Теперь он сможет находиться рядом с Джулией все эти несколько недель, не вызывая никаких кривотолков и подозрений у наших наблюдательных спутников. И если бы он совершенно устранился от исполнения своих обязанностей, я бы не удивилась и не расстроилась, поскольку единственной моей целью было обеспечить ему возможность ухаживать за Джулией.Но так как последние десять лет он был деловым человеком, то не удержался и взял на себя всю организацию этого непростого мероприятия. Здесь как нельзя пригодились его деловые способности – я с трудом представляю себе, как можно доставить такую уйму людей из Лондона в Беркшир не только вовремя, но и в целости и сохранности. Если при этом он еще будет успевать почаще попадаться на глаза Джулии, я должна буду признать, что идея взять Лоуренса секретарем оправдала себя вдвойне.Он разделил сто пятьдесят путешественников, которые будут размещены в пятидесяти комнатах Кловелли-холла, на партии по десять экипажей. Они будут покидать Лондон с интервалом в пятнадцать минут, доставляя приглашенных на место с необходимым перерывом между группами, чтобы избежать столпотворения и суматохи. К тому же июнь – самый ужасный месяц на королевских дорогах, ведущих из Лондона. Они и так переполнены, и не могло бы быть ничего хуже, чем запустить сотню экипажей одновременно на одну несчастную дорогу на запад, в Уэльс.Кроме того, Лоуренс нанял армию слуг, часть из которых разместил вдоль дороги для обслуживания экипажей, если им что-нибудь понадобится во время путешествия. Остальных он отправил заранее в дом леди Кловелли под руководством троих проверенных людей, которые за них отвечают. Эти три человека работают у него уже несколько лет.Леди Кловелли, не зная о том, что он и есть тот самый набоб, предложила ему место секретаря у себя после свадьбы Джулии. Лоуренс, пряча улыбку неподдельного веселья и заодно удовольствия от полученного комплимента, отклонил ее любезное предложение, сказав, что он вернулся в Англию после столь долгого добровольного изгнания с единственным намерением – жениться и обзавестись детишками.– Но у вас же нет состояния! – воскликнула она.Лоуренс слегка пожал плечами и ответил, что он предполагает жениться на богатой наследнице, на что леди Кловелли высказала желание непременно помочь ему в осуществлении его планов. Он выразил свою признательность, поцеловав ей пальцы, и тем самым навсегда завоевал ее хорошее к себе отношение.Джулия наблюдала за этой сценой, раскрыв рот и с неподдельным вниманием. Лоуренс перед этим ограничился лишь вежливым поклоном в ее сторону, и это так расстроило и взволновало ее, что, когда Эверард приблизился к ней, она сначала отчитала его за что-то, а потом неожиданно ударилась в слезы. Он попытался ее успокоить, мягко уговаривая, но получилось только хуже. Она разразилась настоящей истерикой и убежала в свою комнату.В свою очередь, и я переполнилась волнением и надеждою, особенно после того как заметила на лице Эверарда явное раздражение.Пока я заканчиваю эту запись – я должна торопиться, поскольку, я слышала, папа уже созвал слуг, чтобы попрощаться с ними, – я продолжаю смеяться!Вчера вечером я и Эверард обсуждали «Оратора» Ханта и его радикальные общественные взгляды. Беседа так увлекла нас, что мы оба не слышали, как Джулия ищет и зовет нас. Наконец она влетела к нам и резким голосом спросила, не оглох ли один из нас или мы оба!Да, я смеюсь, я довольна и очень-очень волнуюсь!» 22 Джулия стояла в гостиной рядом со своей арфой, нервно кусая губу и морща лоб. В руках она сжимала – так, словно оно могло улететь, если она ослабит свою хватку, – послание от Лоуренса с еще несломанной восковой печатью. Не прошло и десяти минут, как он передал ей это предательское послание, его слова все еще звенели в ее ушах: « Не покидай меня !»Ее мучило дурное предчувствие. Она держала зажатый в пальцах сложенный вчетверо листок веленевой бумаги и думала о том, что, с тех пор как Лоуренс появился на Гросвенор-сквер, чтобы взять на себя все приготовления к поездке, он преследовал ее повсюду. Он пристально глядел на нее, когда думал, что никто этого не замечает, он смешил ее, говоря ей дурацкие шутки, прятался в коридорах и пустых комнатах, ловя ее врасплох – каждый раз зажимая ей рот рукой, чтобы она не успела завизжать, – а потом только щекотал ее или целовал руку. Однажды, когда он поймал ее в любимой папиной комнате и хотел поцеловать, она так испугалась, что это остановило его.