Он не знает, что нужно бояться данайцев, дары приносящих?
Сержант Марсден почесал голову:
– Вот на это я не могу ответить, сэр. Я не знаю, известно ли сэру Чарлзу обо всех этих данайцах и такой породе лошадей. Да я и сам ничего не слышал ни о каких троянцах.
– Я говорю не о настоящих лошадях. Я говорю о большом деревянном коне, в котором прятались греческие воины.
– Наши часовые не сообщали ни о каких воинах, ни греческих и никаких других.
Нейл помассировал затылок, чтобы прогнать тупую боль.
– Я имел в виду мифологических, из истории…
– Какой истории?
– Греческой, – терпеливо разъяснил Нейл. – Классические греческие мифы и легенды, о которых этот идиот Чарлз Оливер, очевидно, не имеет ни малейшего понятия. Конечно, он никогда не читал классиков, – продолжал Нейл, вспоминая тощего, прыщавого юнца, каким был их командующий в школьные годы. – Спотти Оливер и по-английски-то едва мог читать. Он недостаточно умен, чтобы изучать классиков. Он недостаточно умен, чтобы вообще что-либо изучать. Вот почему его отец купил ему офицерский чин. Единственное, в чем Спотти что-то понимает, это выпивка и мода. Он генерал-майор армии его величества, – вздохнул Нейл. – И этот болван едва может сидеть в седле! Он не знает ничего о военной стратегии. Об армии он не знает даже того, что нужно держать вражеских женщин за стенами гарнизона и что нужно ставить часовых, зато он знает, как заказать вино и эль и как устроить пирушку! – Нейл закончил свою обличительную речь и обратился к сержанту: – Сэр Чарлз все еще разговаривает с каменщиками из Эдинбурга?
– Нет, сэр. Сэр Чарлз отпустил их час назад.
– Хорошо, – кивнул Нейл. – Мне нужно немедленно с ним поговорить, и лучше сделать это сейчас, пока он один.
– Это невозможно, сэр, – возразил сержант Марсден. – Сэр Чарлз удалился в свои личные апартаменты и приказал его не беспокоить.
Нейл бросил взгляд в сторону квартир офицеров, потом в который уже раз взглянул на проституток в гарнизоне. Спотти Оливер пользовался репутацией привередливого модника и убежденного сноба. Хотя женщины в форту Огастес были не во вкусе его командира, Нейл понимал, что во время войны даже Оливеру пришлось несколько снизить уровень своих притязаний. Он повернулся к сержанту, вопросительно подняв брови.
Сержант Марсден покачал головой:
– Понимаете, генерал Оливер беседует со своим портным.
– Что? – Нейл не верил своим ушам.
– Когда я последний раз видел его, сэр Чарлз примерял новый мундир для сегодняшнего праздника.
Глава 2
Замок Маконес
Они все смотрели на нее. Все старейшины клана, составлявшие когда-то тайный совет ее отца. Сначала она думала, что ошибается, что все события последних дней сделали ее излишне чувствительной, Джессалин Макиннес не могла больше не обращать внимания на странные взгляды, какими смотрели на нее старые воины, собравшиеся вместе в огромном зале. Их осталось трое – Олд Тэм, Алисдэр и Дугал. Те самые трое, которые сегодня утром с трудом несли на своих плечах тело ее отца. Снова взглянув на них, Джессалин прикусила губу и наморщила лоб. Они пристально наблюдали за ней. Она не могла винить их за это. Ее отец был мертв вот уже два дня, и все ее родственники – особенно старейшины – имели право знать, чего можно ожидать от нового главы клана. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сражались вместе с ее отцом. Она была женщиной. Старейшины, вероятно, считали, что она слишком юна, слишком неопытна, слишком женщина, чтобы стать главой клана Макиннес. И в душе она соглашалась с ними. Она не знала, что это такое – быть главой. Джессалин натянула на плечи старую шаль, выпрямилась и осторожно одернула юбку, надеясь, что она волшебным образом удлинится, чтобы прикрыть ее босые ноги. Все женщины и дети клана были босы, потому что не было ни сапожника, ни кожи, чтобы изготовить обувь. Ее отец потратил последние гинеи на сапоги, оружие и провизию, готовясь к битве с сассенаками. А кожу, которую не использовали для обуви и щитов, конфисковали войска короля Георга, когда напали на их деревню. Как дочь Макиннеса, Джессалин с радостью отдала всю обувь, чтобы воины ее клана были хорошо экипированы для битвы. Она была не против ходить босиком, но теперь она была Макиннес, а потому считала, что главе клана неприлично дрожать от холода. Ее отец никогда не дрожал. И она тоже не будет. Сосредоточившись на этой проблеме, Джессалин наморщила лоб и прикусила губу в отчаянной попытке не поджать пальцы ног от жгучего холода, исходящего от каменного пола. Теперь в ее жизни не было места женской слабости. Она не могла себе позволить плакать и причитать, как делали это ее родственницы. Она не могла рвать на себе волосы и рыдать, пока глаза не покраснеют и не опухнут, а горло не заболит от крика. Она не могла оплакивать своего отца так, как ей хотелось. Она должна быть сильной. Она должна стать такой, какой ее хотели видеть эти люди. Она должна доказать себе и всем, что достойна оказанной чести и справится с ответственностью, которую унаследовала от своего отца. Она должна стать настоящей Макиннес. И чтобы стать ею, она должна сделать то, что делали до нее поколения вождей после смерти своих предшественников. Она должна спрятать свою скорбь, проявить силу и возродить традиции, созвать совет старейшин и составить план выживания.
