Я только прикажу ему разнообразить занятия, чтобы Кинжалу не наскучили тренировки. У нас достаточно времени для подготовки к Эпсому. Другие прибудут туда двадцать пятого, может быть, днем раньше. К тому времени мы уже устраним все препятствия.
— Когда же мы появимся в Эпсоме?
— Двадцать шестого. Как раз к началу дерби. Успокойся, солнышко, я знаю, что делаю.
Ласковое обращение как-то само собой сорвалось у Дастина с языка, и он увидел, как напрягся Ник. Но слово было сказано, и Дастину оставалось только упрекать себя за несдержанность.
— Маркиз прав. — Олдридж взглянул на Дастина, давая маркизу понять, что поступается отцовскими чувствами ради безопасности Николь. — Нам нельзя рисковать. А я почему-то стал больше беспокоиться с тех пор, как здесь появился Раггерт.
Николь подняла голову:
— Папа, он тебе тоже неприятен?
— Я просто ему не доверяю! К тому же он меня знает. Приходится держаться настороже.
— А-а-а… — Николь опустила голову. — Я думала, ты имеешь в виду… Ладно, ничего.
Дастин внимательно наблюдал за Николь.
— Тебе неприятен Раггерт? Я заметил во время тренировки. А в чем дело, Дерби?
Николь смущенно пожала плечами.
— Это не ответ!
— Я предпочла бы промолчать. Вечно я сую нос не в свое дело.
— Об этом позволь судить мне. Ну же, Николь! — настаивал Дастин. Она вздохнула:
— Если ты настаиваешь… Да, мне не нравится Раггерт, и я ему не верю.
— Почему?
— Не знаю. Но чувствую, что он… недобрый человек. А еще я не согласна с его методами.
— С методами? — удивился Дастин. — А когда ты успела это заметить?
— Он довольно подробно изложил мне свою систему.
— Николь, квалификация этого человека высока и не вызывает сомнений, так же как и его рекомендации. Он два года работал у Ленстона, но Эдмунд отпустил его, так как вернулся его постоянный тренер, бывший в отъезде. Я дважды беседовал с Раггертом, и он произвел на меня хорошее впечатление. Он знающий человек. Мы говорили и о методике его работы с лошадьми. Я не во всем с ним согласен, но он был достаточно откровенен, рассказал о своих слабых и сильных сторонах, и у меня нет абсолютно никаких оснований не доверять Раггерту. Кроме того, я видел, как он обращается с лошадьми. Николь, наши мнения, очевидно, расходятся, но не помню, чтобы интуиция меня подводила.
— А я, милорд, могу поручиться за свою интуицию.
Дастин не знал, рассмеяться ли ему или придушить строптивицу на месте.
— Олдридж, — обратился он к Нику, — а что вы думаете о Раггерте?
— Я уже говорил, — бросив на дочь смущенный взгляд, сказал Ник, — что он хороший тренер. Я слышал, у него своеобразные методы в работе с лошадьми. Раггерт и сам не делает из этого секрета. Если ему понравится лошадь, то ему равных нет. Не говоря уже о том, что у него огромный опыт. Говорят, он сам когда-то мечтал стать жокеем. Но природа распорядилась по-своему — Раггерт вырос слишком долговязым. Поэтому он и выбрал профессию тренера. Нет сомнений, Раггерт очень привязан к своей работе.
— Но не к лошадям, — возразила Николь. Отец с любовью посмотрел на нее.
— Никто не любит лошадей так, как ты, Проказница. Но для большинства мужчин это работа, и они не привязываются к своим воспитанникам.
— Это говорит не в их пользу, папа!
Озадаченный резкостью Николь, Дастин помрачнел.
— Представь мне доказательства, Николь.
— У меня их нет. Но Раггерт говорил о Кинжале как о дикаре.
— Что ж, он таким и был… до тебя.
— Раггерт не верит в Кинжала! — упрямо гнула свое Николь.
— Он говорил мне это с самого начала, и в этом как раз мы с ним и не сошлись. Он потратил много времени и сил на Кинжала, когда работал у Ленстона, и все попусту. Но не далее как сегодня утром Раггерт принес мне извинения, когда увидел, каких поразительных результатов ты добилась с нашим будущим чемпионом.
— Дастин, я не ребенок, меня не надо уговаривать. Просто нужно, чтобы тренер верил, как и я, что к любой лошади можно найти подход. Он считает Кинжала безнадежным. Это непростительно.
— Почти все считали Кинжала безнадежным.
— Раггерт — не все. Он тренер, а хороший тренер должен был почувствовать возможности Кинжала. Ты же почувствовал! Я тоже почувствовала. А Раггерт — нет.
— Чутье на этот раз подвело его.
