разрешила прислуге не дожидаться ее позднего возвращения и попросила не запирать двери.
Келлу оставалось только в недоумении пожать плечами: еще одна удивительная черта его странной супруги — она заботится о слугах.
Рейвен первой вошла в холл, начала снимать плащ. Келл остался возле дверей.
— Вы не собираетесь заходить в собственный дом? — спросила она.
Он не сдвинулся с места. Почему? Потому что ему хотелось войти и не хотелось делать этого. Потому что, если он войдет, это может означать с его стороны желание сдаться… Может быть, так понято ею… Но ведь он не хочет сдаваться, не хочет угодить под пресс ее обаяния, не хочет оказаться в зависимости от ее тела, ума, красоты…
Ох, опять все то же — те же мысли, дилеммы, доводы…
Но отчего он не должен входить? Отчего должен опасаться чего-то? В конце концов, он имеет на нее полное право. Законное право. И зачем лишать себя этого права, тем более что его тело, его душа зовут его, понуждают это право осуществить?..
Она только что спросила, думает ли он войти в дом. Что же ответить?
— …Для чего? — сказал он как бы в раздумье. — Ведь вы сами говорили, что не хотите возлюбленного… Не нуждаетесь в нем.
Она смущенно смотрела на него.
— Но я… Я не приглашаю вас разделить со мной ложе. Однако это ваш дом, и я не могу запретить вам входить в него.
Положение становилось забавным. В другое время они посмеялись бы над происходящим, но обоим было не до смеха.
Забавным, а точнее, трагикомичным было и то, что их губы говорили одно, а глаза совершенно иное.
Келл первым отвел взгляд.
— Будет лучше, если я сейчас уйду… — И деловым тоном прибавил: — В моем клубе, наверное, игра еще в самом разгаре.
— Наверное, — ответила она в тон и сделала шаг в его сторону, словно притягиваемая магнитом.
Келл ощущал каждый нерв, каждый мускул в своем напряженном теле — и все они толкали его к ней, призывали заключить в объятия. Чем бы это ни грозило… Опустив руки ей на плечи, он ласково притянул ее к себе. По тому, как потемнели и заволоклись туманом ее голубые глаза, он понял, что Рейвен испытывает те же чувства.
Сильнее прижав ее к себе, он напрямую ощутил зов своего тела. Она ответила, и Келл не сдержал легкого стона. Это отрезвило его, привело в чувство — он мысленно осудил себя за мимолетную слабость, за то, что опять поддался ее обаянию.
Но черт возьми, как тянет его смотреть в ее глаза, целовать чуть приоткрытые губы, проникнуть в ее тело и ощутить изнутри его теплоту, вибрацию…
Она высвободила одну руку и легко коснулась его лица. Шрама на нем. Это ласковое искреннее движение решило все его сомнения. Сейчас он поднимет ее на руки и понесет в спальню…
— Так вот ты где, большой брат? А я его ищу…
Желчный, неприятный голос, но до боли родной.
Келл отступил от Рейвен, повернул голову к двери, в которую только что вошел его брат Шон. Рейвен застыла на месте.
«Черт возьми!» — мысленно воскликнул Келл, на минуту ощутив себя нашкодившим мальчишкой, которого застали на месте преступления. Ведь только недавно он, сам веря в свои слова, говорил брату о фиктивности своего брака и о полном отсутствии у него каких-либо чувств к так называемой жене. И вот сейчас тот собственными глазами видит совсем иную картину. И дело, разумеется, не в том, что увидел Шон, а в слабости и податливости самого Келла. В том, что ему приходится стыдиться самого себя.
А виновница его временной расслабленности еще здесь? Надо отправить ее наверх… Но Рейвен уже отошла в другой конец холла, откуда с тревогой смотрела на обоих братьев.
— Какое пренебрежение с твоей стороны, Келл, моими родственными чувствами, — услышала она громкий насмешливый голос Шона. — Не пригласить меня на празднование вашей свадьбы.
Келл внимательнее вгляделся в лицо брата. Несомненно, тот сильно пьян. Сильно обижен и раздражен. Братья не виделись уже около недели: Шон не показывался на глаза Келлу, думая, что тот забудет о своем намерении отправить его подальше от Лондона.
— Праздник, о котором ты говоришь, — с трудом сохраняя терпеливый тон, сказал Келл, — был одним из способов уладить скандал, учиненный тобой. Или ты уже забыл?
— А трогательная сцена, свидетелем которой я только что стал, — с той же язвительностью продолжал Шон, — завершила ваш радостный праздник, так?.. Признайся, брат, ты теперь лучше понимаешь меня и мои чувства.
