Заметив Даймонд в стороне от толпы, она показала на нее остальным, зааплодировала и радостно кивнула девушке.
— Я правильно расслышал? — резко спросил Морган у Даймонд. — Пятнадцать тысяч долларов? О Господи, давать им столько денег — значит поощрять их разгильдяйство. Это только способствует нищете.
— Похвальная щедрость! — подхватил Луис, не обращая внимания на Моргана. — Но нельзя же класть все яйца в одну корзину. Есть и другие благотворительные организации, которые тоже заслуживают внимания и спонсорства, милая.
— Я собираюсь пожертвовать и в другие организации, — сказала она, — в том числе в миссию.
— Да? — Луис расслабился. — Ну конечно. Я знаю, что ты одобряешь нашу деятельность. И сколько же, разреши узнать, ты собираешься пожертвовать?
— Ну, это зависит от обстоятельств. — Она быстро взглянула на Беара.
— От каких обстоятельств, мой драгоценный ангел? — Луис явно нервничал. Все тело его напряглось, глаза сверкали. Но раздавшийся в толпе взрыв аплодисментов опять привлек внимание всех к галерее.
Даймонд не успела ответить, потому что в этот момент послышалось очередное объявление:
— И замечательное пожертвование в пожарный фонд — десять тысяч долларов, которые наверняка будут использованы для устранения последствий пожаров в Хэмпдене. Спонсор — мисс Даймонд Вингейт.
— Десять тысяч? — Лицо Луиса покрылось неприятны ми красными пятнами.
— На борьбу с пожарами? — недовольно процедил Морган. — Это забота города, а не твоя!
— У них нет денег на оборудование и новые станции в Хэмпдене и восточном квартале. — Даймонд отступила назад и огляделась, пытаясь найти путь для бегства. Слева и справа от них толпились люди, а прямо за ними была стена. Она бросила тоскливый взгляд на двери.
— Но десять тысяч долларов! — проговорил Пэйн и провел языком по пересохшим губам. — И все потому, что в пожаре сгорело несколько домов-развалюх? Да за такие деньги можно спалить половину восточного квартала и заново его отстроить!
Беар с яростью смотрел, как она терпит их дружное осуждение. Этот спор пробудил в нем два совершенно противоположных порыва: первый — вмешаться, обратив в бегство этих самонадеянных негодяев, и второй — не лезть, предоставив ей упасть в ту яму, которую она же себе и вырыла.
Даймонд Вингейт отнюдь не беспомощна, говорил он себе. Ей хватает сил, решимости и крепости духа, чтобы давать отпор постоянным вымогателям. Она не нуждается в его поддержке. В этот момент она подняла голову, и Беар заметил в ее невероятно голубых глазах мольбу.
— …выбрали этот вечер, чтобы объявить о самом большом пожертвовании новой больнице Джона Хопкинса, — рокочущим голосом вещал Вильям Фишер. Беар не стал бы к нему прислушиваться, если бы не выражение ужаса, появившееся на лице Даймонд. — Мисс Даймонд Вингейт внесла колоссальную сумму — сто тысяч долларов — на организацию детского отделения!
— Сто тысяч… — Морган лишь молча пошевелил губами.
— Сто тысяч?! — У Луиса был такой вид, как будто его пырнули ножом. — Да это же превышает все границы щедрости… все границы милосердия… все границы здравого смысла!
— Надеешься купить себе священный нимб побольше, Даймонд Вингейт? — насмешливо спросил Пэйн. — Я знаю из достоверных источников, что они выпускаются только одного размера.
— Я… я не думала, что о пожертвовании больнице объявят сегодня вечером, — проговорила девушка с запинкой, заметно поеживаясь от бурной реакции толпы. — Я решила сделать этот вклад… просто чтобы… отпраздновать свой день рождения.
При упоминании о дне рождения на висках Моргана вздулись жилки.
— Ты должна была поговорить со мной на этот счет, Даймонд. Подумать только: какая безответственность — отдать столько денег больнице!
— Как ты могла? — резко спросил Луис; лицо его пылало. — Выбросить на ветер такую крупную сумму, не посоветовавшись со мной?
Люди оборачивались к Даймонд, чтобы ее поздравить или просто поглазеть. Подошла Эвелин Вассар и воскликнула, хлопая в ладоши:
— Браво, дорогая!
Беар опять оглянулся и увидел, что Даймонд смутилась.
