На редкость ворчливый парень, — добродушно хмыкнул сэр Джейкоб.
— Да, но он всегда был верен мне. Он был на моей стороне в то время, когда я не ценил этого, а потом был неизменно предан даже тогда, когда его верность подвергалась немалым испытаниям. Но он ни разу не заколебался. И я даже не представляю, как бы я смог обходиться без Кирби, — признался Данте.
— Да, такую верность деньгами не купишь, — кивнул сэр Джейкоб, внезапно с шумом хлопнув по коленкам, чем так напугал Алистера, что тот чуть было не расплескал свой бренди. — Да, ты сказал, «сын». Что это значит. Выходит, ты уже стал отцом? — воскликнул сэр Джейкоб, переводя взгляд с Данте на Рею. — Ах ты, дьявольщина! Теперь мне понятно, почему ты так спокойно позволяешь этому красавчику сидеть возле своей жены! — хихикнул старик. Алистер чуть не подавился от смущения в тот момент, когда холодные, словно хмурое осеннее небо глаза с непередаваемым выражением задержались на нем.
— Мой сын, Кристофер Доминик Лейтон родился в марте, в замке Камаре. Он самый прелестный ребенок, которого любой мужчина с радостью назвал бы сыном. Но ведь его мать — тоже самая красивая женщина, которую только может пожелать мужчина в качестве жены, — невозмутимо произнес Данте, заставив Рею вспыхнуть от удовольствия.
Сэр Джейкоб довольно хохотнул. — Да, уж ты ничуть не изменился! По-прежнему знаешь, как очаровывать женщин, так что я ничуть не удивляюсь, что ты успел обзавестись наследником. Скорее уж странно, что их не целая дюжина, — добавил он, давясь от смеха над собственной шуткой.
— Только эту женщину, — поправил его Данте, — и только один сын, но от нее, — добавил он тихо, лаская взглядом зардевшуюся жену.
— Любовь, любовь, — прокаркал сэр Джейкоб. — Великолепно! Изумительно! Порадовал старика. Так, значит, женился вовсе не из-за богатого приданого! Зная, какую кучу денег ты потратил, чтобы вернуть назад фамильные земли, я бы не удивился, сынок, что в карманах у тебя свистит ветер, — встревожился старик и вся его веселость мигом исчезла. — Это было нелегко, мой мальчик. До меня долетели кое-какие неприятные слухи о том, что случилось с Мердрако. Ты ведь знаешь, если тебе понадобится помощь, я всегда буду рад сделать для тебя, что угодно. Я бы с радостью помог и Бесс, да ведь ты помнишь, она всегда была чертовски горда, чтобы принять что-то от меня. А у меня денег куры не клюют. Куда мне столько? Ведь мне не долго осталось!
— Спасибо, Джейкоб, — Данте был искренне тронут добротой старика. — Нет нужды волноваться. Надеюсь, ты проживешь ещё достаточно, чтобы потратить хотя бы часть своих сокровищ. А денег у меня хватает. Мне повезло — я нашел затонувший корабль с несметными богатствами. Даже поделившись с командой, я вернулся домой очень богатым человеком. И даже успел позаботиться о том, чтобы это стало всем известно, ведь мне понадобятся рабочие руки, чтобы привести в порядок Мердрако.
— В самом деле? И как это тебе удалось? — подозрительно спросил любопытный старик.
— Проще, чем я думал, — сказал Данте. — Похоже, в округе немало людей, кто готов работать за звонкую монету. Большинство из них предпочтут работать на меня, и навсегда расстаться со своим бывшим хозяином.
Сэр Джейкоб задумчиво поскреб подбородок, испытующе разглядывая Данте. — Провалиться мне на этом месте, если ты это не о Джеке Шелби! — спросил он и когда Данте кивнул, осторожно добавил, — Этот человек опасен, Данте. С каждым годом он становится все более безумным и так уже много лет. И по-прежнему винит тебя в смерти Летти, мой мальчик. Будь уверен, стоит ему узнать, что ты вернулся в Мердрако, и он этого так не оставит. Я очень боюсь за тебя, малыш, очень, — изменившимся голосом сказал он и его встревоженный взгляд встретился со взглядом Реи.
— Он уже знает, что я вернулся. В сущности, мы с ним уже встретились лицом к лицу и, боюсь, это не очень-то его обрадовало, сознался Данте. — Но даже ценой собственной жизни я заставлю его заплатить за то, что он сделал с Мердрако.
Сэр Джейкоб покачал головой и тяжело вздохнул, — Не забывай, Данте, он могущественный человек. Тебе известно, что именно он — главарь Детей Велиала? Джек набрал где-то шайку кровожадных головорезов и мне становится не по себе при одной мысли, что ты можешь встать у них на дороге.
