Леска скользила в руках у Рафа, форель со всей силой тащила ее вниз. Но чувствительные пальцы Рафа медленно, аккуратно вытягивали леску из воды, пока в конце концов форель, накрепко привязанная к Рафу невидимой длиной направляющего устройства, не закружилась рядом с гранитным выступом, описывая на водной глади маленькие круги.
Как только первые лучи солнца вспыхнули над озером, форель опять запрыгала, забилась на удочке, ее гладкие бока переливались всеми цветами радуги, это разноцветье и дало рыбе ее название.
В благоговейной тишине Раф и Алана любовались этой красотой. Рафу ничего не стоило отцепить сачок, закрепленный у пояса, подвести рыбешку к зеленым ячейкам сетки и вытащить ее из воды. Но вместо этого он слегка хлопнул себя по запястью, освободив тем самым крючок, проткнувший хрящик во рту у рыбы.
Наступило мгновение удивительной тишины, затем вода забурлила, закружилась в водовороте — форель быстро исчезла в глубине.
— Видишь, как это легко? — произнес Раф, глядя на Алану сверкающими, словно рассвет, глазами. — Теперь твоя очередь.
Алана, казалось, уже в сотый раз снимает леску с толстой катушки, ставит руку удобнее, чтобы леска легче скользила вдоль удочки, начинает движения вперед-назад, чтобы леска через направляющее устройство взмыла над головой.
При каждом движении удочки она медленно разматывается, постепенно образуя четкую, плавную дугу необходимый атрибут ловли рыбы на мушку
Вдруг плавная линия дуги превратилась в бесформенную груду — крючок зацепился за каменный выступ позади Аланы.
— Движение вперед было слишком затянуто, не так ли? — пробормотала Алана. — Энергия, которая должна была удерживать леску, ушла на разматывание.
— Но ты уже отмотала почти половину лески, — заметил Раф, голосом и улыбкой подбадривая Алану.
— Но до этого я сломала о камни три крючка, подцепила на крючок сначала саму себя, потом и тебя, когда заводила руку назад, при движении вперед хлестнула леской по воде так, что вздыбилась пена, умудрилась навязать жуткие узлы на леске. В общем, сделала, кажется, все, только что не удушила себя этой леской.
Алана покачала головой, расстроенная и в то же время печально улыбающаяся. Раф был невероятно терпелив. Неважно, как часто запутывалась леска или безнадежно провисало на удочке направляющее устройство. Раф ни разу не засмеялся, не разозлился. Он был неизменно вежлив, успокаивал и подбадривал Алану. Он подхваливал ее, рассказывал забавные истории, вспоминая грандиозные клубки лески, которую он перепортил, пока научился ловить рыбу на мушку
— Алана, — нежно произнес Раф, привлекая ее внимание. — У тебя получается гораздо лучше, чем у меня в первый раз, когда я держал в руках восемь футов гибкой удочки и пятьдесят футов лески
Алана поморщилась
— Не верю. Я чувствую себя чертовски неуклюжей.
— Это не так. Ты грациозна, как та олениха.
— Возмутительная лесть, — улыбнулась она, — лишь навяжет новые узелки на твоей леске. — Алана опять взялась, за удочку.
— Ничего не получается.
Не совсем так. Образовался достаточно впечатляющий клубок. Раф распутывал леску с невероятным терпением, которое проявлял уже в течение часа.
В очередной раз протягивая Алане удочку, он на секунду замешкался.
— Если это не помешает тебе, — тихо произнес Раф, — я могу встать сзади, держать тебя за запястье, чтобы ты смогла ощутить согласованность движений. Вот в чем секрет. Нужна соразмер-ность движений. Никакой силы не требуется. Ловля на мушку — по существу, лишь ловкий прием, а не сила бицепсов.
Алана прикусила нижнюю губу, поглядывая на обманчиво простые с виду удочку и катушку.
— Хорошо, — согласилась она. — Давай испытаем твой способ. Мой не принес значительных результатов.
Раф встал позади Аланы. Их разделяло меньше дюйма, чтобы он мог дотянуться через нее до направляющего устройства. Несколько секунд он стоял не шелохнувшись, позволяя Алане привыкнуть к его присутствию за спиной.
— Пока все в порядке? — невзначай спросил он
— Да… Мне легче от того, что ты понимаешь меня, мои ощущения, — призналась Алана низким голосом.
Она глубоко вздохнула. Ощутила смешанные запахи горного воздуха, солнечного света и Рафа. Его тепло трепетной дрожью пробежало по ее телу. Она почувствовала на шее его дыхание, ощутила неуловимые движения груди при каждом вздохе, легкое прикосновение его фланелевой рубашки.