— У него нет чутья к лошадям. Знания есть, но не чутье.
— Николь, эмоции не позволяют тебе рассуждать здраво.
— Я вижу вещи такими, какие они есть.
— Ты бездоказательна.
— И тем не менее я права.
— А я проголодался, — объявил Ник. — Если вы намерены и дальше препираться, то я забираю подносы и иду в столовую.
Взгляды Дастина и Николь встретились, и в их глазах одновременно заискрился смех.
— Перемирие? — предложил Дастин.
— Согласна, но только потому, что не желаю, чтобы мистер Олдридж съел мою порцию.
Втроем они проследовали на кухню, Ник принялся подавать тарелки с едой, а Дастин и Николь относили их в столовую.
— Ты, наверное, не привык накрывать на стол, — заметила Николь, раскладывая на столе приборы. — А уж готовить и подавно.
— Заблуждение, — усмехнулся Дастин. — И тебе предстоит в этом убедиться. Я очень люблю готовить… в отличие от некоторых.
— В самом деле? — удивилась Николь. — Когда же ты этим занимаешься?
— Всякий раз, как бываю в Спрейстоне. Это поместье Трента на острове Уайт, — пояснил Дастин. — Надо будет свозить тебя туда. Это на восточном побережье острова, недалеко от Бембриджа и немного на юг от Осборнского залива. Там у Трента замок, множество всяких построек, вольеры для всякого зверья, акры пустующей земли и потрясающие пейзажи. Тебе там понравится. Трент и Ариана будут очень рады.
— У них там, наверное, целая армия слуг?
— Только двое, и они живут отдельно. Трент и Ариана отлично справляются сами. А я там предоставлен сам себе, наслаждаюсь покоем и природой. Слуг я с собой не беру и тоже справляюсь… как умею.
Николь покраснела.
— Сдаюсь, милорд. Я снова несправедливо судила о вас.
— Я мог бы вас простить… за определенную плату.
Золотая искорка зажглась в глазах Николь, придав им магический васильковый оттенок.
— Какова же цена?
Наклонившись вперед, Дастин указательным пальцем приподнял подбородок Николь.
— Несколько минут наедине после обеда, — сказал он очень тихо, чтобы не услышал отец на кухне. — Мы их проведем в прощальном поцелуе.
— Милорд, плата непомерная, — улыбнулась Николь, — но я согласна.
— Хорошо. — Дастин успел отступить как раз в ту минуту, когда Ник вошел в столовую. Дождавшись, когда отец и дочь сядут за стол, Дастин прошел на кухню и через минуту вернулся с бутылкой шампанского и тремя бокалами. — Твой отец прав, Дерби, мы должны отметить сегодняшнее твое достижение, — сказал он, наполняя бокал Николь. — Ты превзошла все мои ожидания.
— Я… — Николь смотрела то на бокал, то на Дастина, и лицо ее светилось удовольствием. — Спасибо, милорд.
— На здоровье, — смущенно пробормотал маркиз. Видя на лице Николь выражение искренней радости, Дастин захотел тут же расцеловать ее, но заставил себя отвести взгляд. Он налил вина себе и Олдриджу.
— За неподражаемого Олдена Стоддарда! — провозгласил Дастин, поднимая бокал. — За его победу в дерби, которая войдет в историю конного спорта.
— Присоединяюсь, — отозвался Ник. — Надеюсь, мистер Стоддард окажется первой женщиной, которая поставит этот неслыханный рекорд.
— Спасибо, — ответила Николь срывающимся голосом. — Я сделаю все, чтобы оправдать ваши надежды.
— Спрячь наши пожелания в амулет, — посоветовал Дастин, — но только на две недели.
Ник со стуком опустил бокал на стол и с изумлением посмотрел на Николь. Она мгновенно вскочила на ноги.
— Ягнятина очень вкусная, — объявила Николь, хватая свою тарелку. — Пойду положу себе еще кусочек. — И она стрелой вылетела на кухню.
Какое-то время Ник молчал, ошеломленно уставившись в пространство, потом обратился к Дастину.
— Вы знаете об амулете, милорд? Николь не рассказывала о нем ни единой душе…
— А вот я знаю, — ответил Дастин. — И это для меня не меньший подарок, чем тот, что ей в свое время сделала мать. Прекрасно, что она подарила своей дочери способность мечтать и надеяться. А Николь в свою очередь поделилась со мной этим чудесным даром.
— Понимаю.
— В самом деле?
— Да, милорд. — Дастин видел, как уходит напряжение с лица Олдриджа. — Я ведь тоже был в свое время влюб… Ах, Ники, ты уже вернулась! — осекся Ник. — Маркиз как раз собирался снова наполнить бокалы.
