Я не могу изменить то, что произошло в прошлом, но могу с твоей помощью изменить то, что еще не произошло.
– Кто твой потомок?
– Его зовут лорд Брэддок.
Чайна широко раскрыла глаза:
– Маркиз?
– Ты его знаешь?
– Я знаю кое-что о нем. О нем все что-то знают в Норт-Райдинге, потому что он награжден орденом Бани за храбрость в войне с Наполеоном.
– А Наполеон воевал за американские колонии?
Чайна рассмеялась, поразившись тому, что могла себе это позволить, разговаривая с духом. Ей не терпелось дождаться момента, когда она сможет рассказать сестре об этой встрече. Шиан будет очень взволнована тем, что уже второй дух появляется перед сестрами Недеркотт.
– Та война окончилась давным-давно.
– Поколение тому назад?
Она кивнула, снова чувствуя себя озадаченной:
– Да.
– Я вижу, много воды утекло с тех пор, как я последний раз разговаривал с кем-то. – Он нахмурился. – Почему мой потомок участвовал в войне против Наполеона?
– Приблизительно десять лет назад Наполеон короновал себя на звание императора Франции и попытался покорить всю Европу.
– Но конечно, не Рим!
– Увы, даже Рим оказался под его пятой на несколько лет, однако затем Англия и ее союзники в прошлом году нанесли ему поражение в грандиозной битве.
Квинт покачал головой.
– Он покорил Рим? Это должен быть великий император. – Он выставил вперед грудь под металлическим камзолом. – И мой потомок был среди тех, кто нанес поражение императору. Поистине моя кровь течет в его венах, кровь неустрашимого воина. – Но затем его гордость померкла. – И этот человек умрет пятого сентября от руки подлого убийцы, если ты не найдешь способ защитить его от этого.
– Пятого сентября?
– Это день; когда я произнес проклятие. День, который чреват гибелью старшего сына в каждом поколении. Пятого сентября на тридцатом году жизни, точно также как оно обратилось против меня.
– Ты знаешь, кто попытается убить его?
– Нет. Я сказал тебе все, что знаю. Иногда старший сын медленно сходит с ума. Иногда, как сейчас, он будет убит. Я не могу увидеть будущее лучше, чем ты.
– Но ты знаешь дату. Почему же ты не знаешь, кто попытается убить его?
– Я не знаю, как это в точности объяснить. – Он некоторое время внимательно смотрел на нее, как бы желая убедиться, что она поверит ему. – Бывают случаи, когда я полностью здесь, как сейчас. Я могу видеть живых и даже иногда разговариваю с ними, как это делаю с тобой. В других случаях я словно теряюсь в тумане. Он надвигается на меня без предупреждения. Я ощущаю прохладу, но не тот ледяной холод, когда смерть запускает в меня свои когти.
Дрожь пробежала по телу Чайны от этих слов, и она обхватила себя руками.
– Это просто ужасно.
– Тот момент, когда я перешел из живого состояния в мертвое, был ужасным, но туман – это… – Он словно стал вглядываться внутрь себя, и Чайна поняла, что он ищет способ объяснить то, что невозможно описать никакими словами. – Ты когда-нибудь ныряла в прохладный пруд летним днем? Опускалась на дно и плыла по течению?
Она кивнула.
– Тогда ты должна знать, что вода насыщена цветами, которые не видны, когда просто смотришь в пруд. Камни на дне выглядят иначе, и они заставляют воду переливаться разноцветными узорами. И вода наполнена звуками, которые невозможно даже представить себе. Звуками тихими и отдаленными, поглощаемыми миром наверху.
– И туман похож на это?
– Когда он окутывает меня. Если он густеет, цвета блекнут, чувства притупляются, ощущается только прикосновение. Я ощущаю течение времени так, словно легкий ветерок касается моей кожи. Я чувствую, что какой-то момент ушел, его сменил другой, который исчезает также быстро. – Он вздохнул, и Чайна подумала, уж не вспоминает ли он женщину, которую обидел много лет назад. – Потом туман уходит. Цвета и звуки восстанавливают то качество, которое я всегда считал нормальным. Такое впечатление, словно я поднимаюсь со дна пруда. Я узнаю, что старший сын очередного поколения родился, возмужал и вступил в тридцатый год своей жизни. Я знаю его фамилию, потому что я пытался спасти его отца от смерти или сумасшествия, но не сумел. Кроме этого, единственная информация, которой я обладаю, заключается в том, что акт проклятия свершится пятого сентября и будет исполнен тем, кто считает, что его предали.
