По собственной воле? Продала себя в рабство?
— Не знаю.
— И… как звали английского джентльмена, за которого должна была выйти твоя… уважаемая матушка?
— Друг детства, какой-то виконт. Мне почти ничего больше не известно.
Неожиданно воспоминания, смутные и непрошеные, одолели Арабеллу. В далеком детстве она слышала, как старая няня подшучивала над матерью, утверждая, что отец безжалостно и без всяких угрызений совести готов завладеть всем, что пожелает.
«Да, крошка, — повторяла няня, — случись что, он снова взял бы тебя, и кдьяволу все последствия!»
Арабелла покачала головой, прогоняя назойливые мысли, и прислушалась к словам Камала.
— Похоже, тебе действительно неизвестна правда. Ты так уверена, что твоя мать до свадьбы не была шлюхой отца?
— Это невозможно. Моя мать — настоящая аристократка.
— Забавные небылицы вы сплетаете, миледи, — мягко заметил он. — Однако пора вам изменить свое мнение в точности, как вы сменили одежду.
— Не имею ни малейшего намерения делать это, — холодно бросила Арабелла. — Кстати, я спросила вас, почему оказалась здесь. В качестве приманки, не так ли? Собираетесь с моей помощью заманить сюда отца?
Камал кивнул и отвел взгляд, не в силах вынести мучительной тоски в глазах девушки.
— Я не допущу этого, — невозмутимо сказала Арабелла. — Прежде вам придется убить меня.
— Убить? Гордость не пристала женщинам! Ты рабыня, моя невольница! Я твой господин, и ты должна подчиняться.
— Господин! — фыркнула Арабелла. — Все равно что лев назовет шакала господином! И что вы желаете теперь, хозяин, принудите меня, как это присуще грубым животным?
— Какая разница? — холодно спросил он. — Ты добровольно отдавала свое тело на потеху всем неапольским щеголям.
— Очередная ложь вашей матушки.
— Если это ложь, ее можно легко опровергнуть, не так ли?
Арабелла сжалась, не в силах совладать с собой.
— Нет, — прошептала она, инстинктивно прикрывая ладонями грудь.
— Не знай я, что в твоем прелестном теле течет кровь распутницы, был бы тронут, глядя, как убедительно ты изображаешь девственницу. Надеюсь только, что тебя не успели ничем заразить!
Девушка непонимающе уставилась на него.
— Прекрати разыгрывать комедию! — проревел он.
— О! — неожиданно воскликнула она, вспомнив слова Адама. — Вы имеете в виду французскую болезнь?
— Вот именно, — процедил Камал.
А что это?
— Довольно! — Камал вытянул ноги и приказал: — Ну же, рабыня, сними с меня туфли! Я устал от твоих лживых сказок и глупой гордости!
— Я вырежу твое черное сердце! — прошипела Арабелла, хватая нож.
Камал не шевельнулся. В ее глазах, несмотря на напускную храбрость, отразился панический страх. Не желая пугать ее еще больше, он медленно поднялся.
— Отдай нож! — велел он, протягивая руку. Арабелла молча покачала головой. Камал сделал вид, что заметил что-то у нее за спиной, и сокрушенно охнул. Арабелла развернулась, чтобы встретить нового врага. В следующее мгновение ее запястье сжали стальные тиски. Нож выпал из онемевших пальцев на ковер. Каклегко он обманул ее! Слезы обиды и злости на собственную глупость полились по щекам. Хватка Камала чуть ослабла.
— Теперь, когда ты стала нежной и покорной, — насмешливо произнес он, — я не стану наказывать тебя, если вежливо попросишь прощения и раскаешься во лжи.
Голова Арабеллы была опущена, и он не мог видеть ее лица.
— Ищете подходящие слова, миледи? — Его ладони скользнули по ее рукам. Камал притянул девушку к себе. — Я слыву искусным любовником, и, поскольку ты давно уже не краснеющая невинная девушка, ожидаю, что ты не просто раздвинешь свои прелестные бедра, но и покажешь, чему научили тебя в постели другие мужчины. Это поможет нам скоротать время до приезда твоего отца.
И Арабелла, как ни странно, вспомнила день, когда расспрашивала Адама о любовных играх. Как весело они препирались тогда в саду виллы Парезе! Ей не терпелось узнать все о мужчинах, о том, что они делают с женщинами в постели… и о любви. Но это не любовь. Неотступный ужас. О Боже, умереть, не узнав, что такое настоящая любовь!
Она почувствовала, как его пальцы запутались у нее в волосах. Мерзкий, гнусный зверь!