— Да мы же еще не допили! — сказала Николь.
— Ну и что? — усмехнулся Ник, передавая бутылку Дастину. — Насколько я понимаю, у нас не один повод выпить.
— Дастин, что ты наговорил отцу, пока я была в кухне? — спросила Николь несколько часов спустя, провожая Дастина до дверей. — Всего один вечер, а вы ведете себя как старинные приятели. Он прямо-таки настаивал, чтобы мы побыли вместе!
Дастин взял Николь за руку.
— Он не в первый раз позволяет нам побыть наедине.
— Позволяет? Да он чуть ли не требовал этого! Ты слышал, он даже беззаботно засвистел, поднимаясь по лестнице к себе. А он долго себе этого не позволял. Так что я все-таки пропустила?
— Мы с твоим отцом преодолели одно из главных препятствий, как ты их называешь, — ответил Дастин, обнимая Николь. — Поцелуй меня.
— Дастин…
— А как же уговор? Всего минуту, Николь!
Рассмеявшись в ответ, Николь обвила руками шею Дастина.
— Как пожелаешь.
— Ах, дорогая, это лишь начало того, что я желаю. — Дастин впился в губы Николь, не скрывая охватившую его страсть, прижал ее к себе так крепко, что она задрожала, ощутив твердость его восставшей плоти.
— Николь, — выдохнул Дастин ее имя, язык его ласкал губы Николь, руки опускались ниже и все крепче прижимали тело девушки к его напрягшейся плоти. — Ты хотя бы представляешь, до чего сильно я тебя хочу?
Николь всю трясло, но не от страха.
— Мне кажется, да, — прошептала она.
— Скажи, что ты хочешь меня.
— Ах, Дастин, ты же знаешь, что я хочу тебя.
— Я мечтаю оказаться в тебе.
— О-о-о… Боже! — Николь крепче прильнула к Дастину, когда его руки, поднявшись, легли на ее груди. Соски Николь отвердели, как только по ним прошлись пальцы Дастина.
— Я весь загораюсь, едва прикоснусь к тебе. Когда же я наконец тобой овладею? — Дастин с величайшим усилием поднял голову и вгляделся в лицо Николь, продолжая ласкать ее набухшие соски.
Николь слегка застонала, и Дастин, чтобы заглушить стон, еще крепче приник к губам девушки.
— Ты прекрасна, — произнес он каким-то чужим голосом. — Нам лучше остановиться. С тобой я забываю обо всем на свете.
— Я уже забыла, — призналась, задыхаясь, Николь. — Но для тебя ведь это не внове.
В ответ Дастин нежно обнял Николь за плечи.
— Ты напрасно думаешь обо мне дурно. То, что я чувствую сейчас, так же ново для меня, как и для тебя. Почему ты укоряешь меня в том, чего не знаешь? Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что веришь мне.
На губах Николь появилась мечтательная улыбка.
— Спасибо за подсказку. Я буду твердить, что не верю тебе, и ты останешься здесь навсегда.
Дастин со стоном снова приник к губам Николь.
— Я намерен оставаться с тобой до тех пор, — сказал он, — пока мы не станем одним целым.
— Надолго? — Как только вопрос слетел с уст Николь, ее аметистовые глаза расширились от ужаса. Она отчаянно желала вернуть обратно сорвавшееся слово.
— Навсегда! Николь, разве ты не понимаешь? Я люблю тебя.
Это признание вырвалось у Дастина так же неожиданно, как и вопрос у Николь. Губы ее задрожали, и по щекам покатились две слезинки. Безотчетный страх вдруг стеснил грудь Дастина, он обхватил Николь, словно боясь, что она вот-вот улетит, испарится, исчезнет.
— Не бойся, любимая. И, ради Бога, не исчезай. Тебе не нужно отвечать. Тебе ничего не нужно говорить. Я обещал дать тебе время и сдержу свое обещание. Прошу тебя, не плачь.
— Я не исчезну. Я не могу не плакать. Я больше не боюсь. Я просто в ужасе.
— Потому что я люблю тебя?
— Нет, — ответила Николь. — Потому, что я тоже люблю тебя.
Глава 12
В Ньюмаркете подготовка к скачкам шла вовсю, как и предполагал Дастин. На следующий день начинался второй этап весеннего сезона, и со всех концов прекрасной Англии уже начали прибывать коннозаводчики. Они шептались с тренерами, которые в свою очередь давали последние наставления старшим помощникам, а те с напыщенным видом, соответствующим важности момента, инструктировали жокеев.
— Мне сопровождать вас, милорд? — тихо спросил Саксон, как только Дастин вышел из кареты.
