Он член палаты лордов. Прославился на всю Англию своей честностью и справедливостью. Я знаю его уже больше двадцати лет. Какими бы недостатками ни обладал Джеймс, даю голову на отсечение, вы сделаете для мальчика доброе дело, если отправите его в Англию, к отцу.
Выслушав адвоката, Ребекка ощутила, как у нее из тела медленно уходит жизнь. Разум брал верх над эмоциями. В Англии ему будет лучше. Там он получит титул, а вместе с титулом богатство и положение. Но Ребекка не хотела расставаться с Джейми. Сама мысль об этом была невыносима. Она сбежит из гостиницы, спрячется, потом заберет Джейми и уйдет с переселенцами на Запад.
– Возможно, эти слова кажутся пустыми и ничего не значащими, – продолжал адвокат. – Имея теперь полное представление о трудностях Джеймса, я только сейчас понял, почему вы так беспокоитесь, не зная, как мальчик перенесет путешествие и как потом приспособится к новой обстановке в доме отца.
Она кивнула, не позволяя себе даже на мгновение представить, какой пустой станет ее жизнь, когда Джейми ее покинет.
– Миссис Форд, позвольте мне предложить решение, которое, возможно, облегчит положение всех сторон. Если бы все прошло, как я планировал, и вы простились бы с Джеймсом, я нанял бы человека, который сопровождал бы нас в путешествии. Будучи убежденным холостяком, я не имею достаточно опыта, чтобы обеспечить все потребности парня его возраста. Почему бы вам, миссис Форд, не сопроводить мальчика и меня в Англию? В качестве почетной гостьи графа Стенмора, естественно, и моей тоже.
Ребекку сковал страх, такой же, какой она испытала, когда подобную мысль впервые высказала Молли.
– Это единственное разумное решение. Вам совершенно не о чем будет беспокоиться. Я сделаю все необходимые приготовления.
Голова у Ребекки раскалывалась от боли, и она на мгновение прижала пальцы к вискам.
– Я понимаю вас, миссис Форд. Ваши сомнения и страхи вполне реальны, – Голос Оливера Берча потеплел. – Но прошу вас, доверьтесь мне, дорогая. Это путешествие принесет огромную пользу вам и вашему сыну. Поезжайте в Англию и воочию убедитесь, что мальчику там будет хорошо.
Ребекка медленно поднялась.
– Прошу вас, хотя бы обдумайте мое предложение. Сэр Оливер тоже поднялся.
– Мне не нужно его обдумывать, сэр, – прошептала Ребекка. – У меня нет выбора.
Глава 6
Сэр Николас Спенсер бросил лакею пальто и придирчиво оглядел себя в зеркале. Не обращая внимания на свежий порез над правой бровью и темнеющий на скуле синяк, Николас сосредоточился на галстуке. Удовлетворенный, распрямился, вскинул голову и разгладил лацканы нового шелкового сюртука. Старик мажордом терпеливо маячил рядом.
– Доброе утро, Филипп, – сказал Николас, повернувшись к нему. – Вы с хозяином хорошо провели время в Солгрейве?
– Хорошо, сэр. Лорд Стенмор в библиотеке, сэр.
– Его сиятельство случайно не захворал во время пребывания в Хартфордшире?
– Нет, сэр, – ответил мажордом.
Они поднялись наверх по одному из пролетов парадной лестницы.
– Тогда, может, он упал с лошади? Или вывихнул лодыжку?
– Нет, сэр, – ответил Филипп.
– Хм. Может, в его конюшнях появился новый жеребенок?
– Нет, сэр.
– Значит, все дело в красивой женщине. Выкладывай, старина.
– Нет, сэр.
– Неужели твой брат Дэниел сжег Солгрейв?
– Нет, сэр.
Николас остановился на верхней ступеньке и вопросительно уставился в невозмутимое лицо управляющего.
– Тогда вот что скажи мне, Филипп. Ты когда-нибудь улыбаешься?
– Нет, сэр.
Николас отвернулся и вошел в массивные, украшенные тонкой резьбой двери библиотеки. Его друг сидел за огромным письменным столом у окна и что-то писал.
– Твой управляющий, – начал Николас без приветствия, – самый несчастный старый хрыч из всех, кого я когда-либо встречал в жизни.
Сэмюэль Уэйкфилд поднял голову и улыбнулся.
– Конечно! Филипп есть Филипп. Но ты сам станешь гораздо несчастнее, если вдруг возомнишь, будто сможешь его изменить.