Арабелла вздрогнула и услышала его тихий смех. Она завопила от ярости, бросилась на него, ударила кулаком в лицо, стала бить ногами. Камал стиснул ее шею, не давая дышать, но Арабелла продолжала сопротивляться. Ей удалось ударить его в коленку, и он на мгновение отпустил ее. Пальцы девушки сомкнулись вокруг ножки тяжелого серебряного кубка, и она, собрав силы, опустила его на голову Камала. Послышался глухой стук, но сама Арабелла почему-то в следующую минуту оказалась лежащей на ковре.
Камал тряхнул головой, прогоняя боль в виске, но не подошел к девушке, боясь, что удушит ее собственными руками. Она молча смотрела на него, очевидно, готовясь к смерти. Так, значит, она знала, что он убьет ее, когда накинулась на него. Короткое болеро разорвалось, и Камал увидел мягкую белую грудь и плечо, все в синяках от его пальцев. Как легко причинить ей боль!
Он шагнул к ней.
— Не подходи! Не смей!
Арабелла отползла назад и прижалась спиной к стене. Ни одна женщина до сих пор не сопротивлялась ему! Наоборот, все европейские дамы, с которыми он спал, вели себя так, словно использовали его для собственного удовольствия! Почему девчонка отбивается так, будто не отдавалась другим мужчинам?
Камал потерял голову от ярости. Он метнулся к ней так быстро, что вопли Арабеллы застряли в глотке. Камал рывком поднял ее на ноги, перекинул через плечо и, не обращая внимания на град ударов, намеренно похотливо погладил по ягодицам, зная, что худшего наказания для нее не может быть. Девушка отчаянно извивалась, но все напрасно — Камал отнес ее в спальню и бесцеремонно швырнул на пол.
— Ты ведешь себя как необъезженная кобыла, — прошипел он, встав над ней. — Видно, с тобой и следует обращаться, как с норовистой клячей!
Он снял пояс, связал ее запястья и, застегнув поверх еще один ремень, потащил ее к кровати. Она осыпала его всеми мыслимыми английскими и итальянскими проклятиями.
«Настоящая шлюха, — подумал он, и язык потаскухи!»
Камал пристегнул ремень к столбику кровати и отступил. Арабелла, не шевелясь, лежала на спине. Он хотел было сказать, что она проведет ночь на полу, но промолчал. Пусть мучается, боясь самого худшего!
Девушка наблюдала, как он снимает белую сорочку. Когда его рука замерла на поясе шальвар, она закрыла глаза. И стала ждать. На пол упали туфли. Тело девушки ломило от напряжения и ужаса. Арабелла дергала за ремень, но не могла его ослабить. Она остро сознавала присутствие Камала, но избегала встречаться с ним взглядом.
Камал проверил, крепко ли стянуты путы, и хотел уже коснуться девушки, но быстро отдернул пальцы. Ее волосы ниспадали на плечи и спину лавиной золотистого шелка. Боже, ну зачем она так прекрасна?!
Арабелла услышала, как под его весом просела кровать, и открыла глаза, но ничего не увидела — в комнате было темно. Следующий час она провела, пытаясь зубами развязать ремень и при этом боязливо оглядываясь на лежавшего на постели мужчину. Наконец Арабелла оставила бесплодные усилия и погрузилась в усталую дремоту. Она так и не узнала, что позже он бесшумно поднялся и накинул на нее одеяло.
Глава 19
— Проснитесь, госпожа.
Чья-то рука легла ей на плечо, и Арабелла с криком вскочила. Онемевшие запястья нестерпимо ныли. Открыв глаза, она уставилась в лицо молодого человека, которого уже видела прошлой ночью. Девушка лихорадочно огляделась, но в комнате больше никого не было.
— Кто ты? — прошептала она, видя, что он спокойно отвязывает ремень от кроватного столбика.
— Али, госпожа. Хозяин велел освободить вас и отвести в гарем.
Арабелла растерла затекшие руки.
— Где твой господин?
— С солдатами. Ему нравится тренироваться с ними, — с готовностью ответил Али, исподтишка изучая девушку, которая провела ночь на привязи. Ее запястья были покрыты фиолетово-черными синяками.
— Надеюсь, — прошипела Арабелла, — кто-нибудь пронзит его ятаганом.
Али отпрянул. Жалость к невольнице сменилась гневом.
— Ничтожной женщине не к лицу говорить подобное о повелителе. Тебе повезло остаться в живых! Будь на месте повелителя любой другой человек, ты уже лежала бы на морском дне!
Арабелла тяжело вздохнула.
— Он не посмеет так просто избавиться от меня — я слишком ценная добыча.