— Либо я их уничтожу, либо сам нарвусь на пулю Джека как-нибудь глухой ночью, — произнес Данте как раз в тот момент, когда дверь в гостиную распахнулась, пропуская Оливера со новым подносом.
И вот в этот момент старушка, о которой все давно позабыли, очнувшись от дремоты, что-то забормотала себе под нос. С неуклюжей медлительностью, на которую было больно смотреть, она встала на ноги. Даже не обратив внимания на сидевшую за столом компанию, она нетвердыми шагами заковыляла к двери. Но сделав всего несколько шагов, покачнулась и вышивание, которое она сжимала в высохших руках, упало на ковер. Прежде, чем Оливер успел отставить в сторону поднос с горячим чаем и подойти, Данте уже вскочил на ноги и подхватил белевший на ковре лоскуток.
— Ваше вышивка, мадам, — громко произнес он.
— А?
— Ваша вышивка. Вы её уронили, — терпеливо повторил он, сочувственно глядя на озиравшуюся по сторонам хрупкую старую женщину.
— Очень мило с вашей стороны, но вышивка у меня есть своя. Благодарю вас, — дрожащим голосом произнесла она, — Но с вашей стороны, молодой человек, было очень любезно предложить мне свою, — поблагодарила она.
Данте свирепо оглянулся на Алистера с Френсисом, предполагая, что они не упустят случая похихикать на его счет. Так оно и оказалось.
Обескураженно покачав головой, он ловко сунул вышивание в рабочую корзинку старушки и, подхватив её под руку, осторожно повел к дверям.
Ухватившись за его мускулистую, бронзовую от загара руку, она нетвердыми шагами направилась к двери. С другой стороны её успел подхватить Оливер, который и вывел её из комнаты.
Как только дверь за ними захлопнулась, сэр Джейкоб молниеносно протянул руку и подлил бренди в свой стакан, лукаво подмигнув Рее.
— Ну, а теперь я хочу послушать о сокровищах с затонувшего корабля, — капризно велел он, поудобнее устраиваясь в кресле. Больше всего на свете ещё с детства старик обожал истории о пиратах.
Вечно молод тот,
Кто уверен, что завтрашний день будет похож на вчерашний.
Шекспир
Глава 29
… и когда палуба была уже залита кровью, он заставил португальца съесть свое собственное ухо, которое сам же и отрезал, — зловещим шепотом продолжал Конни Бреди, а затаивший дыхание Робин Доминик невольно поднял руку, чтобы проверить, на месте ли его уши и облегченно вздохнул, когда обнаружил их там, где им и положено быть.
— Так и было? — пискнул он, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
— Угу, и поверь, это ещё не самое страшное его преступление, — безжалостно добавил Конни. Оба приятеля пробирались по узкой тропинке, которая вела в направлении двух дозорных башен замка. На фоне ослепительно-синего неба они казались ещё более величественными в своей суровой красоте.
— Презренный убийца, вот он какой, — со зловещим видом прошипел Конни, — У таких людей черное сердце. А ты знаешь, Робин, был однажды такой пират, которого разнесло в клочья прямо на квотердеке его же собственного корабля!
— Да что ты?! А что с ним случилось? В него попало пушечное ядро? — глаза Робина округлились от удивления.
— Да нет, просто насыпал чересчур много пороху в ром, — давясь хохотом, сообщил Конни.
— Иди врать, ничего такого не было, — фыркнул Робин.
— Чтоб я сдох! Ты небось и не знал, что пираты страх как любят добавлять в ром черный порох, говорят, это придает ему крепость. Возьми хотя бы Лэнгэйкра, нашего боцмана с Морского Дракона, он же бывший пират. А плавать начал ещё юнгой на Королевском Счастье вместе с Бартоломью Робертсом. Говорят, он побывал даже в Африке, вот так-то! Впрочем, там бывал и я, только не на пиратском корабле — хотя, скажу я тебе, те, кто плавает туда за рабами, будут ещё похуже пиратов, — уверенно сказал Конни, — Лопни мои глаза, ты небось и не знал, что один из них, Генри Эвери, родом из этих мест, из Девоншира? Я слышал, что когда пришла пора ему бросить свое ремесло, он приплыл с Багам и бросил якорь в Ирландии. Большинство из его команды арестовали, но сам капитан Эвери исчез, как сквозь землю провалился. Болтают, что видели его как-то в Бидфорде, шел, дескать, себе по улице и в ус не дул. Можешь себе представить, Робин, чтобы кто-то из его парней вот так, посвистывая, разгуливал по Мерлею? — спросил Конни. — А вдруг один из тех, кто вчера швырял в нас всякой дрянью, один из внуков капитана Эмери? Может такое быть, как считаешь, Робин? — с невинным видом поинтересовался Конни.
