Ноздри дворецкого раздувались от неодобрения так, что маленькая повозка могла бы въехать в любую из них, как в ворота, но Халл поклонился и сказал:
– Добро пожаловать, сударыня. Я сообщу мисс Ренслоу, что приехала ее… как вы сказали, кузина?
– Кузина дорогого капитана, с другой стороны. – Пронзительный фальцет леди был слышен, должно быть, даже на кухне.
– Это с какой же стороны? – спросил Йен, когда Халл удалился.
– С правой, дорогой мальчик, с правого борта.
Леди Трокмортон-Джонс приветствовала Афину таким же образом, каким приветствовала графа, – сердечным объятием и поцелуем в обе щеки. Объятия продолжались, пока Йен не кашлянул.
– Как приятно познакомиться с вами, душечка, я столько слышала о вас от дорогого капитана!
– Простите, миледи, но капитан никогда не говорил мне о вас.
– Как это похоже на Барнабаса!
– Барнаби, – шепнул Йен, снова притворившись, будто закашлялся.
– Мы в шутку называем его Барнабас-Барнакл. И этот глупец намеревался устроить вам сюрприз в виде моего появления, когда вы приедете в Лондон, чтобы кто-то мог водить вас по лавкам.
Афина взглянула на уснащенную украшениями шляпу леди.
– Правда восхитительно? Я знаю, где можно найти похожую для вас, милочка. Разве это не удача, что я остановилась сегодня у дома моего кузена и узнала, где вы находитесь?
– Необыкновенно удачно, сударыня, – согласилась Афина. – Удивительное совпадение.
– Да, воистину. И, услышав об ужасной трагедии, которая случилась с племянником капитана, как я могла не написать, не предложить свою помощь? Когда дорогой граф ответил мне, приглашая остановиться в Мэддокс-Хаусе, чтобы оказать вам моральную поддержку, как могла я ответить отказом на столь великодушное предложение?
– Действительно, как? – пробормотал Йен, сунув в руку леди рюмку с миндальным ликером, чтобы та отпустила мисс Ренслоу.
Леди глотнула напиток, пахнувший фруктами, и закашлялась.
– Что это за пой… То есть что это за упоительный напиток?
– Я думаю, юный Ренслоу хочет с вами познакомиться. Вы не возражаете, леди Трокмортон-Джонс? Он будет спать спокойнее, зная, что у его сестры есть такая очаровательная, опытная компаньонка. То есть если вам не трудно подняться наверх?
Леди похлопала себя по облаченной в меха груди.
– Это всего лишь минутное недомогание. Конечно, мне хочется познакомиться с этим храбрым мальчиком. Я привезла ему книгу о скачках из своей библиотеки.
– Как вы добры! – сказала Афина. – И как удивительно, что у леди нашлась подобная книга!
– Ах, я думаю, мой покойный муж взял ее у кого-то и забыл вернуть.
Йен скрипнул зубами. Теперь его драгоценная книга будет принадлежать мальчику.
– Ваш покойный муж тоже был морским офицером, как и мой дядя? – спросила Афина.
– Нет, он был просто богатым и благородным джентльменом. Именно то, что необходимо девушке.
При виде шляпки Трой прищурился, но потом приветствовал леди с серьезной любезностью:
– Благодарю вас за книгу, миледи. Здесь у меня только старые школьные учебники. И еще благодарю за то, что вы приехали присматривать за моей сестрой.
– Не стоит благодарности, мой мальчик. Это доставит мне удовольствие.
Йен никакого удовольствия не испытывал. Ему не нравилось, как леди Трокмортон-Джонс держит за руку мисс Ренслоу и наклоняется к ней. Не нравилось, как эта старая леди втягивает в себя запах сирени, исходящий от Эффи, и как протянула руку, чтобы заправить ей за ухо легкую прядку белокурых волос.
– Полагаю, обед будет подан с минуты на минуту.
За обеденным столом он поместил компаньонку на почетное место напротив себя. Справа от себя усадил мисс Ренслоу.
– О нет, нет, это не годится! – резко вскрикнула леди Трокмортон-Джонс. – Как я смогу узнать мою дорогую юную родственницу? – Она велела лакею поставить свой прибор слева от лорда Мардена. – Так будет лучше, верно? Теперь мы сможем поболтать и обсудить ваш гардероб, моя дорогая Афина.
Афина была одета в муслиновое платье с узором в виде веточек, простого, но красивого фасона. За ленту, поддерживающую ее зачесанные кверху волосы, она заткнула несколько фиалок и выглядела именно такой, какой и была, – приятной сельской барышней. Йену не хотелось бы, чтобы она изменила облик. Он сердито глянул на свою новую гостью и поднял бокал, чтобы тостом остановить этот разговор.