Джессалин встала со своего места, собираясь выйти из зала.
Эндрю Маккарран, хранитель истории клана, остановился на середине рассказа об одной из великих и славных битв против Кэмпбеллов и посмотрел на Джессалин:
– Я расстроил вас, миледи? Или рассердил пересказом этой истории?
Члены клана, собравшиеся вокруг камина послушать рассказы Эндрю, повернулись и посмотрели на нее, и Джессалин вспомнила, что, если ее отец вставал посреди рассказа, это означало его разочарование или недовольство повествованием.
– Нет, – поспешно заверила она Эндрю. – Я просто собиралась принести мою маленькую грифельную доску. Пожалуйста, продолжайте. Я скоро вернусь.
Но Эндрю не мог продолжать свое повествование. Он украдкой бросил взгляд на старейшин. Если глава клана покинет зал, она может невольно узнать о планах, которые они так тщательно скрывали. Если леди Джессалин уйдет, ее родственницы захотят последовать за ней, а если кто-то проговорится, Эндрю не осуществит миссию, наложенную на него старейшинами, – отвлекать внимание леди Джессалин.
Но леди Джессалин не знала об этом, и, чтобы удержать ее, Эндрю обратился к своей восьмилетней внучке Ханне:
– Пойди принеси с женской половины грифельную доску нашей госпожи.
Когда Эндрю обратился к Ханне, Джессалин посмотрела на культю, оставшуюся на его руке вместо кисти. Несмотря на то что другие его раны зажили, Эндрю был для всех постоянным напоминанием о потерях клана Макиннес в последнем мятеже. Он потерял правую руку, пытаясь защитить Гарри, своего первенца, от английского меча. Но это его не спасло. Его сын погиб на поле битвы и был похоронен с прижатой к груди рукой отца. Ханна потеряла отца, Эллен – мужа, а Эндрю Маккарран, прекрасный фехтовальщик, всю жизнь изготовлявший палаши, выковывая их из стали и обращая против врага, занял место барда, убитого в сражении, и теперь стал сказителем клана.
– Прямо сейчас? – заныла Ханна. – Почему Джесси не может сходить сама?
Эллен, мать Ханны, вздохнула:
– Леди Джессалин теперь предводитель нашего клана, вот почему. И не к лицу ей бегать и приносить себе что-то, когда полно других, кто может сделать это за нее.
– Но история… – настаивала Ханна.
– Иди, – прошипела Эллен. – Делай, что тебе сказано. – Ханна нахмурилась и посмотрела на Джессалин:
– Но дедушка рассказывает о том, как старый вождь нас спас. А все говорят, что Джесси…
– Ш-ш, дитя! – прервала ее Эллен, приказывая дочери замолчать.
Но ящик Пандоры уже был приоткрыт. Мысль вырвалась наружу и повисла над мужчинами и женщинами, собравшимися вокруг камина, как ядовитые испарения.
– Что тебя так беспокоит, малышка? О чем все говорят? – Джессалин опустилась на колени перед девочкой и погладила ее по голове.
– Леди Джессалин, она всего лишь ребенок. Она не знает… – начала мать Ханны.
Джессалин подняла глаза на Эллен:
– Я не согласна. Думаю, Ханна осмелилась сказать правду, потому что еще не научилась притворяться. – Она повернулась к девочке. – Ну а теперь, Ханна, пожалуйста, не бойся и расскажи, что обо мне говорят.
– Они говорят, что клан в беде и старый вождь умер, а ты должна учиться, прежде чем занять его место.