— А что ты думаешь — вполне возможно, — совершенно серьезно отозвался Робин, вытаращив глаза. — У меня как раз в голове мелькнуло, что рожи у них самые что ни на есть пиратские. Завяжи на глаз черную повязку — вот тебе и пират. Я ещё подумал об этом, как только этот негодяй в первый раз угодил в меня картофелиной!
— Да, Робин, тебя не проведешь! Здорово соображаешь! Даже не верится, что ты никогда в жизни не нюхал пороха! — с широкой ухмылкой отозвался Конни. Для него, который половину своей коротенькой жизни провел в море, это была наивысшая похвала.
— Да и ты малый сообразительный! — не остался в долгу Робин, — Ну, по крайней мере, уже не спутаешь конскую голову с задницей! — он вовремя увернулся и кулак Конни просвистел в воздухе над его головой.
Оба мальчика, одетые в просторные куртки и безукоризненно сидевшие панталоны, шелковые тонкие чулки и мягкие кожаные башмаки, на которых ослепительно сверкали серебряные пряжки, неторопливо шагали по узкой тропинке, то и дело останавливаясь и принимаясь с интересом разглядывать какой-нибудь занимательный камушек. С каждым шагом узкие башни на горизонте казались все выше.
— Наверное, ты уже скоро вернешься домой, в Камаре? — грустно предположил Робин, не представляя себе, как он будет обходиться без приятеля, с которым они так сдружились в последнее время.
— Понятия не имею. Френсис пока ничего не говорил об отъезде. Да и из дома мы ещё не получили ни одного письма. Хотя, конечно, не можем же мы остаться здесь навсегда. Думаю, мы уедем через месяц, — нахмурился Робин. Он скорее откусил бы себе язык, чем признался, что здорово соскучился по дому, впрочем, даже не по самому Камаре, а по родителям, даже по несносным близнецам. А к тому времени, как они с братом вернутся, кузены, скорее всего уже уедут к себе, в Грин Виллоус.
— Хорошо бы ты как-нибудь приехал к нам погостить. А может быть, приедут и герцог с герцогиней, как ты думаешь?
— Ой, ну конечно же, они приедут, особенно теперь, когда мы с Френсисом уже побывали в Мердрако. А Рея с Данте и Кристофером обещали приехать на Майклмас[ 16] и остаться аж до самого Рождества! Так что ты тоже приедешь, Конни, — уверенно сказал Робин, — да и Кирби с Ямайкой, вот увидишь.
— Ты так думаешь?
— Уверен. Сам слышал, как мама сказала Рее, что если ты захочешь, то можешь приехать и брать уроки вместе со мной. Мистер Тисдейл считает, что тебе это будет полезно, Конни, — сообщил Робин застывшему от удивления приятелю.
— Учиться?! — недоверчиво протянул тот, — Вот еще! Все, что мне нужно, я без вашего Тисдейла знаю! — фыркнул Конни.
— А читать и писать ты умеешь?
— Ну, ещё бы! Мистер Марлоу научил! Говорил, что без этого мне не обойтись, особенно если в один прекрасный день я рассчитываю сам стать капитаном!
— А с математикой у тебя как? Умеешь делить и умножать, знаешь, что такое дроби? — и Робин скорчил ужасающую гримасу, поскольку сей предмет доставлял и ему, и мистеру Тисдейлу немало хлопот.
— А как же? — гордо ответил Конни, — Я, бывало, иной раз даже помогал мистеру Марлоу, когда он проверял груз на борту, все ли на месте. А пользоваться компасом меня обучил сам капитан. Объяснил, как сверять его показания, а потом прокладывать курс. Ты что думаешь, я даже знаю, что такое румбы и галсы, то, что тебе и не снилось, Робин. Да что там, я знаю все, что положено каждому моряку, — похвастался Конни.
— А латынь ты знаешь? — не сдавался Робин.
— Латынь?! Вот еще, больно надо — фыркнул Конни. — я знаю испанский и французский, немного, правда, и ещё несколько фраз на немецком. Научился, когда был в Вест Индии.
— Да, вот уж не ожидал! Да ты ещё и старика Тисдейла можешь кое-чему научить. Ведь теперь, когда Френсис и Рея уже взрослые, он, бедняга, со скуки дохнет. Знаешь, Конни, по-моему, он и в самом деле был бы счастлив, если бы ты поучил его уму-разуму, — ухмыльнулся Робин. Ах, если бы Конни согласился учиться вместе, можно поклясться, что тогда нудные часы занятий пролетали бы незаметно!
