– Меня беспокоит подруга.
Сделав еще один глоток шоколада, Марина задала следующий вопрос:
– Леди Джиллиан?
Джорджи снова взяла в руки чашку, словно только что распробовала ее содержимое. Леди Алленвуд искренне хотела отвлечь девушку от беспокоящих ее мыслей, но она не знала, как сделать это поделикатнее, понимая, что не годится быть слишком прямолинейной. Ей вовсе не хотелось спугнуть Джорджи. Следует действовать очень осторожно, чтобы не потерять расположение художницы. Все шаги должны быть взвешенными и тщательно продуманными.
Марина осталась довольна собой. Она засыпала Джорджи разнообразными вопросами, касающимися искусства, и время пролетело незаметно. И только с первыми трелями птиц, доносившимися через открытое окно, женщины прервали приятную беседу.
– Я и не заметила, что наступило утро, – призналась Джорджина.
– Я тоже, – согласилась леди Алленвуд. Начав разговор, чтобы подольше удержать девушку в своем обществе, Марина оказалась покоренной ее эрудицией.
– Что-то я разболталась. Мне это совсем не свойственно, – произнесла Джорджи.
Направляясь к двери, хозяйка прикрыла рот, скрывая зевок.
– Не может быть, – сказала она, пропуская девушку. – Я получила огромное удовольствие от нашего разговора.
Художница улыбнулась.
– Благодарю вас.
Женщины молча поднялись по лестнице, остановившись на площадке, разделяющей этажи. Будучи уверенной в том, что за ними в этот час никто не наблюдает, потому что слуги еще мирно спят на своей половине, Марина подошла к Джорджи поближе.
Девушка стояла, не двигаясь. Ее сердце колотилось чуть быстрее обычного.
– Как хочется увидеться с вами снова, – сказала женщина. Джорджи не знала, что ответить.
– Подумайте об этом, – продолжила хозяйка и, подняв руку, легонько коснулась гладкой щеки художницы. Ее пальцы на какую-то долю секунды задержались на подбородке Джорджи.
По глазам девушки можно было понять, что она в полнейшем замешательстве.
– Спокойной ночи, – мягко сказала леди Алленвуд, поднимаясь по лестнице.
Джорджи, переполненная впечатлениями от событий прошедшей ночи, направилась к себе.
Но ни одна из женщин не догадывалась, что их разговор слышал посторонний. Всласть покувыркавшись в сене с соседкой по столу и подремав несколько часов в конюшне, Джейсон Кинсфорд украдкой пробрался в дом. Он показал этой корове, на что способен!
И вот Кинсфорд, скрытый полумраком, молча наблюдал, как хозяйка дома нежно прощается с предметом его вожделений. Не выдержав, он в сердцах пробормотал:
– Грязные шлюхи!
Как посмели эти стервы пренебречь им, и ради кого? Они предпочитают друг друга!
Похоже, настало время преподать урок этой почтенной шлюхе, показать ей, что значит быть настоящей женщиной.
Что же, он, Джейсон Кинсфорд, заставит эту сволочь, возомнившую себя не такой, как все, заплатить, и заплатить дорого. Мисс Дейсер необходимо проучить, и чем быстрее, тем лучше.
* * *
Джилли проснулась подавленной. Откинув одеяло, она встала и побрела в ванную. Налив в таз теплой воды, девушка умылась, уничтожив последние следы слез. Джиллиан спала плохо, мучаясь от кошмаров и терзаясь мучительными воспоминаниями. Перед ней снова и снова вставала сцена разговора с Рейфом, его поцелуй. Если бы он захотел овладеть ею прямо там, на полу, она с радостью уступила бы. Но потом вспоминался голос, безжалостно напоминавший, что мужчине не обязательно любить женщину, чтобы переспать с ней. Чувствуя себя униженной, девушка просыпалась, снова засыпала, и кошмарный сон все возвращался.
Джилли вытерла лицо полотенцем. Было раннее утро, рассвет едва начинал брезжить, постепенно одерживая верх над ночью. На небе все еще светились, слабея, несколько звезд. В саду весело щебетали птицы, исполняя свою приветственную песнь рассвету.
Скоро Рейф покинет Англию, вернется в Техас, к привычной жизни, к женщине, с нетерпением ждущей его возвращения. Юная леди понимала, что теперь уже нескоро увидит любимого, сердце которого принадлежит другой.
Как могла она так спокойно отпустить Рейфа? Но разве у нее был выбор? Как заставить остаться мужчину, ждущего иной жизни и иной любви?