И, не успев договорить, поняла, что это чистая правда. С ее смертью графиня с сыночком лишатся желанной приманки, которой могли бы завлечь в Оран графа Клера. Отец, конечно, постарается удостовериться, что дочь жива, прежде чем приехать.
— Ни одной женщиной не стоит дорожить, — хмыкнул Али.
— Я голодна, — пожаловалась Арабелла.
Радж уже стоял у входа в гарем, поджидая ее. Он тихо спросил что-то у Али на арабском и жестом отпустил юношу.
— Идем, госпожа, — сказал он. — Лина перевяжет ваши руки.
Арабелла последовала за великаном в гаремный сад, Было еще совсем рано, и только немногие из наложниц Камала встали. Все с любопытством глядели на англичанку, негромко перешептываясь.
— И сколько же девушек держит в неволе этот похотливый шакал?
— В гареме повелителя сейчас двадцать девушек, — спокойно ответил Радж.
На какое-то безумное мгновение Арабелла задалась вопросом, что будет, если она посмеет подговорить невольниц и поднять мятеж, но тут же громко рассмеялась собственным глупым мыслям.
— Повелитель не коснулся вас, — удивился Радж.
— Нет, — коротко бросила Арабелла. — Я не позволила бы.
— Если бы он захотел взять вас, госпожа, его никто бы не остановил, и меньше всего вы.
— Я… рассердила его.
— И ничего этим не добились, если не считать синяков и ссадин.
Арабелла попыталась безразлично пожать плечами, но лишь поморщилась от боли.
— Он не может расправиться со мной, — сообщила она, — и вы это знаете. Мой отец умный человек.
— Вы совершенно правы, госпожа. Арабелла резко вскинула голову.
— Вы знаете моего отца?
— Нет, но видел как-то, а вы, госпожа, своими темными глазами и бровями напоминаете его. — И заметив, что Арабелла приготовилась к дальнейшим расспросам, покачал головой: — Госпожа, я умоляю вас смириться с судьбой. Остальное не в ваших силах.
Моя судьба.
Неужели ее участь — терпеть насилие от рук этого грязного дикаря Камала? Лежать с ним в постели, пока родители тоже не окажутся в его власти?
К Арабелле подбежала встревоженная служанка.
— Помоги госпоже, — приказал Радж и направился к выходу. Лина растерла руки Арабеллы приятно пахнущей мазью и забинтовала, что-то укоризненно приговаривая. Потом принесла завтрак — мягкие лепешки, свежие апельсины и гранатовый сок. Следующие несколько часов Арабелла провела в бане — волосы ее снова вымыли, тело умастили жасминовым маслом. Она почти не слушала болтовню Лины и гаремных невольниц, которые осмелились подобраться ближе, чтобы разглядеть ее. Знает ли Адам о том, что случилось с ней? И что предпримет, когда узнает?
Арабелла послала убийственно-зловещую улыбку ни в чем не повинному кусту олеандра. Остается надеяться, что Адам четвертует графиню.
После обеда, состоявшего из риса и овощей, Лина оставила госпожу в одиночестве, посоветовав отдохнуть. К. собственному удивлению, Арабелла почти мгновенно заснула, но сон был тяжелым, полным кошмаров и ужасных видений.
Она проснулась с головной болью, испуганная и измученная, но все-таки решилась выйти из тесной комнатки и прогуляться по саду. Аромат цветов немного успокоил нервы, и девушка легла на солнышке у бассейна, пытаясь прийти в себя.
— Ты здесь, дочь ведьмы! — воскликнул кто-то ехидно. Арабелла открыла глаза и улыбнулась Елене.
— Я слышала, ты такая злобная сука, что хозяин привязал тебя к кровати.
— Верно, — согласилась Арабелла.
— Сегодня ночью он пошлет за мной, а ты останешься гнить в своей конуре.
— Очень на это надеюсь, Елена. Хорошо бы меня оставили в покое!
Елена в раздражении уставилась на англичанку. Неужели никакой шип не способен пронзить эту толстую шкуру? Гречанка не могла поверить, что девчонка не старается заслужить благосклонность повелителя. Любая гаремная невольница стремилась привлечь его внимание.
— Откуда ты знаешь итальянский? — прошипела она.
— Я выросла в Генуе и проводила там каждые полгода.
— Ага! — воскликнула Елена, злорадно усмехаясь, — теперь я раскусила тебя, английская корова! Ты знаешь, что господин может взять любую женщину, какую только пожелает! И притворяешься, что не хочешь его, надеясь ему понравиться!
— Елена, — терпеливо объяснила Арабелла, садясь, — неужели ты не хочешь быть свободной? Стать хозяйкой собственной судьбы? Ни от кого не зависеть?