– Твой мажордом, мой друг, знает меня по меньшей мере лет двадцать. Не кажется ли тебе, что он мог бы сказать мне хотя бы «доброе утро»? Или «какой чудесный сегодня денек, сэр»? Или «что послужило причиной столь ужасной раны на вашем прекрасном челе, сэр Николас»? Проблема нынешнего мира заключается в том, что никто не задает правильных вопросов!
– Почему же? У тебя на лбу и впрямь знатная отметина, Николас. Кто оставил ее на этот раз? – Отодвинув бумаги, Стенмор откинулся в кресле. – Не хочешь – не говори. Дело твое. Но хотелось бы знать, откуда в тебе столько утонченного чванства?
Вместо ответа Николас взял со стола экземпляр «Морнинг кроникл» и ткнул пальцем в статью на первой странице.
– Вот идеальное доказательство моей правоты. Представь, эта грязная газетенка превозносит этого парня, Джона Уэсли, за пять новых кораблей, потопленных в прошлую... не важно, когда.
– Пятницу.
– Точно. Задаются ли они вопросом, каким образом какой-то религиозный фанатик умудрился доставить эти невольничьи суда в такое место, где военно-морской флот ее величества разнес их в щепки?
– И что же? Задаются?
– Едва ли.
– Видишь ли, Уэсли имеет сильный голос против работорговли.
– Хотя бы и так, Стенмор, все равно ты не можешь утверждать, что молитвами и добрыми намерениями можно похитить корабли после того, как за них заплатили, но до того, как они отправились на юг на свой дьявольский промысел. – Николас взглянул на друга исподлобья. – Подобный трюк требует тщательного планирования и ловкости. И конечно же, денег, не сомневайся.
– Прекрасно. Не стану оспаривать твою точку зрения касательно вопросов. Но скажи мне, Николас, где ты заработал этот порез, которым так гордишься?
– Если тебе так уж охота знать, в Уимблдоне. – Николас уронил газету на стол и коснулся пореза на лбу. – Эти чертовы сельские ярмарки теперь совсем не такие, как в былые времена. И прежде чем читать мне нотации, милорд, вам следовало бы знать, что поначалу я был просто зевакой. Пока меня не втолкнули в круг. А потом пришлось защищаться.
– Втолкнули? Ха! – Стенмор указал приятелю на стул. – Хотелось бы мне посмотреть на того, кому удалось бы втравить во что-то Николаса Спенсера.
– Раз уж мы коснулись этой животрепещущей темы, кто кого во что может втравить, хотелось бы надеяться, что в Сент-Олбансе ты не бросал деньги на ветер.
– К чему ты клонишь?
– Ладно, спрошу без обиняков. Пока ты находился в отъезде, твоя последняя пассия пребывала в полном расстройстве. По городу ходят слухи, будто эта дама нашла утешение в азартных играх, промотав за прошедшую неделю в различных увеселительных заведениях баснословную сумму.
– Мы с Луизой договорились. Я не одобряю ее страсть к азартным играм.
– Можешь говорить что угодно. Но позволь предупредить тебя, мой друг, насколько я понимаю, чаровница расстроена.
– Неужели это все, на что ты способен, Николас, – распространять сплетни?
– Почему? Нет! У меня все дни расписаны. Сегодня, к примеру, я буду занят дрессировкой новой пары серых лошадок. Они настоящие красавицы. Ближе к ночи намерен побывать на вечеринке у леди Морнингтон. Потом постараюсь соответствовать образу светского человека, швыряя деньги в «Уайтсе» или «Бруксе», – пока еще не решил, где именно. Позже проведу час в саду развлечений. Куда посоветуешь податься на этот раз, в Воксхолл или Рейнлаг? Затем публичный дом. Но постой, – Николас уставился на друга, – тебе как будто что-то еще не дает покоя, я угадал? Не игорная ли страсть леди Нисдейл?
Стенмор подошел к окну, выходившему на Баркли-сквер.
– Твоя потрясающая наблюдательность ничуть не пострадала от распутного образа жизни, Николас.
– Что б меня черт побрал, Сгенмор. Я слишком давно тебя знаю. Выкладывай, что случилось.
– Находясь в отъезде, я получил сведения об Элизабет.
Николас выпрямился на стуле и не мигая смотрел на друга.
– Оливеру Берчу удалось отыскать ее следы. Он прислал мне из Нью-Йорка письмо.
– Выходит, все эти годы Элизабет жила в колониях?
Стенмор резко повернулся к нему:
– Она умерла по пути туда десять лет назад.
Николас не решился выразить соболезнование.
– Оливер обнаружил корабль, на котором она пересекала океан.