– Это правда, – кивнула Джессалин.
– Ну, если ты новый вождь, мне кажется, тебе нужно не письма писать, а дослушать рассказ дедушки.
– Почему? – Джессалин прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Потому, что это важно, а дедушка еще не закончил. – Ханна потянулась и, взяв руку Джесси, крепко сжала ее. – Потому, что ты – новый предводитель клана и ты должна слушать и учиться. Разве ты не хочешь услышать конец истории? Ты не хочешь узнать, как древнему вождю удалось спасти наш клан?
Это было именно то, что ей нужно было знать.
– Да, – ответила Джессалин. – Очень хочу. Вот поэтому я и собиралась принести мою грифельную дощечку. Я буду делать заметки, пока твой дедушка рассказывает, и попытаюсь составить план, как вернуть клану Макиннес его былое величие.
Ханна улыбнулась:
– Тогда, если дедушка согласен подождать минутку-другую, я сбегаю принесу тебе твою дощечку.
Примерно часом позже, когда Джессалин старательно переписывала составленный ею план действий, Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сошлись около двери, ведущей во внутренний двор, чтобы обсудить свой план.
– Девочка выглядит не слишком хорошо, – без всяких околичностей заявил Олд Тэм.
– Она тяжело переживает смерть Каллума, – согласился Алисдэр.
Дугал кивнул:
– Боюсь, ей будет трудно нести такое бремя.
Не желая терпеть несправедливость, Олд Тэм поджал губы и прищурился, глядя на Дугала.
– Я сказал, что она не очень хорошо выглядит, Дугал, – повторил Тэм. – Я не говорил, что она не справится. Она Макиннес. Она справится или умрет, но сделает все, что в ее силах. Это я тебе обещаю.
– Я знаю, что она Макиннес, – проворчал Дугал. – Она дочь Каллума Макиннеса до мозга костей. Этого я и боюсь, – добавил он. – Разве ты не заметил, друг? У девочки в чем только душа держится, и она бледна, как белый вереск.
Тэм украдкой взглянул через плечо на девочку, о которой шла речь.
Склонившись над дощечкой, Джесси Макиннес сидела, окруженная женщинами и детьми клана. Она была одета в черную сорочку и тартан, небольшой прямоугольный шотландский плед с цветами клана Макиннес, такой же потрепанный, как и шаль. Несмотря на то, что огонь в очаге горел не сильно, влажный торф все же давал немного тепла. Тэм заметил, что Джесси собрала своих домочадцев, чтобы дети и немощные старики могли погреться у огня. Он улыбнулся, втянув воздух ртом через свои оставшиеся четыре зуба, потом запустил руку под шапку и почесал лысеющую макушку. Они поступили правильно, признав Джессалин главой клана. В этом нет сомнения. Она достойна старого Каллума – тот тоже нужды своих людей ставил выше собственных. Малышка Джесси всегда была достойна своего отца, всегда думала сначала о своем клане, а уж потом о себе. Именно поэтому они с Алисдэром и Дугалом держали в тайне от нее свои планы.
Старый Макиннес был чрезмерно предан Стюарту, и эта преданность слишком дорого, ему обошлась, но зато никто и никогда не мог обвинить Макиннеса в глупости. Он знал, на что шел, когда решил поддержать короля в его справедливых притязаниях на трон Шотландии. Он отдавал себе отчет, что такое английское вторжение, и понимал его опасность для образа жизни горцев. Каллум Макиннес сражался за Якова Стюарта только ради независимости Шотландии. И он с самого начала знал, что шансы на победу невелики. Старый вождь смотрел, как его сыновья и родичи погибают на поле брани, и осознание того, что он сам привел их к такому концу, наполнило его печалью и зажгло в нем решимость обеспечить выживание своего рода. А это значило, что нужно позаботиться о Джессалин, потому что она единственная из его семи детей осталась в живых.
Теперь Каллум был мертв, и старейшины клана должны были позаботиться о Джессалин – даже если бы им пришлось делать это тайно. Это был их долг. Старый Макиннес завещал им это на смертном одре.
– Значит, договорились, – подвел итог разговору Алисдэр. – Сделаем, как приказал старый вождь.
– Договорились. – Три старых воина пожали друг другу руки.
– И как мы это сделаем?
Олд Тэм поправил свою шапку, выпрямился во весь рост и молча направился к двери. Алисдэр и Дугал последовали за ним.
– Мы поступим так, как всегда поступали, – ответил он, когда они оказались за стенами замка. – Мы начнем с разведки.