— Что ты несешь? — с подозрением осведомилась та.
— Я хочу сказать, что ни один мужчина, ни одна женщина не должны ни перед кем пресмыкаться. Никого нельзя удерживать силой.
Она оглядела прекрасный сад, изящные здания. Тихое безмятежное пристанище, которое, однако, не перестает быть тюрьмой.
— Это твой мирок. Но он слишком узок, слишком тесен. И ты живешь под стражей. Вас день и ночь охраняют.
— Ты безумна, — решила Елена. — И когда хозяин возьмет меня в жены, я велю казнить тебя!
Она повернулась и величественно поплыла по саду. Арабелла посмотрела ей вслед, снова легла и закрыла глаза.
— Прости Елену, — раздался мягкий незнакомый голос. — Если у нее не будет Камала, значит, ничего не останется в жизни.
Арабелла приподнялась. Над ней стояла женщина с тяжелым, набухшим ребенком животом. Чей он? Камала?
— Кто вы?
— Я Лелла. И хотела поговорить с женщиной, которой удалось рассердить Камала, — медленно, но очень правильно выговорила по-итальянски женщина.
— Пожалуйста, садитесь, — пригласила Арабелла. — Очень жарко, и ваше бремя нелегко нести.
Лелла кивнула и осторожно опустилась подле Арабеллы.
— Ты англичанка, дитя мое?
— Дитя? — улыбнулась девушка. — Вы ненамного старше.
— Мне почти двадцать пять, и кажется, я так долго ношу этого ребенка, что поневоле чувствую себя немощной старухой.
Арабелла покачала головой.
— Вы прекрасны, — искренне сказала она. Густые темно-каштановые волосы Леллы отливали янтарем, а черты овального личика были классически совершенны. Умные серые глаза лучились теплом.
— Мне сразу показалось, что ты добра. Это правда, что Камал в ярости привязал тебя к кровати?
— Я счастлива, что спала рядом с его кроватью, а не в ней! — язвительно выпалила Арабелла и, надменно вздернув подбородок, добавила: — Конечно, вы носите его ребенка и, возможно, любите этого человека, но мне очень жаль…
Лелла мелодично рассмеялась.
— Конечно, я его люблю, — кивнула она, складывая руки на огромном животе. — Но это не его ребенок.
Арабелла нахмурилась.
— Камал — мой деверь, — пояснила Лелла. — Моим мужем был Хамил. — Голос ее неожиданно оборвался, и женщина с трудом прошептала: — Умирая, он даже не знал, что я… жду ребенка.
— Какая трагедия! Простите за то, что невольно ранила вас. Просто я не знаю, что делать, и моя беспомощность превращает меня в настоящую ведьму!
Лелла ободряюще погладила ее по руке.
— Ты не ведьма. Ведьма, приславшая тебя сюда — мать Камала, женщина, чья душа пропитана горечью и ненавистью. Камал не похож на нее.
— Ха! — фыркнула Арабелла. — Он издевался надо мной, оскорблял, называл лгуньей и потаскухой, обвинял моих родителей в немыслимых преступлениях, а вы утверждаете, что он не похож на мать!
— О Аллах, как бы мне хотелось увидеть это своими глазами! — воскликнула Лелла. — Камал обычно так добр, особенно к женщинам, и неизменно спокоен. Чем ты разозлила его настолько, что он привязал тебя к кровати!
— Наверное, я была не слишком осмотрительна… но он так рассердил меня! Я назвала его животным, варваром, дикарем…
Лелла в ужасе воздела руки.
— О, замолчи! Мое дорогое дитя, какое счастье, что он не велел расправиться с тобой!
— Он не посмеет. Я — приманка и, чтобы сослужить свою службу, должна остаться в живых. И если моя ярость не помешает ему взять меня силой, япревращусь в демона из глубин ада.
— Но я слышала… что ты… чтоты не девушка.
— Очередная выдумка его матери, Лелла. Скажи, ты ничем не можешь помочь мне?
— Нет, дитя мое, и мне искренне жаль. Если бы не Камал, меня заперли бы в темницу, или — еще хуже — продали на невольничьем рынке. Враги Хамила были бы рады расправиться с той, кто носит его ребенка. Но Камал не позволил матери так поступить, и всегда обращался со мной как с сестрой. Мне кажется, если ты найдешь в себе силы поговорить с ним более рассудительно, убедить в своей невиновности, перестанешь восстанавливать его против себя… он выслушает все твои доводы.
Арабелла едва не заявила, что скорее будет добра к самому дьяволу, но тут ей в голову пришла идея, такая простая и удачная, что не принять ее было просто невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Не знаю.