Не в силах не признать правоты в словах пьяного брата, Келл все же не стал продолжать эту тему, а резко сказал:
— Я проводил свою жену домой. Был вынужден это сделать, опасаясь таких молодчиков, как ты.
Увидев, что Шона задели эти слова и тот понурил голову, Келл добавил уже спокойнее:
— Вообще-то я сделал это по пути в свой клуб. Если хочешь, поедем туда вместе.
Не дожидаясь ответа, он подтолкнул его к двери и вышел вместе с ним на улицу, не обернувшись к Рейвен. Некоторое время та смотрела им вслед, потом медленно пошла к лестнице, ведущей наверх.
Ей было противно снова видеть Шона, противен собственный страх, с которым невозможно совладать. Она была рада, что Келл сразу увел своего непутевого брата.
И в то же время испытывала нечто вроде благодарности к Шону за то, что тот появился именно в данный момент. Еще немного — и она оказалась бы в объятиях Келла, в спальне, напрочь забыв о том, что их брак не что иное, как подлог, обман, притворство.
Ей стало зябко. Она поежилась и продолжила подниматься по лестнице в свою одинокую спальню.
Глава 11
Как и предсказывала Бринн, уже на следующий день во взглядах и мнениях высшего общества наметились значительные изменения, о чем недвусмысленно свидетельствовали более десятка приглашений, полученных с дневной почтой в адрес миссис Лассетер и ее супруга.
При взгляде на эти бумажки Рейвен ощутила одновременно удовлетворение и горечь. Как эфемерны и непрочны суждения и оценки этих людей! Как наивна и слепа была она сама, когда так беспокоилась из-за всего этого! Гроша ломаного не стоят все их принципы, из-за страха перед которыми она решилась на то, из-за чего два человека ступили на ложный путь и лишились личной свободы. Ради чего? Чтобы утвердиться в этом сонме лицемеров и лжецов? Стать еще одним жителем их карточного домика, готового разлететься от самого легкого дуновения?
Как обманывала она себя все это время, желая добиться их признания! Воображая, что для нее так важно принадлежать к их клану…
Да, все так, но она уже стала на эту дорогу и не сойдет с нее, пока не одержит победу. А там будет видно…
Рейвен задумчиво перебирала письма-приглашения, лежащие на столике в холле, когда услышала знакомый неприятный голос. Подняв голову, она увидела вошедшего с улицы Шона Лассетера. Словно он и не уходил отсюда со вчерашней ночи.
— Как интересно! Подложная супруга в роли подлинной хозяйки чужого дома!
Конверты посыпались у нее из рук, она вскочила на ноги.
— Прошу прощения, мадам! — услышала она голос дворецкого. — Но мистер Лассетер настаивал на встрече с вами.
— Да, я пришел с визитом к своей собственной невестке, — заявил Шон. — Неужели вы откажетесь принять своего деверя?
Рейвен поднесла руку к горлу. Ей было трудно говорить.
— Что вы хотите? — наконец выговорила она.
— Я же сказал, это визит вежливости. А ключ от дверей дома моего брата у меня имеется, и не вам отказывать мне в праве приходить сюда, когда я хочу, мадам!
— Ноулз, — обратилась Рейвен к дворецкому, — пожалуйста, разыщите О'Малли и пришлите его сюда.
— Прячетесь снова под юбку к своему конюху? — закричал Шон. — Хотите, чтобы мы опять с ним сцепились? Больше вам не удастся отправить меня на флот!
— Что вам нужно, мистер Лассетер? — повторила Рейвен, злясь на себя, что голос у нее дрожит.
— Я уже говорил: это всего-навсего родственный визит. Хочу поздравить вас с вхождением в нашу славную семью.
Он без приглашения уселся на стул, закинув ногу на ногу. Несмотря на страх и отвращение, Рейвен не могла не заметить, что одет он с иголочки — бутылочного цвета костюм, гармонирующий с цветом его наглых глаз, и он по-настоящему привлекателен — какой-то дикой, первозданной красотой.
— Не верю ни одному вашему слову, мистер Лассетер, — сказала она. — Вы не способны ни на какие нормальные чувства. Во всяком случае, по отношению ко мне.
— Хорошо, — согласился он. — Назовите причиной моего прихода простое любопытство, и не ошибетесь.
Он переменил позу и развалился на стуле, всем видом показывая готовность к длительному разговору.
— Расскажите мне, как вам удалось зацепить на крючок Келла и женить его на себе?