— Ты же знаешь, все зависит от капитана. А его не обманешь, он и так знает, что мне учиться — даром время тратить. Все, что надо, я и так знаю, — решительно заявил Конни, но Робин и не думал сдаваться. В голове у него родилась интересная мысль.
— Знаешь, Конни, — сказал он, словно читая мысли приятеля вслух, — Если ты решишь задержаться в Камаре после Рождества, старина Баттерик сможет подучить тебя ездить верхом. А я давно уже собирался показать, как я лихо научился карабкаться по деревьям.
— Ну, смотри, если обманешь, сухопутная крыса! — прищурившись, погрозил кулаком Конни, — Впрочем, куда тебе! Разрази меня гром, ты и до этих драконов на башне в жизни не вскарабкаешься! — вызывающе фыркнул он и опрометью бросился к застывшим неподалеку каменным чудовищам. Но Робин Доминик, отличный бегун, успел догнать его и мальчики вместе, пыхтя и задыхаясь, добежали до развалин замка.
— Ну, так что ты решил? — еле переводя дыхание с вызовом спросил Конни.
— Ты о чем?
Конни бросил оценивающий взгляд на одну из башен, громада которой нависла над ними обоими. — Бьюсь об заклад, с этой башни вид, что надо!
— Давай поспорим, кто раньше взберется, — на этот раз вызов бросил Робин. Спустя минуту торжественную тишину развалин нарушили топот ног и веселые мальчишеские голоса, эхом отдававшиеся в мрачных каменных закоулках.
Хей-хо, хей-хо!
Англичанина кровь,
Живого ли мертвого,
Съем с потрохами!
— распевал Робин Доминик, прыгая со ступеньки на ступеньку. Позавидовав товарищу, Конни затянул старинную морскую песню, которую он слышал бесчисленное количество раз, пока команда Морского Дракона, ловко карабкаясь по реям, убирала паруса.
Златом наполни трюм,
Кровью камзол залей,
Попутный ветер несет
Корабль мой в Сент-Мэри Бей,
Где выпивка хороша, а девушки горячей!
Хохоча во все горло и задыхаясь, они вскарабкались на самый верх и замерли от восхищения перед открывшейся их взорам картиной уходящего до самого горизонта угрюмого скалистого берега и чувствуя себя гордыми, как короли.
— Ух ты, ну и вид отсюда! — присвистнул Конни.
Робин Доминик судорожно сглотнул — уж слишком это напомнило ему недавний случай, когда он, мертвой хваткой вцепившись в ветки дерева, остановившимся взглядом смотрел сверху на родной Камаре. Из чистого самолюбия он постарался выкинуть это из головы и вскарабкался вслед за Конни на самый край. Склонившись над парапетом, оба мальчика принялись увлеченно разглядывать набегающие на берег валы, которые с грозным ревом бились о черные скалы, рассыпая в воздухе мириады сверкающих брызг.
— Ух, ну и высоко! — воскликнул Конни, ничуть не заботясь о том, что приятель его при этих словах почувствовал себя неуютно. — Представляешь, если свалиться отсюда — что от тебя останется?! Шваркнешься о те скалы и только брызги полетят! — добавил он.
Робин с трудом оторвал взгляд от кипевшего внизу прибоя. Проглотив горькую слюну, он вдруг почувствовал, что от вида этих волн, то набегающих на берег, то снова с шипением скатывающихся назад, его начинает понемногу мутить.
— Эй, да ты позеленел, парень, — Конни толкнул его локтем в бок, — Хочешь булочку? Я стянул их сегодня прямо с кухни, когда Халли на минутку отвернулась, — предложил он, протягивая Робину сдобную золотистого цвета пышку, щедро политую сладким сиропом. — Только что испеченная, попробуй. Да, наша Халли в этих делах мастерица!
Робин осторожно взял булочку. На лице его появилось испуганное выражение, когда он заметил, что Конни набил уже полный рот и весело чавкая, уплетает за обе щеки. Чувствуя себя так, как человек, приговоренный к неминуемой смерти, он поднес булку ко рту и осторожно откусил маленький кусочек. Робин боялся, что желудок его окончательно взбунтуется и мигом извергнет обратно злосчастную булку. Но как ни странно, все обошлось. Не прошло и нескольких минут, как страх его куда-то исчез и он смог наслаждаться неизвестным ему ранее ощущением, чувствуя себя будто на вершине мира.