— Готова? — спросил Раф.
Алана молча кивнула, не доверяя голосу. Затаившееся дыхание не имело ничего общего с чувством страха при прикосновениях к ней.
— Бери удочку, — скомандовал Раф. Она подняла удочку.
— Я намерен обхватить рукуй твое запястье вместе с удочкой, — произнес Раф. — Хорошо?
Она глубоко вздохнула.
— Хорошо.
Он поднял руку, положил ее на руку Аланы и обхватил удочку
Контраст его загорелой кожи на фоне руки Аланы был поразителен. Он напомнил Рафу, насколько нежна и бледна ее кожа там, где ее не коснулись солнечные лучи; Раф вспомнил удивительную бархатистость кожи, отвечающей на его нежные ласки.
Он на секунду закрыл глаза, не думая ни о чем.
— Пока все в порядке? — спросил он. Голос охрипший, но он ничего не мог с ним поделать, лишь старался сдержать нарастающую боль и разгорающееся в нем желание.
— Да.
Алана буквально выдохнула ответ. Ее пленили тепло и сила пальцев Рафа, обхвативших ее руку. Ей хотелось наклонить голову и губами коснуться его пальцев. От одной мысли, что она может дотронуться губами до его кожи, ее бросило в жар.
Раф тихо вздохнул, надеясь, что Алана ничего не подозревает о том, насколько опасна ее близость его тщательно оберегаемому самообладанию.
— Теперь запоминай, — начал объяснять Раф. — Удочка должна описывать дугу между десяткой и двойкой на воображаемых часах. Вот где требуется наибольшая сила и равновесие. Стоит тебе слегка переусердствовать, неминуема неприятность. Готова?
Алана кивнула.
Раф плавно водил ее рукой вместе с удочкой, вырисовывая короткую дугу между десяткой и двойкой, при этом тихо считал:
— Один, два, три, четыре. Теперь вперед, два, три, четыре. И назад, два, три, четыре.
Легко, плавно заданный ритм передался от Рафа Алане, затем удочке. Алана почувствовала силу энергии, накапливающейся по всей длине удочки, ощутила, как движется леска через направляющее устройство, склоняя кончик удочки к началу дуги. Затем раздался негромкий свист лески, взлетевшей через плечо Аланы вверх и немного назад, после чего удочка плавно пошла вперед, энергия сконцентрировалась на самом ее кончике, леска снова магически взметнулась; за спиной раздавался тихий голос Рафа, отсчитывающего движения. Леска пульсировала по всей длине удочки.
Алана почувствовала ритм движений и забыла обо всем на свете. Только голос Рафа, тепло его руки и леска, взметнувшаяся красивой изогнутой дугой над серебристой гладью озера.
Все двигалось в этом спокойном, неизменном и одновременно волнующем ритме; плавные движения лески были сродни беззвучной песне: казалось, в тиши звучали стихи, написанные изогнутыми кривыми над сверкающей гладью озера.
— А сейчас, — говорил Риф, отведя удочку вперед и остановив ее точно около десятки, — пускай.
Леска с тихим свистом прогнулась длинной грациозной дугой, изящно вытянувшись над озером. Сама леска, направляющее устройство и мушка как бы слились с водной гладью. Лишь рябь тронула водную поверхность в том месте, куда Алана опустила удочку Алана медленно, глубоко вздохнула, очарованная красотой распрямляющейся лески, единым порывом энергии и ритма, удивительным единством приманки, лески и серебристой воды.
— Это… невозможно, — тихо произнесла она. — Спасибо тебе, Раф.
— За что?
— За твое терпение. За обучение и за твое в нем участие.
Раф почувствовал, как при каждом вздохе шевелилось ее тело. Он хотел обхватить Алану руками, сжать в объятиях. Хотел ощутить, как их тела сливаются воедино, поскольку она приняла его объятия.
И, наконец, он страстно желал провести кончиком языка по бархатным волосам, вдохнуть солнечный свет и женственный аромат ее тела, нежно сжать зубами ее кожу, как бы проверяя ее упругость.
Раф безжалостно подавил пробудившееся в нем желание, которое с каждым ударом сердца все больше сковывало его тело, разжигало в нем пламя страсти.
— Учить тебя — удовольствие, — тихо произнес он. — А сейчас надо немного передохнуть. Ты истратила много сил, о существовании которых даже не подозревала. Почему бы нам не погреться на солнышке и не расслабиться? Вон там, чуть подальше, над озером, есть прекрасная полянка, заросшая травой и цветами.