В ожидании О'Малли Рейвен постаралась собрать все душевные силы и попытаться поддерживать разговор, пропуская мимо ушей его оскорбительные выпады.
— Я не зацепляла вашего брата на крючок, мистер Лассетер, — ответила она. — Просто Келд оказался благородным джентльменом и предложил мне выход из положения.
Шон скривился.
— Келл никогда не был джентльменом.
— По крайней мере он не похищал меня, не бил рукояткой пистолета по голове, не вливал насильно наркотики.
— О да, по-вашему, он почти святой, этот Келл! Но вы просто не знаете о его грехах. А я вам скажу… — Лицо Шона выразило полную готовность поделиться какой-то тайной. — Известно ли вам, — почти шепотом начал он, — что его подозревают в убийстве?
Рейвен с презрением взглянула на него: и это говорит родной брат! Он, правда, как всегда, пьян.
— Я отказываюсь слушать эти мерзкие толки! Особенно от вас, — сказала она.
— Уверены, что это лишь толки? — спросил он до странности спокойным и трезвым голосом.
Рейвен в тревоге уставилась на него.
— А вы… вы знаете что-то другое?.. Келл говорил… Я поняла его так, что он не убивал вашего дядю.
Шон хмыкнул.
— Вы что ж, хотели, чтобы он вам прямо признался в убийстве? Так, что ли? Как на исповеди? Мой брат не какой-нибудь лопоухий дурачок. Он знает, что делает.
Рейвен покачала головой. Она не хотела верить ему ни на йоту и в то же время не могла с полной уверенностью сказать, что он лжет. Хотя было ясно, что прежде всего он хочет вбить клин между ней и Келлом — как будто он уже и так не существует, этот клин. Какой гнусный негодяй! Ничего святого!.. Хотя, кто знает, какова истинная правда?
Но, как бы то ни было и чем бы ни руководствовался этот красивый мерзавец, нужно от него поскорее избавиться. Почему не идет О'Малли? Где он?..
— Мистер Лассетер, — сказала она решительно, — что нужно, чтобы вы навсегда оставили меня в покое? Деньги? Если так, я вам дам сколько смогу. У меня есть небольшое состояние.
— Не выйдет, леди! Вам не подкупить меня! Никакие деньги не искупят того ада, в который вы ввергли мою душу и тело!
— Сожалею, если это так. Но вы взяли реванш, мистер Лассетер. Счет у нас равный.
— Нет, не равный, — процедил он сквозь зубы. — За то, что сделали вы, платят кровью.
Он был страшен и омерзителен в этот момент, и она невольно отступила, а он словно ждал этого и, поднявшись со стула, шагнул к ней.
Если он даже нарочито переигрывал, желая напугать ее, то это ему вполне удалось! Однако он не остановился, а крепко схватил ее за руку. Рейвен ощутила боль. Она громко вскрикнула и попыталась вырваться, подбежать к комнатному звонку… Тщетно: она была словно в тисках — как тогда, во время похищения, в карете, а потом в доме у Келла…
И тут вошел О'Малли. Быстро оценив обстановку, он схватил Шона за шиворот и оттащил от Рейвен, а когда тот попытался сопротивляться, поднял свои огромные кулаки и прорычал:
— Оставь ее в покое, паскуда! Или я тебя ничему не научил?
— Не дотрагивайся до меня, гад! — заорал Шон, побагровев от ярости и сразу перестав казаться красивым. — Ты еще пожалеешь!
— Не больше, чем вы, если не оставите в покое мисс Рейвен! — По старой привычке О'Малли продолжал называть свою хозяйку так же, как раньше. — Я просто сверну вам шею, мистер.
Шон сделал движение вперед, собираясь броситься на старого слугу, но вовремя одумался и, сжав кулаки, прошипел:
— Клянусь, что не буду знать покоя, пока не доберусь до тебя. И до твоей хозяйки.
С этими словами он выскочил из холла.
Рейвен, дрожащая и соссршенно обессиленная, опустилась на стул.
— Жаль, что тогда в парке я не прикончил этого негодяя, — сказал О'Малли. — Он бы не досаждал вам, и не было бы ни похищения, ни…
Вероятно, он имел в виду ее внезапное замужество, но Рейвен не стала уточнять.
— Что случилось, то случилось, О'Малли. И нужно думать, как жить дальше.
— Так-то оно так, мисс Рейвен, но на вашем месте я прислушался бы к его угрозам и держал под рукой пистолет или кинжал.
Она слабо улыбнулась, вспомнив, что уже успела ранить одного из братьев.
— Спасибо за мудрый совет. Но тебе он тоже грозил, и ты не забудь запастись оружием.
