— настойчиво допытывался Данте.
— Нет, Данте, просто …. — начала Рея, но слова замерли у неё на губах и, не в силах выдержать его сверкающий взгляд, она робко отвернулась.
— Тогда что же? Почему ты не хочешь сказать мне?
Рея внимательно огляделась по сторонам. Все было тихо, лишь слышались слабые раскаты грома где-то вдалеке, словно гроза уходила дальше, в сторону холмов. А когда стихли и они, на девушку навалилась тишина.
— Рея, я не оставлю тебя в покое, пока ты не расскажешь, в чем дело, — нетерпеливо повторил Данте.
— Я всегда немного нервничаю во время грозы, — попыталась было вывернуться Рея, но ей слишком хорошо было известно, что Данте видит её насквозь.
— Я помню, как когда-то во время шторма ты искала спасения в моих объятиях. Только вот почему-то сегодня мне не удается успокоить тебя, Рея. Почему, ты не знаешь?
— Раньше никто не говорил мне, что ты убил человека, — бросила Рея ему в лицо. Данте со свистом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.
— И ты в это поверила?!
Рея чуть заметно коснулась ладонью его мускулистого бедра, чувствуя, как затвердели литые бугры мышц под тонкими лосинами, — Нет.
В сгущающихся сумерках Данте пытливо вглядывался в её смутно белеющее лицо, дневной свет постепенно угасал и Данте вдруг понял, что темнота вокруг них с каждой минутой будет сгущаться все сильнее и пройдет немало времени, прежде чем утренняя заря коснется розовой кистью неба на востоке. — Мне казалось, что у тебя нет ни времени, ни охоты слушать грязные сплетни, но, похоже, я ошибался. Глупо с моей стороны было промолчать. Надо было давным-давно рассказать тебе обо всем. И что же ты слышала?
— Что когда-то тебя обвиняли в смерти молодой девушки.
— Подозревали, а не обвиняли. Не нашлось ни одного свидетеля, кто бы мог обвинить меня. Было просто чрезвычайно странное стечение обстоятельств. Если бы меня обвинили благодаря ему, то судьи послали бы на галеры невинного человека. Я не виноват в её смерти. Я не виноват в том, что у меня репутация человека, способного на преступление. Поверь, я был бы рад, если бы было по-другому. Тут нечем гордиться. Но я не убивал Летти Шелби, — тяжело вздохнул Данте и в сгустившихся сумерках Рея увидела умоляющее выражение на обращенном к ней лице. Что случилось с надменным капитаном Морского Дракона?
— А кто она была?
— Простая крестьянская девушка из Мерлейя. Ее отец долгие годы служил бейлифом в моем замке Мердрако, пока я не узнал, что он обманывает меня, и не выгнал его вон. Он разводил и продавал скот, заготавливал сено на корм коровам, сдавал арендаторам землю. К несчастью, он так и не смог отделаться от привычки мошенничать и постоянно старался что-нибудь прикарманить. Все было бы ничего, но вот жестокости к арендаторам я не мог ему простить. Джек Шелби был по натуре злым и черствым человеком и власть не пошла ему впрок. Жалко только, что я слишком поздно узнал о его гнусных повадках, к тому времени, как я избавился от его присутствия, дочь Шелби уже служила в замке. Первый раз я увидел её, когда она чистила камин в гостиной, выгребая из него пепел и сажу. Даже с перепачканным лицом Летти была очаровательна. Не то, чтобы настоящая красавица, но очень хорошенькая и милая. Своей свежестью она напоминала полевой цветок. Но цветок, который прекрасно знает, какой соблазн исходит от него. Летти уже хорошо понимала, как привлечь мужчину легким покачиванием бедер, как подчеркнуть, насколько свежи и упруги её губы, лишь слегка коснувшись их кончиком язычка. Соблазнять для Летти Шелби было так же естественно, как дышать, и она отлично знала, как этим воспользоваться, чтобы добиться всего, что ей надо. А я тогда был зелен и глуп. Правда, и она не только на мне пробовала свои чары. Но я был единственным, у кого она отважилась стащить часы и, к несчастью, именно эти часы были зажаты в её руке, когда обнаружили её тело.
— Но что же произошло?
— Скорее всего, у неё было свидание с кем-то в дюнах. Может быть, она и раньше бегала туда, чтобы встретиться с этим человеком. На берегу была крохотная пещера, её было даже трудно заметить с первого взгляда, словом, как раз то место, о котором мечтают любовники, чтобы уединиться. Но на этот раз любовное свидание закончилось для неё смертью. Ее жестоко изувечили, а потом задушили.