– А что с ребенком?
– Он сообщил, что младенец остался жив.
Николас, как ни старался, не увидел на лице графа радости.
– В конце письма Оливер пишет о своем намерении посетить провинцию Пенсильвания. Когда мальчика в последний раз видели, он находился на попечении женщины, сопровождавшей Элизабет с момента посадки на борт. Конечным пунктом следования этой дамы была Филадельфия.
– Знает ли Берч, кто эта особа? Насколько я помню, Элизабет не взяла с собой никого из слуг и ни с кем из родственников или друзей не встречалась в тот вечер, когда исчезла из Лондона.
– Ты хорошо помнишь подробности, – сказал Стенмор после длительной паузы. – Мне неизвестно, кто эта дама.
– И что ты собираешься делать?
– Ждать от Оливера новых известий и дать объявления относительно Элизабет.
Николас присоединился к приятелю, расположившемуся у камина.
– А знаешь, ты теперь лакомый кусок пирога, добыча.
– Добыча, которая не имеет намерений когда-либо снова попадаться в сети.
– И все же ни одна приличная дама не устоит от искушения попытаться тебя заарканить.
– Пусть все они катятся к черту.
– Пугающее поведение для пэра королевства. – Николас покачал головой. – Вспомни, чего желал для тебя старик. Титул и богатство – это у тебя есть. Уважение – его ты заслужил. Красивая жена – она была у тебя и наверняка будет снова. Но самое главное – сын. Наследник. Верно?
– В большей степени, чем ты себе представляешь, – мрачно ответил Стенмор. – Но сын и наследник уже есть. И очень скоро Оливер Берч доставит его в Англию.
Глава 7
Солнце обдавало теплом его лицо, едкий запах смолы, моря и дыма заполнял легкие. Он слышал перекличку моряков и докеров и думал, что это и есть отголоски славного прошлого – Англии Дрейка и Рейли, Гудзона и Смита – и малоприятные отзвуки менее славного настоящего.
Берн снял для Стенмора комнаты в гостинице на Брод-Ки, Стенмор смотрел в окно, Внизу со стороны доков катили дроги, доверху груженные табаком, сахаром и хлопком. Пришвартованные у бристольских доков бесчисленные корабли стояли впритык друг к другу, напоминая густой лес, образованный из мачт, рангоутного дерева и линей, простиравшийся насколько хватало глаз.
У торгового судна прямо напротив гостиницы сидела вереница закованных в кандалы африканцев, в то время как работорговцы готовились погрузить их на судно, чтобы отправить на сахарные плантации Карибских островов. При виде этого зрелища Стенмору стало не по себе. Он перевел взгляд на массивную квадратную колокольню Св. Марии и мысленно поклялся продолжать войну против этого варварского промысла.
Пришел сэр Оливер.
– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – извинился адвокат. –Но в снятых для них комнатах я никого не обнаружил. Погода прекрасная, и миссис Форд, видимо, вывела юного Джеймса на прогулку. Я оставил ей записку, чтобы пришла сюда, как только вернется.
Стенмор снова переключил внимание на лежавшую перед ним пристань.
На некотором удалении за пирсом, уставленным штабелями бочек с мадерой, какой-то маленький озорник носился вокруг женщины. Потертые синие штаны, жалкого вида красный жилет, волосы, развевающиеся на ветру, – все это свидетельствовало о свободе, столь естественной для ребенка из низшего сословия. Стенмор нахмурился. Вести себя подобным образом ему никогда не дозволялось и не будет дозволено Джеймсу. Он видел, как женщина в сером плаще раскинула руки, чтобы поймать мальчишку, когда тот с разбегу бросился ей в объятия. Оба они пошатнулись и со смехом повалились на пустую волокушу.
– Она не такая, как вы ожидаете, – сказал адвокат.
– А чего именно я ожидаю? – спросил граф, оборачиваясь.
– Ясно как день, милорд, вы ожидаете увидеть женщину, от которой можно откупиться. Смею заметить, вы заблуждаетесь, если думаете, что миссис Форд здесь только потому, что я не предложил ей в Филадельфии достаточно крупное денежное вознаграждение за оказанные ею услуги.
– Посмотрим, насколько я заблуждаюсь, Оливер.
Граф продолжал смотреть в окно. Женщина сидела перед мальчиком на корточках. Капюшон слетел с ее головы, и в мягких золотисто-рыжих волосах играло солнце. Она взяла лицо мальчика в ладони, а мальчик обвил ее шею руками. Оторвав взгляд от окна, Стенмор обернулся к Берчу и встретил его нахмуренный взгляд.