— Уж я сумею, мисс Рейвен, постоять за себя и охранить вас, не беспокойтесь.
Она и не беспокоилась, потому что знала силу и преданность этого человека, но дрожь не оставляла ее, и она обхватила себя руками, пытаясь умерить озноб.
О'Малли ушел. Взгляд Рейвен снова упал на разбросанные письма с приглашениями. Что ж, в ее отношениях с высшим обществом уже произошел сдвиг, которого она хотела. Но угроза осталась с другой стороны: она сделалась устойчивым объектом мести свирепого и, по всей видимости, не вполне нормального человека. К тому же — ее родственника.
Когда О'Малли появился в его комнате, Келл сидел за столом, просматривая счетные книги. Он с удивлением воззрился на вошедшего, но не сказал ни слова, ожидая объяснений.
— Хотел бы кое-что сказать вам, мистер Лассетер, — проговорил старый слуга почтительно, но без всякой робости. На его лице скорее читался гнев. И крайнее беспокойство.
Келл отложил карандаш.
— Это касается моей жены?
— Да. И вашего брата, сэр.
Келл встревоженно взглянул на него.
— Говорите же!
— Вообще-то я не мастак рассказывать и выдумывать, сэр, но ваш брат… Он заявился сегодня к вам в дом и начал угрожать мисс Рейвен. Еще бы чуток — и ударил бы ее.
— Поднял на нее руку? — резко спросил Келл.
— Ага. Но не ударил, потому как я успел остановить его. Вошел я как раз… Ну и должен был показать ему мои кулаки, чтобы он ушел. А то никак не хотел.
Келл переваривал это сообщение в молчании, а тем временем О'Малли продолжал:
— И я думаю, сэр, прошу прощения, на этом дело не кончится. Ваш брат говорил, он хочет мстить за то, чего сам испытал. Но разве мисс Рейвен виновата… Разве она в ответе за то, что на флоте делают?.. Уж если чья вина тут есть, то, может быть, моя, сэр. Когда ваш брат напал на мисс Рейвен в парке, я, может, не рассчитал чего… ну и ударил сильней, чем надо. А потом оставил его там на травке — пусть полежит, в себя придет… Да разве я мог подумать, что на него та банда напорется и на корабль его запродаст?..
— Нет, — негромко сказал Келл. — Если кто-то и виноват, то в первую очередь Шон.
— Ага! — О'Малли яростно закивал головой. — Именно так, сэр… А вот теперь… чего я пришел-то к вам сюда… жутко я боюсь, не отстанет он от нее, извините. А я разве смогу за всем уследить?
Во взгляде Келла промелькнуло беспокойство.
— Я поговорю немедленно с братом, — сказал он. — Спасибо, О'Малли. Обещаю, что Шон и пальцем больше не тронет ее…
Не найдя Шона в его собственном доме, Келл объехал несколько мест, где тот чаще всего бывал, пока наконец не обнаружил в заведении мадам Фуше. Это был один из наиболее шикарных домов терпимости Лондона, часто посещаемый золотой молодежью из аристократов и разновозрастными богачами более низкого происхождения. Дом славился своими девушками, готовыми угодить любым вкусам посетителей, в том числе и самым экзотическим.
Его хозяйка, француженка, занималась вдобавок и кое-какими побочными делами — к примеру, снабжала желающих различными наркотическими средствами. Именно у нее Шон и запасся теми снадобьями, которые влил в рот Рейвен.
Келла мадам Фуше встретила с почтительным доброжелательством.
— Как приятно видеть вас, мон шер. Вы давно уже не радовали нас своим присутствием. Нам вас не хватало.
Келл ответил легкой улыбкой.
— Я ищу своего брата, мадам, — сказал он. — Его, случайно, нет здесь?
— Конечно, он здесь. Но только он… он занят в настоящее время.
— У меня нет времени ждать, пока он освободится, мадам. Я должен переговорить с ним.
— О, конечно. Вы найдете его в комнате номер семь, месье.
Келл повернулся, чтобы уйти, но мадам Фуше остановила его словами:
— Меня немного тревожит ваш брат, мон шер. Он какой-то… он очень стал беспокойный… Все чаще бывает, что он… очень грубо ведет себя с девушками.
— Вот как? Хорошо, что вы сообщили мне, мадам. Тогда тем более я поспешу поговорить с ним.
— Благодарю вас, месье. Хочу напомнить, что мы вам всегда рады, даже когда здесь нет вашего брата. — Она широко улыбнулась. — Слышала, что вы только что женились. Не желаете ли ненадолго покинуть брачное ложе ради лучшей из моих девушек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Келлу оставалось только в недоумении пожать плечами: еще одна удивительная черта его странной супруги — она заботится о слугах.
