Леди Берсфорд вплотную подступила к племяннице, сжимая кулаки.— Ты смеешь отрицать, что убежала из Монмут-Эбби?— Нет, разумеется, нет! Мне пришлось это сделать! Тревор пытался изнасиловать меня. Элизабет приняла его сторону. Он грозился прийти ко мне в спальню и запретил запирать дверь.— Тревор пытался тебя изнасиловать? Не слишком правдоподобная история, девочка моя. Он женат всего месяц. И ты не провела пять дней наедине с Филипом Мерсеро?— Я заблудилась в лесу, едва не замерзла и сильно заболела. Филип нашел меня лежащей на снегу в метель. Я пыталась добраться до Боремвуда и сесть в лондонский дилижанс, но так и не смогла. Тетя, даю слово, между нами ничего не было. Он ухаживал за мной во время болезни, как за младшей сестрой. Я почти все время была без сознания. Это Чарли Аскбридж убедил Филипа, что он меня скомпрометировал, но я и слушать ничего не желала, потому что не сделала ничего плохого.Леди Берсфорд ошеломленно уставилась на племянницу:— Хочешь убедить меня, будто виконт, считая, что скомпрометировал тебя, сделал тебе предложение? Я не ослышалась?— Совершенно верно, — негромко подтвердила Сабрина. — Но я ему отказала. Он ничем не опозорил меня. Спас мне жизнь и вел себя как джентльмен. Почему он обязан жениться? Наша совесть чиста. Мы почти не знаем друг друга.— Жалкая маленькая лгунья! — возопила леди Берсфорд, размахивая кулаками. — Ни одна девушка не может быть настолько глупа, чтобы отвергнуть виконта Деренкура, да еще проведя с ним взаперти целых пять дней! Ты, наверное, хочешь сказать, девчонка, что он предложил тебе стать его содержанкой!— Он на такое не способен. Я внучка графа и благородная леди. Не понимаю вас, тетя!— Все очень просто. Ты соблазнила его, а он еще не устал от твоих прелестей. Тут нет ничего сложного. Он настоящий мужчина, красавец, богатый, знатный, женщины вешаются ему на шею, а ты просто дура.— Филип никогда не опустился бы до такой низости! Почему вы оскорбляете его? Он великодушен и добр, вел себя безупречно по отношению ко мне.Леди Берсфорд с отвращением поморщилась.— Я не оскорбляю его, но только наивная провинциалка может считать Филипа Мерсеро добряком. У него вполне определенная репутация во всем, что касается дам. Виконт способен уговорить любую женщину задрать перед ним юбки. О женитьбе он не думает, и это вполне понятно: ему всего двадцать шесть. Мерсеро и не собирается просить твоей руки. Ты лжешь! — Она внезапно ударила себя ладонью по лбу. — Но как бы то ни было, ты и в самом деле внучка графа! Что мне с тобой делать?!Ну вот, еще одна персона собирается решать судьбу Сабрины Эверсли!— Ты немедленно отправишься домой, в Йоркшир, — вынесла вердикт леди Берсфорд. — Постараешься примириться с Элизабет и Тревором ради блага дедушки. Не хочешь же ты свести его в могилу! Будешь милой, послушной, вежливой, принесешь свои извинения. Надеюсь, Тревор и Элизабет тебя простят.Сабрина подняла голову и взглянула тетке в глаза:— Я не вернусь в Монмут-Эбби. Хотя вы и не верите мне, Тревор действительно пытался совершить насилие. Я ни минуты не сомневаюсь, что, как только он поймет, что меня некому защитить, он удвоит усилия. Кроме того, я больше не желаю жить в одном доме с Элизабет. Она показала свое истинное лицо.— И ты осуждаешь сестру? Ведь ты едва не совратила ее мужа!— Я этого не делала! Почему вы мне не верите?У леди Берсфорд был такой вид, словно она вот-вот бросится на племянницу.— Верить тебе?! Какая чушь! Не воображай, что я так же глупа, как ты, Сабрина! О Господи милостивый, что же ты намереваешься предпринять? После того, что ты натворила, оставаться здесь тебе нельзя!Сабрина медленно поднялась.