— И… как звали английского джентльмена, за которого должна была выйти твоя… уважаемая матушка?
— Друг детства, какой-то виконт. Мне почти ничего больше не известно.
Неожиданно воспоминания, смутные и непрошеные, одолели Арабеллу. В далеком детстве она слышала, как старая няня подшучивала над матерью, утверждая, что отец безжалостно и без всяких угрызений совести готов завладеть всем, что пожелает.
«Да, крошка, — повторяла няня, — случись что, он снова взял бы тебя, и кдьяволу все последствия!»
Арабелла покачала головой, прогоняя назойливые мысли, и прислушалась к словам Камала.
— Похоже, тебе действительно неизвестна правда. Ты так уверена, что твоя мать до свадьбы не была шлюхой отца?
— Это невозможно. Моя мать — настоящая аристократка.
— Забавные небылицы вы сплетаете, миледи, — мягко заметил он. — Однако пора вам изменить свое мнение в точности, как вы сменили одежду.
— Не имею ни малейшего намерения делать это, — холодно бросила Арабелла. — Кстати, я спросила вас, почему оказалась здесь. В качестве приманки, не так ли? Собираетесь с моей помощью заманить сюда отца?
Камал кивнул и отвел взгляд, не в силах вынести мучительной тоски в глазах девушки.
— Я не допущу этого, — невозмутимо сказала Арабелла. — Прежде вам придется убить меня.
— Убить? Гордость не пристала женщинам! Ты рабыня, моя невольница! Я твой господин, и ты должна подчиняться.
— Господин! — фыркнула Арабелла. — Все равно что лев назовет шакала господином! И что вы желаете теперь, хозяин, принудите меня, как это присуще грубым животным?
— Какая разница? — холодно спросил он. — Ты добровольно отдавала свое тело на потеху всем неапольским щеголям.
— Очередная ложь вашей матушки.
— Если это ложь, ее можно легко опровергнуть, не так ли?
Арабелла сжалась, не в силах совладать с собой.
— Нет, — прошептала она, инстинктивно прикрывая ладонями грудь.
— Не знай я, что в твоем прелестном теле течет кровь распутницы, был бы тронут, глядя, как убедительно ты изображаешь девственницу. Надеюсь только, что тебя не успели ничем заразить!
Девушка непонимающе уставилась на него.
— Прекрати разыгрывать комедию! — проревел он.
— О! — неожиданно воскликнула она, вспомнив слова Адама. — Вы имеете в виду французскую болезнь?
— Вот именно, — процедил Камал.
А что это?
— Довольно! — Камал вытянул ноги и приказал: — Ну же, рабыня, сними с меня туфли! Я устал от твоих лживых сказок и глупой гордости!
— Я вырежу твое черное сердце! — прошипела Арабелла, хватая нож.
Камал не шевельнулся. В ее глазах, несмотря на напускную храбрость, отразился панический страх. Не желая пугать ее еще больше, он медленно поднялся.
— Отдай нож! — велел он, протягивая руку. Арабелла молча покачала головой. Камал сделал вид, что заметил что-то у нее за спиной, и сокрушенно охнул. Арабелла развернулась, чтобы встретить нового врага. В следующее мгновение ее запястье сжали стальные тиски. Нож выпал из онемевших пальцев на ковер. Каклегко он обманул ее! Слезы обиды и злости на собственную глупость полились по щекам. Хватка Камала чуть ослабла.
— Теперь, когда ты стала нежной и покорной, — насмешливо произнес он, — я не стану наказывать тебя, если вежливо попросишь прощения и раскаешься во лжи.
Голова Арабеллы была опущена, и он не мог видеть ее лица.
— Ищете подходящие слова, миледи? — Его ладони скользнули по ее рукам. Камал притянул девушку к себе. — Я слыву искусным любовником, и, поскольку ты давно уже не краснеющая невинная девушка, ожидаю, что ты не просто раздвинешь свои прелестные бедра, но и покажешь, чему научили тебя в постели другие мужчины. Это поможет нам скоротать время до приезда твоего отца.
И Арабелла, как ни странно, вспомнила день, когда расспрашивала Адама о любовных играх. Как весело они препирались тогда в саду виллы Парезе! Ей не терпелось узнать все о мужчинах, о том, что они делают с женщинами в постели… и о любви. Но это не любовь. Неотступный ужас. О Боже, умереть, не узнав, что такое настоящая любовь!
Она почувствовала, как его пальцы запутались у нее в волосах. Мерзкий, гнусный зверь!