— И у неё в руках были твои часы? — задумчиво спросила Рея. — Но неужели такой ерунды было достаточно, чтобы заподозрить тебя, особенно, если то, что рассказывал о ней, было правдой? Да ведь в этом случае можно было бы обвинить любого мужчину!
— Дело в том, что за день до свое гибели многие слышали, как он громко хвасталась своим «любовником-джентльменом» и то и делала повторяла, как он торопится выполнять все её прихоти. Она рассказывала, что он обещал купить ей большой дом в Лондоне и все что она пожелает: наряды, драгоценности, все, что угодно. Такая её откровенность всех страшно удивила. Летти была переборчива и ни один из местных парней не мог похвастаться тем, что повалялся с ней в стогу, но о джентльмене она ни разу раньше не упоминала. Мне кажется, она просто хотела похвастаться. Как-то Летти даже заявила, что такая красивая девушка, которой здесь, в Мерлейе, никто и в подметки не годится, уж конечно, сумеет распорядиться по-умному своей красотой, а вот когда в один прекрасный день станет настоящей леди, то не поздоровится тому, кто плохо говорил о ней. Эти же слова она позже бросила в лицо отцу, и так как он однажды видел нас вместе, то и решил, что она имеет в виду именно меня. Он давно уже затаил на меня лютую злобу и поэтому один из первых обвинил меня в убийстве дочери. Репутация у меня была плохая, в округе было не так уж и много джентльменов, вот и получилось, что все подозрения пали на меня.
— У тебя не было алиби? — с любопытством спросила Рея, не понимая, почему молчит Данте. — Где ты был в то время, когда она была убита?
— Я был с женщиной.
— Тогда я просто ничего не понимаю. Почему же ты не сказал судьям, с кем ты был?
— Она была вполне добропорядочной дамой, и я считал, что не имею прав погубить её репутацию, чтобы спасти свою жизнь. Да и кроме того, все равно все считали меня убийцей, — коротко сказал Данте.
Теперь молчала Рея, погрузившись в свои невеселые мысли. Наконец она отважилась поднять на мужа глаза, — Так, значит, у тебя была одновременно связь и с Летти, и с той женщиной?
В напряженной тишине смех Данте неприятно резанул её слух. — Тебя это так удивляет? Я же сказал, у меня была ужасная репутация. Правда, познакомившись с той женщиной, я уже больше не имел ни времени, ни охоты уделять внимание Летти. Как ни странно, похоже, Летти ничуть не возражала. Должно быть, этот её благородный любовник смог достойно её утешить.
— А ту, другую ты любил?
Данте горько усмехнулся, — Мне так казалось в то время.
— А она, она любила тебя?
— Мне хотелось верить в это.
— И она не сказала ничего в твою защиту? Она позволила, чтобы тебя несправедливо обвинили в убийстве девушки, когда сама точно знала, что ты невиновен?! — воскликнула Рея, понимая, какой гнев и горечь в то время душили Данте.
— Я не мог ничего требовать от нее. Да и кроме того, ведь меня же в конце концов оправдали, так что ничего страшного не произошло, — как настоящий мужчина, Данте готов был великодушно забыть о предательстве своей бессердечной возлюбленной. — В то время мы оба были молоды, Рея. Ей было не больше лет, чем тебе. Мы были уверены, что влюблены и готовы были рискнуть, чем угодно, лишь бы быть вместе. Но если бы все выплыло наружу, скандала было бы не избежать, а это причинило бы боль слишком многим. Кроме того, ты несправедлива к ней. Она готова была дать показания, но прежде, чем успела это сделать, произошло кое-что непредвиденное, а потом все это было уже не важно.
— Ты собирался на ней жениться? — потребовала Рея.
— Да. Я сделал ей предложение и она согласилась.
— Тогда она не слишком рисковала, если бы объявила, что ты был с ней во время убийства.
— Рея, — терпеливо вздохнул Данте, — Я провел у неё всю ночь. Мы были любовниками.
Рея, казалось, потеряла дар речи. Конечно, она была уверена, что у Данте до неё была любовница и, скорее всего, не одна, но одно дело — предполагать, а другое — услышать об этом от него самого.