— Я хочу сделать жизнь балтиморских детей здоровее, — совсем тихо заявила она, оглядываясь по сторонам и моля Бога, чтобы никто посторонний не расслышал ее слов. Но ее попытки защититься вызвали еще большее негодование.
— Я настаиваю, Даймонд, чтобы ты перестала жертвовать такие крупные суммы! — громогласно заявил Морган. Стоявшие вокруг начали поворачивать головы и вытягивать шеи. — Больше того, я считаю, что тебе надо вообще прекратить жертвовать деньги!
— Не говорите глупостей, Кенвуд! — прорычал маленький миссионер и сам обратился к девушке: — Даймонд, ты знаешь, как я отношусь к непомерным пожертвованиям университета на эту, с позволения сказать, больницу. Такую жалкую, вонючую лачугу построят и без твоей помощи. Для твоих денег есть более достойные области применения…
— Избавьте нас от душеспасительных бесед, Пирпонт, — раздраженно бросил Пэйн и взял девушку за руки: — Даймонд, ты знаешь, что мой отец презирает университеты. А этих напыщенных индюков из больницы Джона Хопкинса тем более. Он придет в ярость, узнав о твоем вкладе. Тебе надо забрать свои деньги обратно.
— Вы забываетесь, Вебстер, — сердито заявил Морган. — Ваших драгоценных родителей это совсем не касается.
— Разумеется. — Луис, явно был задет замечанием Пэйна. — Прежде чем учить других, посмотрите на себя. А вы, Морган, какое вы имеет право советовать ей, как распоряжаться деньгами?
Гости, стоявшие рядом, напряженно прислушивались к каждому слову. Беар снова сжал кулаки. Джентльменское перемирие женихов перешло в словесную баталию. После сегодняшнего вечера у Даймонд не должно остаться никаких иллюзий на их счет.
И тут, когда казалось, что хуже и быть не может, подал голос Морган:
— Я имею полное право требовать от моей будущей жены, чтобы она советовалась со мной по поводу вложения своего капитала.
Это заявление произвело эффект маленького динамитного взрыва. Девушка схватилась за горло, Луис в ужасе прижал к губам носовой платок, а Пэйн потянулся к фляжке, спрятанной в кармане брюк.
— Ваша будущая жена? — Пирпонт опять покрылся пятнами. — Как вы смеете публично говорить такие вещи без…
— Пора, Даймонд, — объявил Морган, схватив ее за руку. — Мы ждали достаточно долго. До твоего дня рождения остались считанные дни.
— До дня рождения? — всполошился Пэйн. — Скажи им, милая Даймонд, чья помолвка будет объявлена на твоем дне рождения.
Она открыла рот, но Луис ее опередил:
— Наша с Даймонд, конечно. — Он попытался забрать ее руку у Пэйна, но вынужден был удовольствоваться локтем. — Мы намерены объявить о нашей будущей свадьбе на дне рождения моей драгоценной Даймонд.
— Вы? Женитесь на Даймонд? — Пораженный Морган уже не скрывал негодования.
Луис обернулся к девушке:
— Скажи им, милая. Скажи, что мы собираемся пожениться до конца лета и устроить в Грейсмонте наш первый сиротский приют.
Глаза ее наполнились ужасом.
— Сиротский приют?
— Даймонд, скажи им!
— Говори же, дорогая! — требовал Луис.
Поставь их на место, милая Даймонд, иначе придется это сделать мне самому, — пообещал Пэйн.
Даймонд молчала. Мужчины, которых она еще недавно считала добрыми друзьями, терзают ее. Беару доводилось видеть, как волки терзают отбившуюся от стада овечку, но эта троица вела себя куда более жестоко. В висках у него стучала кровь, а руки изнывали от бездействия. И тут Макквайд утратил остатки разумной сдержанности.
— Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, — услышал он собственный голос, громкий и хриплый от гнева, — но она не выйдет замуж ни за кого из вас! Она выходит замуж за меня.
Воцарилась оглушительная тишина. Отзвуки его слов достигли дальних углов танцзала, и все присутствующие дружно задержали дыхание.
— За вас? — переспросил Морган упавшим голосом.
— За меня, — громко подтвердил Беар, — причем в самое ближайшее время.
«Черт возьми, что я делаю? — возмущалась какая-то часть его существа. — Должно быть, я спятил. Она свела меня с ума!» Тут он опустил голову и взглянул на ее обращенное кверху лицо. Эти голубые глаза, такие невыносимо ясные и обманчиво глубокие… Его охватил необъяснимый порыв обладать ими и защищать.