— Сейчас в этом нет необходимости. Я еще не настолько опасен для них, чтобы заправила отдал приказ своим бандитам придушить меня. Но мои расспросы должны ускорить их ответные действия. — Дастин посмотрел на небольшую группу людей, стоявших неподалеку. — Думаю, все же эти негодяи не настолько тупы, чтобы наброситься на меня в самом центре Ньюмаркета.
— Это так, сэр. Но я буду держаться неподалеку на случай, если вдруг понадоблюсь вам.
— Спасибо, Саксон, — сказал Дастин, взглянув на карманные часы. — Я поброжу вокруг, посмотрю, кто уже прибыл. Потом зайду в Жокейский клуб и оформлю необходимые бумаги для Эпсома. Не рассчитываю узнать сегодня слишком много. Завтрашний день обещает быть более продуктивным.
— Да, сэр.
Кивнув, Дастин направился к конюшням, протянувшимся вдоль ипподрома. По пути он осматривал лошадей, по привычке прикидывая их возможности.
— Тайрхем!
Знакомый голос заставил Дастина оглянуться, и он увидел приближавшегося к нему высокого, безупречно одетого джентльмена.
— Ленстон, — приветствовал Дастин своего приятеля, — рад вас видеть.
— И я тоже, — сказал граф, подходя к Дастину. — А я думал, вы заняты в Тайрхеме с новым тренером, которого я так не хотел отпускать. И меньше всего — к вам.
Дастин рассмеялся.
— У меня неотложные дела в Суффолке, — ответил он, — и я не мог удержаться, чтобы не заглянуть в Ньюмаркет.
— Вы участвуете в завтрашних состязаниях?
— Нет, я, отказался от участия, чтобы как следует подготовиться непосредственно к розыгрышу кубка Новлета в Манчестере.
— Боитесь проиграть? — приподнял брови Ленстон.
— Вы прекрасно знаете, что я никогда не размениваюсь на мелочи.
— Да ладно вам! Здесь вы бы в любом случае не выиграли. Я выставил трех своих жеребцов-призеров на скачках двухлеток, первогодков и на кубок Роуса соответственно. И я намерен взять все три приза.
— Отлично. Желаю удачи. Пусть все будет так, как вы предполагаете.
На лице Ленстона промелькнуло удивление.
— Дастин, такое великодушие совсем не в вашей натуре. Особенно если учесть, что я прекрасно осведомлен о ваших планах. Вы рассчитываете на победу в дерби, для чего и разыскиваете Ника Олдриджа. Но он получил травму и сейчас лечится где-то в Шотландии.
— Что ж, в таком случае мне не повезло.
— Хм! — Блеклые глаза графа вспыхнули злорадством. — Расскажите-ка мне лучше о вашем анонимном претенденте на дерби.
Дастин посмотрел на графа с видом невинной пастушки.
— Анонимном? Эдмунд, уж вы-то как никто другой знаете, кого я выставляю. Вы же сами продали мне Кинжала.
— Я говорю не о жеребце, хотя одному Богу известно, почему вы надеетесь, что этот неуправляемый упрямец выиграет дерби. Я имею в виду вашего нового жокея Стоддарда. Так, кажется, его зовут?
— Вам правильно донесли. Дозвольте дать совет: откажитесь от участия в дерби. Вы проиграете.
— Вы думаете? — протянул Ленстон, смахивая с рукава воображаемую пылинку. — Расскажите мне об этом парне.
— Нет, милый друг, — широко улыбнулся Дастин. — Все необходимые сведения заявлены в календаре соревнований, а с остальным вам придется подождать.
— Но не станете же вы таиться от друзей!
— Запрет распространяется на всех. Стоддард новичок, и мне не хочется, чтобы кто-нибудь вывел его из равновесия раньше времени. Ведь и вы, Ленстон, если не послушаете моего совета, можете стать моим соперником. Так что не ждите никаких подробностей. — Дастин похлопал графа по плечу. — А как только закончатся скачки, Раггерт посвятит вас во все детали подготовки Стоддарда. Вчера он засекал время этого парня. Стоддард уже превзошел прошлогоднего победителя.
Ленстон с трудом сохранял спокойствие, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности.
— Что ж, буду иметь это в виду, — отозвался он, негромко кашлянув. — А что вы скажете о новом тренере?
— Он приступил к работе только вчера, но могу с уверенностью сказать, что он очень опытный человек. Или вы намекаете на то, что я должен чувствовать себя обязанным? Дорогой граф, в прошлом я столько раз вас выручал, что и не перечесть. Значит, мы квиты. Если же вам и вправду интересно знать мое мнение о мастерстве Раггерта, спросите меня об этом в Эпсоме. К тому времени я достаточно хорошо ознакомлюсь с его методикой, чтобы составить о нем твердое мнение.
