Если сопоставить все факты, становится ясно, что скорее всего она повезет мисс Миддлтон в Уэльс. Как только договорится о местах на каком-нибудь корабле.
– И как, по-вашему, смогла она попасть на корабль?
– Несомненно, адмирал. – Тернер чувствовал, что к нему постепенно возвращается доверие командира. – Вы ведь знаете, что несколько дней назад в Англию отправился небезызвестный нам мистер Пеннингтон?
– Ну да… Его партнер уведомил меня об этом. Он предупредил, что они не смогут присутствовать на предстоящей встрече. Ну и что из этого? Мьюир объяснил, что Пеннингтону пришлось срочно уехать по семейным делам… Что-то случилось с его братом, графом Эйтоном.
– Удобная отговорка… Он покинул город в тот день, когда была похищена ваша дочь. И в тот же самый день подожгли «Гаспи».
– К чему вы клоните, Тернер? – с некоторым раздражением спросил адмирал.
– Полагаю, Пеннингтон отплыл не из Бостона. Все их корабли, стоявшие в порту, по-прежнему на местах. Он также не поднимался на борт какого-либо судна, принадлежащего другому владельцу.
– И каким же образом он отправился в Англию?
– Со дня на день ожидается прибытие их судна «Лотиан». Мне доложили, что этот парусник уже видели к югу от Бостона, и направлялся он в сторону залива Наррагансет.
– Ага… Где они и приняли на борт Пеннингтона.
– Вместе с мисс Эдвардс и вашей дочерью, – быстро добавил капитан. – Полагаю, я и застал их в тот момент, когда они поджидали посланную за ними лодку. Но это еще не все, господин адмирал. Известно, что за два дня до уничтожения «Гаспи» Пеннингтон каждое утро верхом выезжал из Бостона, а возвращался только к вечеру. Оба раза его видели на посту, выставленном на перешейке. Убежден, сэр, он ездил к Род-Айленду для подготовки нападения на «Гаспи».
– Это серьезное обвинение, – задумчиво проговорил адмирал.
– Сэр, если вы позволите мне вернуться к прежним обязанностям, я быстро предоставлю вам необходимые доказательства. Пеннингтон тут явно замешан. Иначе не отправился бы в Англию именно в ту ночь. – Собственные доводы казались Тернеру неопровержимыми. – Предварительное расследование инцидента, как я слышал, не дало результатов. Полагаю, причина неудачи в том, что те, на кого возложена эта обязанность, пытаются отыскать лишь безликих, безымянных исполнителей. Если удостоите меня чести, поручив это дело мне, я без труда найду свидетелей, которые опознают Пеннингтона как одного из главарей мятежников. Он не является жителем Род-Айленда, и эти подонки охотно выдадут его, чтобы спасти собственную шкуру.
Адмирал Миддлтон поднялся с кресла и прошел к камину, потирая в раздумье подбородок. Затем повернулся к капитану.
– Это все лишь предположения… А где конкретные имена? Или вы что-то скрываете от офицеров, ведущих расследование?
– Имен пока что нет, но будут. Если вы позволите, сэр, я могу…
– Сначала сделайте то, что вам поручено. Прежде чем заняться чем-то другим, устраните проблему, которую вы мне создали. Прежнее положение, капитан, еще нужно заслужить. Вернуться к обычным обязанностям вы сможете лишь после того, как возвратите мне дочь, которой я лишился не без вашего участия.
Встав навытяжку, капитан Тернер щелкнул каблуками. Его поразило явное лицемерие адмирала. Все те годы, что капитан служил под началом Миддлтона, адмирал уделял куда больше внимания своим лошадям и собакам, нежели собственной дочери. Ему было достаточно того, что она тихо сидит у себя в комнатах и не путается под ногами. Теперь же складывалось впечатление, будто никого дороже дочери у него нет.
«Интересно, – подумал капитан, – чем же вызваны такие перемены в погоде?» В том, что адмирал не любит дочь, можно было даже не сомневаться. Почему же тогда он так стремится вновь вернуть ее под свое довольно-таки жесткое крыло? И тут Тернера осенило. Черт возьми!.. Но если Порция и впрямь является дочерью Елены Миддлтон, кто в таком случае ее отец?
Если именно в этом кроется причина столь несвойственного адмиралу беспокойства за дочь, многое становится понятным. Для Миддлтона самое важное – его репутация и карьера. Следовательно, он хочет вернуть дочь, чтобы, не дай Бог, не всплыла какая-то семейная тайна. Чтобы, образно говоря, из шкафа не вывалился давно упрятанный туда скелет. А «скелет», должно быть, просто ужасен, если адмирал счел, что его карьера под угрозой.