– Он считает, что его предал ваш потомок?
– Да. – Призрак снова тяжело вздохнул, но затем расправил плечи. – Вскоре после того как я выхожу из тумана, я должен связаться с кем-то, кто поможет мне положить конец проклятию, потому что величайшая ирония проклятия заключается в том, что никто из моих потомков не может меня увидеть. Я не выбираю человека, который мне поможет. Я просто узнаю его, когда этот человек проезжает мимо.
– И ты думаешь, что я именно тот человек?
– Да.
У Чайны были еще вопросы, но нужно предупредить лорда Брэддока об опасности, чтобы он принял меры предосторожности и остался жив.
– Где твой потомок сейчас? Возможно, у него есть список возможных врагов, которые желают ему смерти.
Квинт показал в сторону деревьев и скалы:
– Он находится в развалинах Кауторнского лагеря.
– Мы можем поговорить с ним, если он еще там.
– Он там.
– Почему ты так уверен?
Квинт наклонился, чтобы поднять копье и меч.
– Он исследовал руины, и я вынул камень в кладке. Произошел обвал.
– Ты замуровал его живым?
Квинт кивнул.
– Когда?
– Подозреваю, что достаточно давно, и если мы не поторопимся, он тоже умрет, и проклятие распространится на следующее поколение.
Глава 2
Воздух становился спертым.
До чего же неблагородный конец для человека, который проскакал верхом, чтобы увидеть разгромленные войска Наполеона, выжил в нескольких баталиях и был прославлен, пусть и по глупости, как герой! Дышать и кашлять становилось все труднее, и Александр Брэддок выругался.
Черт бы побрал эту крышу! Почему она обвалилась? Он предусмотрительно проверил прочность камней, прежде чем забраться в пещерообразное углубление в земляном сооружении старинного римского лагеря. Он отлично знал, что нельзя соваться в древнее сооружение, не убедившись в том, что оно достаточно прочно. Однако несмотря на все предосторожности, крыша над входом рухнула, едва он прокопал лишь несколько футов.
Александр сделал попытку раздвинуть камни, но это повлекло за собой дальнейшее обрушение опоры и частично перекрытия. Он поморщился, когда еще один камень ударил ему по плечу. Первый удар он получил во время начального обрушения. Тогда удар пришелся ему на голову, отчего он потерял сознание. Как долго он был без сознания? Он не имел понятия. Но он не мог допустить еще одну ошибку. Он должен внимательно осмотреть беспорядочное нагромождение валунов и земли. Если он сдвинет не тот валун, пещера обвалится окончательно. И погребет его вместе с найденными им артефактами. Он не мог предположить, что рискует своей жизнью ради нескольких булавок, глиняных черепков и предмета, который оказался медальоном.
Думать было трудно. Причина была не только в спертом воздухе. Ныла и тупо болела голова. Стоило ему пошевелиться, как глаза теряли способность к фокусировке. Затем тени в его тюрьме начинали передвигаться, словно вели свою собственную жизнь.
Обратит ли кто-нибудь внимание на его лошадь, прежде чем она умрет от голода? Он находился в нескольких сотнях ярдов от дороги, которая вела из Кроптона в Пиккеринг. Когда он ехал по ней, ему не встретилось ни души. Его надежды на то, что какой-нибудь олень сумеет раскопать камни, доказывали тот факт, что он начинает понемногу сходить с ума.
А может, он уже лишился рассудка? За мгновение до того, как крыша обрушилась, он уголком глаза заметил некое движение. Он подумал, что там кто-то находится, но когда посмотрел в том направлении, его ослепил солнечный луч. Ему не хватило мгновения, чтобы снова посмотреть в ту сторону, потому что между ним и отблеском солнца с грохотом рухнули камни.
По крайней мере если он умрет, он избежит сумасшествия, которое навязалось на их семью. Он порой замечал его признаки, когда стал достаточно взрослым. К тому времени он уже стал понимать, что другие люди ведут себя не так, как его отец. Слуги шепотком рассказывали всякие истории. Они так говорили, когда не знали, что он их слышит, или когда были слишком расстроены, чтобы соблюдать осторожность. Это были истории о его отце, деде, прадеде и других его предках. В них говорилось о том, что люди из рода Брэддоков сходят с ума до того, как достигнут тридцатилетия. До этой даты ему оставалось всего лишь несколько дней.