– Я почти забыл, – произнес он с разрывающей сердце печалью, – что ты обручена и выходишь замуж. Не за меня.Каким подавленным выглядел он потом весь день и оживился только, когда начал говорить с Дианой об организации кортежа. В этот момент ничто, казалось, не омрачало его дух – он был на подъеме, темные глаза светились явным удовольствием от работы. Она понимала Лоуренса больше, чем кто-либо, поскольку сама испытывала то же, когда ухаживала за своими бездомными или ранеными животными. Она забывала обо всем другом и не знала усталости или раздражения, когда заботилась о своем зверинце.Однако больше всего в отношениях с Лоуренсом ее беспокоило то, что в последнее время – особенно когда она начинала скучать, а Эверард беседовал с ее сестрой – она сама стала искать встречи с ним в пустых комнатах. Казалось, он понимал это, и они стали видеться еще чаще. Все это было, конечно, безобидной игрой, но ее совесть нашептывала ей предостережения.И вот теперь он написал ей, и она страшилась содержания этой записки больше, чем глупых пряток, в которые они играли по привычке.Сломав восковую печать, она открыла письмо и, пробежав его глазами, вздохнула с облегчением. Там было написано только: «В час в библиотеке». Она взглянула на каминные часы – до часа оставалось пять минут. В четверть второго кортеж должен был отправляться. Ее сердце громко застучало в груди, она сложила письмо и сунула его в муфту.– Вот вы где, моя дорогая! – неожиданно раздался голос Эверарда.– Вы! – воскликнула Джулия, быстро оборачиваясь, чтобы взглянуть на него, и краснея.– Конечно, моя любовь. Кто же еще мог обратиться к вам так нежно. Только скажите, и я вызову его, чтобы он ответил за свою дерзость!– Разумеется, никто, – ответила она поспешно, сжимая в кулаке записку Лоуренса. Видел ли он, как она прятала письмо в муфту? Потребует ли прочесть его? Что, если он решит пойти в библиотеку вместо нее?Она почувствовала слабость, но ни за что не могла позволить себе упасть в обморок, когда ее ждала тайная встреча с Лоуренсом!Эверард прошел через комнату, чтобы встать рядом с ней у арфы. Когда он начал говорить, лицо его светилось любовью, но она была не в состоянии слушать его и снова занервничала. Она поняла, что он восхищается ее модной шелковой мантильей, но не могла сосредоточиться на его словах. Тиканье часов на другом конце комнаты отдавалось у нее в сердце. Прошла минута, она улыбнулась Эверарду, кивнула в признание его комплиментов. Прошла еще минута, и тогда он сообщил, что у него есть подарок для нее, который порадует ее в путешествии в Беркшир. Услышав о подарке, она наконец обратила на него внимание.– О, что же это, скажите? – спросила она, мигая. – У вас для меня подарок? Как мило! Да, да, конечно, я с удовольствием подожду, пока мы тронемся в путь.Затем миновала еще минута. Ее сердце уже готово было выскочить из груди, когда наконец она приложила руку ко лбу и сказала:– Эта жара. Я чувствую себя совсем разбитой. Эверард, не будете ли вы так добры сходить в мою спальню и взять мою нюхательную соль? Я оставила ее на туалетном столике.– Дорогая моя! Что с вами? У вас такой болезненный румянец. Сядьте же! – потребовал он, подводя ее к креслу и усаживая в него прежде, чем покинуть комнату.Однако стоило ему выйти за дверь, она вскочила на ноги и, как только каминные часы пробили час, буквально вылетела из гостиной. Быстро выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, она сбежала вниз по лестнице и вбежала в библиотеку.– Лоуренс, – задыхаясь, воскликнула она, увидев друга своего детства, стоящего у окна и смотрящего на улицу. – Я чуть было не попалась, открывая твое письмо, когда вдруг вошел Эверард!Она быстро захлопнула за собой дверь и, недолго думая, повернула ключ в замке и вынула его.– Что, черт побери, что ты делаешь? – воскликнул Лоуренс, бегом пересекая комнату и беря ключ из ее руки.– Что… что ты имеешь в виду? Ты хотел видеть меня, не так ли? Ты… Ты отдал эту записку моей горничной?Она порывисто выхватила ее из своей нежной розовой муфты и сунула ему под нос.