– Надеюсь, капитан, мы поняли друг друга? – спросил Миддлтон.
– Разумеется, сэр, – ответил Тернер.
Да, он вернет Елену Миддлтон и сурово накажет Порцию Эдвардс. Эта девица сполна заплатит за обман!
– Я включу вас в состав комиссии, которая направляется в Англию с предварительными материалами, касающимися инцидента с «Гаспи». Отправитесь на «Бивере». Но по прибытии в Англию у вас будет только одна задача – отыскать Елену.
– Так точно, сэр, – отозвался Тернер.
– Я уже распространил информацию, что Елена вернется из Галифакса к началу осени. К этому времени, капитан, вы должны доставить ее сюда.
– Будет сделано, сэр, – заверил адмирала капитан Тернер.
Глава 21
Прошло шесть дней, прежде чем полностью прекратилось воздействие лекарств, которыми так долго пичкали Елену. Последующие семь суток Порция почти не отлучалась от постели матери, поскольку та страдала из-за непрерывной качки.
Все это время Порция часто виделась с Томасом, судовым коком и лекарем, и они очень быстро подружились. Этот худощавый, жилистый негр появлялся не менее трех раз вдень, принося еду для Порции и различные отвары для Елены. Иногда он задерживался, чтобы составить им компанию или же дать девушке возможность выйти из каюты.
Порция знала, что именно благодаря Томасу остальные члены экипажа относятся к ней доброжелательно, чего нельзя было сказать о владельце корабля. Он по-прежнему игнорировал ее. Капитан предложил им с матерью перебраться в его каюту, точнее, в каюту старшего помощника, которая, по его словам, была гораздо просторнее той, что они занимали. Поблагодарив за любезность, Порция отказалась.
Порции не удавалось встретиться с Пирсом лицом к лицу, однако она часто видела его на палубе во время сбора экипажа для какого-нибудь разговора или для тренировок, в которых он нередко принимал участие. Как только состояние матери улучшилось, Порция всякий раз спешила на палубу, заслышав звон корабельной рынды, чтобы понаблюдать за ловкими передвижениями матросов по вантам.
С замиранием сердца Порция следила за тем, как Пирс с невероятной быстротой забирался чуть ли не на самую верхушку мачты.
Елена уже три дня чувствовала себя достаточно хорошо и тоже выходила на палубу вместе с Порцией полюбоваться работой матросов.
– А что они делают сейчас? – спросила Елена.
– Переставляют паруса. Ветер сменился на северо-восточный, и матросы выполняют указания капитана.
Томас в общих чертах объяснил девушке, каким образом используются паруса, чтобы изменить курс или скорость судна. И сейчас Порция рассказывала матери, чем занимаются матросы, где находится тот или иной из них и как ловко и уверенно они перемещаются по выбленочным тросам и рангоутным перекладинам.
– Наверное, это очень увлекательно, – заметила Елена. – У мужчин такая интересная жизнь!
Порция засмеялась:
– Еще бы… Я бы многое отдала, чтобы взобраться на самую верхушку мачты.
– Прямо сейчас? – улыбнулась Елена.
– Прямо сейчас. Меня всегда влекла высота. Мне нравится стоять на отвесных скалах и любоваться широким морским простором. Однажды я даже поднялась на вершину «Монумента», когда была в Лондоне вместе с леди Примроуз. Оттуда, наверное, видно чуть ли не полмира.
– Да, я видела… Незабываемое зрелище.
– Но мне бы очень хотелось узнать, каково ощущать себя там, на мачте. Когда под ногами раскачиваются канаты, когда приходится бороться с ветром и приноравливаться к движению вздымающегося на волнах корабля. – Порция с грустью взглянула на матросов, устанавливающих паруса по ветру. – Одно из тех удовольствий, которые мне, вероятно, никогда не будут доступны.
– Кто знает. – Елена ласково погладила ее по руке. – Чего только не бывает в жизни.
– Мисс, оставить ведро здесь или отнести к вашей каюте? – раздался рядом с ними чей-то голос.
Порция поднялась со скамейки. Перед ней с ведром воды в руке стоял Даниель, впервые вышедший в море юнга. Ростом он был не выше Порции и примерно такого же телосложения.
– Спасибо, Даниель. Я сама отнесу ведро.
