– Позволяю им отдохнуть и прийти в себя после их путешествия.
– И восстановить свои галантные манеры.
Она покачала головой:
– Вы мыслите так, словно находитесь в Лондоне. Недеркотт известен тем, что здесь можно откровенно высказываться, и наши гости пользуются тем, что они могут говорить без обиняков.
– Если это не идет в ущерб хозяйке.
– Вы принимаете их слова близко к сердцу.
– А что мне еще остается? Именно поэтому я предупредил вас, что вы должны быть осторожны с Тернбуллом. Думаете, мне доставляет удовольствие делать это? – И тут, как будто в продолжение своего вопроса, он взял ее подбородок и быстро поцеловал, дав возможность вспыхнуть ее чувствам, подобно тому, как маяк на холме внезапно освещает заросшие вереском темные угодья.
– И то и другое. – Голос Чайны задрожал, но по крайней мере она смогла произнести эти слова.
– Понятно.
Чайна отвернулась. Может ли он понять, что она была честна лишь отчасти? Его поцелуи были сладостны и опасны одновременно, они рождали искушение совсем потерять голову. О, она не будет об этом даже думать!
– Что это означает? – спросил Александр.
Удивившись, она взглянула на него. «Так нельзя!» – хотелось ей крикнуть. Она видела, что по его лицу пробежала волна чувств. Может быть, он стал ее понимать? Он начинает осознавать, что был не прав, когда резко отзывался о ее гостях. И одновременно с этими противоречивыми ощущениями она испытывала зуд в пальцах от желания схватить его за лацканы и прижать его губы к своим губам. Только этого еще не хватало! Это ей-то, приличной даме, получившей хорошее воспитание. Она постаралась заговорить, словно ничего не случилось:
– В детстве тут было убежище для моих сестер и для меня. Когда мы переросли игрушки, хранившиеся в башне, я приходила сюда читать.
– Комната выглядит так, словно вы давно в ней не были.
– Я давно в ней не была. – Она потерла руки. – Последнее время я обходилась без нее, хотя и чувствовала себя одинокой.
– Одинокой? Я думал, что ваша сестра все время жила с вами.
Чайна попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Мы жили вместе, но я все равно чувствовала себя одинокой.
Сидя на скамье, он выглянул в окно.
– Потому что вам недоставало отца?
– Да, я очень тосковала по нему. – Она заморгала, пытаясь удержать набегающие на глаза слезы.
– Я очень сожалею, Чайна. – Он протянул ей руку.
Она положила руку ему на ладонь. Он чуть приобнял ее, и она доверчиво склонила голову к его плечу. Ей в эту секунду так хотелось почувствовать тепло возле щеки – тем более что у нее уже вот-вот могли стать мокрыми глаза.
– Спасибо, – пошептала она. – Я знаю, что должна…
– Что вы должны? Оправдать чьи-то ожидания? Понятно, от вас ждут соблюдения правил, соответствующих трауру. Считается, что человек может вести себя по-прежнему, когда траур завершится. Но это не касается вас. Вы по-настоящему искренне тоскуете по отцу.
– Это в самом деле так. – Отстранив голову, чтобы увидеть его лицо, она прошептала: – Ваш отец умер не так давно.
– Да, и я буду нести эту печаль до конца своей жизни. – Он криво улыбнулся. – Не то чтобы я думаю об этом часто, просто эти мысли стали частью меня.
– Должно быть, вы видели много смертей на континенте.
Его улыбка погасла.
– Это неотъемлемая часть войны. Я надеюсь, что это не часть меня. То, что происходит на поле боя, – это беда, но такова война.
– Как это отлично от…
– Чайна, этот разговор не для ваших ушей. – Он невесело засмеялся и встал. – И не для моих. Я выбросил это из своей головы с момента возвращения в Англию. – Он отвернулся и тихо добавил: – Я предпочел бы говорить о чем-либо другом.
Она видела в этом логику. Она слышала, как ветераны войн в Америке говорят о службе, но редко о баталиях. Гораздо чаще они жалуются на пищу и долгие переходы.
– Так почему ваши гости собрались сюда поговорить о привидениях, если вы говорите, что не существует никаких таких историй, относящихся к вашему дому? – спросил Александр.
Поднявшись, она сказала:
– Отец часто играл роль хозяина салона, где тематика рассказов ограничивалась фантазиями.
– В том числе рассказами о вещах, которые эффектно звучат в темноте.
Она открыла было рот для реплики, но остановилась, поскольку в этот момент из-за ее спины выкатился обшарпанный мяч и покатился к тому месту, где стоял Александр.
– Откуда он взялся?