— Вы, я вижу, в хорошем настроении, — сказал Ленстон с косой ухмылкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Когда же мы появимся в Эпсоме?
— Двадцать шестого. Как раз к началу дерби. Успокойся, солнышко, я знаю, что делаю.
Ласковое обращение как-то само собой сорвалось у Дастина с языка, и он увидел, как напрягся Ник. Но слово было сказано, и Дастину оставалось только упрекать себя за несдержанность.
— Маркиз прав. — Олдридж взглянул на Дастина, давая маркизу понять, что поступается отцовскими чувствами ради безопасности Николь. — Нам нельзя рисковать. А я почему-то стал больше беспокоиться с тех пор, как здесь появился Раггерт.
Николь подняла голову:
— Папа, он тебе тоже неприятен?
— Я просто ему не доверяю! К тому же он меня знает. Приходится держаться настороже.
— А-а-а… — Николь опустила голову. — Я думала, ты имеешь в виду… Ладно, ничего.
Дастин внимательно наблюдал за Николь.
— Тебе неприятен Раггерт? Я заметил во время тренировки. А в чем дело, Дерби?
Николь смущенно пожала плечами.
— Это не ответ!
— Я предпочла бы промолчать. Вечно я сую нос не в свое дело.
— Об этом позволь судить мне. Ну же, Николь! — настаивал Дастин. Она вздохнула:
— Если ты настаиваешь… Да, мне не нравится Раггерт, и я ему не верю.
— Почему?
— Не знаю. Но чувствую, что он… недобрый человек. А еще я не согласна с его методами.
— С методами? — удивился Дастин. — А когда ты успела это заметить?
— Он довольно подробно изложил мне свою систему.
— Николь, квалификация этого человека высока и не вызывает сомнений, так же как и его рекомендации. Он два года работал у Ленстона, но Эдмунд отпустил его, так как вернулся его постоянный тренер, бывший в отъезде. Я дважды беседовал с Раггертом, и он произвел на меня хорошее впечатление. Он знающий человек. Мы говорили и о методике его работы с лошадьми. Я не во всем с ним согласен, но он был достаточно откровенен, рассказал о своих слабых и сильных сторонах, и у меня нет абсолютно никаких оснований не доверять Раггерту. Кроме того, я видел, как он обращается с лошадьми. Николь, наши мнения, очевидно, расходятся, но не помню, чтобы интуиция меня подводила.
— А я, милорд, могу поручиться за свою интуицию.
Дастин не знал, рассмеяться ли ему или придушить строптивицу на месте.
— Олдридж, — обратился он к Нику, — а что вы думаете о Раггерте?
— Я уже говорил, — бросив на дочь смущенный взгляд, сказал Ник, — что он хороший тренер. Я слышал, у него своеобразные методы в работе с лошадьми. Раггерт и сам не делает из этого секрета. Если ему понравится лошадь, то ему равных нет. Не говоря уже о том, что у него огромный опыт. Говорят, он сам когда-то мечтал стать жокеем. Но природа распорядилась по-своему — Раггерт вырос слишком долговязым. Поэтому он и выбрал профессию тренера. Нет сомнений, Раггерт очень привязан к своей работе.
— Но не к лошадям, — возразила Николь. Отец с любовью посмотрел на нее.
— Никто не любит лошадей так, как ты, Проказница. Но для большинства мужчин это работа, и они не привязываются к своим воспитанникам.
— Это говорит не в их пользу, папа!
Озадаченный резкостью Николь, Дастин помрачнел.
— Представь мне доказательства, Николь.
— У меня их нет. Но Раггерт говорил о Кинжале как о дикаре.
— Что ж, он таким и был… до тебя.
— Раггерт не верит в Кинжала! — упрямо гнула свое Николь.
— Он говорил мне это с самого начала, и в этом как раз мы с ним и не сошлись. Он потратил много времени и сил на Кинжала, когда работал у Ленстона, и все попусту. Но не далее как сегодня утром Раггерт принес мне извинения, когда увидел, каких поразительных результатов ты добилась с нашим будущим чемпионом.
— Дастин, я не ребенок, меня не надо уговаривать. Просто нужно, чтобы тренер верил, как и я, что к любой лошади можно найти подход. Он считает Кинжала безнадежным. Это непростительно.
— Почти все считали Кинжала безнадежным.
— Раггерт — не все. Он тренер, а хороший тренер должен был почувствовать возможности Кинжала. Ты же почувствовал! Я тоже почувствовала. А Раггерт — нет.
— Чутье на этот раз подвело его.
— У него нет чутья к лошадям. Знания есть, но не чутье.
— Николь, эмоции не позволяют тебе рассуждать здраво.