Рейвен первой вошла в холл, начала снимать плащ. Келл остался возле дверей.
— Вы не собираетесь заходить в собственный дом? — спросила она.
Он не сдвинулся с места. Почему? Потому что ему хотелось войти и не хотелось делать этого. Потому что, если он войдет, это может означать с его стороны желание сдаться… Может быть, так понято ею… Но ведь он не хочет сдаваться, не хочет угодить под пресс ее обаяния, не хочет оказаться в зависимости от ее тела, ума, красоты…
Ох, опять все то же — те же мысли, дилеммы, доводы…
Но отчего он не должен входить? Отчего должен опасаться чего-то? В конце концов, он имеет на нее полное право. Законное право. И зачем лишать себя этого права, тем более что его тело, его душа зовут его, понуждают это право осуществить?..
Она только что спросила, думает ли он войти в дом. Что же ответить?
— …Для чего? — сказал он как бы в раздумье. — Ведь вы сами говорили, что не хотите возлюбленного… Не нуждаетесь в нем.
Она смущенно смотрела на него.
— Но я… Я не приглашаю вас разделить со мной ложе. Однако это ваш дом, и я не могу запретить вам входить в него.
Положение становилось забавным. В другое время они посмеялись бы над происходящим, но обоим было не до смеха.
Забавным, а точнее, трагикомичным было и то, что их губы говорили одно, а глаза совершенно иное.
Келл первым отвел взгляд.
— Будет лучше, если я сейчас уйду… — И деловым тоном прибавил: — В моем клубе, наверное, игра еще в самом разгаре.
— Наверное, — ответила она в тон и сделала шаг в его сторону, словно притягиваемая магнитом.
Келл ощущал каждый нерв, каждый мускул в своем напряженном теле — и все они толкали его к ней, призывали заключить в объятия. Чем бы это ни грозило… Опустив руки ей на плечи, он ласково притянул ее к себе. По тому, как потемнели и заволоклись туманом ее голубые глаза, он понял, что Рейвен испытывает те же чувства.
Сильнее прижав ее к себе, он напрямую ощутил зов своего тела. Она ответила, и Келл не сдержал легкого стона. Это отрезвило его, привело в чувство — он мысленно осудил себя за мимолетную слабость, за то, что опять поддался ее обаянию.
Но черт возьми, как тянет его смотреть в ее глаза, целовать чуть приоткрытые губы, проникнуть в ее тело и ощутить изнутри его теплоту, вибрацию…
Она высвободила одну руку и легко коснулась его лица. Шрама на нем. Это ласковое искреннее движение решило все его сомнения. Сейчас он поднимет ее на руки и понесет в спальню…
— Так вот ты где, большой брат? А я его ищу…
Желчный, неприятный голос, но до боли родной.
Келл отступил от Рейвен, повернул голову к двери, в которую только что вошел его брат Шон. Рейвен застыла на месте.
«Черт возьми!» — мысленно воскликнул Келл, на минуту ощутив себя нашкодившим мальчишкой, которого застали на месте преступления. Ведь только недавно он, сам веря в свои слова, говорил брату о фиктивности своего брака и о полном отсутствии у него каких-либо чувств к так называемой жене. И вот сейчас тот собственными глазами видит совсем иную картину. И дело, разумеется, не в том, что увидел Шон, а в слабости и податливости самого Келла. В том, что ему приходится стыдиться самого себя.
А виновница его временной расслабленности еще здесь? Надо отправить ее наверх… Но Рейвен уже отошла в другой конец холла, откуда с тревогой смотрела на обоих братьев.
— Какое пренебрежение с твоей стороны, Келл, моими родственными чувствами, — услышала она громкий насмешливый голос Шона. — Не пригласить меня на празднование вашей свадьбы.
Келл внимательнее вгляделся в лицо брата. Несомненно, тот сильно пьян. Сильно обижен и раздражен. Братья не виделись уже около недели: Шон не показывался на глаза Келлу, думая, что тот забудет о своем намерении отправить его подальше от Лондона.
— Праздник, о котором ты говоришь, — с трудом сохраняя терпеливый тон, сказал Келл, — был одним из способов уладить скандал, учиненный тобой. Или ты уже забыл?
— А трогательная сцена, свидетелем которой я только что стал, — с той же язвительностью продолжал Шон, — завершила ваш радостный праздник, так?.. Признайся, брат, ты теперь лучше понимаешь меня и мои чувства.