— Вы не правы, тетя, глубоко не правы. И даже отказываетесь выслушать меня! Почему? Почему считаете, будто я способна лгать?— Не будь идиоткой! Даже слепая старуха, миссис Баггил, и то способна увидеть истину. Ты жила вместе с Филипом Мерсеро в одном доме. И он, конечно, не преминул затащить тебя в постель!— Прекрасно. В таком случае я уеду из вашего дома, как только сложу вещи.— Вот как? И куда это, спрашивается, вы собрались, мисс?— Не на панель, если именно это вас волнует. Вы забываете, что деньги, которые так щедро тратили, принадлежат мне. Прощайте, тетушка.
— Мисс Сабрина!Сабрина отвела взгляд от стены и всмотрелась в одутловатую неприветливую физиономию горничной. Нет, это невыносимо! Неужели в этом городе каждый знает о ее позоре и наслаждается унижением?— Прошу именовать меня леди Сабрина, — процедила она. — Понятно?Хиклс явно была не так глупа, как выглядела, но ее новая работа оказалась для нее тяжким испытанием. Она-то воображала, что в гостиной целый день будут толпиться джентльмены, но до сих пор никто не явился с визитом, а хозяйка молчалива и чем-то расстроена. Хиклс была явно разочарована.— Леди Сабрина, пора пить чай. Прикажете принести?— Да, спасибо, Хиклс.Она видела в лице горничной плохо скрытое злорадство. Как странно, даже слуги знали о ее падении! Откуда? А Хиклс, несомненно, кое-что было известно, как и то, что именно она придает их скромному хозяйству некоторое подобие респектабельности.Сабрина лениво следила за стрелками часов, медленно отсчитывавшими минуты. Она боялась покидать отель из страха встретить знакомых вроде того джентльмена, который открыто пожирал ее глазами. Как ей хотелось дать ему пощечину!Когда часы пробили четыре, Сабрина вдруг сообразила, что сегодня вторник. Вчера она должна была кататься в парке с Филипом Мерсеро. Вероятно, он задержался в имении и ничего не слышал о том, что произошло с ней.Филип все предвидел заранее, не раз предупреждал ее, а она смеялась над ним.Сабрина посмотрела в узкое зеркало над камином и увидела бледное осунувшееся лицо.— Тебе неопровержимо доказали, — бросила она жалкой незнакомке, — что глупее тебя нет на свете. Дурочка, безмозглая дурочка, у которой нет будущего. Перед тобой расстилается, словно пустыня, череда унылых дней, перетекающих в месяцы и годы.Безумная ярость, стремление взбунтоваться против такой несправедливости охватили ее с такой силой, что девушка с размаху ударила кулаком в серебристое стекло. Осколки посыпались на ковер. Сабрина тупо уставилась на струйки крови, ползущие по руке.Только после полуночи, в результате мучительных размышлений, ее осенила идея. Пусть мир остался прежним, она изменилась. Сабрина прошла долгий путь. Сначала романтические бредни о счастье, потом приступ постыдной жалости к себе, несчастной погубленной душе, и, наконец, стремление действовать. Конечно, сначала следует набраться решимости. Но она сделает то, что задумала, непременно сделает.И с этой клятвой Сабрина крепко заснула.
Филип вернулся в Лондон не к понедельнику, а в субботу, раньше, чем предполагал. И все дело в том, что он стосковался по этим, черт бы их побрал, фиолетовым глазам! Сабрина не выходила у него из головы, Филип все время гадал, что она сейчас делает, здорова ли, хороший ли у нее аппетит. Интересно, понравится ли ей стряпня поварихи в Динвитти-Мэнор? Разумеется, она придет в восторг, как и все, кто сюда приезжает!Но в Лондоне его ожидали печальные новости.В среду Филип заперся в библиотеке своего городского дома и задумчиво смотрел в пространство, сжимая листок бумаги.От него потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к Сабрине сразу же, как он узнал о разразившемся скандале. Но Филип удержал себя, велев Дамблеру поговорить со слугами леди Берсфорд. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. И все-таки Филип не покинул дома. Отправиться в «Кэвендиш» в воскресенье или понедельник значило принять на себя всю силу ее гнева. Он прекрасно представлял горечь, терзания и бессильное бешенство несправедливо наказанной девушки. Она наверняка винит его за то, что он оказался прав и мрачные предсказания так скоро исполнились. Как известно, гонца, принесшего дурные вести, в старые времена казнили.Он развернул записку и снова перечитал. Наконец-то! Еще немного, и он сам бы помчался к ней, невзирая на доводы рассудка. Она пишет, что готова обсудить с ним важное дело. Вот как? В мужестве ей не откажешь. Ему не терпится узнать, что у нее на уме. Хорошо, что он первый не бросился к ней, предлагая свои услуги! Теперь ее очередь! Она все-таки опомнилась.Филип позвал Дамблера и стал одеваться, не переставая гадать, что она ему сообщит. Глава 27 Ровно в половине пятого виконт Деренкур постучал в дверь гостиничного номера, который снимала леди Сабрина Эверсли. Слава Богу, она не нуждается. Филип первым делом справился, догадалась ли Сабрина закрепить за собой наследство матери.Неуклюжая толстая женщина неопределенного возраста впустила виконта, с нескрываемым любопытством рассматривая его. Такая бесцеремонность возмутила Филипа.— Я виконт Деренкур. Доложите обо мне своей госпоже, — надменно велел он, справедливо полагая, что Сабрина вынесла немало неприятностей от этой злосчастной особы. Он с первого взгляда почувствовал искреннее отвращение к ней. Она наверняка грубит Сабрине. — Доложите и можете уходить.Хиклс с разочарованным видом удалилась в крошечную гостиную.— Леди Сабрина, к вам виконт Деренкур, — объявила она.Сабрина поднялась навстречу гостю. Филип был потрясен ее видом. Она смертельно бледна и измучена и так смотрит на него, будто ждет осуждения. Боится, что и он заодно с теми, кто издевался над ней?— Милорд, я рада, что вы нашли время приехать, — пробормотала девушка с таким смирением, что виконт готов был схватить ее в объятия и просить никогда больше ни о чем не тревожиться, пока он жив. Но Филип сдержался. У нее какое-то деловое предложение. Он будет играть по ее правилам. Поэтому он не сдвинулся с места.— Хиклс, — приказала Сабрина горничной, — вы свободны. Оденьтесь потеплее, на улице холодно.Филип снял пальто и перчатки, и когда Сабрина взяла их у него, неожиданно нахмурился.— Постойте, что у вас с рукой? Дайте я посмотрю.— Ничего особенного, — отмахнулась она, пряча руку за спину. — Еще раз благодарю за то, что пришли, милорд. Не хотите ли сесть?— Нет, сначала покажите руку. И кто вам ее бинтовал? Слепой калека?— Я сама. Трудно орудовать одной рукой. Я порезалась об осколки зеркала. Случайно разбила. Уже совсем не болит.Но он высился перед ней, как скала. Наконец Сабрина, устало вздохнув, подчинилась. Филип размотал повязку и осмотрел рану.— Не слишком страшно, — решил он, — но нужно промыть порез бренди. У вас есть что-то в этом роде?Сабрина кивнула и подошла к буфету. Бренди, должно быть, самого низшего сорта, но это не важно.Он подвел Сабрину к окну, распахнул створки и заставил ее высунуть ладонь наружу. И только потом плеснул на нее жгучей жидкости. Девушка даже не дернулась и не застонала. Хорошо еще, что в этот момент под окном не было прохожих.— А теперь как следует перевяжем. Очень болит?Рана горела, но Сабрина покачала головой. Он аккуратно забинтовал руку.— Ну вот, как вы себя чувствуете?— Прекрасно, благодарю вас.— Не хотите рассказать, как вы ухитрились расколотить зеркало?— Нет. Простая неловкость, ничего больше. Пожалуйста, милорд!