— Я вижу вещи такими, какие они есть.
— Ты бездоказательна.
— И тем не менее я права.
— А я проголодался, — объявил Ник. — Если вы намерены и дальше препираться, то я забираю подносы и иду в столовую.
Взгляды Дастина и Николь встретились, и в их глазах одновременно заискрился смех.
— Перемирие? — предложил Дастин.
— Согласна, но только потому, что не желаю, чтобы мистер Олдридж съел мою порцию.
Втроем они проследовали на кухню, Ник принялся подавать тарелки с едой, а Дастин и Николь относили их в столовую.
— Ты, наверное, не привык накрывать на стол, — заметила Николь, раскладывая на столе приборы. — А уж готовить и подавно.
— Заблуждение, — усмехнулся Дастин. — И тебе предстоит в этом убедиться. Я очень люблю готовить… в отличие от некоторых.
— В самом деле? — удивилась Николь. — Когда же ты этим занимаешься?
— Всякий раз, как бываю в Спрейстоне. Это поместье Трента на острове Уайт, — пояснил Дастин. — Надо будет свозить тебя туда. Это на восточном побережье острова, недалеко от Бембриджа и немного на юг от Осборнского залива. Там у Трента замок, множество всяких построек, вольеры для всякого зверья, акры пустующей земли и потрясающие пейзажи. Тебе там понравится. Трент и Ариана будут очень рады.
— У них там, наверное, целая армия слуг?
— Только двое, и они живут отдельно. Трент и Ариана отлично справляются сами. А я там предоставлен сам себе, наслаждаюсь покоем и природой. Слуг я с собой не беру и тоже справляюсь… как умею.
Николь покраснела.
— Сдаюсь, милорд. Я снова несправедливо судила о вас.
— Я мог бы вас простить… за определенную плату.
Золотая искорка зажглась в глазах Николь, придав им магический васильковый оттенок.
— Какова же цена?
Наклонившись вперед, Дастин указательным пальцем приподнял подбородок Николь.
— Несколько минут наедине после обеда, — сказал он очень тихо, чтобы не услышал отец на кухне. — Мы их проведем в прощальном поцелуе.
— Милорд, плата непомерная, — улыбнулась Николь, — но я согласна.
— Хорошо. — Дастин успел отступить как раз в ту минуту, когда Ник вошел в столовую. Дождавшись, когда отец и дочь сядут за стол, Дастин прошел на кухню и через минуту вернулся с бутылкой шампанского и тремя бокалами. — Твой отец прав, Дерби, мы должны отметить сегодняшнее твое достижение, — сказал он, наполняя бокал Николь. — Ты превзошла все мои ожидания.
— Я… — Николь смотрела то на бокал, то на Дастина, и лицо ее светилось удовольствием. — Спасибо, милорд.
— На здоровье, — смущенно пробормотал маркиз. Видя на лице Николь выражение искренней радости, Дастин захотел тут же расцеловать ее, но заставил себя отвести взгляд. Он налил вина себе и Олдриджу.
— За неподражаемого Олдена Стоддарда! — провозгласил Дастин, поднимая бокал. — За его победу в дерби, которая войдет в историю конного спорта.
— Присоединяюсь, — отозвался Ник. — Надеюсь, мистер Стоддард окажется первой женщиной, которая поставит этот неслыханный рекорд.
— Спасибо, — ответила Николь срывающимся голосом. — Я сделаю все, чтобы оправдать ваши надежды.
— Спрячь наши пожелания в амулет, — посоветовал Дастин, — но только на две недели.
Ник со стуком опустил бокал на стол и с изумлением посмотрел на Николь. Она мгновенно вскочила на ноги.
— Ягнятина очень вкусная, — объявила Николь, хватая свою тарелку. — Пойду положу себе еще кусочек. — И она стрелой вылетела на кухню.
Какое-то время Ник молчал, ошеломленно уставившись в пространство, потом обратился к Дастину.
— Вы знаете об амулете, милорд? Николь не рассказывала о нем ни единой душе…
— А вот я знаю, — ответил Дастин. — И это для меня не меньший подарок, чем тот, что ей в свое время сделала мать. Прекрасно, что она подарила своей дочери способность мечтать и надеяться. А Николь в свою очередь поделилась со мной этим чудесным даром.
— Понимаю.
— В самом деле?
— Да, милорд. — Дастин видел, как уходит напряжение с лица Олдриджа. — Я ведь тоже был в свое время влюб… Ах, Ники, ты уже вернулась! — осекся Ник. — Маркиз как раз собирался снова наполнить бокалы.
— Да мы же еще не допили! — сказала Николь.
— Ну и что? — усмехнулся Ник, передавая бутылку Дастину. — Насколько я понимаю, у нас не один повод выпить.