– За Троя и его выздоровление!
После этого он стал следить за тем, чтобы лакей постоянно подкладывал еду на тарелку леди Трокмортон-Джонс: если она будет непрерывно жевать, ей будет некогда болтать о моде и вычурных украшениях. Йен заметил, что Афина старается не смотреть на свою родственницу, занятую едой.
– Женщины, которые любят поесть, меня всегда восхищали. Вы должны согласиться со мной, леди Трокмортон-Джонс.
Жевание прекратилось, и напудренные щеки леди вспыхнули.
– Ну конечно, – сказала она, вспомнив о своем фальцете, который как-то исчез во время ее резкой обличительной речи по поводу женских декольте. – Я высоко ценю хорошую кухню. Моя кухарка отнюдь не так талантлива, как ваша, лорд Марден. Передайте от меня похвалу на кухню. А сегодня я даже не успела попить чаю, укладывая багаж.
– Понятно. Но оставьте место для взбитых сливок с вином.
– Ах, я их очень люблю.
– Почему-то я так и подумал и велел повару приготовить их.
– Милый, милый мальчик, – сказала леди, похлопав Йена по руке. – А теперь об этих пастельных тонах, которые считаются модными у молодых леди…
После обеда Афина встала, собираясь уйти. Леди Трокмортон-Джонс и лорд Марден тоже поднялись.
– Мы оставляем вас, милорд, с вашим портвейном и удаляемся в гостиную, – сказала Афина.
Йен поклонился.
– Я выпью маленький стаканчик, покурю и сразу же присоединюсь к вам.
Леди Трокмортон-Джонс с такой тоской смотрела на графин с портвейном, что Йену стало жаль друга, чья правая грудь сползла к самой талии.
– С другой стороны, мне не хотелось бы пропустить ни минуты из вашего блестящего разговора. Прихвачу-ка я бутылку с портвейном с собой в гостиную. Вы позволите, леди Трокмортон-Джонс?
– Охотно, дорогой мальчик. Вы очень внимательны. Я, право, люблю пропустить глоточек время от времени. Я научилась этому у своего дорогого покойного мужа, да упокоит Господь его душу.
– Аминь.
Афина улыбнулась:
– Я, пожалуй, пойду к брату. Не хочется оставлять его надолго. Еще раз благодарю вас, леди Трокмортон-Джонс, зато, что вы пришли мне на помощь, и вас, лорд Марден, за то, что вы такой щедрый хозяин. Увидимся за завтраком, да? Кажется, Халл сказал, что завтрак подают в восемь.
– В восемь… утра? – спросила пожилая леди, поперхнувшись. – Черта с два. То есть, видит Бог, леди должна много спать, чтобы сохранить красоту. А потом я должна приготовиться к визитам, которые мне необходимо нанести, и побывать в своем банке. Я очень люблю вздремнуть во второй половине дня. Так что мы увидимся за обедом, милочка.
Афина присела в реверансе.
– Буду с нетерпением ждать. Спокойной ночи.
* * *
– Эффи, а ты знаешь, что от твоей компаньонки пахнет табаком?
– Да, и ей нужно бриться. Она очень забавная, правда?
– Забавней некуда, – сказал Трой, посматривая на книгу, лежавшую на столике рядом с кроватью. – И почти такая же славная, как мистер Карсуэлл.
– Именно так я и подумала.
– Но не такая славная, как лорд Марден.
Афина не была уверена, что кто-то может быть таким же славным, как их хозяин, тем более в глазах Троя, который склонен идеализировать людей. Брату нужно спать, сон ему необходим; но Трой пришел в такой восторг, что и подумать не мог о сне. Хорошо еще лоб у него холодный, подумала Афина, приложив к нему ладонь. Она знала, что это может измениться через минуту, но теперь пусть поболтает немножко.
– Он тебе нравится, да? – спросил Трой.
– Лорд Марден? Конечно.
– Нет, я хочу сказать – он тебе нравится?
– Что за навязчивая мысль засела у тебя в голове, малыш? Или мозги у тебя перетряхнуло при падении?
– А может, я стал умнее?
– А может, ты стал слишком умен, на свою беду. Мои чувства к графу не имеют значения. Его сиятельство недосягаем.
– Не понимаю почему. Наш отец – титулованный джентльмен.
– Всего-навсего виконт со скромным земельным наделом. Графу нужна богатая невеста.
– Но у тебя приличное приданое. Иначе Уигги тобой не заинтересовался бы.