Дугал улыбнулся, в его здоровом глазу сверкнули веселые искорки.
– И куда мы направимся?
Олд Тэм чуть не подпрыгивал от ликования, когда объяснял свой план товарищам.
– Сначала по дороге вокруг озера и по горной долине въедем в деревню Килкемин.
Алисдэр присвистнул:
– В Килкемине англичане строят форт.
– Да, – кивнул Тэм. – А где еще мы сможем найти здорового и красивого мужа для нашей госпожи?
Алисдэр фыркнул:
– В любом другом месте, но не в Килкемине. Вся Шотландия, кроме Килкемина. Да даже союз с Кэмпбеллами был бы лучше для нас и для девочки, чем брак с одним из солдат короля Георга.
– Я не собираюсь отдавать девочку Кэмпбеллам. – Дугал поморщился, произнося ненавистное имя. – Я не отправлю нашу невинную Джесси в это змеиное гнездо предателей! Ты что, забыл Гленкоу? – Ни для кого не было секретом, что клан Макиннес когда-то находился под защитой могущественных Кэмпбеллов, но после резни в Гленкоу кланы поссорились и теперь стали злейшими врагами. Маккиннон приютил Макиннесов, и ныне они были в вассальной зависимости от него.
– Но ты хочешь выдать ее за англичанина! – возмутился Алисдэр. – Кэмпбеллы по крайней мере горцы! И уж точно шотландцы!
– Ба! – воскликнул Олд Тэм. – Изменники и убийцы, шотландцы хуже, чем англичане. Шотландцам, которые плюют на собственную честь, убивая своих земляков, и переходят на сторону англичан, вообще нельзя доверять. Сегодня Кэмпбеллы в союзе с королем Георгом, а завтра – кто знает… – Олд Тэм пожал плечами. – Лучше взять англичанина и сделать из него хорошего горца, а потом попытаться заключить союз с Кэмпбеллами или с кем-то вроде них. Кроме того, именно этого хотел наш вождь. – Алисдэр покачал головой:
– Что-то я не слышал, чтобы Каллум говорил такое!
– Ты не слышал, – ответил Тэм, – потому что он не хотел этого. Он знал, что ты будешь против, и не хотел тратить время и остатки сил на споры. Он послал тебя и Дугала привести клан из убежища и пригласить священника, потому что брак уже был подготовлен, похищение спланировано и выбран муж.
– И как давно ты знаешь об этом? – с любопытством спросил Алисдэр.
– Старый вождь сообщил мне свою волю как раз накануне смерти, – объяснил Тэм. – Несмотря на нашу преданность «королю за морем», Каллум поддерживал контакты с его сторонниками – включая Вигов, – даже когда он скрывался, даже накануне своей смерти. Каллум не доверял горским Вигам, но зато доверял маркизу Чизендену.
– Маркизу Чизендену? – Дугал выдохнул это имя таким тоном, который можно было бы назвать благоговейным.
Каждый в горах знал о богатстве и репутации английского «делателя королей». Хотя Чизенден был известен своим невысоким мнением о шотландских аристократах с равнин, он проявлял удивительную терпимость и уважение к горцам.
– Да, – подтвердил Тэм.
– Каллум верил Чизендену?
– Да, – повторил Тэм. – Потому что, прежде чем стать маркизом Чизенденом, он был графом Дерроуфордом, а граф Дерроуфорд был родственником Каллума. Первая жена Чизендена была младшей сестрой отца Каллума.
Алисдэр поскреб подбородок:
– Я и забыл.
– Наша Хелен Роуз умерла много лет назад. Я был подростком, когда это случилось, а Каллум вообще был еще ребенком, – пояснил Тэм. – Но маркиз Чизенден был просто без ума от нашей красавицы. Он нежно любил ее, и, когда она умерла при родах, Чизенден был раздавлен горем. А когда и ребенок умер… Семья не знала даже, сможет ли Чизенден, или Дерроуфорд, как его тогда звали, пережить эту трагическую утрату. Но он выжил, а поскольку он был рыцарем и графом, все ждали, что он снова выполнит свой долг. Маркизу ничего не оставалось, как снова жениться, и, хотя, как я слышал, вторая маркиза прекрасная женщина, сильной страсти между ними нет.
– Наша родственница умерла, и узы крови, связывавшие нас, умерли вместе с ней, – вздохнул Алисдэр. – Так какое дело английскому маркизу Чизендену до нашей новой госпожи?
