Очень медленно силы к нему возвращались. Наконец он глубоко вздохнул, сел и покачал головой. На теле больше не зияли огромные раны, нанесенные когтями демонов.
— Твои призраки спасли меня, — пробормотал он.
— Наши призраки, принц, — поправила она. — Наши призраки.
— Ты потребовала ключ. Прекрасная мысль, Брешия. И сундучок открылся?
Она кивнула в сторону сундучка, стоявшего на земле. Ключ торчал из скважины.
— Модор и демоны там, внутри. А золотой меч сжимает шею Модора.
— Интересно, — протянул принц, кивнул, и сундучок тут же оказался у него в руках. — Как это было?
— Демоны и Модор сплелись в один клубок. Со стороны все это походило на смерч, летящий прямо к сундучку. Он так быстро исчез, что я и оглянуться не успела…
— …но все же захлопнула крышку и заперла сундучок.
Брешия кивнула.
Принц прижал к себе сундучок и нахмурился.
— Все это очень любопытно. Я знаю, что они здесь, но не чувствую их. Никого.
Она устремила взор на сундучок, все еще опасаясь, что он откроется и вырвавшиеся оттуда демоны разорвут принца, а Модор заставит Брешию наблюдать кровавую сцену. Она была напряжена и готова в любую секунду унести их обоих в Испанию, хотя бы ненадолго. Может, придется немного поохотиться, пока все не уляжется. Брешия яростно ненавидела и сундучок, и заключенных в нем тварей.
— Вот что, Брешия, — решил принц, — мы должны что-то сделать с этим сундучком.
Брешия тоже так считала, но не могла себя заставить этим заняться. Она оглянулась на Майду, все еще лежавшую на земле и безуспешно пытавшуюся что-то выговорить. Старики были неподвижны, как сама крепость.
Опасности, похоже, не было.
Брешия закрыла глаза; произнесла древние слова, которых, кроме нее, никто больше не понимал. Земля возобновила свой обычный ход. Старики тем не менее не особенно оживились, наверное, были слишком испуганы. Зато куры хлопотливо закудахтали. Майда, наконец обретшая дар речи, истерически завизжала:
— Что ты сделала с Модором, проклятая ведьма?
— Модора больше нет, — сообщила Брешия. — И теперь все будет хорошо.
Майда поднялась, отряхнулась и направилась к ним. Несмотря на испуг, храбрости ей было не занимать.
— Ты волшебник, совсем как мой господин.
— Верно, — согласился принц. — Мы оба волшебники. А Модор больше не будет поганить эту землю.
Брешия оглядела рыжеволосую зеленоглазую Майду и зловеще сощурила свои зеленые глаза:
— Ты оскорбила меня, глупая женщина, посмела грозить кулаком…
— Да, но разве не ты швырнула меня на землю? Хорошо еще ногу не сломала!
— …но, думаю, из тебя выйдет прекрасная хозяйка Пенуита.
— Да я вообще хороша во всем, за что ни берусь, — злорадно ухмыльнулась Майда, — и позволь сказать, жалкая ведьма, что я недолго оставалась бы наложницей Модора. Он удушил бы тебя, и я стала бы его женой.
— Нет, глупая женщина. Я не имела в виду, что из тебя выйдет прекрасная наложница. Но считаю, что ты вполне можешь управлять всем здешним хозяйством.
Майда разинула рот от неожиданности, но тут же кое-что сообразила:
— И как мне защитить эту землю? Что ты скажешь на это, уродина?
— Я не уродина. Наоборот, я настоящая красавица, спроси кого хочешь. Кроме того… как ни неприятно мне признавать это, ты чем-то похожа на меня: те же рыжие волосы и зеленые глаза.
— Ну… да… но рыжее и зеленое идут мне больше!
Принц громко откашлялся.
— Итак, Майда, для того чтобы защитить эту землю, нужно первым делом избавиться от этой черной крепости.
Он сжал палочку, осторожно провел ею по рукаву, и на месте крепости вырос обычный дом из дерева, глины и камня. Даже свинарник из зловеще-черного превратился в обычное сооружение из выцветших досок, связанных толстыми веревками. Люди стали перешептываться. Животные всполошенно визжали.
— Но на что мне жить и кормить этих злосчастных стариков? — не унималась Майда.
Принц слегка улыбнулся и описал рукой широкий круг.
— Очень долгая жизнь больше не будет считаться здесь наказанием. Она будет даваться только тем, кто бесконечно предан Пенуиту. Возвращаю старикам их молодость!
— Молодость, вернись к старикам! — вторила Брешия.