– Говори, Оливер, Бога ради, говори, что думаешь! Ты выглядишь так, будто тебя ведут на виселицу.
– Пока мы путешествовали, милорд, я имел удовольствие провести некоторое время в обществе миссис Форд. Должен заметить, вопреки тяготам ее положения вдовы без достаточных средств для воспитания ребенка она сумела сохранить поразительное самообладание и такт. Несмотря на простую одежду, эта женщина обладает благородными манерами. Многократно за время путешествия я наблюдал, как она своей добротой и искренностью завоевывает расположение окружающих. Она не провинциалка, милорд, и она умеет заставить людей проникнуться к ней уважением, не прилагая к тому каких бы то ни было усилий.
– Ближе к теме, Оливер.
– Я уже подошел к сути вопроса, милорд. Она не та женщина, которую можно купить. Миссис Форд почти десять лет была Джеймсу матерью. Должен признаться, ее любовь к нему отличается от той, которую мы находим в высшем обществе.
Слушая адвоката, Стенмор едва сдерживал раздражение.
– Я бы советовал вам прислушаться к ее рекомендациям и тревогам относительно мальчика, прежде чем вы отошлете ее. За время пути она просветила меня.
– Насколько я понимаю, вы провели вместе довольно много времени.
– Это совсем не то, о чем вы подумали, милорд. Но беседовали мы часто. Миссис Форд задавала вопросы относительно будущего Джеймса, интересовалась, где он будет жить и сколько времени будет проводить в обществе вашего сиятельства. Говорила, насколько лучше жить в деревне, чем в городе, и...
– Я вижу, Оливер, ты потерял голову. – Адвокат попытался возразить, но граф жестом велел ему замолчать. – Только пойми меня правильно. Я ни за что не стану вмешиваться в чужие дела.
– Вы неверно истолковываете мотивы, заставляющие меня заступаться за нее, лорд Стенмор. Главной темой наших бесед во время путешествия был ваш сын.
В дверь постучали, Оливер отворил ее. Положив руку на задвижку, он остановился и посмотрел графу в глаза.
– Вы платите мне милорд, за то, что я даю вам советы. Прошу вас, отнеситесь к этой женщине по справедливости.
Стоя в коридоре у номера, снятого графом, Ребекка старалась заверить себя, что с Джейми все будет в порядке. Веселая служанка ирландского происхождения, помогавшая Джейми привести себя в порядок и переодеться во все лучшее, напомнила ей слегка постаревшую Молли Батлер, и Джейми чувствовал себя с ней комфортно. К встрече с отцом мальчик, похоже, будет готов.
Сама она даже не удосужилась снять плащ, когда направилась в комнату лорда Стенмора, ибо в записке сэра Оливера говорилось, что его сиятельство желает сначала переговорить с ней.
Ребекка молила Бога, чтобы пэр отнесся к ее положению с пониманием и состраданием. Надеялась, что отец Джейми найдет нужное решение.
Дверь открыл Оливер Берч.
– Я рада, что вы здесь, сэр Оливер, – произнесла она тихо.
– Хотела убедиться, что правильно поняла содержание записки. Его сиятельство желает сначала встретиться со мной, прежде чем увидит Джеймса?
– Все верно, миссис Форд.
Ребекка невольно перевела взгляд на широкую спину мужчины в дорожном костюме, который подошел к окну на другом конце комнаты. Он был несколько выше адвоката ростом, но что-то в его телосложении и уверенной осанке, в том, как черный сюртук облегал спину, делало его внушительнее всех мужчин, которых она когда-либо встречала.
– А как Джеймс? Мне попросить, чтобы его привели сюда немного погодя?
– Не беспокойтесь об этом, мэм.
Ребекка посмотрела адвокату в лицо, но тот поспешно отвел глаза. Внутри у нее все оборвалось. Она снова переключила внимание на неподвижную фигуру графа. Темные как ночь, не посыпанные пудрой волосы, аккуратно стянутые сзади, – вот все, что она видела.
– Но пока я могу... – Она замялась. – Важно, чтобы его сиятельство встретился со своим сыном до...
– Пожалуйста, входите, миссис Форд. Его сиятельство ждет. Я вскоре отправлюсь взглянуть на Джеймса.
Лорд Стенмор повернулся к ним.
Ребекка не могла отвести от него глаз. Не таким она представляла себе графа. Такой не мог прогнать среди ночи жену. В его лице не было ни единого изъяна. Высокие скулы. Волевой подбородок. Прямой, идеальной формы нос. Глаза, опушенные длинными черными ресницами. Граф Стенмор был необычайно хорош собой.