Везде, куда ни бросишь взгляд, до самого горизонте простиралось безбрежное море. Синева его в ярком сиянии дня казалась ещё ослепительнее, а вдали, там, где голубой купол неба смыкался с поверхностью море, словно легкие перья невиданной птицы, клубились кудрявые облачка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Да, но он всегда был верен мне. Он был на моей стороне в то время, когда я не ценил этого, а потом был неизменно предан даже тогда, когда его верность подвергалась немалым испытаниям. Но он ни разу не заколебался. И я даже не представляю, как бы я смог обходиться без Кирби, — признался Данте.
— Да, такую верность деньгами не купишь, — кивнул сэр Джейкоб, внезапно с шумом хлопнув по коленкам, чем так напугал Алистера, что тот чуть было не расплескал свой бренди. — Да, ты сказал, «сын». Что это значит. Выходит, ты уже стал отцом? — воскликнул сэр Джейкоб, переводя взгляд с Данте на Рею. — Ах ты, дьявольщина! Теперь мне понятно, почему ты так спокойно позволяешь этому красавчику сидеть возле своей жены! — хихикнул старик. Алистер чуть не подавился от смущения в тот момент, когда холодные, словно хмурое осеннее небо глаза с непередаваемым выражением задержались на нем.
— Мой сын, Кристофер Доминик Лейтон родился в марте, в замке Камаре. Он самый прелестный ребенок, которого любой мужчина с радостью назвал бы сыном. Но ведь его мать — тоже самая красивая женщина, которую только может пожелать мужчина в качестве жены, — невозмутимо произнес Данте, заставив Рею вспыхнуть от удовольствия.
Сэр Джейкоб довольно хохотнул. — Да, уж ты ничуть не изменился! По-прежнему знаешь, как очаровывать женщин, так что я ничуть не удивляюсь, что ты успел обзавестись наследником. Скорее уж странно, что их не целая дюжина, — добавил он, давясь от смеха над собственной шуткой.
— Только эту женщину, — поправил его Данте, — и только один сын, но от нее, — добавил он тихо, лаская взглядом зардевшуюся жену.
— Любовь, любовь, — прокаркал сэр Джейкоб. — Великолепно! Изумительно! Порадовал старика. Так, значит, женился вовсе не из-за богатого приданого! Зная, какую кучу денег ты потратил, чтобы вернуть назад фамильные земли, я бы не удивился, сынок, что в карманах у тебя свистит ветер, — встревожился старик и вся его веселость мигом исчезла. — Это было нелегко, мой мальчик. До меня долетели кое-какие неприятные слухи о том, что случилось с Мердрако. Ты ведь знаешь, если тебе понадобится помощь, я всегда буду рад сделать для тебя, что угодно. Я бы с радостью помог и Бесс, да ведь ты помнишь, она всегда была чертовски горда, чтобы принять что-то от меня. А у меня денег куры не клюют. Куда мне столько? Ведь мне не долго осталось!
— Спасибо, Джейкоб, — Данте был искренне тронут добротой старика. — Нет нужды волноваться. Надеюсь, ты проживешь ещё достаточно, чтобы потратить хотя бы часть своих сокровищ. А денег у меня хватает. Мне повезло — я нашел затонувший корабль с несметными богатствами. Даже поделившись с командой, я вернулся домой очень богатым человеком. И даже успел позаботиться о том, чтобы это стало всем известно, ведь мне понадобятся рабочие руки, чтобы привести в порядок Мердрако.
— В самом деле? И как это тебе удалось? — подозрительно спросил любопытный старик.
— Проще, чем я думал, — сказал Данте. — Похоже, в округе немало людей, кто готов работать за звонкую монету. Большинство из них предпочтут работать на меня, и навсегда расстаться со своим бывшим хозяином.
Сэр Джейкоб задумчиво поскреб подбородок, испытующе разглядывая Данте. — Провалиться мне на этом месте, если ты это не о Джеке Шелби! — спросил он и когда Данте кивнул, осторожно добавил, — Этот человек опасен, Данте. С каждым годом он становится все более безумным и так уже много лет. И по-прежнему винит тебя в смерти Летти, мой мальчик. Будь уверен, стоит ему узнать, что ты вернулся в Мердрако, и он этого так не оставит. Я очень боюсь за тебя, малыш, очень, — изменившимся голосом сказал он и его встревоженный взгляд встретился со взглядом Реи.
— Он уже знает, что я вернулся. В сущности, мы с ним уже встретились лицом к лицу и, боюсь, это не очень-то его обрадовало, сознался Данте. — Но даже ценой собственной жизни я заставлю его заплатить за то, что он сделал с Мердрако.
Сэр Джейкоб покачал головой и тяжело вздохнул, — Не забывай, Данте, он могущественный человек. Тебе известно, что именно он — главарь Детей Велиала? Джек набрал где-то шайку кровожадных головорезов и мне становится не по себе при одной мысли, что ты можешь встать у них на дороге.