И бедняги приобрели свой прежний вид. Они отряхивались, чесали головы, на которых выросли густые волосы, потирали локти и колени, которые больше не болели. Три девушки затеяли веселый танец, высоко взбрасывая ноги. Мальчишки орали и ругались. Молодые голоса заполнили двор, и эти звуки казались поистине чудесными. Некоторые до сих пор не могли прийти в себя.
— Модора больше нет! — крикнула Брешия. — Ваши жизни снова принадлежат вам!
Майда огляделась и довольно потерла ладони.
— Посмотрите-ка! Похоже, вон тот красавчик с удивленным и довольным лицом еще недавно был старым Доромом. Хм… что за славная у него улыбка!
— И зубы все свои, — добавила Брешия.
— Пойду проверю, свежее ли у него дыхание, — решила Майда, направляясь к молодому Дорому.
— Знаешь, Брешия, я в некоторой растерянности, — признался принц. — Слишком многое придется сделать, и прежде всего защитить Пенуит и всех потомков Майды.
— Судя по всему, что я успела о ней узнать, думаю, ее наследники будут править Пенуитом еще очень долго. И что, принц? Ты хочешь наложить на Пенуит заклятие?
— Нет. Скорее проклятие.
Он подумал еще немного и с довольным видом высоко поднял сундучок на всеобщее обозрение.
— Слушайте все! Если кто-то когда-то возьмет эту землю силой, он умрет! — И, улыбнувшись Брешии, добавил: — Ну вот. Все сделано.
— Для такого великого умника, — фыркнула Майда, откидывая пышные рыжие волосы, — вы потратили не слишком много слов.
Принц едва не швырнул в нее сундучком и уже готов был взять назад свое проклятие, когда Брешия громко объявила:
— Если дева из Пенуита будет рыжеволосой и зеленоглазой, она спасется.
— И этот жалкий дар намного лучше моего прямого, честного проклятия? — презрительно скривился принц. — Ты просто защищаешь всех, кто похож на тебя и Майду!
Брешия яростно погрозила ему кулачком.
— Ты сердишься, потому что сам до этого не додумался!
Она помолчала, наблюдая, как Майда отдает приказания молодым людям.
— Знаешь, из нее вышла бы великая ведьма. Пенуит под надежной защитой. У Майды появились помощники, а теперь… теперь нужно разделаться с сундучком. — При одном виде проклятого сундучка ее передернуло, но она мужественно спросила: — Как нам поступить?
— Я должен вернуться в пещеру. Но сначала, Брешия, ты должна понять, что настанет день, когда проклятие потеряет силу. Кстати, мне пришла в голову поразительная мысль!
Он схватил ее. Брешия так растерялась, что уронила сундучок. Но принц успел подхватить его и чмокнуть ее в ушко.
— Да. Когда-нибудь, через много лет, проклятие будет снято. И поэтому я решил увязать с ним Модора.
— Модора? Ты сошел с ума?
— Нет, послушай, я свяжу проклятие с сундучком, и, поскольку Модор находится внутри, он станет его частью. Доверься мне. Знаешь, Модор не заслужил такой участи: вечно оставаться в золотой темнице, да еще в обществе демонов. Он хоть и подлец, но не настолько же! Это уж слишком.
Принц приблизил губы к сундучку и сказал достаточно громко, чтобы демоны услышали каждое слово:
— Модор, теперь у тебя только одно ухо, потому что я отсек второе, так что слушай внимательно. В будущем ты сможешь освободиться, сняв мое проклятие и дав слово оставить демонов в их царстве. И ты должен поклясться, что станешь волшебником, который будет делать только одни добрые дела.
Сундучок задрожал в его руках. Принц наклонился поближе, кивнул, выпрямился и улыбнулся.
— Он очень-очень зол, но сколько это продлится? Да, теперь я все вижу ясно. Придет время, когда проклятие будет снято. Придет человек, человек большого ума, а может, обладающий капелькой магии. Я сам стану направлять его, и все закончится хорошо. — Он прикрыл глаза, что-то пробормотал и улыбнулся. — Все сделано.
— Но этот человек потеряет свои магические способности и станет смертным? — встревожилась Брешия.
— Не знаю, — покачал головой принц, — так далеко мои способности предвидения не распространяются. — И, щелкнув пальцами, добавил: — Не забудь, капелька магии. Этот человек найдет сундучок.
— Смертные обычно способны отыскать любую вещь, как бы хорошо ты ее ни запрятал. Обладающий искусством магии человек просто отшвырнет сундучок подальше. А он будет похож на тебя, принц?
— Поскольку я великолепный образец мужественности, что еще может просить человек?
Она коснулась палочкой его носа, и он ощутил поцелуй.