Александр снова закашлялся, не в силах остановить приступ. Опираясь спиной о дальнюю стену пещеры, он разглядывал камни и землю перед собой. Земля под ним была влажная, он ощущал смрадный запах. Запах смерти. Он давно преследовал Александра, влажные нечистоты напоминали вызывающие отвращение запахи свежепролитой крови и страданий. Причиной гнилостного запаха было то, что земля впитала в себя кровь и разлагающуюся плоть.
Когда-то он готов был впасть в подобное забытье с чувством удовлетворения, но он выжил. Пережил баталию. Пережил предательство… Пережил только для того, чтобы умереть сейчас среди стен, возведенных людьми, которые превратились в пыль тысячелетие назад. Вот чертовщина!
Он не позволит воспоминаниям терзать его душу. Он пришел в эти места, чтобы убежать от подхалимства. Когда его тело обнаружат под землей, осознают ли те, кто прославлял его, что он такой же смертный, как и любой другой человек?
Он пошевелился, но тут же замер, поскольку на него посыпались крупные комья земли. Может быть, если он доживет до зари, солнечный свет пробьется сквозь нагромождение камней и подскажет ему способ спасения. Предвечерние же тени порождали впечатление, что перед ним сплошная стена.
Его голова опустилась на грудь, и он поморщился, ощутив боль в черепной коробке. Если ему суждено умереть, то надо принять это как данность. Он покончил с попытками играть роль героя. Это может быть его первой безумной идеей с того момента, как он купил офицерское звание.
Послышался стук снаружи. Может, это его лошадь сорвалась с привязи? Или же кто-то оказался рядом с пещерой? Он медленно поднял голову.
Свет! Между камнями появился луч света. Александр пополз вперед и стал разгребать обломки.
– Осторожно! – услышал он чье-то предупреждение и почти одновременно грохот падающих камней. Один из них едва не попал ему в голову. – Дайте мне разгрести камни снаружи. Мне здесь видно, что я делаю.
Женский голос. Блестяще! Вначале он позволил себе оказаться в западне, а теперь его спасение зависит от женщины. Если бы его спаситель был мужчиной, за этим последовало бы рукопожатие, возможно, несколько пинт эля в ближайшем пабе. И они сочлись бы. Что касается женщины, то она будет ожидать более изысканного проявления благодарности. Духи? Нет, это слишком интимно. Коробка чаю? Возможно. Конечно, Нора настояла бы на чем-то более ценном с учетом трудности задачи.
Он попытался выбросить эти мысли из головы. Ему не придется покупать никакие подарки до тех пор, пока он не выберется из этой гробницы. А женщина в одиночку не сможет убрать те валуны, которые заблокировали вход.
– Позовите кого-нибудь на помощь! – крикнул он. Голос его прозвучал еле слышно, он походил скорее на шепот, который гулко отозвался в его голове.
– Я смогу это сделать сама. – Ее слова прозвучали так, словно она произнесла их сквозь стиснутые зубы.
– Вы повредите себе руки!
– Позвольте мне самой судить об этом.
– Мисс…
– Заткнитесь! – оборвала его женщина.
Александр почувствовал себя дважды шокированным. Он никак не ожидал услышать городской жаргон столь далеко от Лондона. Опять же его спасала не просто женщина, но и весьма упрямая женщина. Однако он находился не в том положении, чтобы быть привередливым. Он должен быть благодарен за то, что независимо от причины она пришла к руинам Римского лагеря.
Он услышал, как ещё несколько булыжников были отодвинуты в сторону. Когда женщина вскрикнула от боли, он участливо спросил:
– Вы ушиблись?
– Да!
– Вам упал на ногу камень?
Последовала пауза, и Александр подумал, уж не обидел ли он ее настолько, что она ушла. Но затем он услышал:
– Два камня сдвинулись и прищемили мне большой палец. – Александр с удивлением услышал почти веселые нотки в ее голосе. – Но не беспокойтесь обо мне. Палец не сломан, просто он посинеет.
Два камня перед Александром сорвались с места и покатились, подпрыгивая, в его сторону; другие камни со скрежетом пытались удержаться на месте. Родилась мысль, что камни – это войска, которые мешают врагу вбить клин и прорвать оборону.