— Для меня это было тяжелое время. Казалось, вся моя жизнь разбита — вскоре внезапно умерла мать, а случилось это сразу же после того, как мы с ней обнаружили, что земли Мердрако не достанутся мне никогда. Я имею в виду не то поместье, которое отошло ко мне вместе с титулом, а те, которые я заложил по совету одного друга, кому верил, как себе. Я одолжил у него крупную сумму, чтобы расплатиться со своими старыми долгами. Вдруг он внезапно потребовал вернуть их, поклявшись, что это вопрос жизни смерти. Я заложил землю, а этот человек предал меня — мой опекун, который не очень-то умело распорядился доставшимся мне наследством и потерял все и это вкупе с моими собственными безумствами довело меня до полного разорения. У меня не осталось ни гроша, ничего, кроме родового замка. Конечно, я сам был виноват в том, что так глупо доверился своему другу. Я был слеп — и моя вина в том, что наследие отцов ушло от меня. А чтобы содержать такой замок, как Мердрако, не имея никаких доходов, не могло быть и речи. Вот так я потерял все, что имел.
— Ты не должен во всем винить одного себя, Данте. Ты был очень молод тогда, и твой опекун воспользовался этим. Так часто случается и в этом нет твоей вины, — прошептала Рея.
— Даже если бы моя возлюбленная и рискнула выступить в мою защиту, я не смог бы жениться на ней. К тому времени у меня не осталось ни гроша. Как я мог просить её разделить со мной ту жизнь, которую я был обречен вести с тех пор? И как я смел обвинять её в измене, когда она оставила меня, если у меня хватило бесстыдства попросить её бежать со мной?!
— Мне кажется, ты чересчур снисходителен к ней. Ведь это из-за её трусости тебя чуть было не обвинили в убийстве! Когда ты больше всего нуждался в её любви, она оттолкнула тебя. Она просто предала тебя, — гневно заявила Рея, чувствуя, как ноет сердце при мысли о гневе и горечи, терзавшей любимого.
— А по-моему, это ты к ней несправедлива, моя радость, — шепнул Данте. Теплая волна прошла по его телу при виде возмущения Реи. — Она просто была ещё очень молода. Ее воспитали так, что она и представить не могла себе жизни без привычной роскоши. Ну как я мог просить её отказаться от всего ради меня?!
— Я бы пожертвовала всем на свете ради твоей любви, — воскликнула Рея, неуверенно коснувшись его плеча.
— Но не ради такого человека, каким в то время я, — ответил Данте, чувствуя, как тепло её тела, прильнувшего к нему, вновь возвращает его к жизни. — Не знаю, полюбила бы ты меня и пошла ли за мной? Вспомни, ведь когда-то я просто похитил тебя и, как вор, растворился в ночи. Твоя любовь — для меня все, — нежно прошептал он и теперь его могучие руки сжали её в кольце объятий, губами он пил сладость её поцелуев, а она со страстью откликнулась на его зов.
— Спасибо за то, что веришь мне, — жарко прошептал он. Их дыхание смешалось.
— Ведь я и раньше говорила, что ты никогда не должен сомневаться во мне, — напомнила Рея. Ее сердце снова заколотилось, но уже не от страха, а от охватившего её возбуждения.
— Если чем-то очень дорожишь, нет ничего страшнее, чем потерять это, — просто ответил Данте.
Рея удовлетворенно вздохнула и прижалась головой к его плечу. Подняв глаза к облакам, освещенным заходящим солнцем, она задумчиво прошептала. — Только кое-что мне до сих пор непонятно.
— И что же? — поинтересовался Данте, мысли его блуждали сейчас далеко, а горячие губы медленно прокладывали дорожку обжигающих поцелуев от ушка Реи вниз к длинной, стройной шее. Слишком много дней минуло с того дня, когда он в последний раз держал жену в объятиях и теперь он уже устал от разговоров.
— Ведь если ты сам только недавно обнаружил, что остался без гроша, значит, никто больше об этом не знал? Странно, что как раз тогда слухи о твоем разорении дошли до той женщины и она решила отказаться от тебя.
Данте одобрительно хмыкнул. — Похоже, ты стала довольно искушенной в житейских хитростях, любовь моя. Так вот, её дедушка, который воспитывал девушку после смерти родителей, был близким другом моего опекуна, и тот ему все рассказал.
— Похоже, этот твой опекун — просто злой гений! — задумчиво сказала Рея, — Ты доверял ему. Ты готов был пожертвовать своими землями ради него, он единственный, кто знал тайну твоей любви к той женщине. А когда на тебя пало это ужасное подозрение, ты по-прежнему верил в него, ведь так?! Знаешь, тебе не приходило в голову, что если бы ты был осужден за убийство, это как нельзя лучше вписалось бы в его планы? Узнав, что у тебя есть алиби, он постарался сделать все возможное, чтобы правда не выплыла на свет. И он не остановился перед тем, чтобы распустить слухи о твоем разорении, чтобы твое алиби продолжало оставаться тайной.