– Моя доля – просто крохи по сравнению с тем, что имеет половина молодых леди в кругах, где вращается его сиятельство. То, что кажется состоянием какому-нибудь викарию, для набоба – всего лишь грош. Ты не видел Мэддокс-Хауса, здесь все наилучшего качества. Шедевры и сокровища заполняют каждую нишу. Не сомневаюсь, что конюшни лорда Мардена обставлены лучше, чем Ренслоу-Холл.
– Но ты так хороша собой, что вполне можешь понравиться даже герцогу.
– И у меня есть самый лучший и преданный из всех братьев на свете. Но граф обращается со мной как с ребенком.
– Уже нет. Я видел, как он смотрел на тебя ночью, когда ты была в своем лучшем платье и красиво уложила волосы.
– Он просто удивился, что я так хорошо выгляжу, потому что считает меня жалким цыпленком.
– Не такая уж ты маленькая, Эффи, – сказал Трой. – И потом, наша матушка была гораздо моложе нашего отца, когда они поженились. Держу пари, граф моложе, чем был наш отец в то время.
– Как это мы с тобой перескочили от разговора о том, нравится ли мне граф, к возможности выйти за него замуж? После двух дней знакомства? Не нужно строить воздушные замки, в которых мы станем с тобой жить, Трой, потому что его сиятельство не согласится на меньшее, чем настоящий бриллиант. Я имею в виду его жену. Он выберет себе женщину, которая обладает титулом, необыкновенно богата, получила образование в самой лучшей школе – если только его семья уже не нашла ему достойную невесту. У ее семьи должны иметься связи среди политиков либо земли, которые граничат с землями графа. Она должна принадлежать к его кругу, быть знакомой с его друзьями, уметь в совершенстве принимать гостей.
– Просто тоска зеленая. Получается что-то вроде жены Ренсдейла Вероники.
Афина пропустила мимо ушей эти пренебрежительные слова по адресу их богатой, образованной и раздражительной невестки.
– Ты полагаешь, малыш, что лорд Марден ищет жену, и это не подлежит сомнению. В конце концов, какая женщина откажет ему, если он сделает ей предложение? Ему удалось так долго оставаться холостяком, и кажется, он наслаждается своей свободой, если хотя бы половина того, что о нем говорят, – правда. Поверь, он не изменит своего образа жизни ради такой, как я.
– Но он тебе нравится? – не унимался Трой.
– Да, глупыш. Мне нравится граф. Очень нравится. Слишком нравится, с опаской подумала она, потому что все, что она сказала Трою, правда. Однако Афине оставалось о нем только мечтать.
– Кажется, все получилось. – Йен готовился лечь спать, а камердинер Хопкинс собирал предметы его туалета, которые он разбросал где попало.
– Благородная попытка, милорд, – согласился Хопкинс. Они не могли не подключить к их представлению камердинера, поскольку нельзя было обратиться к какой-либо горничной с просьбой зашнуровать корсет на Карсуэлле или набить его лиф.
– Но все же в вашем голосе слышится сомнение.
Хопкинс проверял, нет ли на фраке его сиятельства какой-нибудь пушинки или, не дай Бог, собачьей шерсти, прежде чем повесить его в шкаф. Он рассматривал фрак и ничего не отвечал.
– Оставьте фрак, Хопкинс. Вы находились в холле для слуг. Получилось у нас или нет?
– Я сказал бы, что получилось, сэр, если бы лакей, в чьи обязанности входит выгуливать собачку, не увидел леди Трокмортон-Джонс.
– Ну и что же? Леди захотелось подышать свежим воздухом.
– Она находилась в саду, рядом с воротами, ведущими на конюшню.
– Прекрасно, она любит лошадей. Ей хотелось посмотреть, хорошо ли их обиходили на ночь.
– Простите мою вульгарность, сэр, но лакей сообщил, что эта леди пописала в саду.
– Ах, она искала туалет, но заблудилась, а ждать ей уже было невозможно. Понимаете, она ведь из деревни, там нет современных удобств, а она слишком скромна, чтобы попросить кого-нибудь принести ей ночной горшок.
– Она задрала юбки, чтобы облегчиться.
– Разумеется. Что в этом необычного?
– В стоячем положении, перед деревом? Мало того, тот же лакей рассказал всем, что пока юбки у леди Трокмортон-Джонс были подняты, он увидел сапоги. Собачка тоже их увидела, а вы знаете, что она питает отвращение к обуви джентльменов.
– Проклятие! Я же сказал Карсуэллу, чтобы он втиснул ноги в туфли Дороти, как бы они ему ни жали. Теперь я, вероятно, должен ему пару сапог?
– Не только.
