Риба затрепетала; водоворот чувств, захвативших ее, не давал вымолвить слова, вздохнуть, пошевелиться. Она была не в силах отвести взгляда от светящихся нежностью глаз Чанса, прислушивалась к низкому голосу, не в силах поверить, что он наконец рядом.– Я пытался рассказать тебе о шахте при второй встрече, – продолжал Чанс, едва прикасаясь к бриллиактовой застежке на левом плече, – но Тим не вовремя вмешался. Потом ты взяла меня с собой на пляж, а когда мы добрались до автостоянки, сказала, что ни один мужчина в мире не хотел тебя ради тебя же самой. Ты была так горда и прекрасна… и я понял, что если попытаюсь завести разговор насчет Чайна Куин, ты просто возненавидишь меня. Поэтому я и сказал себе, что если мы проведем достаточно времени вместе, я смогу заставить тебя понять: независимо от того, почему я появился в Долине Смерти, в Лос-Анджелес меня привели совершенно иные причины.Его ладони сжали ее щеки. Чанс с почти неслышным стоном нагнулся, чтобы снова завладеть ее губами.Эта стальная сдержанность, почти нестерпимый жар тела, нескрываемое желание, потрясли Рибу точно так же, как то мгновение, когда она, шагнув в спальню, обнаружила всю эту фантастическую красоту, окружавшую ее.И когда он подхватил ее на руки и понес к покрытой шелком постели, Риба все же попыталась сказать ему о своей любви, но смогла лишь отвечать на ласки, нежные, скорее молившие, чем требовавшие ответной страсти. Чанс осторожно поставил ее на ноги, поцеловал в глаза и губы, не переставая говорить; голос и слова словно обволакивали ее такой же чарующей чувственностью, как и ласки могучих рук, обнимавших ее.– И с каждой проведенной наедине с тобой минутой я хотел тебя все больше, – пробормотал Чанс; теплая ладонь опустилась на ее плечо, откидывая шелк, хранивший ее тепло и благоухание.Дрожь желания прошла по телу Чанса, безмолвно говоря Рибе, как по-прежнему сильно он хочет ее, а может быть, еще сильнее, чем раньше. Ее пальцы побежали по пуговицам накрахмаленной сорочки, – Рибе не терпелось ощутить жар его обнаженной кожи на своей. Она зарылась губами в поросль жестких волос, пока ее платье медленно скользило на пол, разлившись у ног блестящей лужицей. Риба осталась лишь в атласном поясе с подвязками и золотистых кружевных трусиках.Губы Чанса прижались к чувствительному местечку на шее, чуть пониже бриллиантовой сережки.– Золотой песок и алмазы, – хрипло прошептал он, и прежде чем Риба успела ответить, впился губами в ее губы, покоряя, побеждая, владея… его язык проникал все глубже, медленно, неспешно, а руки ласкали красоту, еще недавно скрытую под тонким шелком вечернего наряда.Почувствовав, какие перемены совершаются в ней под его прикосновениями, Чанс, простонав что-то, неожиданно оторвал ее от пола, поднося ее груди к своему жадному рту. Риба тихо вскрикнула, когда Чанс со свирепой сдержанностью впился губами в розовый сосок, зубами и языком превращая нежную плоть в тугой бутон, Огненная буря страсти захватила Рибу, заставив таять как воск в его объятиях. Теперь ей было все равно, любит ее Чанс или нет. Он хотел ее, и это главное.Чанс опустил ее на постель и одним грациозно-сильным движением, заставившем Рибу умирать от желания коснуться его, держать в объятиях, любить до беспамятства, избавился от сорочки, а потом раздел Рибу, оставив на ней лишь серьги. Поспешно сбросив с себя одежду, он выпрямился, глядя на нее сверкающими глазами.– После того, как мы выбрались из завала, оказались на поверхности, и ты, смеясь, повернулась ко мне, деля радость жизни и солнечный свет, я понял, что не смогу рискнуть сказать тебе правду. Не смогу рискнуть потерять тебя. Я думал, что если мы поженимся, все, что случилось раньше не будет иметь значения. Мы все начнем заново, с того момента, как мыли друг друга в ручье. Но тут появилась Глори и двумя словами развеяла в прах мою мечту.Подняв голову, Риба увидела боль, скрытую за упрямо сжатым ртом и нахмуренными бровями. Она попыталась заговорить, сказать что-то, не в силах видеть его страданий, но Чанс продолжал, напряженно, глухо.– Я не поверил, что ты сможешь уйти от того, что было между нами. Конечно, ты была взбешена. Я так безжалостно тебя ранил. Но подумал, что если ты лишь позволишь мне коснуться тебя, любить, ласкать, я сумею заставить понять, что никогда и никого не хотел обманывать.