– Ты не понял? – удивленно спросил Дугал. – Маркиз Чизенден – важный человек при английском дворе. Он принадлежит к Вигам и друг ганноверского узурпатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Сержант Марсден почесал голову:
– Вот на это я не могу ответить, сэр. Я не знаю, известно ли сэру Чарлзу обо всех этих данайцах и такой породе лошадей. Да я и сам ничего не слышал ни о каких троянцах.
– Я говорю не о настоящих лошадях. Я говорю о большом деревянном коне, в котором прятались греческие воины.
– Наши часовые не сообщали ни о каких воинах, ни греческих и никаких других.
Нейл помассировал затылок, чтобы прогнать тупую боль.
– Я имел в виду мифологических, из истории…
– Какой истории?
– Греческой, – терпеливо разъяснил Нейл. – Классические греческие мифы и легенды, о которых этот идиот Чарлз Оливер, очевидно, не имеет ни малейшего понятия. Конечно, он никогда не читал классиков, – продолжал Нейл, вспоминая тощего, прыщавого юнца, каким был их командующий в школьные годы. – Спотти Оливер и по-английски-то едва мог читать. Он недостаточно умен, чтобы изучать классиков. Он недостаточно умен, чтобы вообще что-либо изучать. Вот почему его отец купил ему офицерский чин. Единственное, в чем Спотти что-то понимает, это выпивка и мода. Он генерал-майор армии его величества, – вздохнул Нейл. – И этот болван едва может сидеть в седле! Он не знает ничего о военной стратегии. Об армии он не знает даже того, что нужно держать вражеских женщин за стенами гарнизона и что нужно ставить часовых, зато он знает, как заказать вино и эль и как устроить пирушку! – Нейл закончил свою обличительную речь и обратился к сержанту: – Сэр Чарлз все еще разговаривает с каменщиками из Эдинбурга?
– Нет, сэр. Сэр Чарлз отпустил их час назад.
– Хорошо, – кивнул Нейл. – Мне нужно немедленно с ним поговорить, и лучше сделать это сейчас, пока он один.
– Это невозможно, сэр, – возразил сержант Марсден. – Сэр Чарлз удалился в свои личные апартаменты и приказал его не беспокоить.
Нейл бросил взгляд в сторону квартир офицеров, потом в который уже раз взглянул на проституток в гарнизоне. Спотти Оливер пользовался репутацией привередливого модника и убежденного сноба. Хотя женщины в форту Огастес были не во вкусе его командира, Нейл понимал, что во время войны даже Оливеру пришлось несколько снизить уровень своих притязаний. Он повернулся к сержанту, вопросительно подняв брови.
Сержант Марсден покачал головой:
– Понимаете, генерал Оливер беседует со своим портным.
– Что? – Нейл не верил своим ушам.
– Когда я последний раз видел его, сэр Чарлз примерял новый мундир для сегодняшнего праздника.
Глава 2
Замок Маконес
Они все смотрели на нее. Все старейшины клана, составлявшие когда-то тайный совет ее отца. Сначала она думала, что ошибается, что все события последних дней сделали ее излишне чувствительной, Джессалин Макиннес не могла больше не обращать внимания на странные взгляды, какими смотрели на нее старые воины, собравшиеся вместе в огромном зале. Их осталось трое – Олд Тэм, Алисдэр и Дугал. Те самые трое, которые сегодня утром с трудом несли на своих плечах тело ее отца. Снова взглянув на них, Джессалин прикусила губу и наморщила лоб. Они пристально наблюдали за ней. Она не могла винить их за это. Ее отец был мертв вот уже два дня, и все ее родственники – особенно старейшины – имели право знать, чего можно ожидать от нового главы клана. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сражались вместе с ее отцом. Она была женщиной. Старейшины, вероятно, считали, что она слишком юна, слишком неопытна, слишком женщина, чтобы стать главой клана Макиннес. И в душе она соглашалась с ними. Она не знала, что это такое – быть главой. Джессалин натянула на плечи старую шаль, выпрямилась и осторожно одернула юбку, надеясь, что она волшебным образом удлинится, чтобы прикрыть ее босые ноги. Все женщины и дети клана были босы, потому что не было ни сапожника, ни кожи, чтобы изготовить обувь. Ее отец потратил последние гинеи на сапоги, оружие и провизию, готовясь к битве с сассенаками. А кожу, которую не использовали для обуви и щитов, конфисковали войска короля Георга, когда напали на их деревню. Как дочь Макиннеса, Джессалин с радостью отдала всю обувь, чтобы воины ее клана были хорошо экипированы для битвы. Она была не против ходить босиком, но теперь она была Макиннес, а потому считала, что главе клана неприлично дрожать от холода. Ее отец никогда не дрожал. И она тоже не будет. Сосредоточившись на этой проблеме, Джессалин наморщила лоб и прикусила губу в отчаянной попытке не поджать пальцы ног от жгучего холода, исходящего от каменного пола. Теперь в ее жизни не было места женской слабости. Она не могла себе позволить плакать и причитать, как делали это ее родственницы. Она не могла рвать на себе волосы и рыдать, пока глаза не покраснеют и не опухнут, а горло не заболит от крика. Она не могла оплакивать своего отца так, как ей хотелось. Она должна быть сильной. Она должна стать такой, какой ее хотели видеть эти люди. Она должна доказать себе и всем, что достойна оказанной чести и справится с ответственностью, которую унаследовала от своего отца. Она должна стать настоящей Макиннес. И чтобы стать ею, она должна сделать то, что делали до нее поколения вождей после смерти своих предшественников. Она должна спрятать свою скорбь, проявить силу и возродить традиции, созвать совет старейшин и составить план выживания.