– Лакей все рассказал остальным слугам.
– Это была слишком великолепная шутка, милорд.
Но Йену было не до шуток.
– Я погиб.
– Опрокинут, выброшен на мель, пошел ко дну. Да, я полагаю, что так можно обобщить положение дел, сэр. Или, если вы преследовали другую цель, вы могли бы счесть себя упавшим под откос, перевернутым, разбитым. На ринге вы могли бы…
– Да, я понял. – Йен взял у Хопкинса фрак, но сапоги не надел. – Пойду посмотрю, как там мальчик. Если мне повезло, а последнее время мне ужасно не везет, никто еще не сообщил юному Ренслоу о нашем маскараде. Если лакей все разболтал мальчику, я ему голову оторву.
– Прислуга не станет передавать сплетни молодому человеку.
– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы Трой подумал, будто бы я не сдержал слово.
– Хотя вы его и не сдержали? – Хопкинс считал, что имеет право задавать вопросы, поскольку прислуживал графу с тех пор, как тот учился в университете. – Впрочем, это не ваша вина.
– Вся эта путаница произошла по моей вине! Кажется, единственное крушение, в котором я не виноват, – это последнее поражение нашей армии на Пиренеях.
– А также в тумане, милорд. Никто не считает вас настолько злонамеренным.
– Благодарю вас, Хопкинс. Мне немного полегчало от ваших слов.
– Не стоит благодарности, милорд.
Афина сидела рядом с кроватью брата. Проклятие! Этого следовало ожидать. И она плакала. А юноша лежал неподвижно. Господи, только не это!
– Он не?.. – Йен не мог выговорить это слово.
– Он спит.
– Но ему не хуже? – Граф коснулся руки юноши и почувствовал, что кожа у него не горячая, не холодная и не липкая.
– Нет, кажется, он все в том же состоянии. Врачи считают, что он пошел на поправку. У него боли, но жара нет, он все понимает, поэтому они решили, что сотрясения мозга у него не было. Они разрешили ему принимать маленькие дозы опия. Теперь он будет спать лучше, нервы у него успокоятся.
– Но вы плачете? Почему?
Афина вытерла глаза носовым платком.
– Нет, я не плачу. Я никогда не плачу.
Прошлой ночью она тоже плакала. Йен видел, что у нее распухшие глаза, красные пятна на бледных щеках, покрасневший нос. Мисс Ренслоу не принадлежала к тем женщинам, которые выглядят привлекательными в горе. Выглядела она ужасно, так же ужасно, как чувствовал себя Йен.
– Если вы не плакали, быть может, у вас прилив крови?
– Нет, я прекрасно себя чувствую. Благодарю вас, – добавила она, шмыгнув носом.
– Значит, вы очень устали и переволновались из-за вашего брата. Горничные могут сидеть с ним всю ночь, если он спит так крепко. Я могу не ложиться спать, чтобы проследить, примет ли он болеутоляющее.
– Нет, я не устала. Я поспала сегодня во второй половине дня.
Он сдался.
– Значит, вы плачете потому, что наш жалкий план провалился?
– План был вовсе не жалкий. Он был великолепен!
– Но вашу репутацию он не спас, потому что слуги поняли, что это маскарад. Мне так жаль, дорогая. Моя матушка больна, сестра в отъезде, и ни Карсуэлл, ни я не могли придумать, где найти женщину достаточно приличную – то есть другую женщину, которая могла бы появиться так быстро. Завтра я найму приличную компаньонку через какое-нибудь агентство. Это единственное, что я могу сделать. Клянусь, я не хотел вас расстраивать.
– Я знаю. Именно поэтому и плачу.
– А не из-за того, что скажет Уигги, когда все узнает? Или ваш старший брат?
Она покачала головой и снова заплакала.
– Из-за того, что до сих пор никто не пытался мне помочь. Понимаете, я одна боролась за Троя, настояла на том, чтобы его показали хорошим врачам, а не деревенским лекарям. Я постоянно сражалась с Вероникой, чтобы со слугами лучше обращались, и с Ренсдейлом, чтобы он не поднимал плату арендаторам. Но никто никогда не боролся за меня. Никто не стал на мою сторону, когда жена брата уволила мою любимую гувернантку, никто не требовал, чтобы Вероника знакомила меня с подходящими джентльменами. Мой брат слишком скуп, он просто послушное орудие в ее руках. Дядя редко бывает дома – он постоянно в плавании. А Трой слишком юн.
– Значит, за вас некому вступиться?