Александр поднял его.
– Это вы должны мне сказать. Это ваш дом и персонально ваша комната.
– Здесь не должно быть мячей. Все детские игрушки убраны отсюда много лет назад.
– Очевидно, об одной забыли.
– Или…
Он покачал головой и положил мяч на пол.
– Не смешивайте простой недосмотр с действиями призраков.
– Я не смешиваю. – Она улыбнулась. – Это вы ищете объяснения со ссылкой на привидения. Я же собиралась сказать, что внуки миссис Мейдерс живут в Стейпе, ближайшей деревне к северу отсюда, и они могли приходить сюда поиграть. Если это так, то я должна позаботиться, чтобы их мячик им вернули.
– У вас очень доброе сердце.
Она взглянула в его неправдоподобно голубые глаза. В них полыхал огонь желания, который ей был хорошо знаком, потому что она испытывала нечто подобное сама. В его объятиях она была способна отбросить в сторону любые мысли – о живых и о мертвых.
Задыхаясь, не имея сил что-то сказать, Чайна отстранилась от него. Она почувствовала его удивление. Но как могла она объяснить ему, даже если он не верил в это, что должна сконцентрироваться на клятве, которую она дала Квинту?
– Довольно! – Александр заключил ее в объятия. – Мне надоели эти игры в кошки-мышки.
– Какие игры?
– Между вами и мной. Я поднялся сюда потому, что не отношусь к числу мужчин, которые оставляют дело незавершенным. – Он прижался губами к ее правой щеке.
– А что вы оставили незавершенным? – Она боялась, что сейчас расплавится.
Он поцеловал ее в левую щеку.
– Не прикидывайся скромницей, Чайна. Я предпочитаю, чтобы ты говорила прямо.
– Но ты уже поцеловал меня.
– Да, поцеловал. – Он стал щекотать языком мочку ее уха. Когда она судорожно вдохнула воздух, он засмеялся, и его смех громом отдался в ее ухе, постепенно делаясь все громче. – Но я не закончил целовать тебя!
– Я не имела понятия, что существует какой-то законченный поцелуй.
– Он должен существовать, потому что у меня не пропало желание целовать тебя. – Он легонько прикоснулся губами к ее губам.
– А когда ты закончишь?
– Я не уверен. – Он снова поцеловал ее, легонько прикоснувшись, отчего ей захотелось – отчаянно захотелось – поцелуя еще.
– Ты дашь мне знать, когда ты закончишь? – Удивительно, что она способна была произносить слова губами, которые так хотели, чтобы к ним прижались его твердые губы.
– Ты узнаешь об этом первая, но мы понапрасну тратим время на разговоры. В то время как я должен выполнить кое-какую работу.
– Работу? – Она слегка отстранилась от него и посмотрела в его лицо. – Ты считаешь это работой?
– Если это так, то я счастливый человек, имея сейчас такую работу.
Ее смех был заглушён его губами, его пальцы скользнули с ее талии к груди. Все мысли и ощущения сконцентрировались на нежном движении его пальца. Впрочем, не все ощущения, потому что где-то глубоко внутри ее слышался легкий гул. Другой палец проник в ее рукав, пополз по плечу, и рукав спустился по руке. Он накрыл ее грудь шершавой ладонью. Большим пальцем он дотронулся до соска, и она застонала от желания, которого никогда не испытывала раньше.
Он опустил ее на пол и наклонился над ней. Его глаза больше не были холодными. Они полыхали огнем, порождая в ней еще более мучительное желание. Желание новых поцелуев. Новых прикосновений. Желание почувствовать, как его тело прижимается к ней.
Он нагнулся пониже, и она закрыла глаза, ожидая, что его рот прижмется к ее губам. Но его язык стал ласкать ей грудь. Она не могла сдержаться и подалась навстречу ему, с ее уст слетело его имя. Она запустила пальцы ему в волосы, позаботившись о том, чтобы не причинить боль там, где находилась его рана, и притянула его к себе. Она чувствовала, что ее кожа заполыхала пламенем, которое порождали его глаза и язык.
Когда Александр поднял голову, она открыла глаза и увидела, что он улыбается. Ей только и надо было узнать о том, что он испытывает такое же удовольствие от ее ласк, как и она. Чайна взяла его руку и положила на свой второй рукав.
Раздался внезапный грохот. Чайна мгновенно села, натягивая на себя платье и в шоке оглядываясь по сторонам.
– Что случилось?
– Захлопнулась крышка люка.
– Как это произошло? Нет никакого ветра:
– Это твой дом. Если не знаешь ты, то откуда знать мне?