— Звучит заманчиво, — согласилась Алана. Женщина распрямила плечи и слегка поводила ими. Она не слышала, как Раф осторожно втянул в себя воздух, когда, разгибаясь, случайно задела его.
— А разве не входит в твои обязанности помогать и пижонам? — спросила Алана.
— Думаю, они могут отличить один конец удочки от другого.
Раф взял из рук Аланы удочку, отцепил крючок и смотал леску. Затем начал быстро разбирать удочку быстрые, четкие, слаженные движения лишний раз доказывали, что он хорошо знает свое дело.
Она внимательно смотрела на его ловкие пальцы, на нити сухожилий, выглядывающие из-под закатанных рукавов темно-синей фланелевой рубашки.
— Пижоны совсем не такие, каких я ожидала увидеть, — произнесла Алана.
Раф неожиданно поднял глаза. Янтарный взгляд буквально пробуравил ее.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он. Напряженность голоса противоречила нежности тона.
— Во-первых, внешний вид Стэна, — заметила Алана, пожав плечами. — Мне очень нелегко постоянно лицезреть призрак Джека. Бедняга Стэн. Он, должно быть, думает, что я немного чокнутая.
— Ничего, переживет, — без всякого сочувствия произнес Раф.
— Да, конечно. Но все равно я неловко себя чувствую. — Алана вздохнула. — Они с Джанис удивительные гости. Ни на что не жалуются. Даже не рассчитывают на большое к ним внимание. Они забавны, милы и удивительно подходят друг другу.
Раф неопределенно хмыкнул в ответ.
— Найдется немного людей, которые смогут за один день преодолеть путь на Разбитую Гору, на следующий день подняться ни свет ни заря и отправиться на охоту или, точнее, на рыбалку, — сухо произнесла Алана.
Раф пожал плечами.
— И неважно, насколько непредсказуемы мои действия, — добавила Алана, — оба реагируют на все спокойно. Даже Стэн вел себя так, будто он был виноват, когда я с громкими криками неслась от него сломя голову.
Раф выдохнул что-то резкое в ответ. Алана внезапно рассмеялась.
— Полагаю, что гости так же необычны, как и сама экспедиция.
— Выигрыш в лотерею, — выразительно заметил Раф.
Быстрыми движениями Раф засунул удочку в упаковочный чехол.
— Факт, что эти славные ребята — твои друзья, имеет большее отношение к делу, чем выигрыш в лотерею, — парировала Алана. Раф прищурился, его глаза стали похожи на узкие полоски топаза.
— На что ты намекаешь?
— Я знаю, что ты делаешь, Раф.
— Ну и что, по-твоему? — нежно спросил он,
— Ты помогаешь Бобу начать хорошее дело. — Раф ничего не произнес в ответ.
— Ты знаешь, как много требуется ему денег, чтобы рассчитаться с Сэмом и Дейвом, — упорно продолжала Алана. — И ты знаешь, что Боб не хочет погубить землю, чтобы извлечь сиюминутную выгоду. Вот ты и кликнул клич друзьям, которые смогли бы помочь Бобу в организации высокогорных экспедиций.
Раф что-то невнятно проворчал.
— Не волнуйся, — поспешно добавила Алана, на секунду коснувшись рукой Рафа, — я ничего не расскажу Бобу. Я просто хотела, чтобы ты знал, как высоко ценю я твою помощь брату. Он, конечно, болтун, совсем не умеет держать язык за зубами, но он хороший парень, и я его люблю.
Раф облегченно вздохнул: слишком долго стоял он, затаив дыхание. Затем печально улыбнулся и начал быстро упаковывать остатки рыболовного снаряжения.
Но он промолчал относительно ее выводов о Бобе.
В полном молчании шли Алана с Рафом вдоль кромки озера, окаймленного седыми валунами и усеянными шишками елями. В этом году весна и лето поздно пришли в высокогорье. В защищенных от ветра местах все еще цвели цветы, радуя глаз многообразием красок на фоне унылой серости гранитных скал. Нежные цепкие, излучающие саму жизнь, яркие россыпи цветов оживляли суровые величественные скалы и застывшее голубое небо.
В самом начале третьего озера бурлящий водопад широким потоком низвергался с гладкой скалы вниз, на отмели. Водопад питался водами из второго, расположенного выше в цепи озера. Само оно было скрыто за скалистым выступом Разбитой Горы.
Водопад походил на белоснежную сверкающую ленту, спускающуюся вниз по гранитному склону серией головокружительных прыжков. Солнце прошло уже половину пути к полудню, оно щедро озаряло прозрачными теплыми лучами огромную чашу, наполненную водами третьего озера.