А сын, подумала Ребекка, ничуть на него не похож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Выслушав адвоката, Ребекка ощутила, как у нее из тела медленно уходит жизнь. Разум брал верх над эмоциями. В Англии ему будет лучше. Там он получит титул, а вместе с титулом богатство и положение. Но Ребекка не хотела расставаться с Джейми. Сама мысль об этом была невыносима. Она сбежит из гостиницы, спрячется, потом заберет Джейми и уйдет с переселенцами на Запад.
– Возможно, эти слова кажутся пустыми и ничего не значащими, – продолжал адвокат. – Имея теперь полное представление о трудностях Джеймса, я только сейчас понял, почему вы так беспокоитесь, не зная, как мальчик перенесет путешествие и как потом приспособится к новой обстановке в доме отца.
Она кивнула, не позволяя себе даже на мгновение представить, какой пустой станет ее жизнь, когда Джейми ее покинет.
– Миссис Форд, позвольте мне предложить решение, которое, возможно, облегчит положение всех сторон. Если бы все прошло, как я планировал, и вы простились бы с Джеймсом, я нанял бы человека, который сопровождал бы нас в путешествии. Будучи убежденным холостяком, я не имею достаточно опыта, чтобы обеспечить все потребности парня его возраста. Почему бы вам, миссис Форд, не сопроводить мальчика и меня в Англию? В качестве почетной гостьи графа Стенмора, естественно, и моей тоже.
Ребекку сковал страх, такой же, какой она испытала, когда подобную мысль впервые высказала Молли.
– Это единственное разумное решение. Вам совершенно не о чем будет беспокоиться. Я сделаю все необходимые приготовления.
Голова у Ребекки раскалывалась от боли, и она на мгновение прижала пальцы к вискам.
– Я понимаю вас, миссис Форд. Ваши сомнения и страхи вполне реальны, – Голос Оливера Берча потеплел. – Но прошу вас, доверьтесь мне, дорогая. Это путешествие принесет огромную пользу вам и вашему сыну. Поезжайте в Англию и воочию убедитесь, что мальчику там будет хорошо.
Ребекка медленно поднялась.
– Прошу вас, хотя бы обдумайте мое предложение. Сэр Оливер тоже поднялся.
– Мне не нужно его обдумывать, сэр, – прошептала Ребекка. – У меня нет выбора.
Глава 6
Сэр Николас Спенсер бросил лакею пальто и придирчиво оглядел себя в зеркале. Не обращая внимания на свежий порез над правой бровью и темнеющий на скуле синяк, Николас сосредоточился на галстуке. Удовлетворенный, распрямился, вскинул голову и разгладил лацканы нового шелкового сюртука. Старик мажордом терпеливо маячил рядом.
– Доброе утро, Филипп, – сказал Николас, повернувшись к нему. – Вы с хозяином хорошо провели время в Солгрейве?
– Хорошо, сэр. Лорд Стенмор в библиотеке, сэр.
– Его сиятельство случайно не захворал во время пребывания в Хартфордшире?
– Нет, сэр, – ответил мажордом.
Они поднялись наверх по одному из пролетов парадной лестницы.
– Тогда, может, он упал с лошади? Или вывихнул лодыжку?
– Нет, сэр, – ответил Филипп.
– Хм. Может, в его конюшнях появился новый жеребенок?
– Нет, сэр.
– Значит, все дело в красивой женщине. Выкладывай, старина.
– Нет, сэр.
– Неужели твой брат Дэниел сжег Солгрейв?
– Нет, сэр.
Николас остановился на верхней ступеньке и вопросительно уставился в невозмутимое лицо управляющего.
– Тогда вот что скажи мне, Филипп. Ты когда-нибудь улыбаешься?
– Нет, сэр.
Николас отвернулся и вошел в массивные, украшенные тонкой резьбой двери библиотеки. Его друг сидел за огромным письменным столом у окна и что-то писал.
– Твой управляющий, – начал Николас без приветствия, – самый несчастный старый хрыч из всех, кого я когда-либо встречал в жизни.
Сэмюэль Уэйкфилд поднял голову и улыбнулся.
– Конечно! Филипп есть Филипп. Но ты сам станешь гораздо несчастнее, если вдруг возомнишь, будто сможешь его изменить.
– Твой мажордом, мой друг, знает меня по меньшей мере лет двадцать. Не кажется ли тебе, что он мог бы сказать мне хотя бы «доброе утро»? Или «какой чудесный сегодня денек, сэр»? Или «что послужило причиной столь ужасной раны на вашем прекрасном челе, сэр Николас»? Проблема нынешнего мира заключается в том, что никто не задает правильных вопросов!