– Ты всегда такой здравомыслящий? – Она тихонько засмеялась.
Он быстро поцеловал ее, встал, подошел к люку и опустился на корточки. Взявшись за железное кольцо, он потянул его на себя.
Люк не шевельнулся.
– Может быть, я слабее, чем думал, – сказал он с полуулыбкой. Он снова дернул за кольцо. Дверца люка, словно протестуя, скрипнула.
Не говоря более ни слова, Чайна поправила свое растерзанное платье, пододвинулась к Александру и продела в кольцо также и свою руку.
– На счет три. Раз, два, три. – Она потянула, ощутила боль в руке и плече, однако дверца не поддалась.
– Она не заперта?
– В нижней части есть болт, но зачем кому-то запирать дверь, если мы здесь? Определенно, тот, кто закрывал дверь, видел… – Она отвернулась, внезапно зардевшись.
Он дотронулся пальцем до ее щеки и повернул ее лицо к себе.
– Если бы нас увидели, дверь бы не закрыли. Твои слуги прислали бы дуэнью для тебя, вместо того чтобы запирать нас вместе. Нет оснований беспокоиться по этой причине.
– Ты прав. – Она села на корточки. – Похоже, мы оказались взаперти.
– Ты не выглядишь слишком обеспокоенной этим.
– Шиан часто приходит ко мне перед обедом. Даже если она не придет, то когда мы не явимся на обед, она вынуждена будет обыскать все закоулки дома. Тебе не нужно беспокоиться о том, что пропустишь еду.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду не это.
Она улыбнулась:
– Я знаю.
– Ты сегодня беззаботная.
Она обвила его плечи руками.
– Я всегда такая, когда меня целует красивый мужчина.
– Всегда? – Он засмеялся и приложил свой лоб к ее лбу, так что их глаза оказались удивительно близко. – Я подозреваю, что под внешностью мисс Прунес кроется весьма бойкая девица.
– Мисс Прунес?
– Чопорная женщина. Похоже, ты узнала не слишком много жаргонных выражений в городе.
– Я узнала достаточно, чтобы назвать тебя самоуверенным щенком за такое обращение со мной!
Хмыкнув, он притянул ее к себе и прижал к полу.
– А я назову тебя несравненной, дорогая!
Она не могла решить, впасть ли в шок от его слов или расплавиться от нежности, но он не дал ей время для раздумий и принялся целовать. И хотя она понимала, что должна прислушиваться к тому, не откроется ли люк, она полностью отдалась его ласкам. Его язык погрузился в ее рот настолько, что она уже не могла дать отчет, где начинался ее рот и заканчивался его. Да это и не имело значения, поскольку они оба пребывали в экстазе.
Он поднял голову и улыбнулся ей, когда она прошептала:
– Почему никто не сказал мне, что поцелуи могут быть такими?
– Это то, что человек должен обнаружить самостоятельно. А я хочу обнаружить в тебе гораздо большее.
– Процесс обнаружения наиболее приятен тогда, когда он происходит взаимно. – Она провела пальцем по его челюсти и почувствовала, как ее пронизала трепетная дрожь.
– Ты быстро учишься, дорогая. – Его рот скользнул к шее, затем снова поднялся к уху, чтобы прошептать: – Что касается этого момента… – Он посмотрел ей за спину и чертыхнулся.
Чайна в шоке смотрела на то, как он встал и пошел от нее. Она поднялась на колени и увидела серый завиток, который пробивался сквозь щель в деревянной двери в полу.
Дым!
Чайна вскочила на ноги и крикнула:
– Пожар! – Подбежав к открытому окну, она снова закричала: – Пожар! В северной башне!
– Ты видишь кого-нибудь внизу?
Она высунулась в окно, насколько у нее хватило смелости, затем вернулась назад и покачала головой:
– В это время конюхи ужинают в своем помещении за амбарами.
Дым, который становился все более густым и черным, просачивался через щели в двери. Чайна бросилась открывать другие окна, но затем подумала, уж не усугубит ли она ситуацию, поскольку дыма становилось еще больше.
– Нет! – воскликнул Александр, когда она стала закрывать окно. – Дым как-никак идет вверх. Открытые окна дадут нам доступ свежего воздуха. Отойди-ка!
Он изо всех сил ударил ногой по двери. Но дверь не поддалась. Он повторил свое действие. Результат был тот же.
– Проклятие! – зарычал он, продолжая бить ногой в дверь. – Выпусти нас! Мы не позволим тебе зажарить нас здесь заживо!
Чайна смотрела на него, пораженная переменой, которая в нем произошла.