Это было подобно удару грома. Он вдруг понял, что она ему нужна — не ее деньги, а она вся, целиком. В следующую секунду до него дошло, что его импульсивное заявление решало не только ее, но и его проблемы.
Вокруг них стояло потрясённое балтиморское общество и наблюдало за исходом четырехлетней конфронтации. Страсть, самолюбие и жениховские амбиции приводили многих молодых людей на грань открытого столкновения, но до сих пор никто не осмеливался переступить эту грань.
Памятуя щедрость Даймонд и ее многолетнюю приверженность благоразумию и светскому этикету, старейшины местного общества не знали, как воспринять эту новость и кого осуждать за учиненный скандал — саму девушку или ее горе-женихов, которые прилюдно выясняли свои отношения.
— Боже мой! Вот так сюрприз… Это просто чудесно! Наша дорогая Даймонд наконец-то обручилась!
Девушка оторвала взгляд от Беара Макквайда и посмотрела на сияющую от радости Эвелин Стэнхоуп Вассар, которая энергично захлопала в ладоши.
Мнение света определилось, когда примеру Эвелин последовали ее подруги, а потом и все присутствующие в зале заботливые мамаши, имеющие дочерей на выданье.
— Даймонд, — с чувством произнес Морган, — скажи им, что это неправда!
Беар протянул ей руку, и взгляд ее опустился на его большую натруженную ладонь. Она показалась девушке землей обетованной.
Публичная помолвка была единственным способом избежать позора и сохранить репутацию. Мысли ее заметались. Кто же лучше подходит на роль жениха, как не красивый и сильный чужак, который скоро покинет Балтимор и вернется к себе на Запад? Долгая помолвка… Макквайд уедет в Монтану… она будет тоскующей невестой… потом брошенной женщиной… которая так никогда и не оправится от душевной раны, причиненной единственной настоящей «любовью»…
— Это правда, — тихо произнесла она, — мы действительно собираемся пожениться.
Беар обнял ее за талию, она подняла голову и увидела в его глазах маленькое бушующее пламя. На сей раз ей придется дорого заплатить за свое спасение. Но какова бы ни была цена, она заплатит ее с радостью!
Преисполненные радужных надежд балтиморские мамаши обступили Даймонд со всех сторон, чтобы пожелать ей и ее новоявленному жениху всех благ, а оттесненные в сторону женихи-соперники вынуждены были ретироваться из зала, обескураженные столь внезапным и катастрофическим поворотом судьбы.
Хардвелл и Анна поспешно поднялись на второй этаж из гостиной. Лица их пылали, глаза радостно блестели. Они выхватили девушку из объятий Беара и по очереди прижали ее к груди, поздравляя с помолвкой.
— Не скажу, что сильно удивлен, — заявил Хардвелл, выпятив Грудь и сияя улыбкой. — Эти двое влюбились друг в друга с первой минуты их встречи!
Анна утерла платочком слезы и тихонько всхлипнула, но ответила на удивление просто:
— Нам надо готовиться к свадьбе — это замечательно!
— Обращайтесь ко мне за помощью, не стесняйтесь, — сказала Эвелин Вассар, обнимая Анну. — Больше всего на свете люблю выдавать замуж милых девушек. — Она обернулась к Беару и Даймонд. — И когда же нам ждать этого счастливого события?
Ни колеблясь ни секунды, Беар ответил:
— Очень скоро.
Даймонд, которая говорила и двигалась как в тумане, радуясь своему избавлению, вздрогнула и вернулась к действительности.
— Что?
— В конце этой недели. Скажем, в субботу. Ты же знаешь, мне придется возвращаться в Монтану. Я пробуду там какое-то время.
— Я согласна подождать, — сказала она чересчур поспешно, надеясь, что он по глазам догадается о ее намерении.
— А я нет. — Он решительно улыбнулся, показывая, что прекрасно понял ее намек, но намерен его игнорировать. — Мне не терпится сделать тебя миссис Макквайд.
Не успела она возмутиться, как он подхватил ее за талию и закружил в объятиях. В ту минуту, когда ноги Даймонд коснулись пола, она собралась закатить ему хорошую оплеуху. Ее удержал лишь добродушный смех зрителей, вызванный импульсивным поведением Беара.
— Я думаю, — она приложила руку к голове, — нам надо обсудить этот вопрос.
Глава 13
— Что за бес в тебя вселился, Макквайд? — спросила Даймонд срывающимся голосом, увлекая его в самый темный угол лунного сада.