— Ты удивила меня, Рея. Мне всегда казалось, что ты на редкость наивна. Да, ты права, я верил своему опекуну, как себе. Я доверил бы ему свою жизнь, а не то что земли.
— Но почему он так стремился уничтожить тебя, Данте?
Данте подавил тяжелый вздох. — Ему ненавистно само имя Лейтонов. Он ненавидит Мердрако и все то, что он олицетворяет собой. Зависть и злоба душили его, превратившись в жгучую ненависть из-за того, что случилось много лет назад. Целью жизни для него стало сокрушить Мердрако и он обвел нас с матерью вокруг пальца, как последних дураков. Она пыталась предостеречь меня, но … — в голосе Данте звучала горечь и жажда мести, которую он лелеял в своей душе много лет.
— Тогда почему же ты так доверял ему? — нетерпеливо спросила Рея, стараясь разгадать выражение его лица.
— Он был очень умен. Всегда старался казаться мне другом. В его заботе обо мне было что-то отцовское, он так тревожился из-за меня, а потом делал вид, что убит горем, когда меня обвинили в убийстве. Вполне добропорядочный, достойный джентльмен. Впрочем, любовь моя, все это было так давно, а теперь я не могу думать ни о чем, кроме тебя. После такой долгой разлуки ты наконец рядом со мной.
Чуть отпрянув, Рея пристально вглядывалась в лицо мужа. — Данте, а где сейчас твой опекун? Он ещё жив?
Данте молчал. Молчал слишком долго, как показалось Рее.
— Где он сейчас, Данте?
— Скоро будет гореть в аду, а пока что живет в Вулфингволд Эбби. И куда бы он не ехал, ему не свернуть с той единственной тропинки через дюны, ведущей к Мервест Кросс, где пересекаются дороги, ведущие на юг и на север. И там он не может не видеть сторожевых башен Мердрако, гордо устремившихся в самое небо. И тогда, я знаю, он думает обо мне. Он знает, что я где-то в этом мире и жду того дня, когда смогу послать его в ад.
Она была нежнее осенней розы.
Теодор Агриппа Д'Обинье
Глава 10
Данте ничуть не был удивлен, когда на следующее утро ему передали, что герцогиня настаивает на встрече с ним. Знакомство и так чересчур долго откладывалось, и у Данте возникло подозрение, что терпение её светлости находится на пределе, особенно если учесть, что она вполне могла быть в курсе последних гнусных сплетен по поводу темного прошлого её новоиспеченного зятя.
— Постарайтесь ей понравиться, милорд, — наставлял Кирби своего капитана, беспокойно шевеля бровями. Приподнявшись на цыпочки, он смахнул парочку кошачьих волосков с рукава Данте.
— О Господи, Кирби, я всегда вежлив с дамами.
— Да, да, особенно, если вам что-нибудь нужно. Но предупреждаю, герцогиня — женщина необычная, и на неё ваши льстивые речи вряд ли подействуют, — осторожно предупредил его Кирби, — У неё зоркий глаз, у этой леди. И вы сами это увидите, когда встретитесь с ней лицом к лицу, конечно, если будете достаточно наблюдательны, — добавил маленький дворецкий, оглядев своего капитана с ног до головы критическим взглядом. — Ну, вроде все в порядке, — решил он наконец. Каштановые густые волосы Данте, которые обычно вились непослушными кольцами, были тщательно зачесаны назад и туго стянуты черной лентой. Ослепительно белый, завязанный сложным узлом галстук красиво выделялся на фоне бронзового от загара лица. Капитан был тщательно выбрит и слегка надушен. Желтовато-коричневые бриджи по прежнему ловко обтягивали длинные, мускулистые ноги, и даже несмотря на то, что всего лишь один шелковый чулок красовался на виду, это ничуть его не смущало, скорее придавало его милости вид завзятого законодателя мод. Сильные руки были затянуты в перчатки испанской кожи. — Вот теперь вы стали похожи на порядочного человека, — преподнес напоследок сомнительный комплимент Кирби.
— Спасибо. Теперь мне не страшно предстать перед придирчивым взглядом даже самой хозяйки замка, — насмешливо скривился Данте. Но его напускное безразличие скрывало глубоко таящийся страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Нет, Данте, просто …. — начала Рея, но слова замерли у неё на губах и, не в силах выдержать его сверкающий взгляд, она робко отвернулась.