— Либо я их уничтожу, либо сам нарвусь на пулю Джека как-нибудь глухой ночью, — произнес Данте как раз в тот момент, когда дверь в гостиную распахнулась, пропуская Оливера со новым подносом.
И вот в этот момент старушка, о которой все давно позабыли, очнувшись от дремоты, что-то забормотала себе под нос. С неуклюжей медлительностью, на которую было больно смотреть, она встала на ноги. Даже не обратив внимания на сидевшую за столом компанию, она нетвердыми шагами заковыляла к двери. Но сделав всего несколько шагов, покачнулась и вышивание, которое она сжимала в высохших руках, упало на ковер. Прежде, чем Оливер успел отставить в сторону поднос с горячим чаем и подойти, Данте уже вскочил на ноги и подхватил белевший на ковре лоскуток.
— Ваше вышивка, мадам, — громко произнес он.
— А?
— Ваша вышивка. Вы её уронили, — терпеливо повторил он, сочувственно глядя на озиравшуюся по сторонам хрупкую старую женщину.
— Очень мило с вашей стороны, но вышивка у меня есть своя. Благодарю вас, — дрожащим голосом произнесла она, — Но с вашей стороны, молодой человек, было очень любезно предложить мне свою, — поблагодарила она.
Данте свирепо оглянулся на Алистера с Френсисом, предполагая, что они не упустят случая похихикать на его счет. Так оно и оказалось.
Обескураженно покачав головой, он ловко сунул вышивание в рабочую корзинку старушки и, подхватив её под руку, осторожно повел к дверям.
Ухватившись за его мускулистую, бронзовую от загара руку, она нетвердыми шагами направилась к двери. С другой стороны её успел подхватить Оливер, который и вывел её из комнаты.
Как только дверь за ними захлопнулась, сэр Джейкоб молниеносно протянул руку и подлил бренди в свой стакан, лукаво подмигнув Рее.
— Ну, а теперь я хочу послушать о сокровищах с затонувшего корабля, — капризно велел он, поудобнее устраиваясь в кресле. Больше всего на свете ещё с детства старик обожал истории о пиратах.
Вечно молод тот,
Кто уверен, что завтрашний день будет похож на вчерашний.
Шекспир
Глава 29
… и когда палуба была уже залита кровью, он заставил португальца съесть свое собственное ухо, которое сам же и отрезал, — зловещим шепотом продолжал Конни Бреди, а затаивший дыхание Робин Доминик невольно поднял руку, чтобы проверить, на месте ли его уши и облегченно вздохнул, когда обнаружил их там, где им и положено быть.
— Так и было? — пискнул он, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
— Угу, и поверь, это ещё не самое страшное его преступление, — безжалостно добавил Конни. Оба приятеля пробирались по узкой тропинке, которая вела в направлении двух дозорных башен замка. На фоне ослепительно-синего неба они казались ещё более величественными в своей суровой красоте.
— Презренный убийца, вот он какой, — со зловещим видом прошипел Конни, — У таких людей черное сердце. А ты знаешь, Робин, был однажды такой пират, которого разнесло в клочья прямо на квотердеке его же собственного корабля!
— Да что ты?! А что с ним случилось? В него попало пушечное ядро? — глаза Робина округлились от удивления.
— Да нет, просто насыпал чересчур много пороху в ром, — давясь хохотом, сообщил Конни.
— Иди врать, ничего такого не было, — фыркнул Робин.
— Чтоб я сдох! Ты небось и не знал, что пираты страх как любят добавлять в ром черный порох, говорят, это придает ему крепость. Возьми хотя бы Лэнгэйкра, нашего боцмана с Морского Дракона, он же бывший пират. А плавать начал ещё юнгой на Королевском Счастье вместе с Бартоломью Робертсом. Говорят, он побывал даже в Африке, вот так-то! Впрочем, там бывал и я, только не на пиратском корабле — хотя, скажу я тебе, те, кто плавает туда за рабами, будут ещё похуже пиратов, — уверенно сказал Конни, — Лопни мои глаза, ты небось и не знал, что один из них, Генри Эвери, родом из этих мест, из Девоншира? Я слышал, что когда пришла пора ему бросить свое ремесло, он приплыл с Багам и бросил якорь в Ирландии. Большинство из его команды арестовали, но сам капитан Эвери исчез, как сквозь землю провалился. Болтают, что видели его как-то в Бидфорде, шел, дескать, себе по улице и в ус не дул. Можешь себе представить, Робин, чтобы кто-то из его парней вот так, посвистывая, разгуливал по Мерлею? — спросил Конни. — А вдруг один из тех, кто вчера швырял в нас всякой дрянью, один из внуков капитана Эмери? Может такое быть, как считаешь, Робин? — с невинным видом поинтересовался Конни.