– Не беспокойтесь, мисс, – улыбнулся юноша. – Все равно мне нужно на камбуз. Если старина Томас узнает, что я не помог вам, он, чего доброго, перестанет меня кормить.
Оставив мать, наслаждающуюся солнечным теплом и свежим воздухом, Порция, непринужденно беседуя с юнгой, отправилась вместе с ним вниз.
В каюте Порция, засучив рукава, принялась за стирку.
Ей вспомнился тот день, когда Елена впервые вышла на палубу. Порция спустилась вниз, чтобы принести ей шаль, и, вернувшись, обнаружила рядом с матерью Пирса, который весьма учтиво представился ей. На второй день он остановился, чтобы осведомиться о ее самочувствии, при этом лишь холодно кивнул Порции, даже не взглянув на нее. А вчера, пока она отлучалась на камбуз за едой, Пирс, взяв Елену под руку, повел ее прогуляться по кормовой палубе.
Мать была очарована его изысканными манерами, а Порция впала в уныние, не зная, как искупить свою вину и поблагодарить за все то, что он сделал для нее и Елены.
Развесив постиранные вещи на веревке, девушка подхватила ведро и, выйдя из каюты, направилась к трапу.
Елены на прежнем месте не было. Порция подняла глаза и ничуть не удивилась, увидев, что мать прогуливается под руку с Пирсом по кормовой надстройке.
Разумеется, Порция не испытывала боли, видя, как любезен Пирс с Еленой.
Она страдала, потому очень сильно его любила.
Пирс часто наблюдал за Порцией – тайком, незаметно для нее. Расспрашивал матросов о том, чем она занимается, интересовался ее самочувствием. Судя по всему, девушку не особенно удручали трудности, связанные с уходом за матерью и проживанием в тесной каютке. Порция ни на что не жаловалась, и однажды Томас сказал: «Эта мисс не менее стойкая, чем любой морской волк, просоленный от макушки до пяток».
Пирс распорядился, чтобы ей помогали в быту, однако Порция категорически отвергала всякую помощь. Многие члены экипажа, казалось, соперничали друг с другом, стремясь привлечь внимание Порции, матросы явно старались ей понравиться.
– Мистер Пеннингтон, почему вы все еще сердитесь на мою дочь? – неожиданно спросила Елена.
Пирс видел, как Порция, бросив на них взгляд, подошла к борту, выплеснула воду и вновь скрылась внизу.
– Сержусь?.. – отозвался он, разочарованный тем, что Порция исчезла. – Да нет, мэм, я вовсе не сержусь.
Последние три дня Пирс надеялся, что Порция, увидев его рядом с матерью, подойдет и заговорит с ним. Но она, похоже, была не менее упряма, чем он сам.
– По-моему, вы не совсем искренни, – сказала Елена.
– Почему вы так думаете? – Пирс взглянул на женщину. Елена оказалась совсем не такой, какой он ожидал увидеть дочь адмирала Миддлтона.
– Порция рассказала мне, на что ей пришлось пойти ради того, чтобы вызволить меня из отцовского дома. Она призналась, что поступила с вами не очень хорошо. – Елена остановилась и, отпустив руку Пирса, повернулась к нему лицом. – Ну зачем вы мучаете друг друга?
Пирс помолчал, стараясь найти подходящие слова для ответа. Ведь Елена только сейчас, через двадцать четыре года, обрела наконец дочь, и ей, конечно же, будет неприятно, если он начнет перечислять недостатки Порции.
– На мой взгляд, – продолжала между тем Елена, – вам не хочется, чтобы Порция окончательно ушла из вашей жизни. В противном случае вы вряд ли были бы столь любезны и обходительны с ее матерью.
Пирс молча покачал головой.
– Скажите мне правду, сэр. Могу вас заверить – ничто из того, что вы расскажете о Порции, не удивит и не разочарует меня.
– Вы, мисс Миддлтон, знакомы с ней меньше месяца, и вам она, несомненно, кажется безупречной. Не знаю, что Порция рассказывала, но уверен, вы воспринимали бы ее несколько иначе, если бы представляли, каким опасностям она себя подвергала в стремлении освободить вас.
– Хотите сказать, что она склонна рисковать ради достижения поставленной цели? Но будь она мужчиной, подобное качество считалось бы достоинством. Как там в поговорке?.. «Фортуна благосклонна к храбрецам». Вы критически относитесь к ее склонности рисковать только потому, что она женщина?