Филип смирился, молча сел и, сложив ладони домиком, улыбнулся Сабрине.— Хотите чаю?— Не стоит. Сейчас меня больше всего интересует предмет нашей беседы.— Тогда к делу.Она села напротив Филипа, спокойная, сдержанная, полностью владеющая собой. Ведет себя безупречно. Если он выкажет свое беспокойство, Сабрина посчитает, что ее жалеют, а этого она не допустит.Прошло несколько минут. Сабрина не произнесла ни слова, только смотрела на него.— Я получил вашу записку, Сабрина. Вы сообщили, что желаете обсудить со мной важное дело, — прервал затянувшееся молчание Филип.— Совершенно верно, — выдавила она, упрямо уставясь в какую-то точку за его левым плечом. — Вам, разумеется, уже известно, почему я здесь.— О да, — беспечно обронил он. — Я вернулся в Лондон в прошлую субботу. Должен сказать, вы произвели фурор.Истории, которых я наслушался, так невероятны, что ни вы, ни я больше не можем считаться простыми смертными. Мои мужские доблести, оказывается, таковы, что любой джентльмен, должно быть, скрипит зубами и зеленеет от зависти. Сабрина не находила слов.— Вы приехали в субботу?! И, зная, что произошло, ничего не предприняли? Сегодня среда! Среда!— И что из этого? Кстати, вы так и не объяснили, в чем дело.Сабрина поднялась и гордо распрямила плечи.— Вы правы, милорд…— Филип.— Да, Филип. Так вот, вы были правы во всем. Я уничтожена, втоптана в грязь стараниями некоей мисс Терезы Эллиот, которая, насколько я поняла, охотится за вами. Я пыталась объяснить ей, что никоим образом не претендую на вас, но она даже не пожелала слушать меня. Все произошло так, как вы и говорили, милорд. Оказалось достаточно одного змеиного языка, чтобы изменить всю мою жизнь! К сожалению, моя тетя не склонна оправдывать меня и предпочла поверить чужим людям. Она потребовала, чтобы я возвратилась в Монмут-Эбби. По вполне понятным причинам я не могла так поступить, поэтому пришлось покинуть ее дом.— Не стану тратить зря время, напоминая, что я обо всем вас предупреждал.— Спасибо. Я ценю вашу сдержанность. Филип учтиво улыбнулся:— Весьма польщен. Ну а теперь о деле. Так что же вы хотели мне сообщить?— Я много размышляла в эти дни. Никогда еще мне не приходилось испытывать такого полного одиночества. Ни друзей, ни близких. Мне крайне тяжело. Невыносимо. Больше я так не могу.Филип прекрасно представлял, каково сейчас девушке. Значит, теперь даже замужество предпочтительнее всеобщего остракизма. Сама эта мысль не слишком ранила тщеславие Филипа, ибо он понимал, чего стоило это решение Сабрине.— Итак, вы несчастны и томитесь в изгнании. Вам это не нравится. Так чего же вы хотите от меня, Сабрина?— Собираюсь сделать вам предложение. Прошу, женитесь на мне, Филип. Это честная сделка. Если согласитесь, получаете оставшиеся девять тысяч пятьсот фунтов и мое приданое. Не знаю, насколько оно велико, но, уж наверное, не маленькое. К несчастью, леди Берсфорд успела растратить пятьсот фунтов моего наследства на туалеты для себя и меня.— Да вы богачка, Сабрина! Такая же, как та легендарная наследница, что дала название Динвитти-Мэнор. Весьма соблазнительное предложение. Трудно устоять. Давайте уточним: если я женюсь на вас, вы отдаете мне все свои деньги?Она ненавидела звук этого бесстрастного голоса. Виконт так безразлично цедил слова, будто пересчитывал мешки с мукой или овец. А ведь речь шла об их совместной жизни, о ее будущем, о возможности спасения!