Прошло больше часа с момента их неожиданного объявления в танцзале, и у нее еще кружилась голова от волнения. Ноги подкашивались, руки устали от рукопожатий и лобызаний половины всех балтиморцев, а лицо болело после глупой улыбки, обращенной к мужчине, который со злорадным удовольствием дразнил ее своим новоявленным «жениховством».
— Сказать всем, что мы собираемся пожениться в следующую субботу… Ты что, сошел с ума?
— Разве так надо разговаривать с человеком, который только что спас тебя от назойливых женихов? — усмехнулся Беар.
Он был так близко, что, разговаривая с ним, ей приходилось отклоняться назад. Его лицо окутывали тени от нависающих сверху ветвей, но она могла разглядеть его блестящие глаза. То ли его близость, то ли интимность обстановки, то ли воспоминание о том, как раньше она оставалась с ним наедине в темноте, — словом, что-то заставило ее смягчить свой ответ.
— За это я в долгу перед тобой и намерена щедро тебе отплатить, но…
— Я и сам намерен взять с тебя щедрую плату, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Я в последний раз спас твою розовую попку, Даймонд Вингейт, и рассчитываю получить сполна все, что мне причитается.
— Отлично. — Она судорожно глотнула. — Назови свою цену.
— Кажется, я ее уже назвал. — В темноте было плохо видно, но у нее возникло тревожное ощущение, что он улыбается. — Ты выйдешь за меня замуж в ближайшую субботу.
— Это совсем не смешно, Макквайд. — Она попыталась отступить назад, но он схватил ее за плечи, предупреждая побег. Сердце ее гулко стучало. — Послушай… Я благодарна тебе за то, что ты сделал… так благодарна, что не выразить словами. Ты спас мою репутацию, мое положение в обществе и, вполне возможно, все мое будущее. Но я уже говорила тебе, что не собираюсь выходить замуж… ни в субботу, ни вообще когда-либо.
— Говорят, благими намерениями устлана дорога в ад, — проговорил он с пугающим спокойствием. — Ты только что согласилась выйти за меня замуж перед половиной всех жителей Балтимора.
— Я была в безвыходном положении. К тому же ты меня вынудил. И довольно грубым образом, должна добавить.
— Вынудил? — Он издал язвительный смешок. — Я предложил тебе достойный выход из тупикового положения. И ты на него согласилась — по собственной воле. — Он обнял ее за плечи. — Скажи мне честно: ты находишь идею брака со мной отвратительной?
Она не ответила. «Это нечестно!»
— Отталкивающей?
По-прежнему никакого ответа.
Жар его рук и тепло тела начали пробираться под одежду. Выйти замуж за Беара Макквайда — бронзового от загаpa красавца, у которого хорошо подвешен язык и который сладко целуется… Каждое утро за завтраком смотреть на него через стол и слушать его скандальные истории… Следить за ним, когда он поднимается по лестнице в своих обтягивающих штанах и ковбойских сапогах… а по ночам лежать с ним в одной постели… Эта перспектива была столь же заманчива, сколь и опасна. Но Даймонд быстро спохватилась, напуганная ходом своих мыслей.
— Может, мне позвать Кенвуда, Пирпонта или Вебстера? Сказать им, что ты никогда не собиралась выходить за меня замуж и что ты опять свободная женщина? — Она не сумела скрыть охватившую ее панику. Увидев, что его слова достигли цели, Беар расслабился и слегка отклонился назад. — Ты, конечно, понимаешь, что, как только они оправятся от удара, нанесенного по их самолюбию, они начнут думать. И додумаются взять с тебя плату за все те «услуги», которые оказали. Мисс Вингейт останется для них все такой же желанной добычей, тогда как миссис Макквайд будет за пределами их досягаемости.
«Пожалуй, он прав. Черт бы его побрал!» Даймонд задумалась, потом взглянула на него при свете луны, и в глазах ее уже не было злости.
— Как ты не поймешь, Даймонд? — Он смягчил тон. — Это решит все твои проблемы.
Она мысленно заломила руки, пытаясь разумно во всем разобраться, оценить последствия того шага, который она собиралась совершить. Может, он прав? Может, это самый лучший способ решения всех ее проблем?
Даймонд подняла голову, вглядываясь в его уверенное лицо, и нашла ответ в собственном желании, отраженном в его взгляде. Он был единственным человеком в ее жизни, который видел ее такой, какая она есть, и все-таки принимал. Он был ее поверенным, партнером, а иногда — соучастником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Я правильно расслышал? — резко спросил Морган у Даймонд. — Пятнадцать тысяч долларов? О Господи, давать им столько денег — значит поощрять их разгильдяйство. Это только способствует нищете.