— Дастин, что ты наговорил отцу, пока я была в кухне? — спросила Николь несколько часов спустя, провожая Дастина до дверей. — Всего один вечер, а вы ведете себя как старинные приятели. Он прямо-таки настаивал, чтобы мы побыли вместе!
Дастин взял Николь за руку.
— Он не в первый раз позволяет нам побыть наедине.
— Позволяет? Да он чуть ли не требовал этого! Ты слышал, он даже беззаботно засвистел, поднимаясь по лестнице к себе. А он долго себе этого не позволял. Так что я все-таки пропустила?
— Мы с твоим отцом преодолели одно из главных препятствий, как ты их называешь, — ответил Дастин, обнимая Николь. — Поцелуй меня.
— Дастин…
— А как же уговор? Всего минуту, Николь!
Рассмеявшись в ответ, Николь обвила руками шею Дастина.
— Как пожелаешь.
— Ах, дорогая, это лишь начало того, что я желаю. — Дастин впился в губы Николь, не скрывая охватившую его страсть, прижал ее к себе так крепко, что она задрожала, ощутив твердость его восставшей плоти.
— Николь, — выдохнул Дастин ее имя, язык его ласкал губы Николь, руки опускались ниже и все крепче прижимали тело девушки к его напрягшейся плоти. — Ты хотя бы представляешь, до чего сильно я тебя хочу?
Николь всю трясло, но не от страха.
— Мне кажется, да, — прошептала она.
— Скажи, что ты хочешь меня.
— Ах, Дастин, ты же знаешь, что я хочу тебя.
— Я мечтаю оказаться в тебе.
— О-о-о… Боже! — Николь крепче прильнула к Дастину, когда его руки, поднявшись, легли на ее груди. Соски Николь отвердели, как только по ним прошлись пальцы Дастина.
— Я весь загораюсь, едва прикоснусь к тебе. Когда же я наконец тобой овладею? — Дастин с величайшим усилием поднял голову и вгляделся в лицо Николь, продолжая ласкать ее набухшие соски.
Николь слегка застонала, и Дастин, чтобы заглушить стон, еще крепче приник к губам девушки.
— Ты прекрасна, — произнес он каким-то чужим голосом. — Нам лучше остановиться. С тобой я забываю обо всем на свете.
— Я уже забыла, — призналась, задыхаясь, Николь. — Но для тебя ведь это не внове.
В ответ Дастин нежно обнял Николь за плечи.
— Ты напрасно думаешь обо мне дурно. То, что я чувствую сейчас, так же ново для меня, как и для тебя. Почему ты укоряешь меня в том, чего не знаешь? Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что веришь мне.
На губах Николь появилась мечтательная улыбка.
— Спасибо за подсказку. Я буду твердить, что не верю тебе, и ты останешься здесь навсегда.
Дастин со стоном снова приник к губам Николь.
— Я намерен оставаться с тобой до тех пор, — сказал он, — пока мы не станем одним целым.
— Надолго? — Как только вопрос слетел с уст Николь, ее аметистовые глаза расширились от ужаса. Она отчаянно желала вернуть обратно сорвавшееся слово.
— Навсегда! Николь, разве ты не понимаешь? Я люблю тебя.
Это признание вырвалось у Дастина так же неожиданно, как и вопрос у Николь. Губы ее задрожали, и по щекам покатились две слезинки. Безотчетный страх вдруг стеснил грудь Дастина, он обхватил Николь, словно боясь, что она вот-вот улетит, испарится, исчезнет.
— Не бойся, любимая. И, ради Бога, не исчезай. Тебе не нужно отвечать. Тебе ничего не нужно говорить. Я обещал дать тебе время и сдержу свое обещание. Прошу тебя, не плачь.
— Я не исчезну. Я не могу не плакать. Я больше не боюсь. Я просто в ужасе.
— Потому что я люблю тебя?
— Нет, — ответила Николь. — Потому, что я тоже люблю тебя.
Глава 12
В Ньюмаркете подготовка к скачкам шла вовсю, как и предполагал Дастин. На следующий день начинался второй этап весеннего сезона, и со всех концов прекрасной Англии уже начали прибывать коннозаводчики. Они шептались с тренерами, которые в свою очередь давали последние наставления старшим помощникам, а те с напыщенным видом, соответствующим важности момента, инструктировали жокеев.
— Мне сопровождать вас, милорд? — тихо спросил Саксон, как только Дастин вышел из кареты.
— Сейчас в этом нет необходимости. Я еще не настолько опасен для них, чтобы заправила отдал приказ своим бандитам придушить меня. Но мои расспросы должны ускорить их ответные действия. — Дастин посмотрел на небольшую группу людей, стоявших неподалеку. — Думаю, все же эти негодяи не настолько тупы, чтобы наброситься на меня в самом центре Ньюмаркета.