Джилли знала, что проведет в обществе любимого еще немного времени. Всего несколько часов осталось слышать его голос, видеть его лицо. Эти краткие мгновения должны примирить ее с грядущей утратой.
Она всегда верила в завтрашний день, но сейчас ей хватит дня сегодняшнего.
ГЛАВА 10
Прошла неделя после печальных событий в загородном доме леди Алленвуд.
Джилли сидела за чашкой утреннего кофе и не могла сосредоточиться на большой стопке бумаг, лежащей перед ней. Вернувшись домой, она старалась не думать о человеке, которого решила забыть, и поэтому с головой ушла в благотворительную деятельность. Девушка организовывала встречи, устраивала самые разные мероприятия. Чрезмерная нагрузка не могла не сказаться на ее самочувствии. От постоянного недосыпания под глазами появились темные круги. Пропал аппетит, и теперь Джилли или ничего не ела, или едва притрагивалась к еде.
Но, несмотря на нагрузки, порой тревожили воспоминания, связанные с Рейфом. Мрачные, унылые, они преследовали девушку, сказываясь на настроении.
Леди Агата, остановившись у входа в кабинет, окинула дочь тревожным внимательным взглядом. Вместо веселой и жизнерадостной девочки, за столом сидела бледная, изнуренная незнакомка. Джиллиан, всегда улыбчивая и разговорчивая, вдруг стала мрачной и угрюмой. С ней определенно что-то происходило.
Агата любила дочь так же сильно, как и сына, хотя не понимала ни одного из них. Желая им только хорошего, она всегда стремилась воспитать детей в соответствии со своими убеждениями, однако и сын, и дочь огорчали упрямством и стремлением к независимости. Рис, человек сильной воли, обрел свое счастье, женившись на американке Тони Райтенауэр.
Агата улыбнулась. Порой казалось невероятным, что после десяти лет совместной жизни сын и его жена все так же сильно любят друг друга.
А дочь? Джиллиан пора иметь собственных детей, а не хлопотать о чужих. Агата ничего не имела против благотворительности, но не в ущерб прямым обязанностям и долгу перед семьей. Теперь, когда Джилли достигла совершеннолетия, ее главная обязанность – суметь заключить брак с достойным и благородным человеком. Стараясь подыскать такого джентльмена, леди Роутерсби внимательно присматривалась к своим многочисленным друзьям. В осуществлении задуманного она использовала и дипломатические связи мужа, обеспечивающие ему широкие контакты. Но что может сделать мать, если дочь отказывается от массы поступающих приглашений?
В таком случае, придется, засучив рукава, самой заняться непослушным ребенком, решила леди Агата.
– Джиллиан, – позвала она, войдя в кабинет и положив на стол пачку нераспечатанных писем и уже отобранных пригласительных билетов.
– Мама, – удивилась девушка, – что это?
– Твоя корреспонденция за неделю. Почему ты перестала следить за ней?
Джилли устало вздохнула.
– Я была очень занята.
– Неужели? И чем же? – спросила леди Агата, отметив про себя: «Можно подумать, я этого не знаю».
– Благотворительностью, мама.
– Но не следует забывать и о светских обязанностях, моя дорогая, – заметила та мягко, но настойчиво.
– Я не забываю о них.
Леди Роутерсби кивнула в сторону писем.
– А я полагаю, забываешь. Девушка улыбнулась.
– Хорошо, возможно, я действительно несколько запоздала с разбором почты.
– Запоздала? Джиллиан, надо подумать о приславших тебе эти пригласительные билеты. Пренебрегая приглашениями, ты пренебрегаешь этими людьми. – Агата присела на маленький диванчик в голубую и бежевую полоску, стоящий напротив стола дочери.
– Я занята куда более важными делами, чем балы и званые вечера.
– Вынуждена потребовать, чтобы ты вернулась к обычной жизни, а не то о тебе поползут слухи, как о затворнице, дорогая.
Джилли вздохнула.
– Меня трудно назвать затворницей, мама. – Она встала и принялась растирать затекшую спину. – Сегодня первый день, когда я осталась дома.
Агата смерила дочь суровым взглядом.
– Я имею в виду не это, – раздраженно произнесла женщина.
– Тогда что же?
– Ты стала избегать людей.
– Я встречаюсь с ними ежедневно.