— Похвальная щедрость! — подхватил Луис, не обращая внимания на Моргана. — Но нельзя же класть все яйца в одну корзину. Есть и другие благотворительные организации, которые тоже заслуживают внимания и спонсорства, милая.
— Я собираюсь пожертвовать и в другие организации, — сказала она, — в том числе в миссию.
— Да? — Луис расслабился. — Ну конечно. Я знаю, что ты одобряешь нашу деятельность. И сколько же, разреши узнать, ты собираешься пожертвовать?
— Ну, это зависит от обстоятельств. — Она быстро взглянула на Беара.
— От каких обстоятельств, мой драгоценный ангел? — Луис явно нервничал. Все тело его напряглось, глаза сверкали. Но раздавшийся в толпе взрыв аплодисментов опять привлек внимание всех к галерее.
Даймонд не успела ответить, потому что в этот момент послышалось очередное объявление:
— И замечательное пожертвование в пожарный фонд — десять тысяч долларов, которые наверняка будут использованы для устранения последствий пожаров в Хэмпдене. Спонсор — мисс Даймонд Вингейт.
— Десять тысяч? — Лицо Луиса покрылось неприятны ми красными пятнами.
— На борьбу с пожарами? — недовольно процедил Морган. — Это забота города, а не твоя!
— У них нет денег на оборудование и новые станции в Хэмпдене и восточном квартале. — Даймонд отступила назад и огляделась, пытаясь найти путь для бегства. Слева и справа от них толпились люди, а прямо за ними была стена. Она бросила тоскливый взгляд на двери.
— Но десять тысяч долларов! — проговорил Пэйн и провел языком по пересохшим губам. — И все потому, что в пожаре сгорело несколько домов-развалюх? Да за такие деньги можно спалить половину восточного квартала и заново его отстроить!
Беар с яростью смотрел, как она терпит их дружное осуждение. Этот спор пробудил в нем два совершенно противоположных порыва: первый — вмешаться, обратив в бегство этих самонадеянных негодяев, и второй — не лезть, предоставив ей упасть в ту яму, которую она же себе и вырыла.
Даймонд Вингейт отнюдь не беспомощна, говорил он себе. Ей хватает сил, решимости и крепости духа, чтобы давать отпор постоянным вымогателям. Она не нуждается в его поддержке. В этот момент она подняла голову, и Беар заметил в ее невероятно голубых глазах мольбу.
— …выбрали этот вечер, чтобы объявить о самом большом пожертвовании новой больнице Джона Хопкинса, — рокочущим голосом вещал Вильям Фишер. Беар не стал бы к нему прислушиваться, если бы не выражение ужаса, появившееся на лице Даймонд. — Мисс Даймонд Вингейт внесла колоссальную сумму — сто тысяч долларов — на организацию детского отделения!
— Сто тысяч… — Морган лишь молча пошевелил губами.
— Сто тысяч?! — У Луиса был такой вид, как будто его пырнули ножом. — Да это же превышает все границы щедрости… все границы милосердия… все границы здравого смысла!
— Надеешься купить себе священный нимб побольше, Даймонд Вингейт? — насмешливо спросил Пэйн. — Я знаю из достоверных источников, что они выпускаются только одного размера.
— Я… я не думала, что о пожертвовании больнице объявят сегодня вечером, — проговорила девушка с запинкой, заметно поеживаясь от бурной реакции толпы. — Я решила сделать этот вклад… просто чтобы… отпраздновать свой день рождения.
При упоминании о дне рождения на висках Моргана вздулись жилки.
— Ты должна была поговорить со мной на этот счет, Даймонд. Подумать только: какая безответственность — отдать столько денег больнице!
— Как ты могла? — резко спросил Луис; лицо его пылало. — Выбросить на ветер такую крупную сумму, не посоветовавшись со мной?
Люди оборачивались к Даймонд, чтобы ее поздравить или просто поглазеть. Подошла Эвелин Вассар и воскликнула, хлопая в ладоши:
— Браво, дорогая!
Беар опять оглянулся и увидел, что Даймонд смутилась.
— Я хочу сделать жизнь балтиморских детей здоровее, — совсем тихо заявила она, оглядываясь по сторонам и моля Бога, чтобы никто посторонний не расслышал ее слов. Но ее попытки защититься вызвали еще большее негодование.