— Да, — кивнула девушка, стараясь не выдать горечи и раздражения, переполнявших ее. — А кроме этого… — Она закашлялась, пытаясь выиграть время. Главное — произнести до конца заранее приготовленную тираду и покончить поскорее со всем этим… — Я также предлагаю вам полную свободу. Вы молоды, хотя не понимаю, почему человек старше меня на восемь лет считается чересчур юным для уз брака, а на меня смотрят едва ли не как на старую деву. В любом случае вы еще не перепробовали всех любвеобильных лондонских дам. Можете продолжать в том же духе, сколько пожелаете. Тетя предупредила меня, что вы не собираетесь жениться, пока женщины бросаются вам на шею. Поэтому я и готова закрыть глаза на ваши похождения.— Понятно. Вы не собираетесь никоим образом вмешиваться в мою личную жизнь.— Совершенно верно.Филип наконец не выдержал и рассмеялся.— Но я и без того свободен как ветер, Сабрина. Брак — отнюдь не цепи для мужчины, если он, конечно, не глупец. Нет, нужен какой-то более привлекательный довод, кроме вашего золота, разумеется.Сабрина отвела глаза, чтобы Филип не заметил, как глубоко ранили ее бездумные жестокие слова.— Вы получите и меня, — едва слышно выдавила она, — если захотите. Я молода, невежественна и вовсе не сведуща в делах… делах… то есть в подметки не гожусь тем леди, с которыми вы встречались. Но больше у меня ничего нет, кроме кобылы, да и та охромела.— Что ж, все-таки собственность, хоть и не слишком ценная.Она подняла голову, и Филип заметил опасный блеск глаз. Превосходно!— Я тоже что-то собой представляю.— Ну да, наверное. Итак, моя роль во всех ваших хитрых планах и махинациях — спасти вас от бесчестья и дать свое имя.— В-верно…Как безжалостно он обнажил все ее мысли! И какими жалкими они предстали перед ней! Что он ответит? Сердце Сабрины разрывалось от гнева и обиды. Но оказаться во власти и на попечении Тревора было еще хуже.Филип встал и протянул руку. Она сделала то же самое, и они обменялись торжественным рукопожатием.— Я принимаю ваше предложение, Сабрина. Девушка не смогла сдержать вздоха облегчения. На щеках ее проступил нежный румянец.Он посмотрел в это страстное, живое, нетерпеливое лицо и не удержался от укола:— Правда, если память мне не изменяет, вы сказали как-то, что не выйдете замуж без любви.Ей хотелось наброситься на него с кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Мисс Сабрина!Сабрина отвела взгляд от стены и всмотрелась в одутловатую неприветливую физиономию горничной. Нет, это невыносимо! Неужели в этом городе каждый знает о ее позоре и наслаждается унижением?— Прошу именовать меня леди Сабрина, — процедила она. — Понятно?Хиклс явно была не так глупа, как выглядела, но ее новая работа оказалась для нее тяжким испытанием. Она-то воображала, что в гостиной целый день будут толпиться джентльмены, но до сих пор никто не явился с визитом, а хозяйка молчалива и чем-то расстроена. Хиклс была явно разочарована.— Леди Сабрина, пора пить чай. Прикажете принести?— Да, спасибо, Хиклс.Она видела в лице горничной плохо скрытое злорадство. Как странно, даже слуги знали о ее падении! Откуда? А Хиклс, несомненно, кое-что было известно, как и то, что именно она придает их скромному хозяйству некоторое подобие респектабельности.Сабрина лениво следила за стрелками часов, медленно отсчитывавшими минуты. Она боялась покидать отель из страха встретить знакомых вроде того джентльмена, который открыто пожирал ее глазами. Как ей хотелось дать ему пощечину!Когда часы пробили четыре, Сабрина вдруг сообразила, что сегодня вторник. Вчера она должна была кататься в парке с Филипом Мерсеро. Вероятно, он задержался в имении и ничего не слышал о том, что произошло с ней.Филип все предвидел заранее, не раз предупреждал ее, а она смеялась над ним.Сабрина посмотрела в узкое зеркало над камином и увидела бледное осунувшееся лицо.