— Я рада за тебя. Мне кажется, что самое ужасное, что может случиться с женщиной, — это неудачный брак.
— Твой месье Дюбуа все же обожал тебя Ты бросила его, Лизетта?
— Я как раз к этому и подхожу. Он умер. Вот почему я оказалась здесь.
— Умер! Ох, Лизетта…
— Ну да, конечно, он был хорошим человеком, но я от него устала. Я хотела избавиться от него, хотя, конечно, не хотела, чтобы это произошло именно так Я оставила всякие надежды. Как говорится, как постелишь, так и поспишь. Я пыталась стать женой фермера, Лотти. Я изо всех сил старалась, но у меня не очень-то получалось. Тем не менее, Жак не проявлял особого недовольства, а у меня был мой славный малыш.
— Должно быть, он служил тебе утешением.
— Безусловно. Не думаю, что у меня хватило бы смелости явиться сюда, если бы не он.
— Но почему, дорогая Лизетта? Ты же знаешь, я всегда была рада видеть тебя.
— Ну да, когда-то у нас с тобой были счастливые деньки, верно? Помнишь эту гадалку? Ведь именно там ты впервые встретилась со своим мужем. Я думаю, он влюбился в тебя с первого взгляда. Бедняжка Софи. Какая трагедия! Но она освободила тебе путь, Правда?
— Я бы не смотрела на это так. Я часто думаю о Софи.
— Она могла бы выйти за него замуж.
— Не думаю, что она была бы счастлива, случись так. Я могу утешаться лишь тем, что она сама сделала свой выбор.
— По крайней мере, ты счастлива.
— Да, имея моего милого маленького мальчика… Кстати, Лизетта, я жду второго ребенка.
— Лотти! Как это чудесно! Твой муж доволен?
— Он рад точно так же, как и наши родители.
— Все это хорошие новости. Но я должна поговорить с тобой. Я должна поговорить с тобой очень серьезно… поскольку мне некуда податься.
— Некуда податься! Но ты уже находишься здесь. Ты вернулась. Как ты можешь говорить, что тебе некуда податься?
— О, ты очень добра ко мне. Я знала, что так и будет. Всю дорогу сюда я внушала себе именно эту мысль. Но мы полностью разорены… мы потеряли абсолютно все. Во всем виноваты эти ужасные люди. Я даже и не предполагала, что здесь… в этом мирном местечке… ну, ты же знаешь об этой ужасной войне.
— О» мучной войне «? — спросила я. — О да, я очень хорошо знаю, насколько страшной она может быть. Я слышала агитатора, подбивавшего людей на бунт. Это было ужасно.
— Страшно стать их жертвами, оказаться в самом центре событий, Лотти, — она прикрыла лицо руками. — Я пытаюсь закрыть глаза, но ты же знаешь, что, закрывая глаза, от воспоминаний не избавишься. Видишь ли, он был фермером, и у него в амбарах было много пшеницы и кукурузы. Они пришли… взломали амбары, начали вытаскивать зерно. Я никогда не забуду эту ужасную ночь, Лотти. Темнота, разорванная светом факелов, которые они несли в руках, эти крики… эти угрозы. Жак выбежал, чтобы посмотреть, что происходит. Он попытался остановить их. Один из бандитов сбил его с ног. Я стояла у окна с Луи-Шарлем. Я увидела, как он упал, а они налетели на него с палками и вилами и со всем прочим, что таскали в качестве оружия. Это творили его собственные батраки… а он всегда был так добр к ним. Он был таким добряком, этот Жак. Конечно, он надоедал мне, и я мечтала о том, чтобы убежать… но он действительно был добрым человеком. Они сожгли все амбары и весь хранившийся там хлеб.
— Это же преступники! — воскликнула я. — Они вовсе и не собираются кормить хлебом бедняков. Они уничтожают хлеб везде, где только могут. Неужели этим они думают поправить дело с плохим урожаем? Ах моя бедная Лизетта, как же ты настрадалась!
— Вместе с Луи-Шарлем я убежала к соседям, жившим в полумиле от нас. Всю ночь я простояла у окна, а когда настал рассвет, увидела дым, поднимавшийся от развалин, которые еще совсем недавно были моим домом. Вот так, Лотти, я потеряла своего мужа и свой дом. И теперь у меня нет ничего… вообще ничего. Несколько недель я жила у соседей, но не могла оставаться там долго. И тогда я подумала о тебе. Я решила — отправлюсь-ка к Лотти. Положусь на ее милость и буду просить дать мне крышу над головой. Я могу быть полезной, могу служить горничной, могу заниматься чем угодно… если ты позволишь мне остаться здесь с моим малышом.
В моих глазах стояли слезы, когда я обняла ее и прижала к себе.