— Я настаиваю, Даймонд, чтобы ты перестала жертвовать такие крупные суммы! — громогласно заявил Морган. Стоявшие вокруг начали поворачивать головы и вытягивать шеи. — Больше того, я считаю, что тебе надо вообще прекратить жертвовать деньги!
— Не говорите глупостей, Кенвуд! — прорычал маленький миссионер и сам обратился к девушке: — Даймонд, ты знаешь, как я отношусь к непомерным пожертвованиям университета на эту, с позволения сказать, больницу. Такую жалкую, вонючую лачугу построят и без твоей помощи. Для твоих денег есть более достойные области применения…
— Избавьте нас от душеспасительных бесед, Пирпонт, — раздраженно бросил Пэйн и взял девушку за руки: — Даймонд, ты знаешь, что мой отец презирает университеты. А этих напыщенных индюков из больницы Джона Хопкинса тем более. Он придет в ярость, узнав о твоем вкладе. Тебе надо забрать свои деньги обратно.
— Вы забываетесь, Вебстер, — сердито заявил Морган. — Ваших драгоценных родителей это совсем не касается.
— Разумеется. — Луис, явно был задет замечанием Пэйна. — Прежде чем учить других, посмотрите на себя. А вы, Морган, какое вы имеет право советовать ей, как распоряжаться деньгами?
Гости, стоявшие рядом, напряженно прислушивались к каждому слову. Беар снова сжал кулаки. Джентльменское перемирие женихов перешло в словесную баталию. После сегодняшнего вечера у Даймонд не должно остаться никаких иллюзий на их счет.
И тут, когда казалось, что хуже и быть не может, подал голос Морган:
— Я имею полное право требовать от моей будущей жены, чтобы она советовалась со мной по поводу вложения своего капитала.
Это заявление произвело эффект маленького динамитного взрыва. Девушка схватилась за горло, Луис в ужасе прижал к губам носовой платок, а Пэйн потянулся к фляжке, спрятанной в кармане брюк.
— Ваша будущая жена? — Пирпонт опять покрылся пятнами. — Как вы смеете публично говорить такие вещи без…
— Пора, Даймонд, — объявил Морган, схватив ее за руку. — Мы ждали достаточно долго. До твоего дня рождения остались считанные дни.
— До дня рождения? — всполошился Пэйн. — Скажи им, милая Даймонд, чья помолвка будет объявлена на твоем дне рождения.
Она открыла рот, но Луис ее опередил:
— Наша с Даймонд, конечно. — Он попытался забрать ее руку у Пэйна, но вынужден был удовольствоваться локтем. — Мы намерены объявить о нашей будущей свадьбе на дне рождения моей драгоценной Даймонд.
— Вы? Женитесь на Даймонд? — Пораженный Морган уже не скрывал негодования.
Луис обернулся к девушке:
— Скажи им, милая. Скажи, что мы собираемся пожениться до конца лета и устроить в Грейсмонте наш первый сиротский приют.
Глаза ее наполнились ужасом.
— Сиротский приют?
— Даймонд, скажи им!
— Говори же, дорогая! — требовал Луис.
Поставь их на место, милая Даймонд, иначе придется это сделать мне самому, — пообещал Пэйн.
Даймонд молчала. Мужчины, которых она еще недавно считала добрыми друзьями, терзают ее. Беару доводилось видеть, как волки терзают отбившуюся от стада овечку, но эта троица вела себя куда более жестоко. В висках у него стучала кровь, а руки изнывали от бездействия. И тут Макквайд утратил остатки разумной сдержанности.
— Мне жаль вас разочаровывать, джентльмены, — услышал он собственный голос, громкий и хриплый от гнева, — но она не выйдет замуж ни за кого из вас! Она выходит замуж за меня.
Воцарилась оглушительная тишина. Отзвуки его слов достигли дальних углов танцзала, и все присутствующие дружно задержали дыхание.
— За вас? — переспросил Морган упавшим голосом.
— За меня, — громко подтвердил Беар, — причем в самое ближайшее время.
«Черт возьми, что я делаю? — возмущалась какая-то часть его существа. — Должно быть, я спятил. Она свела меня с ума!» Тут он опустил голову и взглянул на ее обращенное кверху лицо. Эти голубые глаза, такие невыносимо ясные и обманчиво глубокие… Его охватил необъяснимый порыв обладать ими и защищать.