Не в силах не признать правоты в словах пьяного брата, Келл все же не стал продолжать эту тему, а резко сказал:
— Я проводил свою жену домой. Был вынужден это сделать, опасаясь таких молодчиков, как ты.
Увидев, что Шона задели эти слова и тот понурил голову, Келл добавил уже спокойнее:
— Вообще-то я сделал это по пути в свой клуб. Если хочешь, поедем туда вместе.
Не дожидаясь ответа, он подтолкнул его к двери и вышел вместе с ним на улицу, не обернувшись к Рейвен. Некоторое время та смотрела им вслед, потом медленно пошла к лестнице, ведущей наверх.
Ей было противно снова видеть Шона, противен собственный страх, с которым невозможно совладать. Она была рада, что Келл сразу увел своего непутевого брата.
И в то же время испытывала нечто вроде благодарности к Шону за то, что тот появился именно в данный момент. Еще немного — и она оказалась бы в объятиях Келла, в спальне, напрочь забыв о том, что их брак не что иное, как подлог, обман, притворство.
Ей стало зябко. Она поежилась и продолжила подниматься по лестнице в свою одинокую спальню.
Глава 11
Как и предсказывала Бринн, уже на следующий день во взглядах и мнениях высшего общества наметились значительные изменения, о чем недвусмысленно свидетельствовали более десятка приглашений, полученных с дневной почтой в адрес миссис Лассетер и ее супруга.
При взгляде на эти бумажки Рейвен ощутила одновременно удовлетворение и горечь. Как эфемерны и непрочны суждения и оценки этих людей! Как наивна и слепа была она сама, когда так беспокоилась из-за всего этого! Гроша ломаного не стоят все их принципы, из-за страха перед которыми она решилась на то, из-за чего два человека ступили на ложный путь и лишились личной свободы. Ради чего? Чтобы утвердиться в этом сонме лицемеров и лжецов? Стать еще одним жителем их карточного домика, готового разлететься от самого легкого дуновения?
Как обманывала она себя все это время, желая добиться их признания! Воображая, что для нее так важно принадлежать к их клану…
Да, все так, но она уже стала на эту дорогу и не сойдет с нее, пока не одержит победу. А там будет видно…
Рейвен задумчиво перебирала письма-приглашения, лежащие на столике в холле, когда услышала знакомый неприятный голос. Подняв голову, она увидела вошедшего с улицы Шона Лассетера. Словно он и не уходил отсюда со вчерашней ночи.
— Как интересно! Подложная супруга в роли подлинной хозяйки чужого дома!
Конверты посыпались у нее из рук, она вскочила на ноги.
— Прошу прощения, мадам! — услышала она голос дворецкого. — Но мистер Лассетер настаивал на встрече с вами.
— Да, я пришел с визитом к своей собственной невестке, — заявил Шон. — Неужели вы откажетесь принять своего деверя?
Рейвен поднесла руку к горлу. Ей было трудно говорить.
— Что вы хотите? — наконец выговорила она.
— Я же сказал, это визит вежливости. А ключ от дверей дома моего брата у меня имеется, и не вам отказывать мне в праве приходить сюда, когда я хочу, мадам!
— Ноулз, — обратилась Рейвен к дворецкому, — пожалуйста, разыщите О'Малли и пришлите его сюда.
— Прячетесь снова под юбку к своему конюху? — закричал Шон. — Хотите, чтобы мы опять с ним сцепились? Больше вам не удастся отправить меня на флот!
— Что вам нужно, мистер Лассетер? — повторила Рейвен, злясь на себя, что голос у нее дрожит.
— Я уже говорил: это всего-навсего родственный визит. Хочу поздравить вас с вхождением в нашу славную семью.
Он без приглашения уселся на стул, закинув ногу на ногу. Несмотря на страх и отвращение, Рейвен не могла не заметить, что одет он с иголочки — бутылочного цвета костюм, гармонирующий с цветом его наглых глаз, и он по-настоящему привлекателен — какой-то дикой, первозданной красотой.
— Не верю ни одному вашему слову, мистер Лассетер, — сказала она. — Вы не способны ни на какие нормальные чувства. Во всяком случае, по отношению ко мне.
— Хорошо, — согласился он. — Назовите причиной моего прихода простое любопытство, и не ошибетесь.
Он переменил позу и развалился на стуле, всем видом показывая готовность к длительному разговору.
— Расскажите мне, как вам удалось зацепить на крючок Келла и женить его на себе?
В ожидании О'Малли Рейвен постаралась собрать все душевные силы и попытаться поддерживать разговор, пропуская мимо ушей его оскорбительные выпады.