— Не говори больше ничего, Лизетта. Конечно же, ты останешься здесь. Я пыталась разыскать тебя. Тетя Берта не хотела помочь мне. Но теперь ты здесь и тебе нечего бояться. Ты вернулась домой.
Она была очень благодарна.
Она сказала:
— Я знала, что ты примешь меня… но есть ведь и другие… ты же живешь здесь в новой семье.
— Они должны будут принять тебя так же, как я, Лизетта.
— Ты говоришь, что они должны. Ты сможешь на этом настоять?
— Я могла бы настоять. Но в этом не будет необходимости. Шарль очень беспечный человек. Он пару раз спрашивал о тебе. А его родители — очень добрые. добрые и спокойные люди. Они никогда ни во что не вмешиваются. Мой свекор инвалид и редко покидает свою комнату. У Шарля есть сестра Амелия, которая вскоре выходит замуж. Я думаю, они с радостью примут тебя.
— А если нет?
— Тогда им придется это сделать. Не беспокойся. Это просто чудесно, что ты наконец вернулась. Нам будет очень весело. Нам есть о чем с тобой поговорить. Временами здесь бывает скучновато.
— Что? Имея такого мужа?
— Он часто уезжает. А мне тебя очень не хватало Теперь мы заживем как в старые добрые времена.
— Если позабыть о том, что ты теперь жена, а я вдова.
— Ведь у нас есть два славных малыша, и я очень надеюсь, что они станут друзьями.
Мы с Лизеттой расположились в небольшой гостиной рядом с холлом, чтобы видеть, когда Шарль вернется. Мы болтали с ней, как когда-то, почти без передышки, прерывая друг друга, вспоминая забавные эпизоды из прошлого, забрасывая друг друга вопросами.
Неожиданно в дверях появился Шарль. В течение нескольких секунд, пока он рассматривал Лизетту, в комнате стояла напряженная тишина. Она смотрела на него несколько вызывающе. Бедняжка Лизетта побаивается, что он ее выгонит, подумала я.
Я воскликнула:
— Как ты думаешь, что произошло? Лизетта приехала.
Лизетта неуверенно улыбнулась.
— Мы не знакомы, — сказала она.
— Почему же? — возразил он. — Вы были у гадалки.
— Так вы запомнили. Вы спасли нас обеих.
— У Лизетты несчастье, — вмешалась я, — ее мужа убили, а дом сожгли. Это была толпа., бунтовщики, которые пришли грабить зерно.
— Это ужасно, — сказал Шарль. Похоже, он уже оправился от удивления и, войдя в комнату и сев, спросил, глядя на Лизетту:
— Как вы добрались сюда? За нее ответила я.
— Верхом. Она приехала издалека, ее сопровождал слуга, которого одолжили ее соседи. Шарль кивнул.
— Толпа, — пробормотал он. — Безумная толпа. Те, кто вызвал возмущение, должны понести ответственность.
— Слава Богу, теперь они поутихли, — сказала я и добавила:
— Лизетта привезла с собой маленького сына. Он просто очарователен. У него прекрасные манеры. Я уверена, наш Шарло будет очень рад его обществу.
Шарль повторил вслух:
— Маленький мальчик…
— Его совершенно измотало путешествие, — пояснила я. — Сейчас он крепко спит.
Некоторое время Шарль побыл с нами, а затем сказал:
— Я покину вас, чтобы вы могли вволю поболтать.
Должно быть, вам есть что порассказать друг другу.
Позже мы встретимся.
Он слегка пожал мою руку и поклонился Лизетте. Когда мы остались вдвоем, Лизетта взорвалась:
— Похоже, он не хочет, чтобы я оставалась здесь.
— Почему бы ему не хотеть?
— Он не забыл о том, что я всего лишь племянница экономки.
— Шарля это не волнует.
Она стала серьезной и сердито взглянула на меня; ее губы искривились, казалось, она потеряла над собой контроль.
— Волнует, — сказала она тихо, — и еще как волнует.
— Нет, Лизетта, ты ошибаешься. Мне бы это даже и в голову не пришло. Точно так же, как и Софи… в старые времена.
Ее раздражение как рукой сняло, она вновь улыбалась.
— Я всегда знала, что ты настоящий друг, Лотти, — сказала она.
Мы продолжали беседовать, но ее настроение изменилось, она стала говорить более осмотрительно. Появление Шарля встревожило ее. Я вспомнила о том, что она крайне утомлена, и поэтому ей следует лечь в постель пораньше. Я проводила Лизетту в отведенную ей комнату как почетную гостью. Мне хотелось порадовать ее, заставить забыть обо всем, через что ей пришлось пройти. Мне хотелось увидеть ее такой же жизнерадостной, как в старые добрые дни.