Это было подобно удару грома. Он вдруг понял, что она ему нужна — не ее деньги, а она вся, целиком. В следующую секунду до него дошло, что его импульсивное заявление решало не только ее, но и его проблемы.
Вокруг них стояло потрясённое балтиморское общество и наблюдало за исходом четырехлетней конфронтации. Страсть, самолюбие и жениховские амбиции приводили многих молодых людей на грань открытого столкновения, но до сих пор никто не осмеливался переступить эту грань.
Памятуя щедрость Даймонд и ее многолетнюю приверженность благоразумию и светскому этикету, старейшины местного общества не знали, как воспринять эту новость и кого осуждать за учиненный скандал — саму девушку или ее горе-женихов, которые прилюдно выясняли свои отношения.
— Боже мой! Вот так сюрприз… Это просто чудесно! Наша дорогая Даймонд наконец-то обручилась!
Девушка оторвала взгляд от Беара Макквайда и посмотрела на сияющую от радости Эвелин Стэнхоуп Вассар, которая энергично захлопала в ладоши.
Мнение света определилось, когда примеру Эвелин последовали ее подруги, а потом и все присутствующие в зале заботливые мамаши, имеющие дочерей на выданье.
— Даймонд, — с чувством произнес Морган, — скажи им, что это неправда!
Беар протянул ей руку, и взгляд ее опустился на его большую натруженную ладонь. Она показалась девушке землей обетованной.
Публичная помолвка была единственным способом избежать позора и сохранить репутацию. Мысли ее заметались. Кто же лучше подходит на роль жениха, как не красивый и сильный чужак, который скоро покинет Балтимор и вернется к себе на Запад? Долгая помолвка… Макквайд уедет в Монтану… она будет тоскующей невестой… потом брошенной женщиной… которая так никогда и не оправится от душевной раны, причиненной единственной настоящей «любовью»…
— Это правда, — тихо произнесла она, — мы действительно собираемся пожениться.
Беар обнял ее за талию, она подняла голову и увидела в его глазах маленькое бушующее пламя. На сей раз ей придется дорого заплатить за свое спасение. Но какова бы ни была цена, она заплатит ее с радостью!
Преисполненные радужных надежд балтиморские мамаши обступили Даймонд со всех сторон, чтобы пожелать ей и ее новоявленному жениху всех благ, а оттесненные в сторону женихи-соперники вынуждены были ретироваться из зала, обескураженные столь внезапным и катастрофическим поворотом судьбы.
Хардвелл и Анна поспешно поднялись на второй этаж из гостиной. Лица их пылали, глаза радостно блестели. Они выхватили девушку из объятий Беара и по очереди прижали ее к груди, поздравляя с помолвкой.
— Не скажу, что сильно удивлен, — заявил Хардвелл, выпятив Грудь и сияя улыбкой. — Эти двое влюбились друг в друга с первой минуты их встречи!
Анна утерла платочком слезы и тихонько всхлипнула, но ответила на удивление просто:
— Нам надо готовиться к свадьбе — это замечательно!
— Обращайтесь ко мне за помощью, не стесняйтесь, — сказала Эвелин Вассар, обнимая Анну. — Больше всего на свете люблю выдавать замуж милых девушек. — Она обернулась к Беару и Даймонд. — И когда же нам ждать этого счастливого события?
Ни колеблясь ни секунды, Беар ответил:
— Очень скоро.
Даймонд, которая говорила и двигалась как в тумане, радуясь своему избавлению, вздрогнула и вернулась к действительности.
— Что?
— В конце этой недели. Скажем, в субботу. Ты же знаешь, мне придется возвращаться в Монтану. Я пробуду там какое-то время.
— Я согласна подождать, — сказала она чересчур поспешно, надеясь, что он по глазам догадается о ее намерении.
— А я нет. — Он решительно улыбнулся, показывая, что прекрасно понял ее намек, но намерен его игнорировать. — Мне не терпится сделать тебя миссис Макквайд.
Не успела она возмутиться, как он подхватил ее за талию и закружил в объятиях. В ту минуту, когда ноги Даймонд коснулись пола, она собралась закатить ему хорошую оплеуху. Ее удержал лишь добродушный смех зрителей, вызванный импульсивным поведением Беара.
— Я думаю, — она приложила руку к голове, — нам надо обсудить этот вопрос.
Глава 13
— Что за бес в тебя вселился, Макквайд? — спросила Даймонд срывающимся голосом, увлекая его в самый темный угол лунного сада.