– Почему же? У тебя на лбу и впрямь знатная отметина, Николас. Кто оставил ее на этот раз? – Отодвинув бумаги, Стенмор откинулся в кресле. – Не хочешь – не говори. Дело твое. Но хотелось бы знать, откуда в тебе столько утонченного чванства?
Вместо ответа Николас взял со стола экземпляр «Морнинг кроникл» и ткнул пальцем в статью на первой странице.
– Вот идеальное доказательство моей правоты. Представь, эта грязная газетенка превозносит этого парня, Джона Уэсли, за пять новых кораблей, потопленных в прошлую... не важно, когда.
– Пятницу.
– Точно. Задаются ли они вопросом, каким образом какой-то религиозный фанатик умудрился доставить эти невольничьи суда в такое место, где военно-морской флот ее величества разнес их в щепки?
– И что же? Задаются?
– Едва ли.
– Видишь ли, Уэсли имеет сильный голос против работорговли.
– Хотя бы и так, Стенмор, все равно ты не можешь утверждать, что молитвами и добрыми намерениями можно похитить корабли после того, как за них заплатили, но до того, как они отправились на юг на свой дьявольский промысел. – Николас взглянул на друга исподлобья. – Подобный трюк требует тщательного планирования и ловкости. И конечно же, денег, не сомневайся.
– Прекрасно. Не стану оспаривать твою точку зрения касательно вопросов. Но скажи мне, Николас, где ты заработал этот порез, которым так гордишься?
– Если тебе так уж охота знать, в Уимблдоне. – Николас уронил газету на стол и коснулся пореза на лбу. – Эти чертовы сельские ярмарки теперь совсем не такие, как в былые времена. И прежде чем читать мне нотации, милорд, вам следовало бы знать, что поначалу я был просто зевакой. Пока меня не втолкнули в круг. А потом пришлось защищаться.
– Втолкнули? Ха! – Стенмор указал приятелю на стул. – Хотелось бы мне посмотреть на того, кому удалось бы втравить во что-то Николаса Спенсера.
– Раз уж мы коснулись этой животрепещущей темы, кто кого во что может втравить, хотелось бы надеяться, что в Сент-Олбансе ты не бросал деньги на ветер.
– К чему ты клонишь?
– Ладно, спрошу без обиняков. Пока ты находился в отъезде, твоя последняя пассия пребывала в полном расстройстве. По городу ходят слухи, будто эта дама нашла утешение в азартных играх, промотав за прошедшую неделю в различных увеселительных заведениях баснословную сумму.
– Мы с Луизой договорились. Я не одобряю ее страсть к азартным играм.
– Можешь говорить что угодно. Но позволь предупредить тебя, мой друг, насколько я понимаю, чаровница расстроена.
– Неужели это все, на что ты способен, Николас, – распространять сплетни?
– Почему? Нет! У меня все дни расписаны. Сегодня, к примеру, я буду занят дрессировкой новой пары серых лошадок. Они настоящие красавицы. Ближе к ночи намерен побывать на вечеринке у леди Морнингтон. Потом постараюсь соответствовать образу светского человека, швыряя деньги в «Уайтсе» или «Бруксе», – пока еще не решил, где именно. Позже проведу час в саду развлечений. Куда посоветуешь податься на этот раз, в Воксхолл или Рейнлаг? Затем публичный дом. Но постой, – Николас уставился на друга, – тебе как будто что-то еще не дает покоя, я угадал? Не игорная ли страсть леди Нисдейл?
Стенмор подошел к окну, выходившему на Баркли-сквер.
– Твоя потрясающая наблюдательность ничуть не пострадала от распутного образа жизни, Николас.
– Что б меня черт побрал, Сгенмор. Я слишком давно тебя знаю. Выкладывай, что случилось.
– Находясь в отъезде, я получил сведения об Элизабет.
Николас выпрямился на стуле и не мигая смотрел на друга.
– Оливеру Берчу удалось отыскать ее следы. Он прислал мне из Нью-Йорка письмо.
– Выходит, все эти годы Элизабет жила в колониях?
Стенмор резко повернулся к нему:
– Она умерла по пути туда десять лет назад.
Николас не решился выразить соболезнование.
– Оливер обнаружил корабль, на котором она пересекала океан.
– А что с ребенком?
– Он сообщил, что младенец остался жив.
Николас, как ни старался, не увидел на лице графа радости.