— Тебе неопровержимо доказали, — бросила она жалкой незнакомке, — что глупее тебя нет на свете. Дурочка, безмозглая дурочка, у которой нет будущего. Перед тобой расстилается, словно пустыня, череда унылых дней, перетекающих в месяцы и годы.Безумная ярость, стремление взбунтоваться против такой несправедливости охватили ее с такой силой, что девушка с размаху ударила кулаком в серебристое стекло. Осколки посыпались на ковер. Сабрина тупо уставилась на струйки крови, ползущие по руке.Только после полуночи, в результате мучительных размышлений, ее осенила идея. Пусть мир остался прежним, она изменилась. Сабрина прошла долгий путь. Сначала романтические бредни о счастье, потом приступ постыдной жалости к себе, несчастной погубленной душе, и, наконец, стремление действовать. Конечно, сначала следует набраться решимости. Но она сделает то, что задумала, непременно сделает.И с этой клятвой Сабрина крепко заснула.
Филип вернулся в Лондон не к понедельнику, а в субботу, раньше, чем предполагал. И все дело в том, что он стосковался по этим, черт бы их побрал, фиолетовым глазам! Сабрина не выходила у него из головы, Филип все время гадал, что она сейчас делает, здорова ли, хороший ли у нее аппетит. Интересно, понравится ли ей стряпня поварихи в Динвитти-Мэнор? Разумеется, она придет в восторг, как и все, кто сюда приезжает!Но в Лондоне его ожидали печальные новости.В среду Филип заперся в библиотеке своего городского дома и задумчиво смотрел в пространство, сжимая листок бумаги.От него потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к Сабрине сразу же, как он узнал о разразившемся скандале. Но Филип удержал себя, велев Дамблеру поговорить со слугами леди Берсфорд. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. И все-таки Филип не покинул дома. Отправиться в «Кэвендиш» в воскресенье или понедельник значило принять на себя всю силу ее гнева. Он прекрасно представлял горечь, терзания и бессильное бешенство несправедливо наказанной девушки. Она наверняка винит его за то, что он оказался прав и мрачные предсказания так скоро исполнились. Как известно, гонца, принесшего дурные вести, в старые времена казнили.Он развернул записку и снова перечитал. Наконец-то! Еще немного, и он сам бы помчался к ней, невзирая на доводы рассудка. Она пишет, что готова обсудить с ним важное дело. Вот как? В мужестве ей не откажешь. Ему не терпится узнать, что у нее на уме. Хорошо, что он первый не бросился к ней, предлагая свои услуги! Теперь ее очередь! Она все-таки опомнилась.Филип позвал Дамблера и стал одеваться, не переставая гадать, что она ему сообщит. Глава 27 Ровно в половине пятого виконт Деренкур постучал в дверь гостиничного номера, который снимала леди Сабрина Эверсли. Слава Богу, она не нуждается. Филип первым делом справился, догадалась ли Сабрина закрепить за собой наследство матери.Неуклюжая толстая женщина неопределенного возраста впустила виконта, с нескрываемым любопытством рассматривая его. Такая бесцеремонность возмутила Филипа.— Я виконт Деренкур. Доложите обо мне своей госпоже, — надменно велел он, справедливо полагая, что Сабрина вынесла немало неприятностей от этой злосчастной особы. Он с первого взгляда почувствовал искреннее отвращение к ней. Она наверняка грубит Сабрине. — Доложите и можете уходить.Хиклс с разочарованным видом удалилась в крошечную гостиную.— Леди Сабрина, к вам виконт Деренкур, — объявила она.Сабрина поднялась навстречу гостю. Филип был потрясен ее видом. Она смертельно бледна и измучена и так смотрит на него, будто ждет осуждения. Боится, что и он заодно с теми, кто издевался над ней?