На прощание я нежно поцеловала ее.
— Дорогая Лизетта, — сказала я, — мне хочется, чтобы ты почувствовала, что приехала домой.
Затем я подошла к кроватке, временно поставленной в ее комнате, где спал ее сын.
Я взглянула на него и сказала:
— Жду не дождусь его встречи с Шарло. Это произойдет завтра.
Затем я прошла в нашу с Шарлем спальню. Шарль уже ждал меня. Он с задумчивым видом сидел в кресле и, когда я вошла, произнес:
— Лотти, подойди ко мне.
Я подошла к нему. Он обнял меня и посадил на колени.
— Итак, — сказал он, — похоже, появилась твоя сообщница по преступлению.
— Преступлению? — воскликнула я. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду преступное непослушание испорченных девчонок, которые обманывают старших и убегают из дома, чтобы посетить злую сводню.
— Ты еще не забыл?
— Забыть тот миг, когда я впервые увидел свою любимую?
— Шарль, — сказала я, — мне кажется, ты обеспокоен.
— Чем?
— Появлением Лизетты.
Он пожал плечами.
— Что она будет делать здесь? Ты найдешь ей какое-нибудь занятие? Мне кажется, из нее получилась бы неплохая камеристка. Возможно, она в курсе последней моды, а если нет, то неплохо было ознакомиться.
— Я не хочу, чтобы она чувствовала себя здесь служанкой, Шарль.
— Она племянница служанки.
— Весьма незаурядной служанки, скажем так. Мне кажется, тетя Берта обиделась бы, узнав, что ее называют служанкой.
— Но разве она не экономка в Обинье?
— Ну да, но ведь она занимает там особое положение. Можно назвать ее королевой Нижнего Царства, причем, уверяю тебя, для аудиенции с ней необходимо выполнять протокольные формальности. Приходится чуть ли не испрашивать эту аудиенцию. Я думаю, Лизетта всегда сознавала, что она не является одной из нас… я имею в виду Софи и себя… и в то же самое время она получала вместе с нами образование.
— Это было ошибкой. От образованности у людей появляются идеи. Я рассмеялась.
— Именно для этого и дается образование.
Он молчал, я обняла его за шею.
— Скажи мне, о чем ты думаешь?
— Я просто размышляю, — ответил он. — Мне кажется, что она может оказаться в каком-то смысле! интриганкой.
— Интриганкой! Что ты этим хочешь сказать?
— Кажется, она околдовала тебя.
— Шарль, это чепуха. Она моя подруга. Она прошла через тяжкие испытания. У нее на глазах толпа убила мужа.
— Не нужно волноваться, — сказал он. — Конечно, она может остаться у нас, пока не найдет какое-нибудь занятие.
— Занятие? Что ты имеешь в виду?
— Ну какое-нибудь место… может быть, она станет чьей-нибудь горничной, если уж ты не Хочешь, чтобы она выполняла эти обязанности при тебе.
— За что ты ее не любишь?
— Мне не за что любить ее или не любить.
— Ты говоришь так, будто не хочешь, чтобы она находилась здесь.
— Дорогая моя Лотти, ведь у нас здесь не приют для бездомных и обездоленных.
— У тебя есть какие-нибудь причины не любить ее?
Он слегка отстранился от меня.
— Какие у меня могут быть причины?
— Ты, мне кажется, настроен… враждебно.
— Дорогая моя Лотти, для меня это вовсе ничего не значит. Ведь мне не придется видеться с ней, не так ли? Или ты предполагаешь, что я должен относиться к ней как к почетной гостье?
— Шарль, не хочешь ли ты сказать, что возражаешь против ее пребывания в этом доме? Потому что, если это так…
— То ты убежишь вместе с ней. Я знаю. Вы поедете в Обинье… две авантюристки. Лотти, моя милая, любимая Лотти, мать моего сына, которой вскоре предстоит стать матерью еще одного моего ребенка, я желаю тебе только счастья. Я готов любой ценой доказать тебе свою любовь. Кем бы я ни был до того, как встретился с тобой, кем бы я ни был сейчас… я твой, Лотти.
— Что за очаровательная речь! — я расцеловала его. — Интересно, что ее вызвало?
— Ты — моя красавица жена и мать моих детей, Я не нарадуюсь на тебя.
— Сегодня вечером ты и впрямь выглядишь любящим мужем. Но как все это связано с Лизеттой?
— Никак. Но все, что пытался тебе сказать о ней, было лишь для того, чтобы ты задумалась, разумно ли оставлять Лизетту в доме?
— Я не вижу к этому никаких препятствий и хочу, чтобы она чувствовала себя здесь счастливой. Я собираюсь настаивать на том, чтобы она здесь осталась и чтобы к ней в доме хорошо относились.