– Некому. Вы сделали все, что могли, чтобы защитить никому не нужную репутацию почти незнакомой вам женщины. Я плачу не потому, что моя репутация запятнана, а потому что вы приняли все это так близко к сердцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Добро пожаловать, сударыня. Я сообщу мисс Ренслоу, что приехала ее… как вы сказали, кузина?
– Кузина дорогого капитана, с другой стороны. – Пронзительный фальцет леди был слышен, должно быть, даже на кухне.
– Это с какой же стороны? – спросил Йен, когда Халл удалился.
– С правой, дорогой мальчик, с правого борта.
Леди Трокмортон-Джонс приветствовала Афину таким же образом, каким приветствовала графа, – сердечным объятием и поцелуем в обе щеки. Объятия продолжались, пока Йен не кашлянул.
– Как приятно познакомиться с вами, душечка, я столько слышала о вас от дорогого капитана!
– Простите, миледи, но капитан никогда не говорил мне о вас.
– Как это похоже на Барнабаса!
– Барнаби, – шепнул Йен, снова притворившись, будто закашлялся.
– Мы в шутку называем его Барнабас-Барнакл. И этот глупец намеревался устроить вам сюрприз в виде моего появления, когда вы приедете в Лондон, чтобы кто-то мог водить вас по лавкам.
Афина взглянула на уснащенную украшениями шляпу леди.
– Правда восхитительно? Я знаю, где можно найти похожую для вас, милочка. Разве это не удача, что я остановилась сегодня у дома моего кузена и узнала, где вы находитесь?
– Необыкновенно удачно, сударыня, – согласилась Афина. – Удивительное совпадение.
– Да, воистину. И, услышав об ужасной трагедии, которая случилась с племянником капитана, как я могла не написать, не предложить свою помощь? Когда дорогой граф ответил мне, приглашая остановиться в Мэддокс-Хаусе, чтобы оказать вам моральную поддержку, как могла я ответить отказом на столь великодушное предложение?
– Действительно, как? – пробормотал Йен, сунув в руку леди рюмку с миндальным ликером, чтобы та отпустила мисс Ренслоу.
Леди глотнула напиток, пахнувший фруктами, и закашлялась.
– Что это за пой… То есть что это за упоительный напиток?
– Я думаю, юный Ренслоу хочет с вами познакомиться. Вы не возражаете, леди Трокмортон-Джонс? Он будет спать спокойнее, зная, что у его сестры есть такая очаровательная, опытная компаньонка. То есть если вам не трудно подняться наверх?
Леди похлопала себя по облаченной в меха груди.
– Это всего лишь минутное недомогание. Конечно, мне хочется познакомиться с этим храбрым мальчиком. Я привезла ему книгу о скачках из своей библиотеки.
– Как вы добры! – сказала Афина. – И как удивительно, что у леди нашлась подобная книга!
– Ах, я думаю, мой покойный муж взял ее у кого-то и забыл вернуть.
Йен скрипнул зубами. Теперь его драгоценная книга будет принадлежать мальчику.
– Ваш покойный муж тоже был морским офицером, как и мой дядя? – спросила Афина.
– Нет, он был просто богатым и благородным джентльменом. Именно то, что необходимо девушке.
При виде шляпки Трой прищурился, но потом приветствовал леди с серьезной любезностью:
– Благодарю вас за книгу, миледи. Здесь у меня только старые школьные учебники. И еще благодарю за то, что вы приехали присматривать за моей сестрой.
– Не стоит благодарности, мой мальчик. Это доставит мне удовольствие.
Йен никакого удовольствия не испытывал. Ему не нравилось, как леди Трокмортон-Джонс держит за руку мисс Ренслоу и наклоняется к ней. Не нравилось, как эта старая леди втягивает в себя запах сирени, исходящий от Эффи, и как протянула руку, чтобы заправить ей за ухо легкую прядку белокурых волос.
– Полагаю, обед будет подан с минуты на минуту.
За обеденным столом он поместил компаньонку на почетное место напротив себя. Справа от себя усадил мисс Ренслоу.
– О нет, нет, это не годится! – резко вскрикнула леди Трокмортон-Джонс. – Как я смогу узнать мою дорогую юную родственницу? – Она велела лакею поставить свой прибор слева от лорда Мардена. – Так будет лучше, верно? Теперь мы сможем поболтать и обсудить ваш гардероб, моя дорогая Афина.
Афина была одета в муслиновое платье с узором в виде веточек, простого, но красивого фасона. За ленту, поддерживающую ее зачесанные кверху волосы, она заткнула несколько фиалок и выглядела именно такой, какой и была, – приятной сельской барышней. Йену не хотелось бы, чтобы она изменила облик. Он сердито глянул на свою новую гостью и поднял бокал, чтобы тостом остановить этот разговор.