— Это так, сэр. Но я буду держаться неподалеку на случай, если вдруг понадоблюсь вам.
— Спасибо, Саксон, — сказал Дастин, взглянув на карманные часы. — Я поброжу вокруг, посмотрю, кто уже прибыл. Потом зайду в Жокейский клуб и оформлю необходимые бумаги для Эпсома. Не рассчитываю узнать сегодня слишком много. Завтрашний день обещает быть более продуктивным.
— Да, сэр.
Кивнув, Дастин направился к конюшням, протянувшимся вдоль ипподрома. По пути он осматривал лошадей, по привычке прикидывая их возможности.
— Тайрхем!
Знакомый голос заставил Дастина оглянуться, и он увидел приближавшегося к нему высокого, безупречно одетого джентльмена.
— Ленстон, — приветствовал Дастин своего приятеля, — рад вас видеть.
— И я тоже, — сказал граф, подходя к Дастину. — А я думал, вы заняты в Тайрхеме с новым тренером, которого я так не хотел отпускать. И меньше всего — к вам.
Дастин рассмеялся.
— У меня неотложные дела в Суффолке, — ответил он, — и я не мог удержаться, чтобы не заглянуть в Ньюмаркет.
— Вы участвуете в завтрашних состязаниях?
— Нет, я, отказался от участия, чтобы как следует подготовиться непосредственно к розыгрышу кубка Новлета в Манчестере.
— Боитесь проиграть? — приподнял брови Ленстон.
— Вы прекрасно знаете, что я никогда не размениваюсь на мелочи.
— Да ладно вам! Здесь вы бы в любом случае не выиграли. Я выставил трех своих жеребцов-призеров на скачках двухлеток, первогодков и на кубок Роуса соответственно. И я намерен взять все три приза.
— Отлично. Желаю удачи. Пусть все будет так, как вы предполагаете.
На лице Ленстона промелькнуло удивление.
— Дастин, такое великодушие совсем не в вашей натуре. Особенно если учесть, что я прекрасно осведомлен о ваших планах. Вы рассчитываете на победу в дерби, для чего и разыскиваете Ника Олдриджа. Но он получил травму и сейчас лечится где-то в Шотландии.
— Что ж, в таком случае мне не повезло.
— Хм! — Блеклые глаза графа вспыхнули злорадством. — Расскажите-ка мне лучше о вашем анонимном претенденте на дерби.
Дастин посмотрел на графа с видом невинной пастушки.
— Анонимном? Эдмунд, уж вы-то как никто другой знаете, кого я выставляю. Вы же сами продали мне Кинжала.
— Я говорю не о жеребце, хотя одному Богу известно, почему вы надеетесь, что этот неуправляемый упрямец выиграет дерби. Я имею в виду вашего нового жокея Стоддарда. Так, кажется, его зовут?
— Вам правильно донесли. Дозвольте дать совет: откажитесь от участия в дерби. Вы проиграете.
— Вы думаете? — протянул Ленстон, смахивая с рукава воображаемую пылинку. — Расскажите мне об этом парне.
— Нет, милый друг, — широко улыбнулся Дастин. — Все необходимые сведения заявлены в календаре соревнований, а с остальным вам придется подождать.
— Но не станете же вы таиться от друзей!
— Запрет распространяется на всех. Стоддард новичок, и мне не хочется, чтобы кто-нибудь вывел его из равновесия раньше времени. Ведь и вы, Ленстон, если не послушаете моего совета, можете стать моим соперником. Так что не ждите никаких подробностей. — Дастин похлопал графа по плечу. — А как только закончатся скачки, Раггерт посвятит вас во все детали подготовки Стоддарда. Вчера он засекал время этого парня. Стоддард уже превзошел прошлогоднего победителя.
Ленстон с трудом сохранял спокойствие, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности.
— Что ж, буду иметь это в виду, — отозвался он, негромко кашлянув. — А что вы скажете о новом тренере?
— Он приступил к работе только вчера, но могу с уверенностью сказать, что он очень опытный человек. Или вы намекаете на то, что я должен чувствовать себя обязанным? Дорогой граф, в прошлом я столько раз вас выручал, что и не перечесть. Значит, мы квиты. Если же вам и вправду интересно знать мое мнение о мастерстве Раггерта, спросите меня об этом в Эпсоме. К тому времени я достаточно хорошо ознакомлюсь с его методикой, чтобы составить о нем твердое мнение.
— Вы, я вижу, в хорошем настроении, — сказал Ленстон с косой ухмылкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34