— Тогда что же? Почему ты не хочешь сказать мне?
Рея внимательно огляделась по сторонам. Все было тихо, лишь слышались слабые раскаты грома где-то вдалеке, словно гроза уходила дальше, в сторону холмов. А когда стихли и они, на девушку навалилась тишина.
— Рея, я не оставлю тебя в покое, пока ты не расскажешь, в чем дело, — нетерпеливо повторил Данте.
— Я всегда немного нервничаю во время грозы, — попыталась было вывернуться Рея, но ей слишком хорошо было известно, что Данте видит её насквозь.
— Я помню, как когда-то во время шторма ты искала спасения в моих объятиях. Только вот почему-то сегодня мне не удается успокоить тебя, Рея. Почему, ты не знаешь?
— Раньше никто не говорил мне, что ты убил человека, — бросила Рея ему в лицо. Данте со свистом втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы.
— И ты в это поверила?!
Рея чуть заметно коснулась ладонью его мускулистого бедра, чувствуя, как затвердели литые бугры мышц под тонкими лосинами, — Нет.
В сгущающихся сумерках Данте пытливо вглядывался в её смутно белеющее лицо, дневной свет постепенно угасал и Данте вдруг понял, что темнота вокруг них с каждой минутой будет сгущаться все сильнее и пройдет немало времени, прежде чем утренняя заря коснется розовой кистью неба на востоке. — Мне казалось, что у тебя нет ни времени, ни охоты слушать грязные сплетни, но, похоже, я ошибался. Глупо с моей стороны было промолчать. Надо было давным-давно рассказать тебе обо всем. И что же ты слышала?
— Что когда-то тебя обвиняли в смерти молодой девушки.
— Подозревали, а не обвиняли. Не нашлось ни одного свидетеля, кто бы мог обвинить меня. Было просто чрезвычайно странное стечение обстоятельств. Если бы меня обвинили благодаря ему, то судьи послали бы на галеры невинного человека. Я не виноват в её смерти. Я не виноват в том, что у меня репутация человека, способного на преступление. Поверь, я был бы рад, если бы было по-другому. Тут нечем гордиться. Но я не убивал Летти Шелби, — тяжело вздохнул Данте и в сгустившихся сумерках Рея увидела умоляющее выражение на обращенном к ней лице. Что случилось с надменным капитаном Морского Дракона?
— А кто она была?
— Простая крестьянская девушка из Мерлейя. Ее отец долгие годы служил бейлифом в моем замке Мердрако, пока я не узнал, что он обманывает меня, и не выгнал его вон. Он разводил и продавал скот, заготавливал сено на корм коровам, сдавал арендаторам землю. К несчастью, он так и не смог отделаться от привычки мошенничать и постоянно старался что-нибудь прикарманить. Все было бы ничего, но вот жестокости к арендаторам я не мог ему простить. Джек Шелби был по натуре злым и черствым человеком и власть не пошла ему впрок. Жалко только, что я слишком поздно узнал о его гнусных повадках, к тому времени, как я избавился от его присутствия, дочь Шелби уже служила в замке. Первый раз я увидел её, когда она чистила камин в гостиной, выгребая из него пепел и сажу. Даже с перепачканным лицом Летти была очаровательна. Не то, чтобы настоящая красавица, но очень хорошенькая и милая. Своей свежестью она напоминала полевой цветок. Но цветок, который прекрасно знает, какой соблазн исходит от него. Летти уже хорошо понимала, как привлечь мужчину легким покачиванием бедер, как подчеркнуть, насколько свежи и упруги её губы, лишь слегка коснувшись их кончиком язычка. Соблазнять для Летти Шелби было так же естественно, как дышать, и она отлично знала, как этим воспользоваться, чтобы добиться всего, что ей надо. А я тогда был зелен и глуп. Правда, и она не только на мне пробовала свои чары. Но я был единственным, у кого она отважилась стащить часы и, к несчастью, именно эти часы были зажаты в её руке, когда обнаружили её тело.
— Но что же произошло?
— Скорее всего, у неё было свидание с кем-то в дюнах. Может быть, она и раньше бегала туда, чтобы встретиться с этим человеком. На берегу была крохотная пещера, её было даже трудно заметить с первого взгляда, словом, как раз то место, о котором мечтают любовники, чтобы уединиться. Но на этот раз любовное свидание закончилось для неё смертью. Ее жестоко изувечили, а потом задушили.