Раф остановился в небольшой ложбине в ста футах от водопада. Темные, казавшиеся почти черными, вечнозеленые деревья надежно защищали от ветра. Топазовые осины ярко сверкали в лучах солнечного света и тихо шелестели листочками при малейших дуновениях ветерка; казалось, деревья ожили и часто неглубоко дышали.
Раф вытащил из рюкзака водонепроницаемый брезент. С одной стороны он был серебристого цвета, с другой — густого темно-синего; в зависимости от необходимости брезент мог притягивать или отражать солнечные лучи. Раф постелил брезент темной, светопоглощающей стороной кверху, зная, что земля, несмотря на солнце, достаточно холодная. В расстеленном состоянии брезент представлял собой манящую поверхность, где двое могли поесть и выспаться с удобствами.
— Ты голодна? — спросил Раф, помогая Алане снять с плеч рюкзак.
Алана уже готова была ответить отрицательно, как вдруг ее желудок прорычал свой собственный ответ.
Улыбаясь, Раф пошел к своему рюкзаку. Быстро извлек оттуда несколько яблок, сваренные вкрутую яйца и изюм в шоколаде.
Желудок Аланы настойчиво урчал. Она выглядела огорченной.
— Это все свежий воздух, — заверил ее Раф, пряча улыбку.
— Если я буду прислушиваться к требованиям собственного желудка, не влезу ни в один свой наряд, — проворчала Алана.
— Купишь другие, — предложил он, открывая термос с холодным чаем. — Десять лишних фунтов тебе не повредят.
— Ты так думаешь? — с сомнением произнесла Алана.
— Я это точно знаю.
— Но мой костюмер все время твердит мне, что я должна сбросить вес.
— Твой костюмер, подобно рождественскому гусю, набит всякой чепухой.
Раф разделил еду на двоих. Алана блаженно улыбнулась.
— В таком случае я съем еще горсточку изюма.
— А как же я? —жалобным голосом спросил Раф, а в глазах прыгали веселые чертики.
— Ты, — она отвела взгляд в сторону, — можешь съесть мое яйцо.
Раф громко расхохотался и подвинул ближе к Алане свою горстку изюма в шоколаде. Крутое яйцо осталось лежать около нее. Но, когда Алана потянулась за новой горстью сладостей, он осторожно прикрыл их ладонью.
— Нет, не дам, — улыбнулся он, — до тех пор, пока не съешь яйцо и яблоко.
— Эксплуататор.
— Считай, как хочешь, — ответил Раф. Он с хрустом впился зубами в яблоко. Они ели не торопясь, с наслаждением, на свежем воздухе все казалось необыкновенно вкусным и аппетитным. Когда Алана съела последнюю изюминку, она вздохнула и блаженно потянулась. Щедрые раскаты водопада надежно ограждали ее от звуков внешнего мира. Ни единый звук не проникал сюда, лишь изредка раздавался голос Рафа, рассказывающего о ловле рыбы на мушку и о фермерской жизни. Шелковистые лучи высокогорного солнца нежно ласкали ее.
— Почему бы тебе немного не вздремнуть? — наконец предложил Раф. Алана подавила зевок.
— По-моему, грешно спать до полудня,
— В таком случае; будем считать, что ты согрешила. — Раф криво улыбнулся. — Давай, цветочек, ложись. Ты слишком мало спала прошлой ночью, да я в предыдущие тоже.
Он расстегнул фланелевую рубашку, под которой была надета темно-синяя тенниска. Несколькими быстрыми движениями он соорудил из толстой фланелевой рубашки подушку.
— Вот, пожалуйста, —произнес Раф. — Возьми ее. Она мне не нужна.
Алана пыталась возразить, но в горле вдруг пересохло, и она не смогла произнести ни слова.
Даже в ее мечтах Раф не выглядел столь ошеломляюще мужественным. Тенниска скорее подчеркивала, а не скрывала его стальные мускулы. При каждом движении, при каждом вздохе загорелая кожа натягивалась на теле, скрытая мощь которого поражала и восхищала Алану.
Ее вдруг охватило желание дотронуться до Рафа, проследить каждую жилку, каждый бугорок на его теле, опять познать волнующую мужскую сущность.
Она закрыла глаза, но Раф не исчезал, она по-прежнему видела его: солнечные лучи скользили по его коже, ласкали, ярким пламенем отражались в его глазах и будоражили ее кровь.
— Алана? — Голос Рафа звучал заботливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27