– В конце письма Оливер пишет о своем намерении посетить провинцию Пенсильвания. Когда мальчика в последний раз видели, он находился на попечении женщины, сопровождавшей Элизабет с момента посадки на борт. Конечным пунктом следования этой дамы была Филадельфия.
– Знает ли Берч, кто эта особа? Насколько я помню, Элизабет не взяла с собой никого из слуг и ни с кем из родственников или друзей не встречалась в тот вечер, когда исчезла из Лондона.
– Ты хорошо помнишь подробности, – сказал Стенмор после длительной паузы. – Мне неизвестно, кто эта дама.
– И что ты собираешься делать?
– Ждать от Оливера новых известий и дать объявления относительно Элизабет.
Николас присоединился к приятелю, расположившемуся у камина.
– А знаешь, ты теперь лакомый кусок пирога, добыча.
– Добыча, которая не имеет намерений когда-либо снова попадаться в сети.
– И все же ни одна приличная дама не устоит от искушения попытаться тебя заарканить.
– Пусть все они катятся к черту.
– Пугающее поведение для пэра королевства. – Николас покачал головой. – Вспомни, чего желал для тебя старик. Титул и богатство – это у тебя есть. Уважение – его ты заслужил. Красивая жена – она была у тебя и наверняка будет снова. Но самое главное – сын. Наследник. Верно?
– В большей степени, чем ты себе представляешь, – мрачно ответил Стенмор. – Но сын и наследник уже есть. И очень скоро Оливер Берч доставит его в Англию.
Глава 7
Солнце обдавало теплом его лицо, едкий запах смолы, моря и дыма заполнял легкие. Он слышал перекличку моряков и докеров и думал, что это и есть отголоски славного прошлого – Англии Дрейка и Рейли, Гудзона и Смита – и малоприятные отзвуки менее славного настоящего.
Берн снял для Стенмора комнаты в гостинице на Брод-Ки, Стенмор смотрел в окно, Внизу со стороны доков катили дроги, доверху груженные табаком, сахаром и хлопком. Пришвартованные у бристольских доков бесчисленные корабли стояли впритык друг к другу, напоминая густой лес, образованный из мачт, рангоутного дерева и линей, простиравшийся насколько хватало глаз.
У торгового судна прямо напротив гостиницы сидела вереница закованных в кандалы африканцев, в то время как работорговцы готовились погрузить их на судно, чтобы отправить на сахарные плантации Карибских островов. При виде этого зрелища Стенмору стало не по себе. Он перевел взгляд на массивную квадратную колокольню Св. Марии и мысленно поклялся продолжать войну против этого варварского промысла.
Пришел сэр Оливер.
– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – извинился адвокат. –Но в снятых для них комнатах я никого не обнаружил. Погода прекрасная, и миссис Форд, видимо, вывела юного Джеймса на прогулку. Я оставил ей записку, чтобы пришла сюда, как только вернется.
Стенмор снова переключил внимание на лежавшую перед ним пристань.
На некотором удалении за пирсом, уставленным штабелями бочек с мадерой, какой-то маленький озорник носился вокруг женщины. Потертые синие штаны, жалкого вида красный жилет, волосы, развевающиеся на ветру, – все это свидетельствовало о свободе, столь естественной для ребенка из низшего сословия. Стенмор нахмурился. Вести себя подобным образом ему никогда не дозволялось и не будет дозволено Джеймсу. Он видел, как женщина в сером плаще раскинула руки, чтобы поймать мальчишку, когда тот с разбегу бросился ей в объятия. Оба они пошатнулись и со смехом повалились на пустую волокушу.
– Она не такая, как вы ожидаете, – сказал адвокат.
– А чего именно я ожидаю? – спросил граф, оборачиваясь.
– Ясно как день, милорд, вы ожидаете увидеть женщину, от которой можно откупиться. Смею заметить, вы заблуждаетесь, если думаете, что миссис Форд здесь только потому, что я не предложил ей в Филадельфии достаточно крупное денежное вознаграждение за оказанные ею услуги.
– Посмотрим, насколько я заблуждаюсь, Оливер.
Граф продолжал смотреть в окно. Женщина сидела перед мальчиком на корточках. Капюшон слетел с ее головы, и в мягких золотисто-рыжих волосах играло солнце. Она взяла лицо мальчика в ладони, а мальчик обвил ее шею руками. Оторвав взгляд от окна, Стенмор обернулся к Берчу и встретил его нахмуренный взгляд.
– Говори, Оливер, Бога ради, говори, что думаешь! Ты выглядишь так, будто тебя ведут на виселицу.