– За Троя и его выздоровление!
После этого он стал следить за тем, чтобы лакей постоянно подкладывал еду на тарелку леди Трокмортон-Джонс: если она будет непрерывно жевать, ей будет некогда болтать о моде и вычурных украшениях. Йен заметил, что Афина старается не смотреть на свою родственницу, занятую едой.
– Женщины, которые любят поесть, меня всегда восхищали. Вы должны согласиться со мной, леди Трокмортон-Джонс.
Жевание прекратилось, и напудренные щеки леди вспыхнули.
– Ну конечно, – сказала она, вспомнив о своем фальцете, который как-то исчез во время ее резкой обличительной речи по поводу женских декольте. – Я высоко ценю хорошую кухню. Моя кухарка отнюдь не так талантлива, как ваша, лорд Марден. Передайте от меня похвалу на кухню. А сегодня я даже не успела попить чаю, укладывая багаж.
– Понятно. Но оставьте место для взбитых сливок с вином.
– Ах, я их очень люблю.
– Почему-то я так и подумал и велел повару приготовить их.
– Милый, милый мальчик, – сказала леди, похлопав Йена по руке. – А теперь об этих пастельных тонах, которые считаются модными у молодых леди…
После обеда Афина встала, собираясь уйти. Леди Трокмортон-Джонс и лорд Марден тоже поднялись.
– Мы оставляем вас, милорд, с вашим портвейном и удаляемся в гостиную, – сказала Афина.
Йен поклонился.
– Я выпью маленький стаканчик, покурю и сразу же присоединюсь к вам.
Леди Трокмортон-Джонс с такой тоской смотрела на графин с портвейном, что Йену стало жаль друга, чья правая грудь сползла к самой талии.
– С другой стороны, мне не хотелось бы пропустить ни минуты из вашего блестящего разговора. Прихвачу-ка я бутылку с портвейном с собой в гостиную. Вы позволите, леди Трокмортон-Джонс?
– Охотно, дорогой мальчик. Вы очень внимательны. Я, право, люблю пропустить глоточек время от времени. Я научилась этому у своего дорогого покойного мужа, да упокоит Господь его душу.
– Аминь.
Афина улыбнулась:
– Я, пожалуй, пойду к брату. Не хочется оставлять его надолго. Еще раз благодарю вас, леди Трокмортон-Джонс, зато, что вы пришли мне на помощь, и вас, лорд Марден, за то, что вы такой щедрый хозяин. Увидимся за завтраком, да? Кажется, Халл сказал, что завтрак подают в восемь.
– В восемь… утра? – спросила пожилая леди, поперхнувшись. – Черта с два. То есть, видит Бог, леди должна много спать, чтобы сохранить красоту. А потом я должна приготовиться к визитам, которые мне необходимо нанести, и побывать в своем банке. Я очень люблю вздремнуть во второй половине дня. Так что мы увидимся за обедом, милочка.
Афина присела в реверансе.
– Буду с нетерпением ждать. Спокойной ночи.
* * *
– Эффи, а ты знаешь, что от твоей компаньонки пахнет табаком?
– Да, и ей нужно бриться. Она очень забавная, правда?
– Забавней некуда, – сказал Трой, посматривая на книгу, лежавшую на столике рядом с кроватью. – И почти такая же славная, как мистер Карсуэлл.
– Именно так я и подумала.
– Но не такая славная, как лорд Марден.
Афина не была уверена, что кто-то может быть таким же славным, как их хозяин, тем более в глазах Троя, который склонен идеализировать людей. Брату нужно спать, сон ему необходим; но Трой пришел в такой восторг, что и подумать не мог о сне. Хорошо еще лоб у него холодный, подумала Афина, приложив к нему ладонь. Она знала, что это может измениться через минуту, но теперь пусть поболтает немножко.
– Он тебе нравится, да? – спросил Трой.
– Лорд Марден? Конечно.
– Нет, я хочу сказать – он тебе нравится?
– Что за навязчивая мысль засела у тебя в голове, малыш? Или мозги у тебя перетряхнуло при падении?
– А может, я стал умнее?
– А может, ты стал слишком умен, на свою беду. Мои чувства к графу не имеют значения. Его сиятельство недосягаем.
– Не понимаю почему. Наш отец – титулованный джентльмен.
– Всего-навсего виконт со скромным земельным наделом. Графу нужна богатая невеста.
– Но у тебя приличное приданое. Иначе Уигги тобой не заинтересовался бы.