– Отойди подальше от дыма! Подойди к окну, где ты сможешь дышать!.. Не командуй, что мне делать, Рексли! Заткнись и помоги мне. Мы должны выбраться отсюда. Будь я проклят, если я доставлю удовольствие лягушатникам и умру из-за их подлых проделок!
– О чем ты говоришь?
Он повернулся к ней лицом. Глаза у него были дикие, он сжал челюсти с такой силой, что было непонятно, как он вообще мог говорить.
– Я сказал тебе, чтобы ты перестал молоть чепуху, Рексли! Еще одно слово… – Он закашлялся, поскольку из щелей пыхнула новая порция дыма.
Чайна схватила его за руку и оттащила подальше от дыма. Он отбросил ее руку и оттолкнул ее. Она ударилась о скамью и упала на нее.
– Нет! – воскликнула она, вскакивая на ноги и снова хватая его за рукав. – Отойди оттуда! Что с тобой случилось?
– Я сказал тебе… – Он снова дернулся, пытаясь вырвать свою руку. Однако она крепко вцепилась в нее, и тогда он поднял кулак.
Чайна ахнула. Он собирался ударить ее?
– Александр, прекрати!
Его рука замерла в нескольких дюймах от ее лица. Он перевел взгляд с кулака на ее лицо.
– Чайна? – с недоумением спросил он. – А ты что здесь делаешь?
– Разве ты не знаешь, где мы находимся? В замке Недеркотт. – Она ухватилась за его кулак, который все еще находился совсем близко от нее. Медленно опуская его, она видела, что дикий блеск в его глазах пропадает.
– Замок Недеркотт? – повторил он. Неистовый блеск в его глазах погас окончательно. Он со стоном притянул ее к себе.
Она отпрянула, когда оба закашлялись. Клуб черного дыма ворвался в комнату, словно кто-то за дверью раздувал мехи.
В густеющем облаке дыма Александр шагнул к двери. Он дотронулся до кольца и с криком отдернул пальцы. Сорвав с себя китель, он обмотал рукавом руку.
Чайна ахнула, поняв, что он собирается делать.
– Не открывай! Если кольцо настолько горячее, значит, совсем рядом пламя.
Он встал, взял ее за плечи и отвел подальше от люка.
– А отсюда есть другой выход?
Чайна попыталась ответить, но дым проник ей в легкие, и она закашлялась. Она уткнула лицо в его рубашку, вдыхая запах его тела. Он погладил ей спину и спрятал лицо в ее волосах.
– Окна, – смогла прошептать она, испытывая облегчение от того, что он снова стал самим собой. – По крыше и вниз по горгулье на водосточной трубе. Мы сможем добраться до парапета.
– Это возможно?
– Мы говорили в детстве о том, что можно попробовать этот способ.
– Но никогда не пробовали?
– Нет.
Он хотел сделать глубокий вдох, но задохнулся. Отступив, он взял ее за руку.
– Покажи мне, какое окно.
Дым валил из окон, не позволяя ей что-либо видеть. Из глаз ее лились слезы, когда она пыталась что-либо рассмотреть. Раньше Чайна считала, что знает комнату настолько хорошо, что может найти там все с закрытыми глазами. Она ошибалась. Стукнувшись о скамейку под окном, она отступила назад и с трудом нашла ее снова. Вытянув вперед руку и растопырив пальцы, Чайна наконец отыскала нужное окно.
– Вот оно. Крыша примерно в пяти футах под нами. Нам нужно свеситься с одной из горгулий, зацепившись пальцами, и нащупать спуск пальцами ног. – Она содрогнулась. – Недавно прошел дождь. Крыша мокрая и скользкая.
Клуб дыма окутал Чайну. Она отчаянно закашлялась, согнувшись едва не вдвое. Голова наполнилась звуками. Пламя прорвалось сквозь дверь? Она не могла сказать.
– Ладно, Чайна. Мы должны решиться. Мы не можем больше здесь оставаться.
Или же ей просто показалось, что она слышала слова Александра? Гул в ушах от удушья и приступы кашля не позволяли ей слышать ничего, кроме этого шума.
Затем она вдруг услышала другой мужской голос:
– Подожди. Помощь внизу.
Она заставила себя приоткрыть глаза. Смутно в мареве дыма она различила фигуру, окутанную светом. Квинт!
– Где ты, Чайна? Нам нужно идти! – Александр потянул ее за руку на скамью под окном.
– Удержи его от выпрыгивания, – взмолился Квинт. – Если это случится, его ожидают сумасшествие и смерть.
– А здесь? – спросила Чайна.
– Здесь? – озадаченно переспросил Александр, и Чайне так захотелось, чтобы он увидел своего прародителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26