– И да и нет, – ответил Пирс. – Да, поскольку последствия ее действий могли оказаться весьма серьезными именно потому, что она женщина. А нет, поскольку подобные поступки я считаю неприемлемыми для мужчины. Порция выходит за рамки разумного… Бывает упрямой и безрассудной.
– Допустим, вы правы в своих суждениях, и все же это не причина сердиться на нее. С нами ничего плохого не случилось, да и у вас не возникло никаких проблем.
Пирс промолчал.
– Какие у вас еще претензии к Порции? – не унималась Елена.
Подумав, Пирс решил быть с ней полностью откровенным.
– По-моему, целеустремленность Порции граничит с эгоизмом, – начал он. – Уж если она настроилась на что-то, весь остальной мир перестает для нее существовать. Она не задумывается о том, что у других из-за нее могут возникнуть неприятности.
– Но разве ею движет собственная выгода? – перебила его Елена. – Честолюбие или корысть? Так ли уж она эгоистична?
– Нет, конечно, – проговорил Пирс, подумав о том, что Порция стремилась помочь матери, в то время как Эмма действовала лишь в своих собственных интересах.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, – уже мягче продолжила Елена, вновь беря Пирса под руку. – Я вовсе не оправдываю дочь, просто пытаюсь объяснить ее поступки. Вам, разумеется, трудно принять то, что она делает. Но постарайтесь поставить себя на ее место.
– Я не вполне вас понимаю, мисс Миддлтон. Вы ведь только недавно узнали Порцию.
– Не совсем так, – покачала головой Елена. – Импульсивность, любовь к риску, нежелание признавать ограничения, которые мешают во всей полноте наслаждаться жизнью, – все это присуще ей от рождения. Она пошла в отца. Уверена, он и сейчас такой.
Пирс с любопытством смотрел на Елену:
– Хотите сказать, что отец Порции жив?
Приблизившись к бортовому ограждению, Елена подставила лицо солнечным лучам. Пряди золотистых волос, выбившиеся из ее длинной косы, весело заплясали на ветру. Выражение лица у нее стало мечтательным. Пирс хранил молчание, не мешая ей предаваться воспоминаниям. Лишь через несколько минут, показавшихся ему вечностью, Елена вновь повернулась к нему.
– Не сомневаюсь в том, что он жив. Я, конечно, была изолирована многие годы, но если бы он умер, столь важное событие так или иначе достигло бы моих ушей.
Пирс задумался, пытаясь определить, кто мог быть отцом Порции. Якобит, и при этом достаточно значимая личность, чтобы весть о его кончине докатилась до колоний… Вариантов было не так уж много.
– Порции вы об этом рассказали?
– Пока нет.
Подойдя к борту, Пирс встал рядом с Еленой.
– Почему же вы сообщаете мне это прежде, чем собственной дочери?
Елена подняла на него глаза, и ему вдруг показалось, что они все отлично видят.
– Потому что знаю, что между вами было. Знаю, как она страдает. Как любая женщина, на чье сердце наступили каблуком.
Пирс хотел возразить: ведь именно Порция все разрушила! Однако у него тут же возникли сомнения.
– А так ли это? Какая доля вины за то, что произошло, лежит на нем самом? Ведь именно он привез ее в «Черную жемчужину». Именно он отказался помочь, когда она его об этом просила. Не кто иной, как он, проявил инициативу в тот вечер, когда они стали близки.
А после этого оттолкнул ее, причинив себе не меньше боли, чем ей. А может быть, даже больше.
– И все же вы не должны были рассказывать мне то, о чем следует знать Порции.
– Я думаю иначе… Видите ли, отец Порции не какой-нибудь конюх. Если ваше отношение к ней обусловлено именно этим…
– Вовсе нет! – быстро проговорил Пирс.
– Рада это слышать… Поскольку даже не представляю, где находится ее отец в настоящий момент. – Елена отошла от борта, и Пирс последовал за ней.
– Учитывая то, как сильно Порции хотелось вас найти, как важно для нее иметь семью, не кажется ли вам, что она заслуживает того, чтобы знать правду?
– Я ей все расскажу, – тихо произнесла Елена. – Со временем.
Шторм, который предсказывал Томас, разразился вскоре после захода солнца. Несколько часов кряду волны немилосердно швыряли судно из стороны в сторону. За оставшуюся часть ночи небо мало-помалу прояснилось, и к рассвету море снова стало спокойным.