— Тогда пусть он возымеет нужду в женщине, которая будет наставлять его, смешить, любить и бесчисленное количество раз спасать жизнь.
Брешия могла бы поклясться, что принц гордо выпятил грудь.
— И она будет похожа на тебя? — спросил он.
— Почему нет? Тогда из них выйдет прекрасная пара. Знаешь, я тоже кое-что ему подскажу. Будем надеяться, он справится с Модором!
— Он будет моим человеком и справится с чем угодно. Хотя женщина, возможно, доставит ему немало хлопот, особенно если будет похожа на тебя. Но он завоюет ее. Покорит. И она будет его боготворить.
— Ах уж эта твоя спесь, — вздохнула Брешия, целуя его в подбородок. — Правда, для меня она неотразима.
Она хотела сказать еще что-то, но увидела, что люди вокруг тихо переговариваются, боясь подойти ближе.
— Давай оставим их со сказкой, которую они будут рассказывать у своих зимних костров, — предложила она, и взяв его за руку, вскричала: — Домой!
И они исчезли.
До людей, потрясение глазеющих в небо, донесся женский голос:
— Скорее, принц, покажи мне то, что Модор именовал извращениями. Неужели действительно попросишь часами стоять перед тобой на коленях?
Громовой хохот сотряс воздух.
Глава 33
Настоящее время
Услышав истошный вопль, Меррим испугалась, что сердце сейчас остановится, она рухнет на землю и умрет в этой проклятой дыре, вырытой в глубине пещеры.
Но Бишоп замер и не шевелясь смотрел в сундучок.
Душераздирающие вопли диких животных, грозивших их смести, постепенно стихли, превратившись в жужжание, успокаивающее разум и слух, как мерный шум прибоя.
— Там что-то есть, — шепнул он.
Меррим схватила его за руку.
— Только не трогай эту штуку. Мы не знаем, что случится.
— Верно. Но должны узнать.
Меррим сцепила зубы от страха. И хотела отвести глаза, но не смогла.
Его рука медленно погрузилась внутрь. Сундучок казался совсем узким. Не более шести дюймов в глубину, но рука ушла туда до локтя.
Бишоп встал на колени, наклонившись над сундучком и вытянув пальцы.
— Я ничего не чувствую. Мне ни горячо, ни холодно.
В ответ из сундучка раздался отчетливый голос:
— Я Модор, хранитель проклятия, пленник проклятого сундучка, и был им дольше, чем длится жизнь любого волшебника. Освободи меня, смертный.
— А ты поклянешься быть самым добрым волшебником в этом мире? — спросил Бишоп не колеблясь.
Послышался нарастающий рокот.
— Клянусь.
— И вернешь демонов в их царство?
— Клянусь.
— Когда?
— Немедленно. Освободи меня.
Бишоп уселся на корточки, продолжая смотреть на сундучок, и наконец медленно кивнул:
— Все сделано. — Подняв палочку, он направил ее на сундучок. — Проклятия больше не существует.
Последовало полное молчание, сменившееся пением. Множество голосов слились в стройном хоре, выводя ангельскую мелодию. Потом снова молчание.
Сундучок затрясся. Бишоп и Меррим отпрянули. И тут тьма взорвалась каскадом ярких цветов: красный, синий, оранжевый, зеленый. Искры рассыпались по пещере, мириады крошечных взрывов шума и красок. Шум становился все громче, пока оба не закрыли уши руками.
Внезапно и невероятный шум, и краски, и искры, и сундучок исчезли. Просто испарились.
Они остались одни.
— Знаешь, что, Меррим?
Меррим вопросительно склонила голову набок.
— До меня только сейчас дошло, что я очень хотел бы видеть тебя на коленях передо мной.
— Но зачем, Бишоп? — удивилась она. — Хочешь, чтобы я тебе поклонялась?
Он лишился дара речи. Дыхание перехватило. Перед глазами так ясно встала она, черт побери. Стоит на коленях… касается его… ласкает… берет губами…
Бишоп задрожал.
Подумать только! Они на дне дыры, не знают, как выбраться, и он, во имя всех блудных детей, вдруг захотел, чтобы она взяла его в рот?!
Нет, он действительно безумен!
И все случившееся тоже безумие. Они пытались игнорировать все это, сосредоточиться только на настоящем, на том, что было реально, на том, что можно увидеть и потрогать. Хорошая это штука — настоящее.
Бишоп понимал, что никто из них не желает думать о странном сундучке, демонах и волшебнике Модоре. Какое счастье, что они убрались! Столько событий! На его взгляд, чересчур много.
Но оказалось, это еще не все. Он вдруг услышал смех. Тот самый смех, который раздался, когда он впервые наклонился над дырой. Тот самый, которым сопровождались пощечины.