Он не хотел думать о баталиях. Этот грохот. Этот смрад. Ужасные картины. Бренность всего земного. Он приехал сюда, чтобы забыть эти бередящие душу воспоминания, но они гнались за ним, словно гончая за лисой.
– Отодвиньтесь подальше! – крикнула женщина. – Я попытаюсь столкнуть несколько камней внутрь.
Он неуклюже отполз от входа, словно длинноногий краб.
– Отползли? – Ее голос прозвучал как-то совершенно по-новому в пространстве, где он прижался, согнувшись в три погибели, к стене.
– Да, – откликнулся он.
На какое-то время воцарилась тишина. Затем один из камней отделился и покатился к нему. Другие раскатились по полу. Александр напряженно ждал, не обвалится ли вслед за этим потолок.
– Чего вы ждете? – крикнула женщина. – Вылезайте, если способны!
Это был самый лучший совет, который он получил после того, как ему сказали, что на поле боя самое главное – не терять головы. Вскарабкавшись на камни, он ухватился за пучки травы и высунулся наружу. Его схватили за плечи и потянули. Оттолкнувшись ногами, он постарался выбраться на поверхность.
Едва его ботинки появились над отверстием, позади раздался грохот. Он перекатился на спину и сел. Облако пыли окутало его лицо. Он закашлялся, пытаясь рукой отогнать пыль.
– Это счастье, что вы перестали спорить со мной, – услышал он над собой женский голос.
Александр повернул голову налево. Его спасительница сидела на валуне, который был слишком велик для того, чтобы она могла сдвинуть его сама; ее локти упирались в колени, и она пыталась отдышаться. Соломенная шляпка скрывала ее лицо, но были видны густые темно-каштановые косы, падавшие ей на спину. Простенькое светло-серое платьице было перепачкано землей. Перчатки на ней были изорваны и в пятнах крови.
– Похоже, вы правы, – сказал он, соображая, хватит ли у него сил для того, чтобы подняться на ноги. Она взглянула на него, и слова мгновенно испарились из его головы, словно он никогда не знал ни единого слова.
Черты ее лица были поистине очаровательны: изящный нос, нежно-розовые щеки, подбородок, свидетельствующий о том, что она всегда была столь же упрямой, как и во время его спасения. Затем он увидел ее глаза. Они были цвета ее платья с зеленоватым и голубым оттенком. Интересно, подумал Александр, их цвет становится интенсивнее под влиянием эмоций? Сейчас они были тусклыми от усталости, словно в них погас огонь.
Александр с трудом заставил себя оторвать взгляд от девушки и осмотрелся вокруг. Камни были разбросаны во всех направлениях. Их было штук сорок. Отверстие, из которого он только что вылез, можно было узнать по клубам пыли и обрушенной стене.
– Вам повезло, – сказала женщина.
– Плохое везение, следовало бы сказать. Ведь стена простояла несколько столетий, мне же повезло появиться здесь именно в тот момент, когда ее угораздило обрушиться.
– Вы ушиблись?
– Нет. – Он встал на ноги, чтобы убедиться в этом, но так зашатался, что вынужден был снова сесть и прислониться к стене.
Она бросилась к нему, опустилась на колени и слегка повернула его голову в правую сторону.
– Не трогайте меня! – приказал он.
– Помолчите! У вас здравого смысла не больше, чем Господь дал несчастному гусю. Вы тяжело ранены, так перестаньте же по крайней мере кудахтать.
– Гуси не кудахчут.
– Тем больше оснований для того, чтобы вы этого тоже не делали.
Он поморщился, когда она дотронулась до места, откуда исходила боль в голове.
– Постараюсь помолчать.
Когда Александр захотел что-то добавить, он услышал, что она быстро втянула в себя воздух. Он спросил, насколько плоха его рана. Боль волнами накатывала на него, словно бурное море на пляж, и грозила превратить твердую почву под ним в зыбкий песок.
Женщина сняла шляпку. Оторвав от нее ленту, она обвязала ему голову.
– Куда вы собирались направиться после остановки здесь?
– В Пиккеринг.
– Это слишком далеко при такой ране. Поедемте со мной в замок Недеркотт. Там вам промоют и перевяжут вашу рану.
– Она не настолько серьезна.
– В самом деле? – Она махнула рукой. – Ну-ка встаньте!
Ну почему его не спас мужчина? В этом было что-то унизительное.