Арабелла вздрогнула и услышала его тихий смех. Она завопила от ярости, бросилась на него, ударила кулаком в лицо, стала бить ногами. Камал стиснул ее шею, не давая дышать, но Арабелла продолжала сопротивляться. Ей удалось ударить его в коленку, и он на мгновение отпустил ее. Пальцы девушки сомкнулись вокруг ножки тяжелого серебряного кубка, и она, собрав силы, опустила его на голову Камала. Послышался глухой стук, но сама Арабелла почему-то в следующую минуту оказалась лежащей на ковре.
Камал тряхнул головой, прогоняя боль в виске, но не подошел к девушке, боясь, что удушит ее собственными руками. Она молча смотрела на него, очевидно, готовясь к смерти. Так, значит, она знала, что он убьет ее, когда накинулась на него. Короткое болеро разорвалось, и Камал увидел мягкую белую грудь и плечо, все в синяках от его пальцев. Как легко причинить ей боль!
Он шагнул к ней.
— Не подходи! Не смей!
Арабелла отползла назад и прижалась спиной к стене. Ни одна женщина до сих пор не сопротивлялась ему! Наоборот, все европейские дамы, с которыми он спал, вели себя так, словно использовали его для собственного удовольствия! Почему девчонка отбивается так, будто не отдавалась другим мужчинам?
Камал потерял голову от ярости. Он метнулся к ней так быстро, что вопли Арабеллы застряли в глотке. Камал рывком поднял ее на ноги, перекинул через плечо и, не обращая внимания на град ударов, намеренно похотливо погладил по ягодицам, зная, что худшего наказания для нее не может быть. Девушка отчаянно извивалась, но все напрасно — Камал отнес ее в спальню и бесцеремонно швырнул на пол.
— Ты ведешь себя как необъезженная кобыла, — прошипел он, встав над ней. — Видно, с тобой и следует обращаться, как с норовистой клячей!
Он снял пояс, связал ее запястья и, застегнув поверх еще один ремень, потащил ее к кровати. Она осыпала его всеми мыслимыми английскими и итальянскими проклятиями.
«Настоящая шлюха, — подумал он, и язык потаскухи!»
Камал пристегнул ремень к столбику кровати и отступил. Арабелла, не шевелясь, лежала на спине. Он хотел было сказать, что она проведет ночь на полу, но промолчал. Пусть мучается, боясь самого худшего!
Девушка наблюдала, как он снимает белую сорочку. Когда его рука замерла на поясе шальвар, она закрыла глаза. И стала ждать. На пол упали туфли. Тело девушки ломило от напряжения и ужаса. Арабелла дергала за ремень, но не могла его ослабить. Она остро сознавала присутствие Камала, но избегала встречаться с ним взглядом.
Камал проверил, крепко ли стянуты путы, и хотел уже коснуться девушки, но быстро отдернул пальцы. Ее волосы ниспадали на плечи и спину лавиной золотистого шелка. Боже, ну зачем она так прекрасна?!
Арабелла услышала, как под его весом просела кровать, и открыла глаза, но ничего не увидела — в комнате было темно. Следующий час она провела, пытаясь зубами развязать ремень и при этом боязливо оглядываясь на лежавшего на постели мужчину. Наконец Арабелла оставила бесплодные усилия и погрузилась в усталую дремоту. Она так и не узнала, что позже он бесшумно поднялся и накинул на нее одеяло.
Глава 19
— Проснитесь, госпожа.
Чья-то рука легла ей на плечо, и Арабелла с криком вскочила. Онемевшие запястья нестерпимо ныли. Открыв глаза, она уставилась в лицо молодого человека, которого уже видела прошлой ночью. Девушка лихорадочно огляделась, но в комнате больше никого не было.
— Кто ты? — прошептала она, видя, что он спокойно отвязывает ремень от кроватного столбика.
— Али, госпожа. Хозяин велел освободить вас и отвести в гарем.
Арабелла растерла затекшие руки.
— Где твой господин?
— С солдатами. Ему нравится тренироваться с ними, — с готовностью ответил Али, исподтишка изучая девушку, которая провела ночь на привязи. Ее запястья были покрыты фиолетово-черными синяками.
— Надеюсь, — прошипела Арабелла, — кто-нибудь пронзит его ятаганом.
Али отпрянул. Жалость к невольнице сменилась гневом.
— Ничтожной женщине не к лицу говорить подобное о повелителе. Тебе повезло остаться в живых! Будь на месте повелителя любой другой человек, ты уже лежала бы на морском дне!
Арабелла тяжело вздохнула.
— Он не посмеет так просто избавиться от меня — я слишком ценная добыча.
