Чтобы прогнать слишком отчетливое видение, Эбби потребовались немалые усилия воли. Нет! Анджело Феретти может привозить сюда хоть сотни любовниц, она никогда не станет одной из них! И не важно, что он смотрит на нее так, словно видит сквозь халат. Эбби заставила себя вернуться к реальности, а реальность была весьма далека от романтики. У нее нет ничего общего с Анджело Феретти. Для нее он – всего лишь пилот, который отвезет ее в Нассау, чтобы она могла улететь в Нью-Йорк.
Эбби заставила себя сосредоточиться. Анджело откинулся на спинку стула, положив одну руку на подлокотник, другую – на стол. Он казался расслабленным и непринужденным.
– Итак, мисс Хадсон, – снова заговорил Анджело, – в знак примирения я хочу предложить вам компенсацию за причиненные неудобства и волнения. Надеюсь, вы воспримете мое предложение как жест доброй воли. Я предлагаю… – Он сделал паузу и в упор посмотрел на Эбби. – Скажем пятьдесят тысяч долларов.
Эбби открыла рот от удивления. О чем это он?
– Конечно, – все так же бесстрастно продолжал Анджело, – в ответ я рассчитываю получить от вас некоторые гарантии, например, вы подпишите бумаги, которые подготовят мои адвокаты. Кроме того, я согласен добавить такую же сумму за то, чтобы вы прекратили отношения с моим братом.
Эбби ошеломленно уставилась на Анджело. Лучше бы она этого не делала: ведя переговоры, он предпочитал сохранять холодную голову, а ее взгляд этому отнюдь не способствовал. Интересно, какие драгоценности ей подойдут? Изумруды под цвет глаз? Или рубины – алые как ее губы?
– Повторите, что вы сказали?
Голос Эбби прозвучал как-то странно, но Анджело был даже рад, что она заговорила: его мысли приняли совершенно ненужное направление. Абигайль Хадсон не получит он него никаких драгоценностей, только деньги. Так проще.
– Итого получается сто тысяч долларов, – подытожил он.
Анджело не собирался идти на поводу у женщины, которая заставляет представлять, как он застегивает на ее шее колье с драгоценными камнями, а потом опускает взгляд и любуется молочно-белыми округлостями…
– Вы пытаетесь от меня откупиться, – медленно проговорила Эбби.
Лицо Анджело стало непроницаемым – он не собирался показывать насколько ему самому противно то, что он делает.
– Вы предлагаете мне пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я не заявляла о похищении в полицию, и еще столько же за то, чтобы я бросила Рафаэля? Я правильно поняла?
Анджело молча кивнул. Эбби посмотрела на него с каким-то странным выражением.
– И вы ожидаете, что я соглашусь, не так ли?
Анджело встретился с ней взглядом.
– Я сделал вам очень щедрое предложение, и, думаю, справедливое. – Его спокойный, почти безразличный тон не сочетался с орлиным взглядом, от которого не ускользало ни одно движение Эбби. – Если разобраться, мой брат мало что для вас значит. – Вы же не станете утверждать, что без памяти влюблены в Рафаэля?
– Не стану.
Глаза Анджело победно блеснули, и Эбби поняла, что допустила ошибку. Теперь Анджело сделает вывод, что ее интересуют только деньги. И он не замедлил это сделать.
– Итак, – произнес он с ледяным спокойствием, – вас интересуют только его деньги.
– Это не так! – воскликнула Эбби. – Я не люблю Рафаэля, но он мне очень нравится, я к нему привязана.
Выражение глаз Анджело сменилось на презрительное. Эбби вскочила из-за стола так резко, что чуть не опрокинула стул. Да, она мечтает поскорее вырваться отсюда, но сначала она должна сорвать с него эту презрительную маску. Эбби скрестила руки на груди, не осознавая, что от этого движения подол ее халата задрался опасно высоко. Но Анджело это заметил, его взгляд инстинктивно метнулся вниз. Дева Мария, еще чуть-чуть, и он получил бы зримое подтверждение своей догадки, что под халатом на Эбби ничего нет! Его тело мгновенно отреагировало на эту мысль, он неловко заерзал на стуле. Черт бы побрал эту девицу! Стоит тут полуголая, и вызывает в нем совершенно неуместные желания: прикоснуться к ней, усадить ее к себе на колени, почувствовать, как ее обнаженные ноги обнимают его! Черт бы побрал ее за то, что она говорит про Рафаэля, тогда как он сам хотел бы, чтобы Рафаэль провалился в тартарары, а заодно и весь мир в придачу. Когда он хочет только одно, точнее одну: сирену-искусительницу, стоящую перед ним.