Смех становился все громче.
Он взглянул на Меррим. Та явно ожидала от него каких-то слов. Но язык его не слушался.
Бишоп понял, что она ничего не слышала.
— Нет, — неожиданно улыбнулся он, — это вовсе не для того, чтобы ты мне поклонялась. Я все объясню позже. А пока давай выбираться отсюда. Дай мне руку.
Она ни о чем не спросила. Просто подала ему руку.
Он сжал ее пальцы, притянул к себе и обнял. Тихий смех по-прежнему звучал в его ушах, наполняя сердце, и он знал, что на этот раз пощечин не будет.
«Это ты, принц? — спросил он мысленно. — Хочешь, чтобы я убрался из злосчастной дыры? А заодно и из пещеры?»
Он улыбнулся и закрыл глаза. А когда открыл, увидел веревочную лестницу, свисавшую сверху.
— Это еще откуда? — хмыкнула Меррим, и в голосе не было страха. Только удивление. — Я ее раньше не видела!
— Ты права, — коротко обронил он. Да и что он мог сказать? Что это принц сотворил веревочную лестницу? Наверное, они оба перешли границы страхов, границы непознанного, непонятного. — Наверное, лестница была здесь все время и мы просто ее не заметили, — предположил Бишоп.
Может, она в самом деле была невидимой? Правда ли это? Неизвестно. Но Бишоп знал, знал твердо, что она появится, как только он откроет глаза. Знал так же хорошо, как то, что больше никогда не услышит этого смеха. Кто бы ЭТО ни был, принц или даже Брешия, он снова исчез, правда, наяву никогда и не появлялся.
Очутившись в пещере, он заглянул в дыру и ничуть не удивился тому, что лестница словно растаяла в воздухе.
В самом ли деле это произошло? Или привиделось во сне? Или все это игра воображения его обезумевшего рассудка?
Неизвестно.
Главное, что проклятия больше не существует. А сундучок и Модор? Куда девались они? В прошлое? В будущее?
Неизвестно.
Может, сундучок и сейчас плавает где-то над их головами. Но кто знает? А вдруг он ждет, чтобы явился новый герой, который повторит и переживет древнюю историю?
— Проклятие развеяно по ветру, — сообщил он Меррим, пытавшейся привести в порядок грязное платье. И в голосе его звучала такая абсолютная убежденность, что она кивнула. Им обоим придется в это поверить!
— Да, — улыбнулась Меррим. — Думаю, ты прав. Оно каким-то образом было связано с золотым сундучком. Откуда он взялся? И почему становился глубже у меня на глазах? Очень уж это странно, Бишоп. Но кто спрятал его в дыре?
Она тараторила и тараторила, задавала десятки вопросов, но внезапно осеклась и замолчала. Потому что увидела в его лице нечто такое, отчего очередной вопрос застрял в горле. Ну что же, может, оно и к лучшему.
«Оставь все это в покое. Оставь все вопросы здесь, в пещере».
Приключение благополучно закончилось, они живы и избавились от проклятия.
— Едем домой? В Пенуит? — выдохнула она.
— Домой?
— Да. Теперь это наш общий дом. И мне не придется волноваться, что ты рухнешь лицом вниз в жареного фазана на нашем брачном пиру.
— Да. Мне тоже как-то не нравилось об этом думать. Но, Меррим, мы должны пожениться как можно скорее. Ты носишь мое дитя!
Руки Меррим мгновенно накрыли живот в инстинктивном жесте защиты.
— Может, ты и прав, — протянула она. — Наконец-то я принесу ребенка своему пятому мужу.
Бишоп расхохотался.
Завидев хозяина, Бесстрашный поднял голову и заржал. Меррим полной грудью вдыхала соленый воздух.
Бишоп же думал о том, что вместе с проклятием исчезли все: принц, Брешия, Модор. А что случилось с Майдой? Меррим, с ее рыжими волосами и зелеными глазами… чей она потомок? Майды или самой Брешии? Но кто может ему ответить? Да и не важно, узнает ли он это или нет.
Бишоп кивнул и тронул руку Меррим.
— Едем домой, милая. Едем домой.
Сент-Эрт два дня спустя.
— Мы знаем только, что молодой человек, некий Фиорал из Грандир-Глен, захватил Пенуит. Это произошло четыре-пять дней назад. Говорят, с ним было около двадцати человек. Теперь он ждет возвращения Меррим, чтобы жениться, — сообщил Дьенуолд, бросая Бишопу яблоко из садов Сент-Эрта.
— Мы надеялись на проклятие, но оно его не убило, — пожаловалась Филиппа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33