– Я предпочел бы еще немного посидеть, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Кто твой потомок?
– Его зовут лорд Брэддок.
Чайна широко раскрыла глаза:
– Маркиз?
– Ты его знаешь?
– Я знаю кое-что о нем. О нем все что-то знают в Норт-Райдинге, потому что он награжден орденом Бани за храбрость в войне с Наполеоном.
– А Наполеон воевал за американские колонии?
Чайна рассмеялась, поразившись тому, что могла себе это позволить, разговаривая с духом. Ей не терпелось дождаться момента, когда она сможет рассказать сестре об этой встрече. Шиан будет очень взволнована тем, что уже второй дух появляется перед сестрами Недеркотт.
– Та война окончилась давным-давно.
– Поколение тому назад?
Она кивнула, снова чувствуя себя озадаченной:
– Да.
– Я вижу, много воды утекло с тех пор, как я последний раз разговаривал с кем-то. – Он нахмурился. – Почему мой потомок участвовал в войне против Наполеона?
– Приблизительно десять лет назад Наполеон короновал себя на звание императора Франции и попытался покорить всю Европу.
– Но конечно, не Рим!
– Увы, даже Рим оказался под его пятой на несколько лет, однако затем Англия и ее союзники в прошлом году нанесли ему поражение в грандиозной битве.
Квинт покачал головой.
– Он покорил Рим? Это должен быть великий император. – Он выставил вперед грудь под металлическим камзолом. – И мой потомок был среди тех, кто нанес поражение императору. Поистине моя кровь течет в его венах, кровь неустрашимого воина. – Но затем его гордость померкла. – И этот человек умрет пятого сентября от руки подлого убийцы, если ты не найдешь способ защитить его от этого.
– Пятого сентября?
– Это день; когда я произнес проклятие. День, который чреват гибелью старшего сына в каждом поколении. Пятого сентября на тридцатом году жизни, точно также как оно обратилось против меня.
– Ты знаешь, кто попытается убить его?
– Нет. Я сказал тебе все, что знаю. Иногда старший сын медленно сходит с ума. Иногда, как сейчас, он будет убит. Я не могу увидеть будущее лучше, чем ты.
– Но ты знаешь дату. Почему же ты не знаешь, кто попытается убить его?
– Я не знаю, как это в точности объяснить. – Он некоторое время внимательно смотрел на нее, как бы желая убедиться, что она поверит ему. – Бывают случаи, когда я полностью здесь, как сейчас. Я могу видеть живых и даже иногда разговариваю с ними, как это делаю с тобой. В других случаях я словно теряюсь в тумане. Он надвигается на меня без предупреждения. Я ощущаю прохладу, но не тот ледяной холод, когда смерть запускает в меня свои когти.
Дрожь пробежала по телу Чайны от этих слов, и она обхватила себя руками.
– Это просто ужасно.
– Тот момент, когда я перешел из живого состояния в мертвое, был ужасным, но туман – это… – Он словно стал вглядываться внутрь себя, и Чайна поняла, что он ищет способ объяснить то, что невозможно описать никакими словами. – Ты когда-нибудь ныряла в прохладный пруд летним днем? Опускалась на дно и плыла по течению?
Она кивнула.
– Тогда ты должна знать, что вода насыщена цветами, которые не видны, когда просто смотришь в пруд. Камни на дне выглядят иначе, и они заставляют воду переливаться разноцветными узорами. И вода наполнена звуками, которые невозможно даже представить себе. Звуками тихими и отдаленными, поглощаемыми миром наверху.
– И туман похож на это?
– Когда он окутывает меня. Если он густеет, цвета блекнут, чувства притупляются, ощущается только прикосновение. Я ощущаю течение времени так, словно легкий ветерок касается моей кожи. Я чувствую, что какой-то момент ушел, его сменил другой, который исчезает также быстро. – Он вздохнул, и Чайна подумала, уж не вспоминает ли он женщину, которую обидел много лет назад. – Потом туман уходит. Цвета и звуки восстанавливают то качество, которое я всегда считал нормальным. Такое впечатление, словно я поднимаюсь со дна пруда. Я узнаю, что старший сын очередного поколения родился, возмужал и вступил в тридцатый год своей жизни. Я знаю его фамилию, потому что я пытался спасти его отца от смерти или сумасшествия, но не сумел. Кроме этого, единственная информация, которой я обладаю, заключается в том, что акт проклятия свершится пятого сентября и будет исполнен тем, кто считает, что его предали.