Джессалин встала со своего места, собираясь выйти из зала.
Эндрю Маккарран, хранитель истории клана, остановился на середине рассказа об одной из великих и славных битв против Кэмпбеллов и посмотрел на Джессалин:
– Я расстроил вас, миледи? Или рассердил пересказом этой истории?
Члены клана, собравшиеся вокруг камина послушать рассказы Эндрю, повернулись и посмотрели на нее, и Джессалин вспомнила, что, если ее отец вставал посреди рассказа, это означало его разочарование или недовольство повествованием.
– Нет, – поспешно заверила она Эндрю. – Я просто собиралась принести мою маленькую грифельную доску. Пожалуйста, продолжайте. Я скоро вернусь.
Но Эндрю не мог продолжать свое повествование. Он украдкой бросил взгляд на старейшин. Если глава клана покинет зал, она может невольно узнать о планах, которые они так тщательно скрывали. Если леди Джессалин уйдет, ее родственницы захотят последовать за ней, а если кто-то проговорится, Эндрю не осуществит миссию, наложенную на него старейшинами, – отвлекать внимание леди Джессалин.
Но леди Джессалин не знала об этом, и, чтобы удержать ее, Эндрю обратился к своей восьмилетней внучке Ханне:
– Пойди принеси с женской половины грифельную доску нашей госпожи.
Когда Эндрю обратился к Ханне, Джессалин посмотрела на культю, оставшуюся на его руке вместо кисти. Несмотря на то что другие его раны зажили, Эндрю был для всех постоянным напоминанием о потерях клана Макиннес в последнем мятеже. Он потерял правую руку, пытаясь защитить Гарри, своего первенца, от английского меча. Но это его не спасло. Его сын погиб на поле битвы и был похоронен с прижатой к груди рукой отца. Ханна потеряла отца, Эллен – мужа, а Эндрю Маккарран, прекрасный фехтовальщик, всю жизнь изготовлявший палаши, выковывая их из стали и обращая против врага, занял место барда, убитого в сражении, и теперь стал сказителем клана.
– Прямо сейчас? – заныла Ханна. – Почему Джесси не может сходить сама?
Эллен, мать Ханны, вздохнула:
– Леди Джессалин теперь предводитель нашего клана, вот почему. И не к лицу ей бегать и приносить себе что-то, когда полно других, кто может сделать это за нее.
– Но история… – настаивала Ханна.
– Иди, – прошипела Эллен. – Делай, что тебе сказано. – Ханна нахмурилась и посмотрела на Джессалин:
– Но дедушка рассказывает о том, как старый вождь нас спас. А все говорят, что Джесси…
– Ш-ш, дитя! – прервала ее Эллен, приказывая дочери замолчать.
Но ящик Пандоры уже был приоткрыт. Мысль вырвалась наружу и повисла над мужчинами и женщинами, собравшимися вокруг камина, как ядовитые испарения.
– Что тебя так беспокоит, малышка? О чем все говорят? – Джессалин опустилась на колени перед девочкой и погладила ее по голове.
– Леди Джессалин, она всего лишь ребенок. Она не знает… – начала мать Ханны.
Джессалин подняла глаза на Эллен:
– Я не согласна. Думаю, Ханна осмелилась сказать правду, потому что еще не научилась притворяться. – Она повернулась к девочке. – Ну а теперь, Ханна, пожалуйста, не бойся и расскажи, что обо мне говорят.
– Они говорят, что клан в беде и старый вождь умер, а ты должна учиться, прежде чем занять его место.
– Это правда, – кивнула Джессалин.