— И у неё в руках были твои часы? — задумчиво спросила Рея. — Но неужели такой ерунды было достаточно, чтобы заподозрить тебя, особенно, если то, что рассказывал о ней, было правдой? Да ведь в этом случае можно было бы обвинить любого мужчину!
— Дело в том, что за день до свое гибели многие слышали, как он громко хвасталась своим «любовником-джентльменом» и то и делала повторяла, как он торопится выполнять все её прихоти. Она рассказывала, что он обещал купить ей большой дом в Лондоне и все что она пожелает: наряды, драгоценности, все, что угодно. Такая её откровенность всех страшно удивила. Летти была переборчива и ни один из местных парней не мог похвастаться тем, что повалялся с ней в стогу, но о джентльмене она ни разу раньше не упоминала. Мне кажется, она просто хотела похвастаться. Как-то Летти даже заявила, что такая красивая девушка, которой здесь, в Мерлейе, никто и в подметки не годится, уж конечно, сумеет распорядиться по-умному своей красотой, а вот когда в один прекрасный день станет настоящей леди, то не поздоровится тому, кто плохо говорил о ней. Эти же слова она позже бросила в лицо отцу, и так как он однажды видел нас вместе, то и решил, что она имеет в виду именно меня. Он давно уже затаил на меня лютую злобу и поэтому один из первых обвинил меня в убийстве дочери. Репутация у меня была плохая, в округе было не так уж и много джентльменов, вот и получилось, что все подозрения пали на меня.
— У тебя не было алиби? — с любопытством спросила Рея, не понимая, почему молчит Данте. — Где ты был в то время, когда она была убита?
— Я был с женщиной.
— Тогда я просто ничего не понимаю. Почему же ты не сказал судьям, с кем ты был?
— Она была вполне добропорядочной дамой, и я считал, что не имею прав погубить её репутацию, чтобы спасти свою жизнь. Да и кроме того, все равно все считали меня убийцей, — коротко сказал Данте.
Теперь молчала Рея, погрузившись в свои невеселые мысли. Наконец она отважилась поднять на мужа глаза, — Так, значит, у тебя была одновременно связь и с Летти, и с той женщиной?
В напряженной тишине смех Данте неприятно резанул её слух. — Тебя это так удивляет? Я же сказал, у меня была ужасная репутация. Правда, познакомившись с той женщиной, я уже больше не имел ни времени, ни охоты уделять внимание Летти. Как ни странно, похоже, Летти ничуть не возражала. Должно быть, этот её благородный любовник смог достойно её утешить.
— А ту, другую ты любил?
Данте горько усмехнулся, — Мне так казалось в то время.
— А она, она любила тебя?
— Мне хотелось верить в это.
— И она не сказала ничего в твою защиту? Она позволила, чтобы тебя несправедливо обвинили в убийстве девушки, когда сама точно знала, что ты невиновен?! — воскликнула Рея, понимая, какой гнев и горечь в то время душили Данте.
— Я не мог ничего требовать от нее. Да и кроме того, ведь меня же в конце концов оправдали, так что ничего страшного не произошло, — как настоящий мужчина, Данте готов был великодушно забыть о предательстве своей бессердечной возлюбленной. — В то время мы оба были молоды, Рея. Ей было не больше лет, чем тебе. Мы были уверены, что влюблены и готовы были рискнуть, чем угодно, лишь бы быть вместе. Но если бы все выплыло наружу, скандала было бы не избежать, а это причинило бы боль слишком многим. Кроме того, ты несправедлива к ней. Она готова была дать показания, но прежде, чем успела это сделать, произошло кое-что непредвиденное, а потом все это было уже не важно.
— Ты собирался на ней жениться? — потребовала Рея.
— Да. Я сделал ей предложение и она согласилась.
— Тогда она не слишком рисковала, если бы объявила, что ты был с ней во время убийства.
— Рея, — терпеливо вздохнул Данте, — Я провел у неё всю ночь. Мы были любовниками.
Рея, казалось, потеряла дар речи. Конечно, она была уверена, что у Данте до неё была любовница и, скорее всего, не одна, но одно дело — предполагать, а другое — услышать об этом от него самого.