– Не с теми, с которыми следовало бы, моя дорогая. Ты даже не обратила внимания на приглашение графа де Вандамма. Он заходил дважды за неделю. Все матери Лондона, имеющие дочерей на выданье, буквально забрасывают его приглашениями. Уж этот человек может себе позволить выбирать. И то, что он предпочел тебя другим, говорит о многом. – Помолчав немного, леди Роутерсби добавила: – И твой отчим о нем прекрасного мнения. Граф де Вандамм – человек состоятельный, владелец богатого поместья в Нормандии и потомок очень древнего и благородного рода. Представь, что значит стать графиней.
Но Джилли хотела носить фамилию, звучащую гораздо проще: Джиллиан Рейборн, жена Рейфа Рейборна, уроженца Техаса.
– Мне вовсе не хочется становиться графиней, мама.
– Мы просто не можем согласиться на что-то меньшее, дорогая. Дочь и сестра графа должна выйти замуж за человека, равного по происхождению.
Присев на диванчик к матери, девушка сжала ее руки в своих ладонях.
– Мама, выбирать мужа я буду сама. Рис обещал мне это, ты прекрасно знаешь.
Женщина картинно закатила глаза.
– Твоему брату не стоило давать столь опрометчивого обещания.
– Рис любит свою жену, мама, и не заставит меня выходить за человека, которого я не люблю.
– При чем здесь любовь? – раздраженно воскликнула леди Агата.
– А ты разве не любила моего отца?
Голос матери зазвучал тихо, она мысленно вернулась в то время, когда была еще девушкой.
– Думаю, поначалу любила, моя дорогая. Твой отец был человеком приятным, но увлекался азартными играми, которые заменяли ему все: меня, твоего брата и даже тебя, – призналась она со вздохом. – И я не смогла простить эту слабость, желая быть его единственным увлечением. Да, я любила твоего отца, Джиллиан, но не сходила от этого с ума, и сейчас благодарю Бога за это.
– Почему?
– Потому что в противном случае его смерть разбила бы мне сердце.
– Рис и Тори очень любят друг друга, – тихо сказала Джилли.
– Знаю, – согласилась мать. – Но чего стоила твоему брату эта любовь! Родины, дома, жизни, которой он достоин.
– Рис знал, на что идет. Он сам сделал свой выбор, подобно некоторым из наших предков.
– Это так, – ответила леди Агата. – Поэтому и остается надеяться, что твой брак окажется достойным тебя, дочь. Может быть, одного брака по чистой любви для нашей семьи вполне достаточно? – Графиня решила сменить тему. – Впрочем, пока оставим это. Ты по-прежнему отказываешься от поездки в Париж? Мы могли бы прекрасно провести время, окунувшись в блистательную жизнь французского общества. Мне так хочется, чтобы ты согласилась, моя дорогая.
– Я не могу, мама. Слишком много работы. – Джилли понимала, что это всего лишь отговорка. Предложи нечто подобное Рейф, она, не задумываясь, покинула бы Англию. Но, поскольку это невозможно, девушка решила все силы отдать благотворительности. Джиллиан гордилась способностью помогать людям и старалась делать все, от нее зависящее.
– Если хочешь, можно нанять человека для помощи. Необязательно заниматься этим лично.
Джилли встала и вернулась к своему месту за столом.
– Все дело в том, мама, что я хочу заниматься этим.
Леди Роутерсби со вздохом поднялась с диванчика.
– Сдаюсь. – Она направилась к двери и, улыбнувшись, добавила: – Но только в этом. Надеюсь сегодня увидеть тебя на обеде, Джиллиан. Ты не появлялась всю эту неделю, так что удели мне и отчиму пару часов твоего драгоценного времени.
Девушка решила, что должна немного успокоить мать.
– Хорошо, мы пообедаем вместе.
С радостной улыбкой на лице, графиня закрыла дверь кабинета. Она пригласила на этот обед гостя, и граф с радостью принял приглашение, получив благословение леди Роутерсби на ухаживание за ее дочерью.
Джилли обратила внимание на пачку писем, принесенных матерью и, немного подумав, решила просмотреть их и отложить те, которые требуют безотлагательного ответа. Почерк, которым был надписан один из конвертов, сразу привлек ее внимание. Сделав глубокий вздох, чтобы немного успокоиться, девушка схватила нож для бумаги, выполненный в виде старинного меча шотландских горцев, и, вскрыв конверт, дрожащими руками вытащила лист плотной кремовой бумаги. «Дорогая Джилли!
Через несколько дней я уезжаю домой. Если ты хочешь что-нибудь передать Рису, Тори или детям, пришли это в дом Тони, чтобы я смог доставить все по назначению. Желаю всего самого хорошего. Прощай. Рейф».