– Он считает, что его предал ваш потомок?
– Да. – Призрак снова тяжело вздохнул, но затем расправил плечи. – Вскоре после того как я выхожу из тумана, я должен связаться с кем-то, кто поможет мне положить конец проклятию, потому что величайшая ирония проклятия заключается в том, что никто из моих потомков не может меня увидеть. Я не выбираю человека, который мне поможет. Я просто узнаю его, когда этот человек проезжает мимо.
– И ты думаешь, что я именно тот человек?
– Да.
У Чайны были еще вопросы, но нужно предупредить лорда Брэддока об опасности, чтобы он принял меры предосторожности и остался жив.
– Где твой потомок сейчас? Возможно, у него есть список возможных врагов, которые желают ему смерти.
Квинт показал в сторону деревьев и скалы:
– Он находится в развалинах Кауторнского лагеря.
– Мы можем поговорить с ним, если он еще там.
– Он там.
– Почему ты так уверен?
Квинт наклонился, чтобы поднять копье и меч.
– Он исследовал руины, и я вынул камень в кладке. Произошел обвал.
– Ты замуровал его живым?
Квинт кивнул.
– Когда?
– Подозреваю, что достаточно давно, и если мы не поторопимся, он тоже умрет, и проклятие распространится на следующее поколение.
Глава 2
Воздух становился спертым.
До чего же неблагородный конец для человека, который проскакал верхом, чтобы увидеть разгромленные войска Наполеона, выжил в нескольких баталиях и был прославлен, пусть и по глупости, как герой! Дышать и кашлять становилось все труднее, и Александр Брэддок выругался.
Черт бы побрал эту крышу! Почему она обвалилась? Он предусмотрительно проверил прочность камней, прежде чем забраться в пещерообразное углубление в земляном сооружении старинного римского лагеря. Он отлично знал, что нельзя соваться в древнее сооружение, не убедившись в том, что оно достаточно прочно. Однако несмотря на все предосторожности, крыша над входом рухнула, едва он прокопал лишь несколько футов.
Александр сделал попытку раздвинуть камни, но это повлекло за собой дальнейшее обрушение опоры и частично перекрытия. Он поморщился, когда еще один камень ударил ему по плечу. Первый удар он получил во время начального обрушения. Тогда удар пришелся ему на голову, отчего он потерял сознание. Как долго он был без сознания? Он не имел понятия. Но он не мог допустить еще одну ошибку. Он должен внимательно осмотреть беспорядочное нагромождение валунов и земли. Если он сдвинет не тот валун, пещера обвалится окончательно. И погребет его вместе с найденными им артефактами. Он не мог предположить, что рискует своей жизнью ради нескольких булавок, глиняных черепков и предмета, который оказался медальоном.
Думать было трудно. Причина была не только в спертом воздухе. Ныла и тупо болела голова. Стоило ему пошевелиться, как глаза теряли способность к фокусировке. Затем тени в его тюрьме начинали передвигаться, словно вели свою собственную жизнь.
Обратит ли кто-нибудь внимание на его лошадь, прежде чем она умрет от голода? Он находился в нескольких сотнях ярдов от дороги, которая вела из Кроптона в Пиккеринг. Когда он ехал по ней, ему не встретилось ни души. Его надежды на то, что какой-нибудь олень сумеет раскопать камни, доказывали тот факт, что он начинает понемногу сходить с ума.
А может, он уже лишился рассудка? За мгновение до того, как крыша обрушилась, он уголком глаза заметил некое движение. Он подумал, что там кто-то находится, но когда посмотрел в том направлении, его ослепил солнечный луч. Ему не хватило мгновения, чтобы снова посмотреть в ту сторону, потому что между ним и отблеском солнца с грохотом рухнули камни.
По крайней мере если он умрет, он избежит сумасшествия, которое навязалось на их семью. Он порой замечал его признаки, когда стал достаточно взрослым. К тому времени он уже стал понимать, что другие люди ведут себя не так, как его отец. Слуги шепотком рассказывали всякие истории. Они так говорили, когда не знали, что он их слышит, или когда были слишком расстроены, чтобы соблюдать осторожность. Это были истории о его отце, деде, прадеде и других его предках. В них говорилось о том, что люди из рода Брэддоков сходят с ума до того, как достигнут тридцатилетия. До этой даты ему оставалось всего лишь несколько дней.