— Для меня это было тяжелое время. Казалось, вся моя жизнь разбита — вскоре внезапно умерла мать, а случилось это сразу же после того, как мы с ней обнаружили, что земли Мердрако не достанутся мне никогда. Я имею в виду не то поместье, которое отошло ко мне вместе с титулом, а те, которые я заложил по совету одного друга, кому верил, как себе. Я одолжил у него крупную сумму, чтобы расплатиться со своими старыми долгами. Вдруг он внезапно потребовал вернуть их, поклявшись, что это вопрос жизни смерти. Я заложил землю, а этот человек предал меня — мой опекун, который не очень-то умело распорядился доставшимся мне наследством и потерял все и это вкупе с моими собственными безумствами довело меня до полного разорения. У меня не осталось ни гроша, ничего, кроме родового замка. Конечно, я сам был виноват в том, что так глупо доверился своему другу. Я был слеп — и моя вина в том, что наследие отцов ушло от меня. А чтобы содержать такой замок, как Мердрако, не имея никаких доходов, не могло быть и речи. Вот так я потерял все, что имел.
— Ты не должен во всем винить одного себя, Данте. Ты был очень молод тогда, и твой опекун воспользовался этим. Так часто случается и в этом нет твоей вины, — прошептала Рея.
— Даже если бы моя возлюбленная и рискнула выступить в мою защиту, я не смог бы жениться на ней. К тому времени у меня не осталось ни гроша. Как я мог просить её разделить со мной ту жизнь, которую я был обречен вести с тех пор? И как я смел обвинять её в измене, когда она оставила меня, если у меня хватило бесстыдства попросить её бежать со мной?!
— Мне кажется, ты чересчур снисходителен к ней. Ведь это из-за её трусости тебя чуть было не обвинили в убийстве! Когда ты больше всего нуждался в её любви, она оттолкнула тебя. Она просто предала тебя, — гневно заявила Рея, чувствуя, как ноет сердце при мысли о гневе и горечи, терзавшей любимого.
— А по-моему, это ты к ней несправедлива, моя радость, — шепнул Данте. Теплая волна прошла по его телу при виде возмущения Реи. — Она просто была ещё очень молода. Ее воспитали так, что она и представить не могла себе жизни без привычной роскоши. Ну как я мог просить её отказаться от всего ради меня?!
— Я бы пожертвовала всем на свете ради твоей любви, — воскликнула Рея, неуверенно коснувшись его плеча.
— Но не ради такого человека, каким в то время я, — ответил Данте, чувствуя, как тепло её тела, прильнувшего к нему, вновь возвращает его к жизни. — Не знаю, полюбила бы ты меня и пошла ли за мной? Вспомни, ведь когда-то я просто похитил тебя и, как вор, растворился в ночи. Твоя любовь — для меня все, — нежно прошептал он и теперь его могучие руки сжали её в кольце объятий, губами он пил сладость её поцелуев, а она со страстью откликнулась на его зов.
— Спасибо за то, что веришь мне, — жарко прошептал он. Их дыхание смешалось.
— Ведь я и раньше говорила, что ты никогда не должен сомневаться во мне, — напомнила Рея. Ее сердце снова заколотилось, но уже не от страха, а от охватившего её возбуждения.
— Если чем-то очень дорожишь, нет ничего страшнее, чем потерять это, — просто ответил Данте.
Рея удовлетворенно вздохнула и прижалась головой к его плечу. Подняв глаза к облакам, освещенным заходящим солнцем, она задумчиво прошептала. — Только кое-что мне до сих пор непонятно.
— И что же? — поинтересовался Данте, мысли его блуждали сейчас далеко, а горячие губы медленно прокладывали дорожку обжигающих поцелуев от ушка Реи вниз к длинной, стройной шее. Слишком много дней минуло с того дня, когда он в последний раз держал жену в объятиях и теперь он уже устал от разговоров.
— Ведь если ты сам только недавно обнаружил, что остался без гроша, значит, никто больше об этом не знал? Странно, что как раз тогда слухи о твоем разорении дошли до той женщины и она решила отказаться от тебя.
Данте одобрительно хмыкнул. — Похоже, ты стала довольно искушенной в житейских хитростях, любовь моя. Так вот, её дедушка, который воспитывал девушку после смерти родителей, был близким другом моего опекуна, и тот ему все рассказал.
— Похоже, этот твой опекун — просто злой гений! — задумчиво сказала Рея, — Ты доверял ему. Ты готов был пожертвовать своими землями ради него, он единственный, кто знал тайну твоей любви к той женщине. А когда на тебя пало это ужасное подозрение, ты по-прежнему верил в него, ведь так?! Знаешь, тебе не приходило в голову, что если бы ты был осужден за убийство, это как нельзя лучше вписалось бы в его планы? Узнав, что у тебя есть алиби, он постарался сделать все возможное, чтобы правда не выплыла на свет. И он не остановился перед тем, чтобы распустить слухи о твоем разорении, чтобы твое алиби продолжало оставаться тайной.