И, не успев договорить, поняла, что это чистая правда. С ее смертью графиня с сыночком лишатся желанной приманки, которой могли бы завлечь в Оран графа Клера. Отец, конечно, постарается удостовериться, что дочь жива, прежде чем приехать.
— Ни одной женщиной не стоит дорожить, — хмыкнул Али.
— Я голодна, — пожаловалась Арабелла.
Радж уже стоял у входа в гарем, поджидая ее. Он тихо спросил что-то у Али на арабском и жестом отпустил юношу.
— Идем, госпожа, — сказал он. — Лина перевяжет ваши руки.
Арабелла последовала за великаном в гаремный сад, Было еще совсем рано, и только немногие из наложниц Камала встали. Все с любопытством глядели на англичанку, негромко перешептываясь.
— И сколько же девушек держит в неволе этот похотливый шакал?
— В гареме повелителя сейчас двадцать девушек, — спокойно ответил Радж.
На какое-то безумное мгновение Арабелла задалась вопросом, что будет, если она посмеет подговорить невольниц и поднять мятеж, но тут же громко рассмеялась собственным глупым мыслям.
— Повелитель не коснулся вас, — удивился Радж.
— Нет, — коротко бросила Арабелла. — Я не позволила бы.
— Если бы он захотел взять вас, госпожа, его никто бы не остановил, и меньше всего вы.
— Я… рассердила его.
— И ничего этим не добились, если не считать синяков и ссадин.
Арабелла попыталась безразлично пожать плечами, но лишь поморщилась от боли.
— Он не может расправиться со мной, — сообщила она, — и вы это знаете. Мой отец умный человек.
— Вы совершенно правы, госпожа. Арабелла резко вскинула голову.
— Вы знаете моего отца?
— Нет, но видел как-то, а вы, госпожа, своими темными глазами и бровями напоминаете его. — И заметив, что Арабелла приготовилась к дальнейшим расспросам, покачал головой: — Госпожа, я умоляю вас смириться с судьбой. Остальное не в ваших силах.
Моя судьба.
Неужели ее участь — терпеть насилие от рук этого грязного дикаря Камала? Лежать с ним в постели, пока родители тоже не окажутся в его власти?
К Арабелле подбежала встревоженная служанка.
— Помоги госпоже, — приказал Радж и направился к выходу. Лина растерла руки Арабеллы приятно пахнущей мазью и забинтовала, что-то укоризненно приговаривая. Потом принесла завтрак — мягкие лепешки, свежие апельсины и гранатовый сок. Следующие несколько часов Арабелла провела в бане — волосы ее снова вымыли, тело умастили жасминовым маслом. Она почти не слушала болтовню Лины и гаремных невольниц, которые осмелились подобраться ближе, чтобы разглядеть ее. Знает ли Адам о том, что случилось с ней? И что предпримет, когда узнает?
Арабелла послала убийственно-зловещую улыбку ни в чем не повинному кусту олеандра. Остается надеяться, что Адам четвертует графиню.
После обеда, состоявшего из риса и овощей, Лина оставила госпожу в одиночестве, посоветовав отдохнуть. К. собственному удивлению, Арабелла почти мгновенно заснула, но сон был тяжелым, полным кошмаров и ужасных видений.
Она проснулась с головной болью, испуганная и измученная, но все-таки решилась выйти из тесной комнатки и прогуляться по саду. Аромат цветов немного успокоил нервы, и девушка легла на солнышке у бассейна, пытаясь прийти в себя.
— Ты здесь, дочь ведьмы! — воскликнул кто-то ехидно. Арабелла открыла глаза и улыбнулась Елене.
— Я слышала, ты такая злобная сука, что хозяин привязал тебя к кровати.
— Верно, — согласилась Арабелла.
— Сегодня ночью он пошлет за мной, а ты останешься гнить в своей конуре.
— Очень на это надеюсь, Елена. Хорошо бы меня оставили в покое!
Елена в раздражении уставилась на англичанку. Неужели никакой шип не способен пронзить эту толстую шкуру? Гречанка не могла поверить, что девчонка не старается заслужить благосклонность повелителя. Любая гаремная невольница стремилась привлечь его внимание.
— Откуда ты знаешь итальянский? — прошипела она.
— Я выросла в Генуе и проводила там каждые полгода.
— Ага! — воскликнула Елена, злорадно усмехаясь, — теперь я раскусила тебя, английская корова! Ты знаешь, что господин может взять любую женщину, какую только пожелает! И притворяешься, что не хочешь его, надеясь ему понравиться!
— Елена, — терпеливо объяснила Арабелла, садясь, — неужели ты не хочешь быть свободной? Стать хозяйкой собственной судьбы? Ни от кого не зависеть?