Александр снова закашлялся, не в силах остановить приступ. Опираясь спиной о дальнюю стену пещеры, он разглядывал камни и землю перед собой. Земля под ним была влажная, он ощущал смрадный запах. Запах смерти. Он давно преследовал Александра, влажные нечистоты напоминали вызывающие отвращение запахи свежепролитой крови и страданий. Причиной гнилостного запаха было то, что земля впитала в себя кровь и разлагающуюся плоть.
Когда-то он готов был впасть в подобное забытье с чувством удовлетворения, но он выжил. Пережил баталию. Пережил предательство… Пережил только для того, чтобы умереть сейчас среди стен, возведенных людьми, которые превратились в пыль тысячелетие назад. Вот чертовщина!
Он не позволит воспоминаниям терзать его душу. Он пришел в эти места, чтобы убежать от подхалимства. Когда его тело обнаружат под землей, осознают ли те, кто прославлял его, что он такой же смертный, как и любой другой человек?
Он пошевелился, но тут же замер, поскольку на него посыпались крупные комья земли. Может быть, если он доживет до зари, солнечный свет пробьется сквозь нагромождение камней и подскажет ему способ спасения. Предвечерние же тени порождали впечатление, что перед ним сплошная стена.
Его голова опустилась на грудь, и он поморщился, ощутив боль в черепной коробке. Если ему суждено умереть, то надо принять это как данность. Он покончил с попытками играть роль героя. Это может быть его первой безумной идеей с того момента, как он купил офицерское звание.
Послышался стук снаружи. Может, это его лошадь сорвалась с привязи? Или же кто-то оказался рядом с пещерой? Он медленно поднял голову.
Свет! Между камнями появился луч света. Александр пополз вперед и стал разгребать обломки.
– Осторожно! – услышал он чье-то предупреждение и почти одновременно грохот падающих камней. Один из них едва не попал ему в голову. – Дайте мне разгрести камни снаружи. Мне здесь видно, что я делаю.
Женский голос. Блестяще! Вначале он позволил себе оказаться в западне, а теперь его спасение зависит от женщины. Если бы его спаситель был мужчиной, за этим последовало бы рукопожатие, возможно, несколько пинт эля в ближайшем пабе. И они сочлись бы. Что касается женщины, то она будет ожидать более изысканного проявления благодарности. Духи? Нет, это слишком интимно. Коробка чаю? Возможно. Конечно, Нора настояла бы на чем-то более ценном с учетом трудности задачи.
Он попытался выбросить эти мысли из головы. Ему не придется покупать никакие подарки до тех пор, пока он не выберется из этой гробницы. А женщина в одиночку не сможет убрать те валуны, которые заблокировали вход.
– Позовите кого-нибудь на помощь! – крикнул он. Голос его прозвучал еле слышно, он походил скорее на шепот, который гулко отозвался в его голове.
– Я смогу это сделать сама. – Ее слова прозвучали так, словно она произнесла их сквозь стиснутые зубы.
– Вы повредите себе руки!
– Позвольте мне самой судить об этом.
– Мисс…
– Заткнитесь! – оборвала его женщина.
Александр почувствовал себя дважды шокированным. Он никак не ожидал услышать городской жаргон столь далеко от Лондона. Опять же его спасала не просто женщина, но и весьма упрямая женщина. Однако он находился не в том положении, чтобы быть привередливым. Он должен быть благодарен за то, что независимо от причины она пришла к руинам Римского лагеря.
Он услышал, как ещё несколько булыжников были отодвинуты в сторону. Когда женщина вскрикнула от боли, он участливо спросил:
– Вы ушиблись?
– Да!
– Вам упал на ногу камень?
Последовала пауза, и Александр подумал, уж не обидел ли он ее настолько, что она ушла. Но затем он услышал:
– Два камня сдвинулись и прищемили мне большой палец. – Александр с удивлением услышал почти веселые нотки в ее голосе. – Но не беспокойтесь обо мне. Палец не сломан, просто он посинеет.
Два камня перед Александром сорвались с места и покатились, подпрыгивая, в его сторону; другие камни со скрежетом пытались удержаться на месте. Родилась мысль, что камни – это войска, которые мешают врагу вбить клин и прорвать оборону.