– Моя доля – просто крохи по сравнению с тем, что имеет половина молодых леди в кругах, где вращается его сиятельство. То, что кажется состоянием какому-нибудь викарию, для набоба – всего лишь грош. Ты не видел Мэддокс-Хауса, здесь все наилучшего качества. Шедевры и сокровища заполняют каждую нишу. Не сомневаюсь, что конюшни лорда Мардена обставлены лучше, чем Ренслоу-Холл.
– Но ты так хороша собой, что вполне можешь понравиться даже герцогу.
– И у меня есть самый лучший и преданный из всех братьев на свете. Но граф обращается со мной как с ребенком.
– Уже нет. Я видел, как он смотрел на тебя ночью, когда ты была в своем лучшем платье и красиво уложила волосы.
– Он просто удивился, что я так хорошо выгляжу, потому что считает меня жалким цыпленком.
– Не такая уж ты маленькая, Эффи, – сказал Трой. – И потом, наша матушка была гораздо моложе нашего отца, когда они поженились. Держу пари, граф моложе, чем был наш отец в то время.
– Как это мы с тобой перескочили от разговора о том, нравится ли мне граф, к возможности выйти за него замуж? После двух дней знакомства? Не нужно строить воздушные замки, в которых мы станем с тобой жить, Трой, потому что его сиятельство не согласится на меньшее, чем настоящий бриллиант. Я имею в виду его жену. Он выберет себе женщину, которая обладает титулом, необыкновенно богата, получила образование в самой лучшей школе – если только его семья уже не нашла ему достойную невесту. У ее семьи должны иметься связи среди политиков либо земли, которые граничат с землями графа. Она должна принадлежать к его кругу, быть знакомой с его друзьями, уметь в совершенстве принимать гостей.
– Просто тоска зеленая. Получается что-то вроде жены Ренсдейла Вероники.
Афина пропустила мимо ушей эти пренебрежительные слова по адресу их богатой, образованной и раздражительной невестки.
– Ты полагаешь, малыш, что лорд Марден ищет жену, и это не подлежит сомнению. В конце концов, какая женщина откажет ему, если он сделает ей предложение? Ему удалось так долго оставаться холостяком, и кажется, он наслаждается своей свободой, если хотя бы половина того, что о нем говорят, – правда. Поверь, он не изменит своего образа жизни ради такой, как я.
– Но он тебе нравится? – не унимался Трой.
– Да, глупыш. Мне нравится граф. Очень нравится. Слишком нравится, с опаской подумала она, потому что все, что она сказала Трою, правда. Однако Афине оставалось о нем только мечтать.
– Кажется, все получилось. – Йен готовился лечь спать, а камердинер Хопкинс собирал предметы его туалета, которые он разбросал где попало.
– Благородная попытка, милорд, – согласился Хопкинс. Они не могли не подключить к их представлению камердинера, поскольку нельзя было обратиться к какой-либо горничной с просьбой зашнуровать корсет на Карсуэлле или набить его лиф.
– Но все же в вашем голосе слышится сомнение.
Хопкинс проверял, нет ли на фраке его сиятельства какой-нибудь пушинки или, не дай Бог, собачьей шерсти, прежде чем повесить его в шкаф. Он рассматривал фрак и ничего не отвечал.
– Оставьте фрак, Хопкинс. Вы находились в холле для слуг. Получилось у нас или нет?
– Я сказал бы, что получилось, сэр, если бы лакей, в чьи обязанности входит выгуливать собачку, не увидел леди Трокмортон-Джонс.
– Ну и что же? Леди захотелось подышать свежим воздухом.
– Она находилась в саду, рядом с воротами, ведущими на конюшню.
– Прекрасно, она любит лошадей. Ей хотелось посмотреть, хорошо ли их обиходили на ночь.
– Простите мою вульгарность, сэр, но лакей сообщил, что эта леди пописала в саду.
– Ах, она искала туалет, но заблудилась, а ждать ей уже было невозможно. Понимаете, она ведь из деревни, там нет современных удобств, а она слишком скромна, чтобы попросить кого-нибудь принести ей ночной горшок.
– Она задрала юбки, чтобы облегчиться.
– Разумеется. Что в этом необычного?
– В стоячем положении, перед деревом? Мало того, тот же лакей рассказал всем, что пока юбки у леди Трокмортон-Джонс были подняты, он увидел сапоги. Собачка тоже их увидела, а вы знаете, что она питает отвращение к обуви джентльменов.
– Проклятие! Я же сказал Карсуэллу, чтобы он втиснул ноги в туфли Дороти, как бы они ему ни жали. Теперь я, вероятно, должен ему пару сапог?
– Не только.
– Лакей все рассказал остальным слугам.
– Это была слишком великолепная шутка, милорд.