– Пока мы путешествовали, милорд, я имел удовольствие провести некоторое время в обществе миссис Форд. Должен заметить, вопреки тяготам ее положения вдовы без достаточных средств для воспитания ребенка она сумела сохранить поразительное самообладание и такт. Несмотря на простую одежду, эта женщина обладает благородными манерами. Многократно за время путешествия я наблюдал, как она своей добротой и искренностью завоевывает расположение окружающих. Она не провинциалка, милорд, и она умеет заставить людей проникнуться к ней уважением, не прилагая к тому каких бы то ни было усилий.
– Ближе к теме, Оливер.
– Я уже подошел к сути вопроса, милорд. Она не та женщина, которую можно купить. Миссис Форд почти десять лет была Джеймсу матерью. Должен признаться, ее любовь к нему отличается от той, которую мы находим в высшем обществе.
Слушая адвоката, Стенмор едва сдерживал раздражение.
– Я бы советовал вам прислушаться к ее рекомендациям и тревогам относительно мальчика, прежде чем вы отошлете ее. За время пути она просветила меня.
– Насколько я понимаю, вы провели вместе довольно много времени.
– Это совсем не то, о чем вы подумали, милорд. Но беседовали мы часто. Миссис Форд задавала вопросы относительно будущего Джеймса, интересовалась, где он будет жить и сколько времени будет проводить в обществе вашего сиятельства. Говорила, насколько лучше жить в деревне, чем в городе, и...
– Я вижу, Оливер, ты потерял голову. – Адвокат попытался возразить, но граф жестом велел ему замолчать. – Только пойми меня правильно. Я ни за что не стану вмешиваться в чужие дела.
– Вы неверно истолковываете мотивы, заставляющие меня заступаться за нее, лорд Стенмор. Главной темой наших бесед во время путешествия был ваш сын.
В дверь постучали, Оливер отворил ее. Положив руку на задвижку, он остановился и посмотрел графу в глаза.
– Вы платите мне милорд, за то, что я даю вам советы. Прошу вас, отнеситесь к этой женщине по справедливости.
Стоя в коридоре у номера, снятого графом, Ребекка старалась заверить себя, что с Джейми все будет в порядке. Веселая служанка ирландского происхождения, помогавшая Джейми привести себя в порядок и переодеться во все лучшее, напомнила ей слегка постаревшую Молли Батлер, и Джейми чувствовал себя с ней комфортно. К встрече с отцом мальчик, похоже, будет готов.
Сама она даже не удосужилась снять плащ, когда направилась в комнату лорда Стенмора, ибо в записке сэра Оливера говорилось, что его сиятельство желает сначала переговорить с ней.
Ребекка молила Бога, чтобы пэр отнесся к ее положению с пониманием и состраданием. Надеялась, что отец Джейми найдет нужное решение.
Дверь открыл Оливер Берч.
– Я рада, что вы здесь, сэр Оливер, – произнесла она тихо.
– Хотела убедиться, что правильно поняла содержание записки. Его сиятельство желает сначала встретиться со мной, прежде чем увидит Джеймса?
– Все верно, миссис Форд.
Ребекка невольно перевела взгляд на широкую спину мужчины в дорожном костюме, который подошел к окну на другом конце комнаты. Он был несколько выше адвоката ростом, но что-то в его телосложении и уверенной осанке, в том, как черный сюртук облегал спину, делало его внушительнее всех мужчин, которых она когда-либо встречала.
– А как Джеймс? Мне попросить, чтобы его привели сюда немного погодя?
– Не беспокойтесь об этом, мэм.
Ребекка посмотрела адвокату в лицо, но тот поспешно отвел глаза. Внутри у нее все оборвалось. Она снова переключила внимание на неподвижную фигуру графа. Темные как ночь, не посыпанные пудрой волосы, аккуратно стянутые сзади, – вот все, что она видела.
– Но пока я могу... – Она замялась. – Важно, чтобы его сиятельство встретился со своим сыном до...
– Пожалуйста, входите, миссис Форд. Его сиятельство ждет. Я вскоре отправлюсь взглянуть на Джеймса.
Лорд Стенмор повернулся к ним.
Ребекка не могла отвести от него глаз. Не таким она представляла себе графа. Такой не мог прогнать среди ночи жену. В его лице не было ни единого изъяна. Высокие скулы. Волевой подбородок. Прямой, идеальной формы нос. Глаза, опушенные длинными черными ресницами. Граф Стенмор был необычайно хорош собой.
А сын, подумала Ребекка, ничуть на него не похож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24