Какая сухая записка, подумала Джилли. Словно между ними ничего не произошло, будто в загородном доме леди Алленвуд ничего не случилось.
Расстроенная, Джилли скомкала письмо, задевшее ее за живое небрежностью стиля. Рейф успел забыть се признание и думал только о предстоящей женитьбе.
Опустив голову, девушка уставилась на скомканный лист бумаги. Разжав кулак, она тщательно разгладила письмо. Левая рука задержалась на бумаге, на пальце мягко светилось кольцо с гранатом. Его подарок.
Она вытащила из деревянной шкатулки лист личной почтовой бумаги, взяла ручку с серебряным пером и, обмакнув перо в чернильницу, быстро написала ответ. Запечатав конверт своей печатью, Джилли решила послать с ним одного из лакеев, но так, чтобы мать ни о чем не догадалась. Девушка встала из-за стола и позвонила, вызывая служанку.
Через несколько минут в комнату торопливо вошла невысокая крепкая женщина лет тридцати.
– Слушаю, леди Джиллиан. Джилли протянула служанке конверт.
– Это письмо нужно быстро доставить по назначению. Передай Джеймсу, – назвала она имя одного из лакеев, – чтобы он доставил конверт в дом Энтони Чамберза. Проследи за этим.
– Да, мисс Джиллиан. – И еще, Джейн, не знаешь, вернулась ли Нэн?
– Я видела ее несколько минут назад, мисс. Она разговаривала с леди Роутерсби.
– Спасибо, Джейн. Можешь идти.
О чем, интересно, мать разговаривает со служанкой?
Ответ на этот вопрос девушка получила пятью минутами позже, когда, постучавшись, Нэн внесла в кабинет большое фарфоровое блюдо с горкой бутербродов и высокой оловянной кружкой молока.
– Леди Роутерсби сказала, что вы не притронулись к завтраку, мисс Джилли.
– Немного позже я пойду на чай к Джорджи, – запротестовала молодая леди, глядя на блюдо.
– Вы поедете туда через несколько часов, и вообще, в последнее время вы стали на себя не похожи. – Сдвинув ворох бумаг в сторону, Нэн поставила на стол блюдо и кружку холодного молока. – Еще не хватало заболеть, – беззлобно ворчала служанка.
Аппетитные ломти хлеба с холодным цыпленком и маслом сделали Джилли сговорчивой. Она взяла бутерброд и с удовольствием принялась за него. Через пятнадцать минут Джилли управилась с едой.
Нэн довольно улыбалась. С того дня, когда они вернулись со злополучного уик-энда, ее беспокоило состояние хозяйки.
– Леди Роутерсби сказала, что сегодня вы обедаете с ней и лордом Роутерсби. Джилли заулыбалась, почувствовав себя гораздо лучше.
– Я не могла отказаться.
– Ее милость необычайно рада.
– Знаю. Она была здесь и отчитала меня за увлечение благотворительностью, так как я трачу на нее слишком много сил.
– Ведь ей ничего неизвестно о поездке к леди Алленвуд? – поинтересовалась служанка. Девушка покачала головой, и пряди длинных черных волос, сдерживаемых синей лентой, упали ей на плечи.
– Если бы она узнала, наш разговор продолжался бы до сих пор. Пускай это остается в тайне.
– От меня никто не узнает, мисс Джилли, – заверила Нэн.
– Спасибо. А теперь расскажи о поездке в Шелтонский приют для сирот. Дошли ли книги, которые я им посылала? – Джиллиан принялась слушать подробный отчет служанки. Помощь сиротам составляла основу ее благотворительной деятельности. Вместе с братом, графом Дерраном, она покровительствовала этому приюту, обеспечивая сирот всем необходимым.
– Классные комнаты полностью заполнены, – сказала служанка.
– Это лучше, чем слоняться по улицам или сомнительным заведениям, – ответила Джилли. Вид грязных и оборванных детей, выпрашивающих жалкие объедки, и подтолкнул ее к действиям. Она просто не могла проходить мимо царящей кругом нищеты, как это делали многие представители высшего класса. Имея все, девушка считала себя обязанной хоть чем-то помочь нуждающимся. Поговорив с поверенным брата в Лондоне, Джейсоном Бьюдре, она купила просторный дом в часе езды от города и наняла штат служащих.
– Сегодня поговорю с Джорджи насчет уроков рисования и, возможно, индивидуальных занятий для наиболее одаренных. Что скажешь на это?
Нэн радостно засмеялась.
– Дети будут в восторге, мисс Джилли. – Надеюсь. А сейчас нужно разобрать письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27