Чанс лег рядом, не дотрагиваясь до нее, несмотря на то, что едва не терял рассудок от нетерпения, заполнявшего каждую частицу существа, и одновременно необходимости сдерживать себя. Его глаза на мгновение закрылись, но тут же распахнулись снова – грустные, словно глядевшие куда-то вдаль.– Но потом ты убежала от меня, не оставив ничего. Поэтому я и спустился в эту подлую тварь-шахту и начал копать так, словно если проникну достаточно глубоко, достаточно быстро, достаточно далеко, каким-то образом сумею вернуть потерянное – женщину и любовь. И все, что получил взамен, – кристаллы, холодные и твердые, утешение глупца. Но кому нужен подобный глупец? Кто его захочет?Горечь, звучавшая в голосе Чанса, болью сдавила сердце Рибы.– Чанс… – прошептала она прерывающимся голосом, – Но ты не хотела говорить со мной, видеть меня, – тоскливо продолжал он. – Я знал, что сегодня ты обязательно будешь на балу в память Джереми. Поэтому и пришел.Рука Чанса взметнулась, но вместо того чтобы коснуться Рибы, пальцы сомкнулись на листке бумаги, лежавшем между их телами, словно осколок льда на черном шелке.– Я не понимал, почему ты просила меня отказаться от Чайна Куин, – тихо пробормотал он. – Зато понимаю сейчас. Когда-то я мог бы удовлетвориться холодными сокровищами Чайна Куин. Но теперь… теперь я не могу жить без твоего живого тепла, смеха, рук, обнимающих меня. Ты – единственная найденная мной драгоценность, которая становится все красивее под моим взглядом, храня магическую красоту во мраке и солнечном свете, и никакими словами, сравнениями и рассуждениями нельзя понять и объяснить, как дорого то, что мне посчастливилось отыскать. Всю свою жизнь я пробирался сквозь тьму, разыскивая тебя в глубинах земли, и даже не подозревал об этом.Риба, выдохнув его имя, сжала ладонями любимое лицо, но Чанс осторожно отнял ее руки и положил в них листок бумаги.– Прочти, – велел он.Риба попыталась разобрать слова, но слезы застилали глаза.– Не могу.– Это право владения на Чайна Куин. Шахта твоя, Риба, только твоя. И была твоей с тех пор, как ты меня покинула.– Не нужна мне никакая Чайна Куин, – с отчаянием простонала Риба и, смяв бумагу, отбросила куда-то во тьму. – Неужели не понимаешь?!И тут она снова вскрикнула, но уже по другой причине. Ладони Чанса вновь скользнули по ее телу, зажигая огонь своими прикосновениями, воспламеняя острое, почти болезненное желание. Риба закрыла глаза. Издавая нечленораздельные звуки, она извивалась под его ласками, не помня себя от счастья. Но Чанс порывисто приподнялся и заглянул ей в глаза.– Если хочешь, я отдам Чайна Куин первому человеку, который пройдет по коридору, – свирепо прошептал он. – Я избавлюсь от нее прямо сейчас, выброшу все до последнего проклятого кристалла. Отдам все, о чем попросишь. Кроме тебя. Этого я не сделаю, не смогу. Я наконец понял, что такое любовь. И никогда ее не предам. Я люблю тебя, Риба.Ее глаза широко открылись, огромные, удивленные, переполненные хаосом чувств. Озноб прошел по телу Чанса, озноб, грозивший лишить его последних сил – слишком тяжелым испытанием оказалась близость женщины, которую он полюбил.– Скажи что-нибудь, chaton. He заставляй мучиться мыслями о том, действительно ли я потерял твою любовь навсегда.– Сохрани Чайна Куин, – прошептала Риба.Лицо Чанса мгновенно изменилось; боль, какая-то странная беззащитность и отчаяние проступили в резких чертах.– Для наших детей, – быстро добавила Риба, улыбаясь и плача одновременно, мгновенно сообразив, что он не так ее понял. Она спрятала лицо у него на груди, обнимая его изо всех сил, так, что заныли руки.– Ты никогда не сможешь потерять мою любовь, Чанс. Я буду вечно любить тебя.Его пальцы зарылись в ее волосы, отыскивая прячущиеся в густых прядях золотые гребни. Медовые локоны скользнули вниз с тихим шорохом, таким же сладостным, как слова, которые Чанс повторял вновь и вновь, словно, один раз заговорив о любви, не мог остановиться, говоря ей каждым вздохом, каждой лаской, как бесконечно она дорога ему. Его слова смешивались с ее признаниями, когда Риба повторяла в ответ, все, что он сказал ей.И потом они стали одним целым, слились, и в объятиях Рибы горело страстью жаркое, блестящее тело Тигриного Бога, явившегося, чтобы навеки остаться с ней.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25