Он взглянул на записку, затем вставил ключ обратно в замок.– Да, эх ты, дурочка! Но вовсе не затем, чтобы устроить скандал в доме твоего отца. Ты что же, вообразила, будто я собираюсь заключить тебя в объятия и умолять покинуть семью и бежать со мной перед свадебной поездкой?Он улыбнулся ей, поворачивая ключ в замке.На миг Джулия почувствовала огромное желание воскликнуть: « Да! Да! Лоуренс, забери меня !» Эта неожиданная мысль так ужаснула ее, так далека была от будущего, которое ждало ее в качестве жены Эверарда, что рот ее открылся.– Нет, конечно, нет! – воскликнула она, отступая на шаг от Лоуренса.– Я рад этому, – ответил он. – Зачем же мне нужно, чтобы вся Англия преследовала меня, готовая затянуть петлю на моей шее, поскольку твой жених – один из самых известных сынов своей страны!Его улыбка согревала сердце Джулии.– Не знаю, почему я так решила! – воскликнула она, стараясь вернуть себе чувство достоинства. – Что же… Что же тогда означало твое письмо?Он взял ее за локоть и подвел к одному из окон, выходящих на улицу.– Смотри. Через несколько минут ты узнаешь, моя маленькая репка !Джулия хотела было обидеться на это прозвище, но любопытство пересилило все остальные чувства. Что же она увидит? Она не могла представить себе, что он имел в виду. Он остановил ее, не давая подойти к самому окну.Джулии сделалось не по себе от невероятного шума, доносящегося снизу, который, казалось, с каждой секундой делался все громче. Там собралась огромная толпа, и все это ради нее и Эверарда: конечно, в конце концов, ведь он был, как Лоуренс только что отметил, героем войны.Когда она взглянула на своего друга, стоящего рядом с ней, ей показалось, что он к чему-то внимательно прислушивается. Но все звуки тонули в гвалте толпы. Что он надеялся различить в таком хаосе?– Жди здесь! – велел он, пожимая ее руку. Он быстро подошел к окну, потом обернулся с радостным лицом и сделал ей знак рукой. – Подойди! Подойди быстрей! Ты не поверишь своим глазам!Джулия подбежала к окну, опуская муфту и в волнении прижимаясь носом к стеклу. Цепь людей отгораживала толпу от дома, поэтому, в то время как площадь была заполнена людьми, лошадьми и экипажами, перед домом ее отца был свободный проезд. Неожиданно послышалось цоканье подков. Прямо под окном, у которого они стояли, появились шесть лоснящихся вороных лошадей, украшенных упряжью, отделанной серебром, и разноцветными лентами. Над головой каждой лошади развевался красивый плюмаж из розовых страусовых перьев точь-в-точь такого же цвета, как мантилья Джулии.Джулия с трудом перевела дыхание. Она не могла скрыть свое ликование.– Они такие красивые! – воскликнула она, запрыгав от радости. – Перья такого же цвета, как моя мантилья! Кто же все это придумал?Она учащенно задышала, потому что под окном показался экипаж. Это было элегантное ландо, черное снаружи и с изысканной розовой бархатной отделкой внутри. Такого она не видела никогда в жизни.– О Боже! Какая красота!– Джулия? – спросил голос позади нее.Она резко обернулась и воскликнула:– Эверард? О Эверард! Скажите мне наконец! Это и есть тот подарок, о котором вы мне говорили?Она подбежала к нему и, схватив за руку, подтащила к окну.– О, но это так великолепно, слишком великолепно, чтобы выразить словами! Как хорошо вы знаете меня! Ничто не могло бы обрадовать меня больше! А я думала… ну да неважно. Шесть лошадей! Вы с Лоуренсом устроили это вместе?Эверард выглянул в окно и ужаснулся. Он ненавидел пышность. Когда он вернулся из Испании, то запретил парад и празднество в свою честь, даже несмотря на то, что сам принц просил его не делать этого. Вид экипажа с розовой обивкой вызывал в нем отвращение. Он в недоумении посмотрел на обрадованное дитя, которое хлопало в ладоши и громко выражало свое удовольствие.– Все как я мечтала! Лошади подобраны к волосам! И какие чудесные ленты всех цветов радуги. О, Эв, как вы догадались?– Вы ошибаетесь, моя дорогая, – произнес он тихо, все еще растерянный происходящим. – Это не тот подарок, который я приготовил для вас.– Тогда… тогда чей же? – она повернула сияющее лицо к Лоуренсу и воскликнула: – О, конечно, какая же я глупая! Ты ведь устраивал это? Тогда это от моего отца!