Он не хотел думать о баталиях. Этот грохот. Этот смрад. Ужасные картины. Бренность всего земного. Он приехал сюда, чтобы забыть эти бередящие душу воспоминания, но они гнались за ним, словно гончая за лисой.
– Отодвиньтесь подальше! – крикнула женщина. – Я попытаюсь столкнуть несколько камней внутрь.
Он неуклюже отполз от входа, словно длинноногий краб.
– Отползли? – Ее голос прозвучал как-то совершенно по-новому в пространстве, где он прижался, согнувшись в три погибели, к стене.
– Да, – откликнулся он.
На какое-то время воцарилась тишина. Затем один из камней отделился и покатился к нему. Другие раскатились по полу. Александр напряженно ждал, не обвалится ли вслед за этим потолок.
– Чего вы ждете? – крикнула женщина. – Вылезайте, если способны!
Это был самый лучший совет, который он получил после того, как ему сказали, что на поле боя самое главное – не терять головы. Вскарабкавшись на камни, он ухватился за пучки травы и высунулся наружу. Его схватили за плечи и потянули. Оттолкнувшись ногами, он постарался выбраться на поверхность.
Едва его ботинки появились над отверстием, позади раздался грохот. Он перекатился на спину и сел. Облако пыли окутало его лицо. Он закашлялся, пытаясь рукой отогнать пыль.
– Это счастье, что вы перестали спорить со мной, – услышал он над собой женский голос.
Александр повернул голову налево. Его спасительница сидела на валуне, который был слишком велик для того, чтобы она могла сдвинуть его сама; ее локти упирались в колени, и она пыталась отдышаться. Соломенная шляпка скрывала ее лицо, но были видны густые темно-каштановые косы, падавшие ей на спину. Простенькое светло-серое платьице было перепачкано землей. Перчатки на ней были изорваны и в пятнах крови.
– Похоже, вы правы, – сказал он, соображая, хватит ли у него сил для того, чтобы подняться на ноги. Она взглянула на него, и слова мгновенно испарились из его головы, словно он никогда не знал ни единого слова.
Черты ее лица были поистине очаровательны: изящный нос, нежно-розовые щеки, подбородок, свидетельствующий о том, что она всегда была столь же упрямой, как и во время его спасения. Затем он увидел ее глаза. Они были цвета ее платья с зеленоватым и голубым оттенком. Интересно, подумал Александр, их цвет становится интенсивнее под влиянием эмоций? Сейчас они были тусклыми от усталости, словно в них погас огонь.
Александр с трудом заставил себя оторвать взгляд от девушки и осмотрелся вокруг. Камни были разбросаны во всех направлениях. Их было штук сорок. Отверстие, из которого он только что вылез, можно было узнать по клубам пыли и обрушенной стене.
– Вам повезло, – сказала женщина.
– Плохое везение, следовало бы сказать. Ведь стена простояла несколько столетий, мне же повезло появиться здесь именно в тот момент, когда ее угораздило обрушиться.
– Вы ушиблись?
– Нет. – Он встал на ноги, чтобы убедиться в этом, но так зашатался, что вынужден был снова сесть и прислониться к стене.
Она бросилась к нему, опустилась на колени и слегка повернула его голову в правую сторону.
– Не трогайте меня! – приказал он.
– Помолчите! У вас здравого смысла не больше, чем Господь дал несчастному гусю. Вы тяжело ранены, так перестаньте же по крайней мере кудахтать.
– Гуси не кудахчут.
– Тем больше оснований для того, чтобы вы этого тоже не делали.
Он поморщился, когда она дотронулась до места, откуда исходила боль в голове.
– Постараюсь помолчать.
Когда Александр захотел что-то добавить, он услышал, что она быстро втянула в себя воздух. Он спросил, насколько плоха его рана. Боль волнами накатывала на него, словно бурное море на пляж, и грозила превратить твердую почву под ним в зыбкий песок.
Женщина сняла шляпку. Оторвав от нее ленту, она обвязала ему голову.
– Куда вы собирались направиться после остановки здесь?
– В Пиккеринг.
– Это слишком далеко при такой ране. Поедемте со мной в замок Недеркотт. Там вам промоют и перевяжут вашу рану.
– Она не настолько серьезна.
– В самом деле? – Она махнула рукой. – Ну-ка встаньте!
Ну почему его не спас мужчина? В этом было что-то унизительное.
– Я предпочел бы еще немного посидеть, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26