– Ну, если ты новый вождь, мне кажется, тебе нужно не письма писать, а дослушать рассказ дедушки.
– Почему? – Джессалин прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Потому, что это важно, а дедушка еще не закончил. – Ханна потянулась и, взяв руку Джесси, крепко сжала ее. – Потому, что ты – новый предводитель клана и ты должна слушать и учиться. Разве ты не хочешь услышать конец истории? Ты не хочешь узнать, как древнему вождю удалось спасти наш клан?
Это было именно то, что ей нужно было знать.
– Да, – ответила Джессалин. – Очень хочу. Вот поэтому я и собиралась принести мою грифельную дощечку. Я буду делать заметки, пока твой дедушка рассказывает, и попытаюсь составить план, как вернуть клану Макиннес его былое величие.
Ханна улыбнулась:
– Тогда, если дедушка согласен подождать минутку-другую, я сбегаю принесу тебе твою дощечку.
Примерно часом позже, когда Джессалин старательно переписывала составленный ею план действий, Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сошлись около двери, ведущей во внутренний двор, чтобы обсудить свой план.
– Девочка выглядит не слишком хорошо, – без всяких околичностей заявил Олд Тэм.
– Она тяжело переживает смерть Каллума, – согласился Алисдэр.
Дугал кивнул:
– Боюсь, ей будет трудно нести такое бремя.
Не желая терпеть несправедливость, Олд Тэм поджал губы и прищурился, глядя на Дугала.
– Я сказал, что она не очень хорошо выглядит, Дугал, – повторил Тэм. – Я не говорил, что она не справится. Она Макиннес. Она справится или умрет, но сделает все, что в ее силах. Это я тебе обещаю.
– Я знаю, что она Макиннес, – проворчал Дугал. – Она дочь Каллума Макиннеса до мозга костей. Этого я и боюсь, – добавил он. – Разве ты не заметил, друг? У девочки в чем только душа держится, и она бледна, как белый вереск.
Тэм украдкой взглянул через плечо на девочку, о которой шла речь.
Склонившись над дощечкой, Джесси Макиннес сидела, окруженная женщинами и детьми клана. Она была одета в черную сорочку и тартан, небольшой прямоугольный шотландский плед с цветами клана Макиннес, такой же потрепанный, как и шаль. Несмотря на то, что огонь в очаге горел не сильно, влажный торф все же давал немного тепла. Тэм заметил, что Джесси собрала своих домочадцев, чтобы дети и немощные старики могли погреться у огня. Он улыбнулся, втянув воздух ртом через свои оставшиеся четыре зуба, потом запустил руку под шапку и почесал лысеющую макушку. Они поступили правильно, признав Джессалин главой клана. В этом нет сомнения. Она достойна старого Каллума – тот тоже нужды своих людей ставил выше собственных. Малышка Джесси всегда была достойна своего отца, всегда думала сначала о своем клане, а уж потом о себе. Именно поэтому они с Алисдэром и Дугалом держали в тайне от нее свои планы.
Старый Макиннес был чрезмерно предан Стюарту, и эта преданность слишком дорого, ему обошлась, но зато никто и никогда не мог обвинить Макиннеса в глупости. Он знал, на что шел, когда решил поддержать короля в его справедливых притязаниях на трон Шотландии. Он отдавал себе отчет, что такое английское вторжение, и понимал его опасность для образа жизни горцев. Каллум Макиннес сражался за Якова Стюарта только ради независимости Шотландии. И он с самого начала знал, что шансы на победу невелики. Старый вождь смотрел, как его сыновья и родичи погибают на поле брани, и осознание того, что он сам привел их к такому концу, наполнило его печалью и зажгло в нем решимость обеспечить выживание своего рода. А это значило, что нужно позаботиться о Джессалин, потому что она единственная из его семи детей осталась в живых.
Теперь Каллум был мертв, и старейшины клана должны были позаботиться о Джессалин – даже если бы им пришлось делать это тайно. Это был их долг. Старый Макиннес завещал им это на смертном одре.
– Значит, договорились, – подвел итог разговору Алисдэр. – Сделаем, как приказал старый вождь.
– Договорились. – Три старых воина пожали друг другу руки.
– И как мы это сделаем?
Олд Тэм поправил свою шапку, выпрямился во весь рост и молча направился к двери. Алисдэр и Дугал последовали за ним.
– Мы поступим так, как всегда поступали, – ответил он, когда они оказались за стенами замка. – Мы начнем с разведки.
Дугал улыбнулся, в его здоровом глазу сверкнули веселые искорки.