– Да, мистер Феретти, он мне нравится. Вас что-то в этом не устраивает?
Не стоило ей бросать ему вызов, ох не стоило. Только не ему и только не сейчас. Уж во всяком случае не тогда, когда она стояла перед ним, чуть не выставив напоказ все свои прелести.
Эбби опустила руки, от этого движения подол халата опустился, но его полы распахнулись, приоткрывая ложбинку между грудями. Ее прекрасные глаза полыхали гневом, губы приоткрылись, а тело… Опять это тело! Анджело мысленно выругался и почувствовал, что ноги сами поднимают его из-за стола и несут к ней. Им двигал не разум, а порыв, которому он больше не мог противиться. Не мог и не собирался. Она напрашивалась на это весь вечер, подумал Анджело. И он преподаст ей урок, покажет, что нужно, чтобы удержать мужчину и женщину вместе. Ей, видите ли, нравится Рафаэль! Как она смеет стоять перед ним этаким воплощенным искушением и думать, что симпатии и нежности достаточно, чтобы связать мужчину и женщину?!
Эбби оцепенела, руки и ноги внезапно отяжелели. Она знала, что должна бежать отсюда как можно быстрее, но не могла сдвинуться с места. Дыхание у нее сбилось, в животе одновременно и похолодело, и потеплело, а кровь превратилась в жидкий огонь.
5
Анджело остановился рядом с Эбби. Чувствуя себя, как кролик перед удавом, она могла лишь стоять и покорно ждать, что он пожелает сделать дальше.
– Итак, – хрипло повторил Анджело, – значит, мой младшенький братец вам нравится? Вы, значит, к нему привязаны?
Он смотрел ей в глаза, но теперь в его взгляде не было презрения, и непроницаемым его взгляд тоже не был – Эбби прочла в его глазах неприкрытое желание. Анджело стоял слишком близко, ей следовало отодвинуться, она точно знала, что следовало, но не могла.
– Однако, этого не достаточно. Симпатия не может привязать мужчину к женщине, они могут оставаться друзьями, но не более того. Чтобы удержать мужчину в постели женщины, нужно нечто большее…
Эбби как будто со стороны видела, как он протягивает к ней руку. Длинные сильные пальцы Анджело коснулись ее шеи с том месте, где бился пульс, и под их прикосновениями голубая жилка лихорадочно забилась. Там, где Анджело прикасался к ее коже, каждый миллиметр, казалось, вспыхивал крошечным язычком пламени, пламя охватывало все ее тело, вместе с кровью растекалось по венам. Удовлетворенный блеск в глазах Анджело подсказал Эбби, что он заметил ее реакцию.
– И при чем тут симпатии, скажите на милость? – пробормотал он.
Удерживая ее взгляд силой своего, Анджело погладил пальцами отворот ее халата, слегка задевая пальцами кожу. Его рука медленно двигалась к ее груди и неумолимо заскользила по нежному холмику к самому пику. У Эбби перехватило дыхание, она инстинктивно качнулась навстречу Анджело.
Он улыбнулся, в его многозначительной понимающей улыбке Эбби виделось нечто дьявольское. Казалось, взгляд Анджело сорвал с нее всю наносную шелуху притворства и проник в самую суть, а суть заключалась в том, что ее тело тянулось к нему, как цветок к солнцу.
Приоткрыв рот, Эбби беспомощно смотрела на него, захваченная в плен его понимающим взглядом. Анджело улыбнулся и стал гладить нежную чувствительную кожу. Его пальцы подбирались все ближе и ближе к желанной цели, но очень медленно, так медленно, что Эбби, казалось, она лишится чувств от наслаждения и нетерпения. Ей отчаянно хотелось, чтобы Анджело прикоснулся к ней по-настоящему, накрыл ладонями отяжелевшие от желания груди, дотронулся до их нежных пиков, жаждущих его прикосновений.
– Вот видите?
Он снова улыбнулся и опустил глаза – глаза, повидавшие немало женщин, таявших от его прикосновений.
– Теперь вы понимаете, голубка моя, что влечет мужчину и женщину друг к другу, что удерживает их вместе? Вижу, что понимаете.