— Я не зацепляла вашего брата на крючок, мистер Лассетер, — ответила она. — Просто Келд оказался благородным джентльменом и предложил мне выход из положения.
Шон скривился.
— Келл никогда не был джентльменом.
— По крайней мере он не похищал меня, не бил рукояткой пистолета по голове, не вливал насильно наркотики.
— О да, по-вашему, он почти святой, этот Келл! Но вы просто не знаете о его грехах. А я вам скажу… — Лицо Шона выразило полную готовность поделиться какой-то тайной. — Известно ли вам, — почти шепотом начал он, — что его подозревают в убийстве?
Рейвен с презрением взглянула на него: и это говорит родной брат! Он, правда, как всегда, пьян.
— Я отказываюсь слушать эти мерзкие толки! Особенно от вас, — сказала она.
— Уверены, что это лишь толки? — спросил он до странности спокойным и трезвым голосом.
Рейвен в тревоге уставилась на него.
— А вы… вы знаете что-то другое?.. Келл говорил… Я поняла его так, что он не убивал вашего дядю.
Шон хмыкнул.
— Вы что ж, хотели, чтобы он вам прямо признался в убийстве? Так, что ли? Как на исповеди? Мой брат не какой-нибудь лопоухий дурачок. Он знает, что делает.
Рейвен покачала головой. Она не хотела верить ему ни на йоту и в то же время не могла с полной уверенностью сказать, что он лжет. Хотя было ясно, что прежде всего он хочет вбить клин между ней и Келлом — как будто он уже и так не существует, этот клин. Какой гнусный негодяй! Ничего святого!.. Хотя, кто знает, какова истинная правда?
Но, как бы то ни было и чем бы ни руководствовался этот красивый мерзавец, нужно от него поскорее избавиться. Почему не идет О'Малли? Где он?..
— Мистер Лассетер, — сказала она решительно, — что нужно, чтобы вы навсегда оставили меня в покое? Деньги? Если так, я вам дам сколько смогу. У меня есть небольшое состояние.
— Не выйдет, леди! Вам не подкупить меня! Никакие деньги не искупят того ада, в который вы ввергли мою душу и тело!
— Сожалею, если это так. Но вы взяли реванш, мистер Лассетер. Счет у нас равный.
— Нет, не равный, — процедил он сквозь зубы. — За то, что сделали вы, платят кровью.
Он был страшен и омерзителен в этот момент, и она невольно отступила, а он словно ждал этого и, поднявшись со стула, шагнул к ней.
Если он даже нарочито переигрывал, желая напугать ее, то это ему вполне удалось! Однако он не остановился, а крепко схватил ее за руку. Рейвен ощутила боль. Она громко вскрикнула и попыталась вырваться, подбежать к комнатному звонку… Тщетно: она была словно в тисках — как тогда, во время похищения, в карете, а потом в доме у Келла…
И тут вошел О'Малли. Быстро оценив обстановку, он схватил Шона за шиворот и оттащил от Рейвен, а когда тот попытался сопротивляться, поднял свои огромные кулаки и прорычал:
— Оставь ее в покое, паскуда! Или я тебя ничему не научил?
— Не дотрагивайся до меня, гад! — заорал Шон, побагровев от ярости и сразу перестав казаться красивым. — Ты еще пожалеешь!
— Не больше, чем вы, если не оставите в покое мисс Рейвен! — По старой привычке О'Малли продолжал называть свою хозяйку так же, как раньше. — Я просто сверну вам шею, мистер.
Шон сделал движение вперед, собираясь броситься на старого слугу, но вовремя одумался и, сжав кулаки, прошипел:
— Клянусь, что не буду знать покоя, пока не доберусь до тебя. И до твоей хозяйки.
С этими словами он выскочил из холла.
Рейвен, дрожащая и соссршенно обессиленная, опустилась на стул.
— Жаль, что тогда в парке я не прикончил этого негодяя, — сказал О'Малли. — Он бы не досаждал вам, и не было бы ни похищения, ни…
Вероятно, он имел в виду ее внезапное замужество, но Рейвен не стала уточнять.
— Что случилось, то случилось, О'Малли. И нужно думать, как жить дальше.
— Так-то оно так, мисс Рейвен, но на вашем месте я прислушался бы к его угрозам и держал под рукой пистолет или кинжал.
Она слабо улыбнулась, вспомнив, что уже успела ранить одного из братьев.
— Спасибо за мудрый совет. Но тебе он тоже грозил, и ты не забудь запастись оружием.