Сделав еще пару стежков, Порция закончила латать рукав позаимствованной у Даниеля робы. Пропитавшаяся смолой и солью, ткань была невероятно жесткой и после стирки не стала намного мягче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– И как, по-вашему, смогла она попасть на корабль?
– Несомненно, адмирал. – Тернер чувствовал, что к нему постепенно возвращается доверие командира. – Вы ведь знаете, что несколько дней назад в Англию отправился небезызвестный нам мистер Пеннингтон?
– Ну да… Его партнер уведомил меня об этом. Он предупредил, что они не смогут присутствовать на предстоящей встрече. Ну и что из этого? Мьюир объяснил, что Пеннингтону пришлось срочно уехать по семейным делам… Что-то случилось с его братом, графом Эйтоном.
– Удобная отговорка… Он покинул город в тот день, когда была похищена ваша дочь. И в тот же самый день подожгли «Гаспи».
– К чему вы клоните, Тернер? – с некоторым раздражением спросил адмирал.
– Полагаю, Пеннингтон отплыл не из Бостона. Все их корабли, стоявшие в порту, по-прежнему на местах. Он также не поднимался на борт какого-либо судна, принадлежащего другому владельцу.
– И каким же образом он отправился в Англию?
– Со дня на день ожидается прибытие их судна «Лотиан». Мне доложили, что этот парусник уже видели к югу от Бостона, и направлялся он в сторону залива Наррагансет.
– Ага… Где они и приняли на борт Пеннингтона.
– Вместе с мисс Эдвардс и вашей дочерью, – быстро добавил капитан. – Полагаю, я и застал их в тот момент, когда они поджидали посланную за ними лодку. Но это еще не все, господин адмирал. Известно, что за два дня до уничтожения «Гаспи» Пеннингтон каждое утро верхом выезжал из Бостона, а возвращался только к вечеру. Оба раза его видели на посту, выставленном на перешейке. Убежден, сэр, он ездил к Род-Айленду для подготовки нападения на «Гаспи».
– Это серьезное обвинение, – задумчиво проговорил адмирал.
– Сэр, если вы позволите мне вернуться к прежним обязанностям, я быстро предоставлю вам необходимые доказательства. Пеннингтон тут явно замешан. Иначе не отправился бы в Англию именно в ту ночь. – Собственные доводы казались Тернеру неопровержимыми. – Предварительное расследование инцидента, как я слышал, не дало результатов. Полагаю, причина неудачи в том, что те, на кого возложена эта обязанность, пытаются отыскать лишь безликих, безымянных исполнителей. Если удостоите меня чести, поручив это дело мне, я без труда найду свидетелей, которые опознают Пеннингтона как одного из главарей мятежников. Он не является жителем Род-Айленда, и эти подонки охотно выдадут его, чтобы спасти собственную шкуру.
Адмирал Миддлтон поднялся с кресла и прошел к камину, потирая в раздумье подбородок. Затем повернулся к капитану.
– Это все лишь предположения… А где конкретные имена? Или вы что-то скрываете от офицеров, ведущих расследование?
– Имен пока что нет, но будут. Если вы позволите, сэр, я могу…
– Сначала сделайте то, что вам поручено. Прежде чем заняться чем-то другим, устраните проблему, которую вы мне создали. Прежнее положение, капитан, еще нужно заслужить. Вернуться к обычным обязанностям вы сможете лишь после того, как возвратите мне дочь, которой я лишился не без вашего участия.
Встав навытяжку, капитан Тернер щелкнул каблуками. Его поразило явное лицемерие адмирала. Все те годы, что капитан служил под началом Миддлтона, адмирал уделял куда больше внимания своим лошадям и собакам, нежели собственной дочери. Ему было достаточно того, что она тихо сидит у себя в комнатах и не путается под ногами. Теперь же складывалось впечатление, будто никого дороже дочери у него нет.
«Интересно, – подумал капитан, – чем же вызваны такие перемены в погоде?» В том, что адмирал не любит дочь, можно было даже не сомневаться. Почему же тогда он так стремится вновь вернуть ее под свое довольно-таки жесткое крыло? И тут Тернера осенило. Черт возьми!.. Но если Порция и впрямь является дочерью Елены Миддлтон, кто в таком случае ее отец?
Если именно в этом кроется причина столь несвойственного адмиралу беспокойства за дочь, многое становится понятным. Для Миддлтона самое важное – его репутация и карьера. Следовательно, он хочет вернуть дочь, чтобы, не дай Бог, не всплыла какая-то семейная тайна. Чтобы, образно говоря, из шкафа не вывалился давно упрятанный туда скелет. А «скелет», должно быть, просто ужасен, если адмирал счел, что его карьера под угрозой.