Его настойчивый, с интимными нотками голос, обращенный к ней одной, лишь продолжил то, что начали его пальцы. Сама того не желая, Эбби с беспомощным стоном качнулась к Анджело. В эту минуту она не могла бы сделать шаг назад, даже если от этого зависела ее жизнь. Она была не способна ни двигаться, ни думать, она могла только ощущать, она купалась в ощущениях, в беспредельном наслаждении его прикосновениями.
– Итак, мы оба убедились, что ваши чувства к моему брату явно не настолько сильны, чтобы помешать вам реагировать на любого мужчину, прикоснувшегося к вашему телу, которое вы, кстати, весьма откровенно выставили напоказ.
Его голос тоже стал совсем другим, интимная хрипотца исчезла. Эбби была слишком ошеломлена, чтобы расслышать за колючей язвительностью Анджело отчаянную попытку держать себя в руках. Она и представить себе не могла, насколько Анджело секунду назад был близок к тому, чтобы окончательно потерять контроль над своими инстинктами. Ему нужно было срочно восстановить самообладание, и он готов был сделать это любой ценой, не заботясь даже о том, кто именно заплатит эту цену.
– Так что давайте решим этот вопрос раз и навсегда. Забирайте свои деньги, – проскрежетал Анджело, – и убирайтесь. Чтобы я больше о вас не слышал.
Его тон не допускал даже мысли о возражении. Анджело очень надеялся, что Эбби усвоила урок и повторять его не придется. Беда в том, что отстраниться от нее оказалось труднее, чем он предполагал, намного труднее, поэтому его злость была направлена в такой же мере на себя, как на Эбби. Он был опасно близок к тому, чтобы послать свою миссию к черту и взять от Абигайль Хадсон то, что ему больше всего было нужно, – ее роскошное тело. Анджело понадобилась вся сила воли, чтобы сдержаться, опустить руку, так и не доведя ее до того места, к которому ему нестерпимо хотелось прикоснуться. Ясно, что того же желала и Эбби.
Но он сделал то, что должен был сделать. У него просто не было выбора, иначе он увяз бы в такой трясине, в какую только сумасшедший может залезть добровольно. Абигайль Хадсон – ходячая неприятность. Анджело понял это еще в ту минуту, когда увидел ее впервые. И то, что она едва не одержала над ним победу, – лишнее тому подтверждение. Никогда ни одной женщине не удавалось им вертеть. Ни одна не сумела заставить его сделать то, что он сам делать не планировал. Иллюзии над ним не властны – больше не властны.
Анджело криво улыбнулся. По поводу Абигайль Хадсон у него иллюзий и не было. Она цепляется за Рафаэля только ради его денег. Деньги выявят ее истинное лицо.
Анджело чувствовал себя отвратительно, поэтому ему хотелось покончить с этим делом как можно быстрее.
– Деньги – это все, на что вы можете рассчитывать. Это будет вашей компенсацией за неудобства, причиненные похищением, и за потерю всего того, что вы имели в качестве любовницы моего брата. Я предлагаю вам сто тысяч долларов. – Анджело ронял слова как булыжники. – И полагаю, что вы вежливо их примете.
Он замолчал. Несколько секунд Эбби смотрела на него пустым взглядом, затем безжизненно сказала:
– А я полагаю, что вы должны сначала показать мне эти самые деньги.
– Очень хорошо, – так же невыразительно ответил Анджело.
У него возникло странное ощущение, будто его сердце придавила какая-то тяжесть. Пожалуй, он приписал бы это ощущение разочарованию, если бы не знал, что такое просто невозможно, если бы он с самого начала не знал, что нужно от жизни женщинам такого сорта как Абигайль Хадсон.
– Я вернусь через минуту.
Он вышел из комнаты и пошел в свой кабинет, находящийся в конце коридора. Когда он вернулся, Эбби стояла на прежнем месте и даже кажется, в прежней позе, как будто вообще не шелохнулась все это время.
Эбби посмотрела на него. Анджело держал в руке маленький сероватый листочек, похожий на чек. Она протянула за ним руку, и он положил чек в ее подставленную ладонь. Эбби посмотрела на сумму – все правильно, она не ослышалась, сто тысяч долларов, чек на имя Абигайль Хадсон. Она посмотрела на четко выведенные цифры еще раз, взяла чек двумя руками и разорвала его на мелкие кусочки. Обрывки еще не успели долететь до пола, когда она набросилась на Анджело.
– Вы…вы отвратительный, низкий тип! В жизни таких не встречала! Как вы смеете? Как вам только в голову пришло, что вы можете от меня откупиться? За кого вы меня принимаете? Даже не верится, что вы с Рафаэлем родственники, у вас с ним нет ничего общего!