— Милорд, я рада, что вы нашли время приехать, — пробормотала девушка с таким смирением, что виконт готов был схватить ее в объятия и просить никогда больше ни о чем не тревожиться, пока он жив. Но Филип сдержался. У нее какое-то деловое предложение. Он будет играть по ее правилам. Поэтому он не сдвинулся с места.— Хиклс, — приказала Сабрина горничной, — вы свободны. Оденьтесь потеплее, на улице холодно.Филип снял пальто и перчатки, и когда Сабрина взяла их у него, неожиданно нахмурился.— Постойте, что у вас с рукой? Дайте я посмотрю.— Ничего особенного, — отмахнулась она, пряча руку за спину. — Еще раз благодарю за то, что пришли, милорд. Не хотите ли сесть?— Нет, сначала покажите руку. И кто вам ее бинтовал? Слепой калека?— Я сама. Трудно орудовать одной рукой. Я порезалась об осколки зеркала. Случайно разбила. Уже совсем не болит.Но он высился перед ней, как скала. Наконец Сабрина, устало вздохнув, подчинилась. Филип размотал повязку и осмотрел рану.— Не слишком страшно, — решил он, — но нужно промыть порез бренди. У вас есть что-то в этом роде?Сабрина кивнула и подошла к буфету. Бренди, должно быть, самого низшего сорта, но это не важно.Он подвел Сабрину к окну, распахнул створки и заставил ее высунуть ладонь наружу. И только потом плеснул на нее жгучей жидкости. Девушка даже не дернулась и не застонала. Хорошо еще, что в этот момент под окном не было прохожих.— А теперь как следует перевяжем. Очень болит?Рана горела, но Сабрина покачала головой. Он аккуратно забинтовал руку.— Ну вот, как вы себя чувствуете?— Прекрасно, благодарю вас.— Не хотите рассказать, как вы ухитрились расколотить зеркало?— Нет. Простая неловкость, ничего больше. Пожалуйста, милорд!Филип смирился, молча сел и, сложив ладони домиком, улыбнулся Сабрине.— Хотите чаю?— Не стоит. Сейчас меня больше всего интересует предмет нашей беседы.— Тогда к делу.Она села напротив Филипа, спокойная, сдержанная, полностью владеющая собой. Ведет себя безупречно. Если он выкажет свое беспокойство, Сабрина посчитает, что ее жалеют, а этого она не допустит.Прошло несколько минут. Сабрина не произнесла ни слова, только смотрела на него.— Я получил вашу записку, Сабрина. Вы сообщили, что желаете обсудить со мной важное дело, — прервал затянувшееся молчание Филип.— Совершенно верно, — выдавила она, упрямо уставясь в какую-то точку за его левым плечом. — Вам, разумеется, уже известно, почему я здесь.— О да, — беспечно обронил он. — Я вернулся в Лондон в прошлую субботу. Должен сказать, вы произвели фурор.Истории, которых я наслушался, так невероятны, что ни вы, ни я больше не можем считаться простыми смертными. Мои мужские доблести, оказывается, таковы, что любой джентльмен, должно быть, скрипит зубами и зеленеет от зависти. Сабрина не находила слов.— Вы приехали в субботу?! И, зная, что произошло, ничего не предприняли? Сегодня среда! Среда!— И что из этого? Кстати, вы так и не объяснили, в чем дело.Сабрина поднялась и гордо распрямила плечи.— Вы правы, милорд…— Филип.— Да, Филип. Так вот, вы были правы во всем. Я уничтожена, втоптана в грязь стараниями некоей мисс Терезы Эллиот, которая, насколько я поняла, охотится за вами. Я пыталась объяснить ей, что никоим образом не претендую на вас, но она даже не пожелала слушать меня. Все произошло так, как вы и говорили, милорд. Оказалось достаточно одного змеиного языка, чтобы изменить всю мою жизнь! К сожалению, моя тетя не склонна оправдывать меня и предпочла поверить чужим людям. Она потребовала, чтобы я возвратилась в Монмут-Эбби. По вполне понятным причинам я не могла так поступить, поэтому пришлось покинуть ее дом.— Не стану тратить зря время, напоминая, что я обо всем вас предупреждал.— Спасибо. Я ценю вашу сдержанность. Филип учтиво улыбнулся:— Весьма польщен. Ну а теперь о деле. Так что же вы хотели мне сообщить?