Но Йену было не до шуток.
– Я погиб.
– Опрокинут, выброшен на мель, пошел ко дну. Да, я полагаю, что так можно обобщить положение дел, сэр. Или, если вы преследовали другую цель, вы могли бы счесть себя упавшим под откос, перевернутым, разбитым. На ринге вы могли бы…
– Да, я понял. – Йен взял у Хопкинса фрак, но сапоги не надел. – Пойду посмотрю, как там мальчик. Если мне повезло, а последнее время мне ужасно не везет, никто еще не сообщил юному Ренслоу о нашем маскараде. Если лакей все разболтал мальчику, я ему голову оторву.
– Прислуга не станет передавать сплетни молодому человеку.
– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы Трой подумал, будто бы я не сдержал слово.
– Хотя вы его и не сдержали? – Хопкинс считал, что имеет право задавать вопросы, поскольку прислуживал графу с тех пор, как тот учился в университете. – Впрочем, это не ваша вина.
– Вся эта путаница произошла по моей вине! Кажется, единственное крушение, в котором я не виноват, – это последнее поражение нашей армии на Пиренеях.
– А также в тумане, милорд. Никто не считает вас настолько злонамеренным.
– Благодарю вас, Хопкинс. Мне немного полегчало от ваших слов.
– Не стоит благодарности, милорд.
Афина сидела рядом с кроватью брата. Проклятие! Этого следовало ожидать. И она плакала. А юноша лежал неподвижно. Господи, только не это!
– Он не?.. – Йен не мог выговорить это слово.
– Он спит.
– Но ему не хуже? – Граф коснулся руки юноши и почувствовал, что кожа у него не горячая, не холодная и не липкая.
– Нет, кажется, он все в том же состоянии. Врачи считают, что он пошел на поправку. У него боли, но жара нет, он все понимает, поэтому они решили, что сотрясения мозга у него не было. Они разрешили ему принимать маленькие дозы опия. Теперь он будет спать лучше, нервы у него успокоятся.
– Но вы плачете? Почему?
Афина вытерла глаза носовым платком.
– Нет, я не плачу. Я никогда не плачу.
Прошлой ночью она тоже плакала. Йен видел, что у нее распухшие глаза, красные пятна на бледных щеках, покрасневший нос. Мисс Ренслоу не принадлежала к тем женщинам, которые выглядят привлекательными в горе. Выглядела она ужасно, так же ужасно, как чувствовал себя Йен.
– Если вы не плакали, быть может, у вас прилив крови?
– Нет, я прекрасно себя чувствую. Благодарю вас, – добавила она, шмыгнув носом.
– Значит, вы очень устали и переволновались из-за вашего брата. Горничные могут сидеть с ним всю ночь, если он спит так крепко. Я могу не ложиться спать, чтобы проследить, примет ли он болеутоляющее.
– Нет, я не устала. Я поспала сегодня во второй половине дня.
Он сдался.
– Значит, вы плачете потому, что наш жалкий план провалился?
– План был вовсе не жалкий. Он был великолепен!
– Но вашу репутацию он не спас, потому что слуги поняли, что это маскарад. Мне так жаль, дорогая. Моя матушка больна, сестра в отъезде, и ни Карсуэлл, ни я не могли придумать, где найти женщину достаточно приличную – то есть другую женщину, которая могла бы появиться так быстро. Завтра я найму приличную компаньонку через какое-нибудь агентство. Это единственное, что я могу сделать. Клянусь, я не хотел вас расстраивать.
– Я знаю. Именно поэтому и плачу.
– А не из-за того, что скажет Уигги, когда все узнает? Или ваш старший брат?
Она покачала головой и снова заплакала.
– Из-за того, что до сих пор никто не пытался мне помочь. Понимаете, я одна боролась за Троя, настояла на том, чтобы его показали хорошим врачам, а не деревенским лекарям. Я постоянно сражалась с Вероникой, чтобы со слугами лучше обращались, и с Ренсдейлом, чтобы он не поднимал плату арендаторам. Но никто никогда не боролся за меня. Никто не стал на мою сторону, когда жена брата уволила мою любимую гувернантку, никто не требовал, чтобы Вероника знакомила меня с подходящими джентльменами. Мой брат слишком скуп, он просто послушное орудие в ее руках. Дядя редко бывает дома – он постоянно в плавании. А Трой слишком юн.
– Значит, за вас некому вступиться?
– Некому. Вы сделали все, что могли, чтобы защитить никому не нужную репутацию почти незнакомой вам женщины. Я плачу не потому, что моя репутация запятнана, а потому что вы приняли все это так близко к сердцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33