— Что ты несешь? — с подозрением осведомилась та.
— Я хочу сказать, что ни один мужчина, ни одна женщина не должны ни перед кем пресмыкаться. Никого нельзя удерживать силой.
Она оглядела прекрасный сад, изящные здания. Тихое безмятежное пристанище, которое, однако, не перестает быть тюрьмой.
— Это твой мирок. Но он слишком узок, слишком тесен. И ты живешь под стражей. Вас день и ночь охраняют.
— Ты безумна, — решила Елена. — И когда хозяин возьмет меня в жены, я велю казнить тебя!
Она повернулась и величественно поплыла по саду. Арабелла посмотрела ей вслед, снова легла и закрыла глаза.
— Прости Елену, — раздался мягкий незнакомый голос. — Если у нее не будет Камала, значит, ничего не останется в жизни.
Арабелла приподнялась. Над ней стояла женщина с тяжелым, набухшим ребенком животом. Чей он? Камала?
— Кто вы?
— Я Лелла. И хотела поговорить с женщиной, которой удалось рассердить Камала, — медленно, но очень правильно выговорила по-итальянски женщина.
— Пожалуйста, садитесь, — пригласила Арабелла. — Очень жарко, и ваше бремя нелегко нести.
Лелла кивнула и осторожно опустилась подле Арабеллы.
— Ты англичанка, дитя мое?
— Дитя? — улыбнулась девушка. — Вы ненамного старше.
— Мне почти двадцать пять, и кажется, я так долго ношу этого ребенка, что поневоле чувствую себя немощной старухой.
Арабелла покачала головой.
— Вы прекрасны, — искренне сказала она. Густые темно-каштановые волосы Леллы отливали янтарем, а черты овального личика были классически совершенны. Умные серые глаза лучились теплом.
— Мне сразу показалось, что ты добра. Это правда, что Камал в ярости привязал тебя к кровати?
— Я счастлива, что спала рядом с его кроватью, а не в ней! — язвительно выпалила Арабелла и, надменно вздернув подбородок, добавила: — Конечно, вы носите его ребенка и, возможно, любите этого человека, но мне очень жаль…
Лелла мелодично рассмеялась.
— Конечно, я его люблю, — кивнула она, складывая руки на огромном животе. — Но это не его ребенок.
Арабелла нахмурилась.
— Камал — мой деверь, — пояснила Лелла. — Моим мужем был Хамил. — Голос ее неожиданно оборвался, и женщина с трудом прошептала: — Умирая, он даже не знал, что я… жду ребенка.
— Какая трагедия! Простите за то, что невольно ранила вас. Просто я не знаю, что делать, и моя беспомощность превращает меня в настоящую ведьму!
Лелла ободряюще погладила ее по руке.
— Ты не ведьма. Ведьма, приславшая тебя сюда — мать Камала, женщина, чья душа пропитана горечью и ненавистью. Камал не похож на нее.
— Ха! — фыркнула Арабелла. — Он издевался надо мной, оскорблял, называл лгуньей и потаскухой, обвинял моих родителей в немыслимых преступлениях, а вы утверждаете, что он не похож на мать!
— О Аллах, как бы мне хотелось увидеть это своими глазами! — воскликнула Лелла. — Камал обычно так добр, особенно к женщинам, и неизменно спокоен. Чем ты разозлила его настолько, что он привязал тебя к кровати!
— Наверное, я была не слишком осмотрительна… но он так рассердил меня! Я назвала его животным, варваром, дикарем…
Лелла в ужасе воздела руки.
— О, замолчи! Мое дорогое дитя, какое счастье, что он не велел расправиться с тобой!
— Он не посмеет. Я — приманка и, чтобы сослужить свою службу, должна остаться в живых. И если моя ярость не помешает ему взять меня силой, япревращусь в демона из глубин ада.
— Но я слышала… что ты… чтоты не девушка.
— Очередная выдумка его матери, Лелла. Скажи, ты ничем не можешь помочь мне?
— Нет, дитя мое, и мне искренне жаль. Если бы не Камал, меня заперли бы в темницу, или — еще хуже — продали на невольничьем рынке. Враги Хамила были бы рады расправиться с той, кто носит его ребенка. Но Камал не позволил матери так поступить, и всегда обращался со мной как с сестрой. Мне кажется, если ты найдешь в себе силы поговорить с ним более рассудительно, убедить в своей невиновности, перестанешь восстанавливать его против себя… он выслушает все твои доводы.
Арабелла едва не заявила, что скорее будет добра к самому дьяволу, но тут ей в голову пришла идея, такая простая и удачная, что не принять ее было просто невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38