— Я много размышляла в эти дни. Никогда еще мне не приходилось испытывать такого полного одиночества. Ни друзей, ни близких. Мне крайне тяжело. Невыносимо. Больше я так не могу.Филип прекрасно представлял, каково сейчас девушке. Значит, теперь даже замужество предпочтительнее всеобщего остракизма. Сама эта мысль не слишком ранила тщеславие Филипа, ибо он понимал, чего стоило это решение Сабрине.— Итак, вы несчастны и томитесь в изгнании. Вам это не нравится. Так чего же вы хотите от меня, Сабрина?— Собираюсь сделать вам предложение. Прошу, женитесь на мне, Филип. Это честная сделка. Если согласитесь, получаете оставшиеся девять тысяч пятьсот фунтов и мое приданое. Не знаю, насколько оно велико, но, уж наверное, не маленькое. К несчастью, леди Берсфорд успела растратить пятьсот фунтов моего наследства на туалеты для себя и меня.— Да вы богачка, Сабрина! Такая же, как та легендарная наследница, что дала название Динвитти-Мэнор. Весьма соблазнительное предложение. Трудно устоять. Давайте уточним: если я женюсь на вас, вы отдаете мне все свои деньги?Она ненавидела звук этого бесстрастного голоса. Виконт так безразлично цедил слова, будто пересчитывал мешки с мукой или овец. А ведь речь шла об их совместной жизни, о ее будущем, о возможности спасения!— Да, — кивнула девушка, стараясь не выдать горечи и раздражения, переполнявших ее. — А кроме этого… — Она закашлялась, пытаясь выиграть время. Главное — произнести до конца заранее приготовленную тираду и покончить поскорее со всем этим… — Я также предлагаю вам полную свободу. Вы молоды, хотя не понимаю, почему человек старше меня на восемь лет считается чересчур юным для уз брака, а на меня смотрят едва ли не как на старую деву. В любом случае вы еще не перепробовали всех любвеобильных лондонских дам. Можете продолжать в том же духе, сколько пожелаете. Тетя предупредила меня, что вы не собираетесь жениться, пока женщины бросаются вам на шею. Поэтому я и готова закрыть глаза на ваши похождения.— Понятно. Вы не собираетесь никоим образом вмешиваться в мою личную жизнь.— Совершенно верно.Филип наконец не выдержал и рассмеялся.— Но я и без того свободен как ветер, Сабрина. Брак — отнюдь не цепи для мужчины, если он, конечно, не глупец. Нет, нужен какой-то более привлекательный довод, кроме вашего золота, разумеется.Сабрина отвела глаза, чтобы Филип не заметил, как глубоко ранили ее бездумные жестокие слова.— Вы получите и меня, — едва слышно выдавила она, — если захотите. Я молода, невежественна и вовсе не сведуща в делах… делах… то есть в подметки не гожусь тем леди, с которыми вы встречались. Но больше у меня ничего нет, кроме кобылы, да и та охромела.— Что ж, все-таки собственность, хоть и не слишком ценная.Она подняла голову, и Филип заметил опасный блеск глаз. Превосходно!— Я тоже что-то собой представляю.— Ну да, наверное. Итак, моя роль во всех ваших хитрых планах и махинациях — спасти вас от бесчестья и дать свое имя.— В-верно…Как безжалостно он обнажил все ее мысли! И какими жалкими они предстали перед ней! Что он ответит? Сердце Сабрины разрывалось от гнева и обиды. Но оказаться во власти и на попечении Тревора было еще хуже.Филип встал и протянул руку. Она сделала то же самое, и они обменялись торжественным рукопожатием.— Я принимаю ваше предложение, Сабрина. Девушка не смогла сдержать вздоха облегчения. На щеках ее проступил нежный румянец.Он посмотрел в это страстное, живое, нетерпеливое лицо и не удержался от укола:— Правда, если память мне не изменяет, вы сказали как-то, что не выйдете замуж без любви.Ей хотелось наброситься на него с кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33