.– А что, нельзя было этого делать? – поинтересовалась девушка, когда Гриффин, порывшись в сумке, вытащил коричневую бутылку и стал мазать чем-то грубо заштопанную рану.– Нет, нельзя,– раздраженно отозвался он, не отрываясь от своего занятия. – Шелк негигиеничен.Рэйчел машинально дотронулась пальцами до мягкой, восхитительно гладкой ткани, из которой была сшита ее блузка.– А мне шелк нравится,– возразила она. Наконец-то Гриффин удостоил ее быстрого, неожиданно ласкового взгляда.– Шелк хорош для одежды, русалочка. Для зашивания ран требуется кишечная струна.Лесоруб заворочался на узкой лежанке и застонал. Звук, вырвавшийся из его груди, был похож на рев раненого зверя.– Мне... Я думаю, мне лучше выйти, – пролепетала Рэйчел, чувствуя приступ тошноты.– Ладно, – коротко бросил Гриффин, сосредоточив все внимание на пациенте. – Только не заблудись.«Только не заблудись». От этих слов Рэйчел вспыхнула: он обращался с ней как с ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41