– Надеюсь, капитан, мы поняли друг друга? – спросил Миддлтон.
– Разумеется, сэр, – ответил Тернер.
Да, он вернет Елену Миддлтон и сурово накажет Порцию Эдвардс. Эта девица сполна заплатит за обман!
– Я включу вас в состав комиссии, которая направляется в Англию с предварительными материалами, касающимися инцидента с «Гаспи». Отправитесь на «Бивере». Но по прибытии в Англию у вас будет только одна задача – отыскать Елену.
– Так точно, сэр, – отозвался Тернер.
– Я уже распространил информацию, что Елена вернется из Галифакса к началу осени. К этому времени, капитан, вы должны доставить ее сюда.
– Будет сделано, сэр, – заверил адмирала капитан Тернер.
Глава 21
Прошло шесть дней, прежде чем полностью прекратилось воздействие лекарств, которыми так долго пичкали Елену. Последующие семь суток Порция почти не отлучалась от постели матери, поскольку та страдала из-за непрерывной качки.
Все это время Порция часто виделась с Томасом, судовым коком и лекарем, и они очень быстро подружились. Этот худощавый, жилистый негр появлялся не менее трех раз вдень, принося еду для Порции и различные отвары для Елены. Иногда он задерживался, чтобы составить им компанию или же дать девушке возможность выйти из каюты.
Порция знала, что именно благодаря Томасу остальные члены экипажа относятся к ней доброжелательно, чего нельзя было сказать о владельце корабля. Он по-прежнему игнорировал ее. Капитан предложил им с матерью перебраться в его каюту, точнее, в каюту старшего помощника, которая, по его словам, была гораздо просторнее той, что они занимали. Поблагодарив за любезность, Порция отказалась.
Порции не удавалось встретиться с Пирсом лицом к лицу, однако она часто видела его на палубе во время сбора экипажа для какого-нибудь разговора или для тренировок, в которых он нередко принимал участие. Как только состояние матери улучшилось, Порция всякий раз спешила на палубу, заслышав звон корабельной рынды, чтобы понаблюдать за ловкими передвижениями матросов по вантам.
С замиранием сердца Порция следила за тем, как Пирс с невероятной быстротой забирался чуть ли не на самую верхушку мачты.
Елена уже три дня чувствовала себя достаточно хорошо и тоже выходила на палубу вместе с Порцией полюбоваться работой матросов.
– А что они делают сейчас? – спросила Елена.
– Переставляют паруса. Ветер сменился на северо-восточный, и матросы выполняют указания капитана.
Томас в общих чертах объяснил девушке, каким образом используются паруса, чтобы изменить курс или скорость судна. И сейчас Порция рассказывала матери, чем занимаются матросы, где находится тот или иной из них и как ловко и уверенно они перемещаются по выбленочным тросам и рангоутным перекладинам.
– Наверное, это очень увлекательно, – заметила Елена. – У мужчин такая интересная жизнь!
Порция засмеялась:
– Еще бы… Я бы многое отдала, чтобы взобраться на самую верхушку мачты.
– Прямо сейчас? – улыбнулась Елена.
– Прямо сейчас. Меня всегда влекла высота. Мне нравится стоять на отвесных скалах и любоваться широким морским простором. Однажды я даже поднялась на вершину «Монумента», когда была в Лондоне вместе с леди Примроуз. Оттуда, наверное, видно чуть ли не полмира.
– Да, я видела… Незабываемое зрелище.
– Но мне бы очень хотелось узнать, каково ощущать себя там, на мачте. Когда под ногами раскачиваются канаты, когда приходится бороться с ветром и приноравливаться к движению вздымающегося на волнах корабля. – Порция с грустью взглянула на матросов, устанавливающих паруса по ветру. – Одно из тех удовольствий, которые мне, вероятно, никогда не будут доступны.
– Кто знает. – Елена ласково погладила ее по руке. – Чего только не бывает в жизни.
– Мисс, оставить ведро здесь или отнести к вашей каюте? – раздался рядом с ними чей-то голос.
Порция поднялась со скамейки. Перед ней с ведром воды в руке стоял Даниель, впервые вышедший в море юнга. Ростом он был не выше Порции и примерно такого же телосложения.
– Спасибо, Даниель. Я сама отнесу ведро.