— Уж я сумею, мисс Рейвен, постоять за себя и охранить вас, не беспокойтесь.
Она и не беспокоилась, потому что знала силу и преданность этого человека, но дрожь не оставляла ее, и она обхватила себя руками, пытаясь умерить озноб.
О'Малли ушел. Взгляд Рейвен снова упал на разбросанные письма с приглашениями. Что ж, в ее отношениях с высшим обществом уже произошел сдвиг, которого она хотела. Но угроза осталась с другой стороны: она сделалась устойчивым объектом мести свирепого и, по всей видимости, не вполне нормального человека. К тому же — ее родственника.
Когда О'Малли появился в его комнате, Келл сидел за столом, просматривая счетные книги. Он с удивлением воззрился на вошедшего, но не сказал ни слова, ожидая объяснений.
— Хотел бы кое-что сказать вам, мистер Лассетер, — проговорил старый слуга почтительно, но без всякой робости. На его лице скорее читался гнев. И крайнее беспокойство.
Келл отложил карандаш.
— Это касается моей жены?
— Да. И вашего брата, сэр.
Келл встревоженно взглянул на него.
— Говорите же!
— Вообще-то я не мастак рассказывать и выдумывать, сэр, но ваш брат… Он заявился сегодня к вам в дом и начал угрожать мисс Рейвен. Еще бы чуток — и ударил бы ее.
— Поднял на нее руку? — резко спросил Келл.
— Ага. Но не ударил, потому как я успел остановить его. Вошел я как раз… Ну и должен был показать ему мои кулаки, чтобы он ушел. А то никак не хотел.
Келл переваривал это сообщение в молчании, а тем временем О'Малли продолжал:
— И я думаю, сэр, прошу прощения, на этом дело не кончится. Ваш брат говорил, он хочет мстить за то, чего сам испытал. Но разве мисс Рейвен виновата… Разве она в ответе за то, что на флоте делают?.. Уж если чья вина тут есть, то, может быть, моя, сэр. Когда ваш брат напал на мисс Рейвен в парке, я, может, не рассчитал чего… ну и ударил сильней, чем надо. А потом оставил его там на травке — пусть полежит, в себя придет… Да разве я мог подумать, что на него та банда напорется и на корабль его запродаст?..
— Нет, — негромко сказал Келл. — Если кто-то и виноват, то в первую очередь Шон.
— Ага! — О'Малли яростно закивал головой. — Именно так, сэр… А вот теперь… чего я пришел-то к вам сюда… жутко я боюсь, не отстанет он от нее, извините. А я разве смогу за всем уследить?
Во взгляде Келла промелькнуло беспокойство.
— Я поговорю немедленно с братом, — сказал он. — Спасибо, О'Малли. Обещаю, что Шон и пальцем больше не тронет ее…
Не найдя Шона в его собственном доме, Келл объехал несколько мест, где тот чаще всего бывал, пока наконец не обнаружил в заведении мадам Фуше. Это был один из наиболее шикарных домов терпимости Лондона, часто посещаемый золотой молодежью из аристократов и разновозрастными богачами более низкого происхождения. Дом славился своими девушками, готовыми угодить любым вкусам посетителей, в том числе и самым экзотическим.
Его хозяйка, француженка, занималась вдобавок и кое-какими побочными делами — к примеру, снабжала желающих различными наркотическими средствами. Именно у нее Шон и запасся теми снадобьями, которые влил в рот Рейвен.
Келла мадам Фуше встретила с почтительным доброжелательством.
— Как приятно видеть вас, мон шер. Вы давно уже не радовали нас своим присутствием. Нам вас не хватало.
Келл ответил легкой улыбкой.
— Я ищу своего брата, мадам, — сказал он. — Его, случайно, нет здесь?
— Конечно, он здесь. Но только он… он занят в настоящее время.
— У меня нет времени ждать, пока он освободится, мадам. Я должен переговорить с ним.
— О, конечно. Вы найдете его в комнате номер семь, месье.
Келл повернулся, чтобы уйти, но мадам Фуше остановила его словами:
— Меня немного тревожит ваш брат, мон шер. Он какой-то… он очень стал беспокойный… Все чаще бывает, что он… очень грубо ведет себя с девушками.
— Вот как? Хорошо, что вы сообщили мне, мадам. Тогда тем более я поспешу поговорить с ним.
— Благодарю вас, месье. Хочу напомнить, что мы вам всегда рады, даже когда здесь нет вашего брата. — Она широко улыбнулась. — Слышала, что вы только что женились. Не желаете ли ненадолго покинуть брачное ложе ради лучшей из моих девушек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36