— А что ты думаешь — вполне возможно, — совершенно серьезно отозвался Робин, вытаращив глаза. — У меня как раз в голове мелькнуло, что рожи у них самые что ни на есть пиратские. Завяжи на глаз черную повязку — вот тебе и пират. Я ещё подумал об этом, как только этот негодяй в первый раз угодил в меня картофелиной!
— Да, Робин, тебя не проведешь! Здорово соображаешь! Даже не верится, что ты никогда в жизни не нюхал пороха! — с широкой ухмылкой отозвался Конни. Для него, который половину своей коротенькой жизни провел в море, это была наивысшая похвала.
— Да и ты малый сообразительный! — не остался в долгу Робин, — Ну, по крайней мере, уже не спутаешь конскую голову с задницей! — он вовремя увернулся и кулак Конни просвистел в воздухе над его головой.
Оба мальчика, одетые в просторные куртки и безукоризненно сидевшие панталоны, шелковые тонкие чулки и мягкие кожаные башмаки, на которых ослепительно сверкали серебряные пряжки, неторопливо шагали по узкой тропинке, то и дело останавливаясь и принимаясь с интересом разглядывать какой-нибудь занимательный камушек. С каждым шагом узкие башни на горизонте казались все выше.
— Наверное, ты уже скоро вернешься домой, в Камаре? — грустно предположил Робин, не представляя себе, как он будет обходиться без приятеля, с которым они так сдружились в последнее время.
— Понятия не имею. Френсис пока ничего не говорил об отъезде. Да и из дома мы ещё не получили ни одного письма. Хотя, конечно, не можем же мы остаться здесь навсегда. Думаю, мы уедем через месяц, — нахмурился Робин. Он скорее откусил бы себе язык, чем признался, что здорово соскучился по дому, впрочем, даже не по самому Камаре, а по родителям, даже по несносным близнецам. А к тому времени, как они с братом вернутся, кузены, скорее всего уже уедут к себе, в Грин Виллоус.
— Хорошо бы ты как-нибудь приехал к нам погостить. А может быть, приедут и герцог с герцогиней, как ты думаешь?
— Ой, ну конечно же, они приедут, особенно теперь, когда мы с Френсисом уже побывали в Мердрако. А Рея с Данте и Кристофером обещали приехать на Майклмас[ 16] и остаться аж до самого Рождества! Так что ты тоже приедешь, Конни, — уверенно сказал Робин, — да и Кирби с Ямайкой, вот увидишь.
— Ты так думаешь?
— Уверен. Сам слышал, как мама сказала Рее, что если ты захочешь, то можешь приехать и брать уроки вместе со мной. Мистер Тисдейл считает, что тебе это будет полезно, Конни, — сообщил Робин застывшему от удивления приятелю.
— Учиться?! — недоверчиво протянул тот, — Вот еще! Все, что мне нужно, я без вашего Тисдейла знаю! — фыркнул Конни.
— А читать и писать ты умеешь?
— Ну, ещё бы! Мистер Марлоу научил! Говорил, что без этого мне не обойтись, особенно если в один прекрасный день я рассчитываю сам стать капитаном!
— А с математикой у тебя как? Умеешь делить и умножать, знаешь, что такое дроби? — и Робин скорчил ужасающую гримасу, поскольку сей предмет доставлял и ему, и мистеру Тисдейлу немало хлопот.
— А как же? — гордо ответил Конни, — Я, бывало, иной раз даже помогал мистеру Марлоу, когда он проверял груз на борту, все ли на месте. А пользоваться компасом меня обучил сам капитан. Объяснил, как сверять его показания, а потом прокладывать курс. Ты что думаешь, я даже знаю, что такое румбы и галсы, то, что тебе и не снилось, Робин. Да что там, я знаю все, что положено каждому моряку, — похвастался Конни.
— А латынь ты знаешь? — не сдавался Робин.
— Латынь?! Вот еще, больно надо — фыркнул Конни. — я знаю испанский и французский, немного, правда, и ещё несколько фраз на немецком. Научился, когда был в Вест Индии.
— Да, вот уж не ожидал! Да ты ещё и старика Тисдейла можешь кое-чему научить. Ведь теперь, когда Френсис и Рея уже взрослые, он, бедняга, со скуки дохнет. Знаешь, Конни, по-моему, он и в самом деле был бы счастлив, если бы ты поучил его уму-разуму, — ухмыльнулся Робин. Ах, если бы Конни согласился учиться вместе, можно поклясться, что тогда нудные часы занятий пролетали бы незаметно!