– Не беспокойтесь, мисс, – улыбнулся юноша. – Все равно мне нужно на камбуз. Если старина Томас узнает, что я не помог вам, он, чего доброго, перестанет меня кормить.
Оставив мать, наслаждающуюся солнечным теплом и свежим воздухом, Порция, непринужденно беседуя с юнгой, отправилась вместе с ним вниз.
В каюте Порция, засучив рукава, принялась за стирку.
Ей вспомнился тот день, когда Елена впервые вышла на палубу. Порция спустилась вниз, чтобы принести ей шаль, и, вернувшись, обнаружила рядом с матерью Пирса, который весьма учтиво представился ей. На второй день он остановился, чтобы осведомиться о ее самочувствии, при этом лишь холодно кивнул Порции, даже не взглянув на нее. А вчера, пока она отлучалась на камбуз за едой, Пирс, взяв Елену под руку, повел ее прогуляться по кормовой палубе.
Мать была очарована его изысканными манерами, а Порция впала в уныние, не зная, как искупить свою вину и поблагодарить за все то, что он сделал для нее и Елены.
Развесив постиранные вещи на веревке, девушка подхватила ведро и, выйдя из каюты, направилась к трапу.
Елены на прежнем месте не было. Порция подняла глаза и ничуть не удивилась, увидев, что мать прогуливается под руку с Пирсом по кормовой надстройке.
Разумеется, Порция не испытывала боли, видя, как любезен Пирс с Еленой.
Она страдала, потому очень сильно его любила.
Пирс часто наблюдал за Порцией – тайком, незаметно для нее. Расспрашивал матросов о том, чем она занимается, интересовался ее самочувствием. Судя по всему, девушку не особенно удручали трудности, связанные с уходом за матерью и проживанием в тесной каютке. Порция ни на что не жаловалась, и однажды Томас сказал: «Эта мисс не менее стойкая, чем любой морской волк, просоленный от макушки до пяток».
Пирс распорядился, чтобы ей помогали в быту, однако Порция категорически отвергала всякую помощь. Многие члены экипажа, казалось, соперничали друг с другом, стремясь привлечь внимание Порции, матросы явно старались ей понравиться.
– Мистер Пеннингтон, почему вы все еще сердитесь на мою дочь? – неожиданно спросила Елена.
Пирс видел, как Порция, бросив на них взгляд, подошла к борту, выплеснула воду и вновь скрылась внизу.
– Сержусь?.. – отозвался он, разочарованный тем, что Порция исчезла. – Да нет, мэм, я вовсе не сержусь.
Последние три дня Пирс надеялся, что Порция, увидев его рядом с матерью, подойдет и заговорит с ним. Но она, похоже, была не менее упряма, чем он сам.
– По-моему, вы не совсем искренни, – сказала Елена.
– Почему вы так думаете? – Пирс взглянул на женщину. Елена оказалась совсем не такой, какой он ожидал увидеть дочь адмирала Миддлтона.
– Порция рассказала мне, на что ей пришлось пойти ради того, чтобы вызволить меня из отцовского дома. Она призналась, что поступила с вами не очень хорошо. – Елена остановилась и, отпустив руку Пирса, повернулась к нему лицом. – Ну зачем вы мучаете друг друга?
Пирс помолчал, стараясь найти подходящие слова для ответа. Ведь Елена только сейчас, через двадцать четыре года, обрела наконец дочь, и ей, конечно же, будет неприятно, если он начнет перечислять недостатки Порции.
– На мой взгляд, – продолжала между тем Елена, – вам не хочется, чтобы Порция окончательно ушла из вашей жизни. В противном случае вы вряд ли были бы столь любезны и обходительны с ее матерью.
Пирс молча покачал головой.
– Скажите мне правду, сэр. Могу вас заверить – ничто из того, что вы расскажете о Порции, не удивит и не разочарует меня.
– Вы, мисс Миддлтон, знакомы с ней меньше месяца, и вам она, несомненно, кажется безупречной. Не знаю, что Порция рассказывала, но уверен, вы воспринимали бы ее несколько иначе, если бы представляли, каким опасностям она себя подвергала в стремлении освободить вас.
– Хотите сказать, что она склонна рисковать ради достижения поставленной цели? Но будь она мужчиной, подобное качество считалось бы достоинством. Как там в поговорке?.. «Фортуна благосклонна к храбрецам». Вы критически относитесь к ее склонности рисковать только потому, что она женщина?