Лоуренс слегка нахмурился, взглянул на Эверарда и наконец поклонился Джулии. Она приняла его молчание за подтверждение того, что это папа приобрел для нее экипаж, и продолжала:– Тогда мне надо немедленно разыскать его и поблагодарить! За всю мою жизнь я ни разу не была так удивлена и обрадована!Она побежала прочь из комнаты, оставляя Эверарда с леденящим чувством страха в груди. Он посмотрел на черноволосого мужчину перед собой и сказал:– Это ведь ваших рук дело, не так ли? Кингзбридж не стал бы расточать свои деньги на такой экипаж.Лоуренс кивнул головой.– Вы сами видели, как она обрадовалась, и это все, чего я хотел.– Я был бы очень признателен вам, мистер Бишэмп, если бы впредь вы постарались воздерживаться от желания доставлять ей подобные удовольствия.– Я не хотел ничего плохого, – легко ответил Лоуренс. – Просто увидеть улыбку на губах подруги моего детства, к которой я чудесно отношусь.Сказав эти слова, он повернулся и пошел к дверям.Если бы Эверард не был так подавлен видом экипажа и восхищением Джулии по поводу подарка Лоуренса, он бы немедленно занялся поисками нового секретаря для лорда Кингзбриджа! Но он лишь взглянул на перебирающих ногами лошадей, вид сияющего розового бархата резанул ему сердце, и чувство глубокой досады, снедавшее его, дошло вдруг до отчаяния. Он опустил руку в карман и достал маленький томик избранных стихотворений Джона Мильтона, который он так заботливо выбирал в подарок для своей невесты. 23 Лоуренс помог Диане войти в дорожный экипаж, который должен был следовать за экстравагантным ландо Джулии и каретой, где уже удобно разместились ее отец и тетя Феб.Когда слуга поднял ступеньки и захлопнул за ними дверцу, она обратилась к нему с веселой улыбкой:– Как вам пришла в голову мысль одарить мою сестру таким роскошным экипажем? Это была отличная идея, поскольку вы должны знать, что Эверард ненавидит пышность!Лоуренс ударил своей тростью черного дерева в пол экипажа, с нетерпением ожидая, когда можно будет ехать, и ответил:– Я бы принял ваш комплимент, если бы действительно думал о чувствах капитана Эверарда, когда заказывал ландо для Джулии. Но, когда я делал это, меня совершенно не волновало, что капитану не понравится розовая отделка или лошади, украшенные лентами, как майское дерево. Мои мысли были только о Джулии и о том, как угодить ей!Он посмотрел в окно на море провожающих, которые разражались аплодисментами каждый раз, когда Джулия привставала со своего сиденья и махала рукой ликующей толпе.Диана смотрела на его профиль, не зная, верить ему или нет. Действительно ли он не собирался прилагать никаких усилий, чтобы расстроить Эверарда или создать ситуацию, в которой невеста могла вызвать чувство раздражения у своего жениха?Однако по равнодушному выражению его лица, с которым он наблюдал за волнением толпы на площади, она поняла, что он сказал правду.– Этим вы убедили меня больше, чем произнесением тысячи прекрасных речей, что любите мою сестру!– Что? А вы сомневались?– Иногда. Но больше никогда не усомнюсь!– Не так уж важно, – ответил он с невеселой улыбкой, – усомнитесь вы или нет, главное, чтобы я сумел убедить Джулию прежде, чем мы прибудем в этот отвратительнейший из городов – Баф! Ужасное местечко! Как может такая умная женщина, как Феб, жить в таком провинциальном городишке?Лоуренс уже успел завоевать самое теплое, дружеское расположение и тети, и отца Дианы. Феб обожала его, а лорд Кингзбридж, однажды примирившись с присутствием Лоуренса, вскоре тоже искренне полюбил его. Видя, как он хлопает Лоуренса рукой по плечу и ласково называет дерзким щенком, Диана поняла, что ее отец начал относиться к Лоуренсу как к любимому сыну.Тетя Феб относилась к нему с такой же нежной привязанностью, как ко всем другим членам семьи. Но что сразило их всех, так это то, как Лоуренс умел управлять строптивым нравом Джулии. Одним-единственным замечанием он мог моментально остановить приступ истерики, которую она собиралась закатить. И если она еще продолжала дуться, он тут же предлагал какое-нибудь развлечение – была ли это игра в пикет, или крибедж, или в «Коммерцию», – и Джулия тут же забывала о своем негодовании, а неприятной сцене бывал положен конец прежде, чем она началась!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27