— Ты удивила меня, Рея. Мне всегда казалось, что ты на редкость наивна. Да, ты права, я верил своему опекуну, как себе. Я доверил бы ему свою жизнь, а не то что земли.
— Но почему он так стремился уничтожить тебя, Данте?
Данте подавил тяжелый вздох. — Ему ненавистно само имя Лейтонов. Он ненавидит Мердрако и все то, что он олицетворяет собой. Зависть и злоба душили его, превратившись в жгучую ненависть из-за того, что случилось много лет назад. Целью жизни для него стало сокрушить Мердрако и он обвел нас с матерью вокруг пальца, как последних дураков. Она пыталась предостеречь меня, но … — в голосе Данте звучала горечь и жажда мести, которую он лелеял в своей душе много лет.
— Тогда почему же ты так доверял ему? — нетерпеливо спросила Рея, стараясь разгадать выражение его лица.
— Он был очень умен. Всегда старался казаться мне другом. В его заботе обо мне было что-то отцовское, он так тревожился из-за меня, а потом делал вид, что убит горем, когда меня обвинили в убийстве. Вполне добропорядочный, достойный джентльмен. Впрочем, любовь моя, все это было так давно, а теперь я не могу думать ни о чем, кроме тебя. После такой долгой разлуки ты наконец рядом со мной.
Чуть отпрянув, Рея пристально вглядывалась в лицо мужа. — Данте, а где сейчас твой опекун? Он ещё жив?
Данте молчал. Молчал слишком долго, как показалось Рее.
— Где он сейчас, Данте?
— Скоро будет гореть в аду, а пока что живет в Вулфингволд Эбби. И куда бы он не ехал, ему не свернуть с той единственной тропинки через дюны, ведущей к Мервест Кросс, где пересекаются дороги, ведущие на юг и на север. И там он не может не видеть сторожевых башен Мердрако, гордо устремившихся в самое небо. И тогда, я знаю, он думает обо мне. Он знает, что я где-то в этом мире и жду того дня, когда смогу послать его в ад.
Она была нежнее осенней розы.
Теодор Агриппа Д'Обинье
Глава 10
Данте ничуть не был удивлен, когда на следующее утро ему передали, что герцогиня настаивает на встрече с ним. Знакомство и так чересчур долго откладывалось, и у Данте возникло подозрение, что терпение её светлости находится на пределе, особенно если учесть, что она вполне могла быть в курсе последних гнусных сплетен по поводу темного прошлого её новоиспеченного зятя.
— Постарайтесь ей понравиться, милорд, — наставлял Кирби своего капитана, беспокойно шевеля бровями. Приподнявшись на цыпочки, он смахнул парочку кошачьих волосков с рукава Данте.
— О Господи, Кирби, я всегда вежлив с дамами.
— Да, да, особенно, если вам что-нибудь нужно. Но предупреждаю, герцогиня — женщина необычная, и на неё ваши льстивые речи вряд ли подействуют, — осторожно предупредил его Кирби, — У неё зоркий глаз, у этой леди. И вы сами это увидите, когда встретитесь с ней лицом к лицу, конечно, если будете достаточно наблюдательны, — добавил маленький дворецкий, оглядев своего капитана с ног до головы критическим взглядом. — Ну, вроде все в порядке, — решил он наконец. Каштановые густые волосы Данте, которые обычно вились непослушными кольцами, были тщательно зачесаны назад и туго стянуты черной лентой. Ослепительно белый, завязанный сложным узлом галстук красиво выделялся на фоне бронзового от загара лица. Капитан был тщательно выбрит и слегка надушен. Желтовато-коричневые бриджи по прежнему ловко обтягивали длинные, мускулистые ноги, и даже несмотря на то, что всего лишь один шелковый чулок красовался на виду, это ничуть его не смущало, скорее придавало его милости вид завзятого законодателя мод. Сильные руки были затянуты в перчатки испанской кожи. — Вот теперь вы стали похожи на порядочного человека, — преподнес напоследок сомнительный комплимент Кирби.
— Спасибо. Теперь мне не страшно предстать перед придирчивым взглядом даже самой хозяйки замка, — насмешливо скривился Данте. Но его напускное безразличие скрывало глубоко таящийся страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71