— Ты же знаешь, все зависит от капитана. А его не обманешь, он и так знает, что мне учиться — даром время тратить. Все, что надо, я и так знаю, — решительно заявил Конни, но Робин и не думал сдаваться. В голове у него родилась интересная мысль.
— Знаешь, Конни, — сказал он, словно читая мысли приятеля вслух, — Если ты решишь задержаться в Камаре после Рождества, старина Баттерик сможет подучить тебя ездить верхом. А я давно уже собирался показать, как я лихо научился карабкаться по деревьям.
— Ну, смотри, если обманешь, сухопутная крыса! — прищурившись, погрозил кулаком Конни, — Впрочем, куда тебе! Разрази меня гром, ты и до этих драконов на башне в жизни не вскарабкаешься! — вызывающе фыркнул он и опрометью бросился к застывшим неподалеку каменным чудовищам. Но Робин Доминик, отличный бегун, успел догнать его и мальчики вместе, пыхтя и задыхаясь, добежали до развалин замка.
— Ну, так что ты решил? — еле переводя дыхание с вызовом спросил Конни.
— Ты о чем?
Конни бросил оценивающий взгляд на одну из башен, громада которой нависла над ними обоими. — Бьюсь об заклад, с этой башни вид, что надо!
— Давай поспорим, кто раньше взберется, — на этот раз вызов бросил Робин. Спустя минуту торжественную тишину развалин нарушили топот ног и веселые мальчишеские голоса, эхом отдававшиеся в мрачных каменных закоулках.
Хей-хо, хей-хо!
Англичанина кровь,
Живого ли мертвого,
Съем с потрохами!
— распевал Робин Доминик, прыгая со ступеньки на ступеньку. Позавидовав товарищу, Конни затянул старинную морскую песню, которую он слышал бесчисленное количество раз, пока команда Морского Дракона, ловко карабкаясь по реям, убирала паруса.
Златом наполни трюм,
Кровью камзол залей,
Попутный ветер несет
Корабль мой в Сент-Мэри Бей,
Где выпивка хороша, а девушки горячей!
Хохоча во все горло и задыхаясь, они вскарабкались на самый верх и замерли от восхищения перед открывшейся их взорам картиной уходящего до самого горизонта угрюмого скалистого берега и чувствуя себя гордыми, как короли.
— Ух ты, ну и вид отсюда! — присвистнул Конни.
Робин Доминик судорожно сглотнул — уж слишком это напомнило ему недавний случай, когда он, мертвой хваткой вцепившись в ветки дерева, остановившимся взглядом смотрел сверху на родной Камаре. Из чистого самолюбия он постарался выкинуть это из головы и вскарабкался вслед за Конни на самый край. Склонившись над парапетом, оба мальчика принялись увлеченно разглядывать набегающие на берег валы, которые с грозным ревом бились о черные скалы, рассыпая в воздухе мириады сверкающих брызг.
— Ух, ну и высоко! — воскликнул Конни, ничуть не заботясь о том, что приятель его при этих словах почувствовал себя неуютно. — Представляешь, если свалиться отсюда — что от тебя останется?! Шваркнешься о те скалы и только брызги полетят! — добавил он.
Робин с трудом оторвал взгляд от кипевшего внизу прибоя. Проглотив горькую слюну, он вдруг почувствовал, что от вида этих волн, то набегающих на берег, то снова с шипением скатывающихся назад, его начинает понемногу мутить.
— Эй, да ты позеленел, парень, — Конни толкнул его локтем в бок, — Хочешь булочку? Я стянул их сегодня прямо с кухни, когда Халли на минутку отвернулась, — предложил он, протягивая Робину сдобную золотистого цвета пышку, щедро политую сладким сиропом. — Только что испеченная, попробуй. Да, наша Халли в этих делах мастерица!
Робин осторожно взял булочку. На лице его появилось испуганное выражение, когда он заметил, что Конни набил уже полный рот и весело чавкая, уплетает за обе щеки. Чувствуя себя так, как человек, приговоренный к неминуемой смерти, он поднес булку ко рту и осторожно откусил маленький кусочек. Робин боялся, что желудок его окончательно взбунтуется и мигом извергнет обратно злосчастную булку. Но как ни странно, все обошлось. Не прошло и нескольких минут, как страх его куда-то исчез и он смог наслаждаться неизвестным ему ранее ощущением, чувствуя себя будто на вершине мира.
Везде, куда ни бросишь взгляд, до самого горизонте простиралось безбрежное море. Синева его в ярком сиянии дня казалась ещё ослепительнее, а вдали, там, где голубой купол неба смыкался с поверхностью море, словно легкие перья невиданной птицы, клубились кудрявые облачка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71