Прошло больше часа с момента их неожиданного объявления в танцзале, и у нее еще кружилась голова от волнения. Ноги подкашивались, руки устали от рукопожатий и лобызаний половины всех балтиморцев, а лицо болело после глупой улыбки, обращенной к мужчине, который со злорадным удовольствием дразнил ее своим новоявленным «жениховством».
— Сказать всем, что мы собираемся пожениться в следующую субботу… Ты что, сошел с ума?
— Разве так надо разговаривать с человеком, который только что спас тебя от назойливых женихов? — усмехнулся Беар.
Он был так близко, что, разговаривая с ним, ей приходилось отклоняться назад. Его лицо окутывали тени от нависающих сверху ветвей, но она могла разглядеть его блестящие глаза. То ли его близость, то ли интимность обстановки, то ли воспоминание о том, как раньше она оставалась с ним наедине в темноте, — словом, что-то заставило ее смягчить свой ответ.
— За это я в долгу перед тобой и намерена щедро тебе отплатить, но…
— Я и сам намерен взять с тебя щедрую плату, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Я в последний раз спас твою розовую попку, Даймонд Вингейт, и рассчитываю получить сполна все, что мне причитается.
— Отлично. — Она судорожно глотнула. — Назови свою цену.
— Кажется, я ее уже назвал. — В темноте было плохо видно, но у нее возникло тревожное ощущение, что он улыбается. — Ты выйдешь за меня замуж в ближайшую субботу.
— Это совсем не смешно, Макквайд. — Она попыталась отступить назад, но он схватил ее за плечи, предупреждая побег. Сердце ее гулко стучало. — Послушай… Я благодарна тебе за то, что ты сделал… так благодарна, что не выразить словами. Ты спас мою репутацию, мое положение в обществе и, вполне возможно, все мое будущее. Но я уже говорила тебе, что не собираюсь выходить замуж… ни в субботу, ни вообще когда-либо.
— Говорят, благими намерениями устлана дорога в ад, — проговорил он с пугающим спокойствием. — Ты только что согласилась выйти за меня замуж перед половиной всех жителей Балтимора.
— Я была в безвыходном положении. К тому же ты меня вынудил. И довольно грубым образом, должна добавить.
— Вынудил? — Он издал язвительный смешок. — Я предложил тебе достойный выход из тупикового положения. И ты на него согласилась — по собственной воле. — Он обнял ее за плечи. — Скажи мне честно: ты находишь идею брака со мной отвратительной?
Она не ответила. «Это нечестно!»
— Отталкивающей?
По-прежнему никакого ответа.
Жар его рук и тепло тела начали пробираться под одежду. Выйти замуж за Беара Макквайда — бронзового от загаpa красавца, у которого хорошо подвешен язык и который сладко целуется… Каждое утро за завтраком смотреть на него через стол и слушать его скандальные истории… Следить за ним, когда он поднимается по лестнице в своих обтягивающих штанах и ковбойских сапогах… а по ночам лежать с ним в одной постели… Эта перспектива была столь же заманчива, сколь и опасна. Но Даймонд быстро спохватилась, напуганная ходом своих мыслей.
— Может, мне позвать Кенвуда, Пирпонта или Вебстера? Сказать им, что ты никогда не собиралась выходить за меня замуж и что ты опять свободная женщина? — Она не сумела скрыть охватившую ее панику. Увидев, что его слова достигли цели, Беар расслабился и слегка отклонился назад. — Ты, конечно, понимаешь, что, как только они оправятся от удара, нанесенного по их самолюбию, они начнут думать. И додумаются взять с тебя плату за все те «услуги», которые оказали. Мисс Вингейт останется для них все такой же желанной добычей, тогда как миссис Макквайд будет за пределами их досягаемости.
«Пожалуй, он прав. Черт бы его побрал!» Даймонд задумалась, потом взглянула на него при свете луны, и в глазах ее уже не было злости.
— Как ты не поймешь, Даймонд? — Он смягчил тон. — Это решит все твои проблемы.
Она мысленно заломила руки, пытаясь разумно во всем разобраться, оценить последствия того шага, который она собиралась совершить. Может, он прав? Может, это самый лучший способ решения всех ее проблем?
Даймонд подняла голову, вглядываясь в его уверенное лицо, и нашла ответ в собственном желании, отраженном в его взгляде. Он был единственным человеком в ее жизни, который видел ее такой, какая она есть, и все-таки принимал. Он был ее поверенным, партнером, а иногда — соучастником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33