Эбби задыхалась от возмущения. Мало того, что он хочет от нее откупиться, так он еще и намекнул, что она пыталась его соблазнить!
– К вашему сведению, – она понизила голос до злобного шепота, – я бы не за что не надела бы этот халат, если бы у меня было что-то еще! Но ваш милейший дедушка, похищая меня, не догадался упаковать мой чемодан. Так что не льстите себя мыслью, что я нарядилась для вас. Я бы на вас не польстилась, даже если бы мне подали вас на блюдечке с золотой каемочкой. Вы мне отвратительны!
Эбби попятилась с перекошенным лицом, глаза сверкали так, что могли бы, наверное, испепелить Анджело. У двери она чуть задержалась, только чтобы прошипеть:
– Чтоб вам гореть в аду, Анджело Феретти.
И ушла, хлопнув дверью так, что стены вздрогнули.
Как только Эбби оказалась в своей комнате, из нее как будто воздух выпустили. Она села на кровать и съежилась. Ее тошнило от отвращения. Какой же циник старший брат Рафаэля! Когда ему поначалу не удалось ее подкупить, он пустил в ход свое мужское обаяние, точнее свою мужскую сексуальность. Он заставил ее растаять под его прикосновениями… Эбби застонала от досады и приказала себе не думать о том, что произошло в гостиной.
Он прикасался к ней, лапал ее, а она безвольно позволяла ему все. Эбби покраснела от стыда. Она презирала себя. Как она могла оказаться столь неразборчивой, как могла откликнуться на прикосновения Анджело Феретти, мужчины, который не сомневается, что деньги способны решить любую проблему?! Он уверен, что женщины продаются, что она, Абигайль Хадсон, продается!
На смену стыду пришел гнев, и Эбби была этому рада. Негодовать на Анджело Феретти и презирать его – куда безопаснее, чем питать к нему какие-то другие чувства. Стараясь не вспоминать, как он стоял почти вплотную к ней и касался ее груди, Эбби намеренно вызвала в памяти сцену, когда он протянул ей чек на сто тысяч долларов. Только таким и нужно помнить Анджело Феретти! она со злостью сорвала с себя шелковый халат и швырнула его в угол. Несносный тип! Надо же, вообразил, что она специально оделась, точнее разделась для него!
Эбби яростно рванула с кровати покрывало, легла и натянула одеяло до самого подбородка, как будто таким образом могла отгородиться от всего окружающего: от дома Анджело Феретти, от его острова и от него самого.
Солнечные лучи уже нагрели терракотовые плитки пола террасы, но на листьях и цветах кустов, окаймлявших дорожку живой изгородью, еще поблескивала роса. Анджело Феретти стоял на террасе и оглядывал свои владения. Остров был лишь малой частью его состояния, но его ценность измерялась не только денежным эквивалентом. Анджело нашел это убежище несколько лет назад, когда его сердце еще кровоточило от раны, появившейся еще до трагической гибели родителей. С тех пор он стал приезжать сюда, когда ему нужно было уединение, но не одиночество. С тех пор, как Анджело был вынужден возглавить семейный бизнес, остров стал единственным местом, где он мог остаться действительно наедине с женщиной, героиней его очередной интрижки. А ничего большего, чем короткие приятные необременительные связи, он не позволял себе уже столько лет.
– Нужно почаще прилетать сюда одному, подумал Анджело.
На острове царила удивительная атмосфера умиротворения и покоя, казалось, время здесь остановилось. Анджело подумал о длинной череде женщин, которые побывали здесь в разное время. Среди них были и кинозвезды, и фотомодели, и преуспевающие деловые леди, и наследницы аристократических фамилий, но их объединяло одно: все они стремились ему угодить, понравиться. Все они были одного с ним мира и понимали правила игры, Анджело никогда не скрывал от очередной любовницы, что она может рассчитывать только на короткую связь. А если какая-то из них надеялась на большее, то ее ждало неминуемое разочарование. Женщины появлялись в его жизни и исчезали, как морские волны, набегающие на песок, и каждая оставляла в душе Анджело приятный, но не глубокий след, не затрагивающий сердце. В его памяти их лица и тела почти стерлись.
Анджело посмотрел на воду. В ранние утренние часы море было удивительно спокойным. Ему вдруг представилось, что из воды выходит женщина, чье лицо, не говоря уже о теле, он почему-то не мог спутать ни с чьим другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16