Он привлек меня к себе и поцеловал в шею.
— Да будет так, как решила мадам.
В эту ночь мне не спалось. Впрочем, Шарлю тоже. Он был очень нежен и вновь и вновь уверял, что любит меня. Я думаю, он старался загладить свою вину за весьма холодный прием Лизетты, к которой, как он знал, я хорошо относилась. Мы лежали бок о бок, сплетя руки, молча.
Когда я проснулась, его не было рядом со мной. Было очень рано, и первой моей мыслью была мысль о Лизетте. Я была счастлива, что она вернулась, пусть даже при столь печальных обстоятельствах, и я была тронута тем, что в тяжелых обстоятельствах она вспомнила именно меня. Потом я подумала о слуге, с которым она приехала, и мне пришло в голову, что ему следовало бы отдохнуть денек перед тем, как отправиться в трудный обратный путь.
Одевшись, я спустилась вниз и прошла к конюшне. Я уже подходила к воротам, когда заметила, что в конюшню кто-то входит. И хотя я видела этого человека со спины, мне было ясно, что это посторонний.
Я окликнула его:
— Подождите минутку…
Человек скрылся в конюшне, видимо, не услышав меня. Я решила, что это слуга, с которым приехала Лизетта, и что он собирается седлать своего коня, чтобы отправиться в путь. Я хотела снабдить его на дорогу провизией и подсказать ему, чтобы он зашел за нею на кухню.
Я заглянула в конюшню, но там никого не было видно. В это время во дворе раздались шаги. Это был главный конюх Леру. Я пошла ему навстречу.
— Доброе утро, Леру, — сказала я. — Вы позаботились о слуге, который сопровождал даму, приехавшую вчера?
— О да, мадам, — ответил он. — Он плотно поужинал и хорошенько выспался.
— Кажется, он собирается уезжать. Я видела, как он вошел в конюшню, но, заглянув туда, не увидела его. Думаю, следует дать ему с собой в дорогу провизии… может быть, мясного пирога или еще чего-то. А может быть, ему лучше отдохнуть день перед отъездом. Дорога ведь неблизкая.
— Кажется, он собирался уехать рано утром, мадам.
— Ему виднее. Но все же его следует снабдить едой на дорогу. Он должен быть где-то в конюшне. Я видела, как он входил туда.
— Я отыщу его, мадам, и передам ваши слова. Но в этот момент мы услышали цокот копыт, и из конюшни выехал всадник.
— Постой, дружище! — воскликнул Леру. Всадник, не обращая внимания на оклик, проехал дальше.
— Он не заметил нас, — сказал Леру.
— Он даже не слышал, как вы его позвали.
— Возможно, он глуховат, мадам.
— Вообще, он вел себя странно.
— Ну, теперь, так или иначе, а он уехал, мадам. Его уже не остановишь и ничего ему не предложишь.
— Меня удивляет, что он так и не показался нам и не захотел переброситься даже словечком.
Леру почесал в затылке и направился в конюшню. Я поднялась в комнату Лизетты. Она все еще лежала в кровати и с распущенными локонами и заспанными глазами выглядела прелестно.
— Ты, наверное, очень устала, — сказала я.
— Просто истощена, — ответила она. — Ты даже не представляешь, до чего же хорошо оказаться здесь… в таком чудесном месте… с тобой…
— На твою долю достались тяжкие испытания…
— Бедный Жак! Я просто не могу забыть эту картину… Как он упал на землю, а вся эта ужасная толпа набросилась на него. И все же… мне следовало быть…
— Тебе следует забыть об этом, — сказала я. — Бесполезные сожаления ни к чему не ведут. Да, кстати, этот твой слуга — странный какой-то. Я окликнула его, но он не ответил. Он что, глуховат?
Мгновение она колебалась, а потом сказала:
— Да… думаю, что глуховат, но не сознается в этом.
— Я позвала его, а он не ответил мне. Я была уверена, что он вошел в конюшню, но, когда я заглянула туда, там никого не было.
— А ты вошла внутрь?
— О, нет…
— Ну, наверное, он нагнулся, чтобы осмотреть подковы или копыта. Он очень заботится о Лошадях. Так значит, ты говоришь, он уехал?
— Да. Он даже не повернул головы, когда выезжал из конюшни. Его окликнул Леру, но он просто-напросто проехал мимо.
— Он очень спешит домой. Его просили вернуться как можно скорей. Вообще, они сделали мне большое одолжение, отпустив его со мной, поскольку без него там трудно обойтись.
Я продолжала думать об этом человеке, и неожиданно что-то мелькнуло у меня в голове.
— Знаешь, — сказала я, — мне кажется, я где-то уже видела его раньше.
— Где ты могла его видеть?
— Не знаю. Просто мне так показалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37