– И да и нет, – ответил Пирс. – Да, поскольку последствия ее действий могли оказаться весьма серьезными именно потому, что она женщина. А нет, поскольку подобные поступки я считаю неприемлемыми для мужчины. Порция выходит за рамки разумного… Бывает упрямой и безрассудной.
– Допустим, вы правы в своих суждениях, и все же это не причина сердиться на нее. С нами ничего плохого не случилось, да и у вас не возникло никаких проблем.
Пирс промолчал.
– Какие у вас еще претензии к Порции? – не унималась Елена.
Подумав, Пирс решил быть с ней полностью откровенным.
– По-моему, целеустремленность Порции граничит с эгоизмом, – начал он. – Уж если она настроилась на что-то, весь остальной мир перестает для нее существовать. Она не задумывается о том, что у других из-за нее могут возникнуть неприятности.
– Но разве ею движет собственная выгода? – перебила его Елена. – Честолюбие или корысть? Так ли уж она эгоистична?
– Нет, конечно, – проговорил Пирс, подумав о том, что Порция стремилась помочь матери, в то время как Эмма действовала лишь в своих собственных интересах.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, – уже мягче продолжила Елена, вновь беря Пирса под руку. – Я вовсе не оправдываю дочь, просто пытаюсь объяснить ее поступки. Вам, разумеется, трудно принять то, что она делает. Но постарайтесь поставить себя на ее место.
– Я не вполне вас понимаю, мисс Миддлтон. Вы ведь только недавно узнали Порцию.
– Не совсем так, – покачала головой Елена. – Импульсивность, любовь к риску, нежелание признавать ограничения, которые мешают во всей полноте наслаждаться жизнью, – все это присуще ей от рождения. Она пошла в отца. Уверена, он и сейчас такой.
Пирс с любопытством смотрел на Елену:
– Хотите сказать, что отец Порции жив?
Приблизившись к бортовому ограждению, Елена подставила лицо солнечным лучам. Пряди золотистых волос, выбившиеся из ее длинной косы, весело заплясали на ветру. Выражение лица у нее стало мечтательным. Пирс хранил молчание, не мешая ей предаваться воспоминаниям. Лишь через несколько минут, показавшихся ему вечностью, Елена вновь повернулась к нему.
– Не сомневаюсь в том, что он жив. Я, конечно, была изолирована многие годы, но если бы он умер, столь важное событие так или иначе достигло бы моих ушей.
Пирс задумался, пытаясь определить, кто мог быть отцом Порции. Якобит, и при этом достаточно значимая личность, чтобы весть о его кончине докатилась до колоний… Вариантов было не так уж много.
– Порции вы об этом рассказали?
– Пока нет.
Подойдя к борту, Пирс встал рядом с Еленой.
– Почему же вы сообщаете мне это прежде, чем собственной дочери?
Елена подняла на него глаза, и ему вдруг показалось, что они все отлично видят.
– Потому что знаю, что между вами было. Знаю, как она страдает. Как любая женщина, на чье сердце наступили каблуком.
Пирс хотел возразить: ведь именно Порция все разрушила! Однако у него тут же возникли сомнения.
– А так ли это? Какая доля вины за то, что произошло, лежит на нем самом? Ведь именно он привез ее в «Черную жемчужину». Именно он отказался помочь, когда она его об этом просила. Не кто иной, как он, проявил инициативу в тот вечер, когда они стали близки.
А после этого оттолкнул ее, причинив себе не меньше боли, чем ей. А может быть, даже больше.
– И все же вы не должны были рассказывать мне то, о чем следует знать Порции.
– Я думаю иначе… Видите ли, отец Порции не какой-нибудь конюх. Если ваше отношение к ней обусловлено именно этим…
– Вовсе нет! – быстро проговорил Пирс.
– Рада это слышать… Поскольку даже не представляю, где находится ее отец в настоящий момент. – Елена отошла от борта, и Пирс последовал за ней.
– Учитывая то, как сильно Порции хотелось вас найти, как важно для нее иметь семью, не кажется ли вам, что она заслуживает того, чтобы знать правду?
– Я ей все расскажу, – тихо произнесла Елена. – Со временем.
Шторм, который предсказывал Томас, разразился вскоре после захода солнца. Несколько часов кряду волны немилосердно швыряли судно из стороны в сторону. За оставшуюся часть ночи небо мало-помалу прояснилось, и к рассвету море снова стало спокойным.
Сделав еще пару стежков, Порция закончила латать рукав позаимствованной у Даниеля робы. Пропитавшаяся смолой и солью, ткань была невероятно жесткой и после стирки не стала намного мягче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31