– И куда мы направимся?
Олд Тэм чуть не подпрыгивал от ликования, когда объяснял свой план товарищам.
– Сначала по дороге вокруг озера и по горной долине въедем в деревню Килкемин.
Алисдэр присвистнул:
– В Килкемине англичане строят форт.
– Да, – кивнул Тэм. – А где еще мы сможем найти здорового и красивого мужа для нашей госпожи?
Алисдэр фыркнул:
– В любом другом месте, но не в Килкемине. Вся Шотландия, кроме Килкемина. Да даже союз с Кэмпбеллами был бы лучше для нас и для девочки, чем брак с одним из солдат короля Георга.
– Я не собираюсь отдавать девочку Кэмпбеллам. – Дугал поморщился, произнося ненавистное имя. – Я не отправлю нашу невинную Джесси в это змеиное гнездо предателей! Ты что, забыл Гленкоу? – Ни для кого не было секретом, что клан Макиннес когда-то находился под защитой могущественных Кэмпбеллов, но после резни в Гленкоу кланы поссорились и теперь стали злейшими врагами. Маккиннон приютил Макиннесов, и ныне они были в вассальной зависимости от него.
– Но ты хочешь выдать ее за англичанина! – возмутился Алисдэр. – Кэмпбеллы по крайней мере горцы! И уж точно шотландцы!
– Ба! – воскликнул Олд Тэм. – Изменники и убийцы, шотландцы хуже, чем англичане. Шотландцам, которые плюют на собственную честь, убивая своих земляков, и переходят на сторону англичан, вообще нельзя доверять. Сегодня Кэмпбеллы в союзе с королем Георгом, а завтра – кто знает… – Олд Тэм пожал плечами. – Лучше взять англичанина и сделать из него хорошего горца, а потом попытаться заключить союз с Кэмпбеллами или с кем-то вроде них. Кроме того, именно этого хотел наш вождь. – Алисдэр покачал головой:
– Что-то я не слышал, чтобы Каллум говорил такое!
– Ты не слышал, – ответил Тэм, – потому что он не хотел этого. Он знал, что ты будешь против, и не хотел тратить время и остатки сил на споры. Он послал тебя и Дугала привести клан из убежища и пригласить священника, потому что брак уже был подготовлен, похищение спланировано и выбран муж.
– И как давно ты знаешь об этом? – с любопытством спросил Алисдэр.
– Старый вождь сообщил мне свою волю как раз накануне смерти, – объяснил Тэм. – Несмотря на нашу преданность «королю за морем», Каллум поддерживал контакты с его сторонниками – включая Вигов, – даже когда он скрывался, даже накануне своей смерти. Каллум не доверял горским Вигам, но зато доверял маркизу Чизендену.
– Маркизу Чизендену? – Дугал выдохнул это имя таким тоном, который можно было бы назвать благоговейным.
Каждый в горах знал о богатстве и репутации английского «делателя королей». Хотя Чизенден был известен своим невысоким мнением о шотландских аристократах с равнин, он проявлял удивительную терпимость и уважение к горцам.
– Да, – подтвердил Тэм.
– Каллум верил Чизендену?
– Да, – повторил Тэм. – Потому что, прежде чем стать маркизом Чизенденом, он был графом Дерроуфордом, а граф Дерроуфорд был родственником Каллума. Первая жена Чизендена была младшей сестрой отца Каллума.
Алисдэр поскреб подбородок:
– Я и забыл.
– Наша Хелен Роуз умерла много лет назад. Я был подростком, когда это случилось, а Каллум вообще был еще ребенком, – пояснил Тэм. – Но маркиз Чизенден был просто без ума от нашей красавицы. Он нежно любил ее, и, когда она умерла при родах, Чизенден был раздавлен горем. А когда и ребенок умер… Семья не знала даже, сможет ли Чизенден, или Дерроуфорд, как его тогда звали, пережить эту трагическую утрату. Но он выжил, а поскольку он был рыцарем и графом, все ждали, что он снова выполнит свой долг. Маркизу ничего не оставалось, как снова жениться, и, хотя, как я слышал, вторая маркиза прекрасная женщина, сильной страсти между ними нет.
– Наша родственница умерла, и узы крови, связывавшие нас, умерли вместе с ней, – вздохнул Алисдэр. – Так какое дело английскому маркизу Чизендену до нашей новой госпожи?
– Ты не понял? – удивленно спросил Дугал. – Маркиз Чизенден – важный человек при английском дворе. Он принадлежит к Вигам и друг ганноверского узурпатора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31