Она смотрела, как его член под ее руками на глазах набухает и растет, блестящая головка трепещет в унисон с биением сердца, приобретает темно-алую окраску. Его глаза закрылись, спина выгнулась дугой, а она любовалась творением рук своих.
– Да ты чудо как здоров, – пробормотала она и покрепче сжала пальцы. Результат не замедлил сказаться – член восстал заметно сильнее. – Прелесть моя, ты просто рвешься в бой, – пробормотала она.
Его ресницы приподнялись, зеленые глаза пылали.
– Я рад, что ты согласна, ведь я готов месяц не выпускать тебя из постели. – Его палец скользнул по лобку, затем ниже, деликатно обследовал липкую, влажную щель. – Надеюсь, ты сможешь продолжать. – Чуть подтолкнув ее вверх, его палец проник в ее сладостное лоно, и она растаяла вокруг него, сочная и теплая, взмокшая от вожделения.
– Потому что мне хочется, чтобы это длилось бесконечно… – Он перевел дух и засунул еще один палец.
Озабоченная интенсивной пульсирующей болью между ног, она смотрела на него невидящим взглядом, пытаясь понять смысл его слов.
– Длилось? – В ней нарастало предчувствие оргазма, и она никак не могла понять слово «длилось», вполне разумное в других обстоятельствах. – Пожалуйста… не говори этого, – задохнулась она, неистово ерзая на его пальцах.
– Ну, может, в следующий раз, – пробормотал он, вынул пальцы, перевернулся и устроился у нее между ног, не чувствуя боли благодаря нарастающему вожделению.
– Ты не против, правда ведь? – проронила она, раздвинула ноги пошире, прогнулась дугой бедрами вверх и принялась лихорадочно тереться влажной плотью о его восставший член.
Не склонный отвечать, умирая от наслаждения, он прижал ее бедра, быстро пристроился к зовущему жару и вошел в нее, в ее сладостное убежище.
Уцепившись за его плечи, она заставила его войти глубже, поглотив своей шелковистой пульсирующей плотью, со страстью, от которой закипает кровь, о которой он мечтал в мучительные месяцы выздоровления.
– Ну как, ты чувствуешь, что ты живой? – задыхаясь, вопрошала она, охваченная радостью жизни.
Тихое урчание, вырвавшееся из его горла, было продолжением его ответа, выражая переполнявшие его чувства. Он поддал бедрами, проникая в нее все глубже, крепко обхватил ее, ритмично и умело работая тазом, автоматически настраиваясь в такт ее ответу. Она, как всегда, мчалась на всех парах к оргазму, хотя у них обоих были причины для безудержной страсти после столь долгой разлуки и воздержания… и он спешил сравняться с ней, утолить ее желание. Секунду спустя они одновременно взорвались в бурном экстазе, его необузданность на мгновение затмила все, окружающий мир перестал существовать, торжествующая сущность жизни властно утвердилась во всем своем великолепии.
Счастье и блаженство переполняли их.
Татьяна первая перевела дух.
– Прости меня. Ты ведь хотел, чтобы это было долго, – заметила она с грустью.
Его грудь тяжело вздымалась, он пожал плечами и наклонился, чтобы поцеловать ее в кончик носа.
– Это… не важно, – прохрипел он.
– Потому что у нас еще целая ночь.
– По меньшей мере.
– Или тысяча ночей, – воскликнула она с восторгом.
Он сделал глубокий вдох.
– Или десять тысяч ночей.
Она притянула его голову и радостно поцеловала его.
– Разве это не здорово?
Он кивнул, а в голову ему вдруг пришла мысль о том, что многие из его людей оказались не столь везучими. На его лице появилось серьезное выражение.
– Я не сделала тебе больно?
– За тридцать секунд? – Он стряхнул с себя грусть. – Вовсе нет.
Удача и судьба – таков удел солдата. И оба знали это.
– Я постараюсь быть лучше.
– Ты и так великолепна во всех отношениях. Лучше и быть невозможно.
– Правда? – У нее был слишком небольшой опыт в любовных делах, она еще многого не знала.
– Правда.
– Как ты мил.
– Я рад, что ты так думаешь.
– Ты не устал?
Он увидел ее выжидающий взгляд и дал требуемый ответ.
– В общем-то нет.
– Как хорошо, значит, я имею в виду… ты ведь не сказал… Ну, в следующий раз, – выговорила она с трудом, покраснев самым восхитительным образом.
– Скажи прямо, чего тебе хочется.
Она еще больше зарделась.
– Ну, я не знаю. Не спрашивай меня.
– Тебе надо научиться говорить мне, чего тебе хочется. Так тебе больше понравится.
– Мне и так уже все нравится.
Он рассмеялся:
– Тебе всегда нравится. Тогда я начну первым. Почему бы тебе не снять это платье?
– И это все? – Она бросила на него кокетливый, дразнящий взгляд.
Он покачал головой.
– Снимай с себя все.
– Тогда и ты должен раздеться тоже. Ты ведь не снял рубашку. Ничего, я не испугаюсь, – добавила она, бросив на него проницательный взгляд.
Скатившись с нее, он не сразу ответил. Он сел, откинувшись на изголовье постели.
– Это не так страшно, как выглядит, – произнес он нарочито безразличным голосом.
– Я понимаю.
– Раны заживают медленно.
– Дорогой, я же не дитя. Он чуть поморщился.
– С этим можно подождать, верно ведь?
– Я не испугаюсь вида ран, – заметила она мягко, повернувшись на бок, чтобы лучше видеть его.
– Не говори потом, что я не предупреждал тебя, – пробормотал он, слегка наклонился вперед и взялся за рубашку на спине.
– Ради Бога, Ставр. Ты что, считаешь меня слабонервной дамочкой?
Он все еще колебался.
– Ставр!
Он сдернул рубашку через голову. Ее едва слышный возглас был не так заметен, как ужас, отразившийся на ее лице.
– Я же говорил тебе, – сказал он спокойно и принялся натягивать рубашку обратно.
– Нет, не надо. – Она поднялась и удержала его руку. – Все в порядке. Ты жив, и это единственное, что имеет значение, – добавила она ласково, проведя пальцем по краям шрама на его руке. Ужасный воспаленный шрам был ярко– красного цвета, удар меча оставил глубокий рваный след. Опустившись на колени, она улыбнулась ему. – Теперь, когда ты дома, ты быстро выздоровеешь. – Она старалась не смотреть на множество пересекающихся шрамов на верхней части тела, следы ударов меча и кинжала, один, самый опасный для жизни, где меч пронзил его тело, находился прямо под сердцем. Он еще не зарубцевался до конца, и она подозревала, что самый жуткий шрам на спине – это тот, где меч вышел. – Сейчас я смажу твои раны бальзамом, и попробуй только отказаться, – добавила она, погрозив ему пальцем. Ольгина бабушка славится своими целебными мазями. И не шевелись, я сейчас вернусь.
Ставр вовсе не был уверен, что он сможет пошевельнуться, даже если бы захотел. Любовная эйфория прошла, все его ощущения сконцентрировались на сильнейших болях, и он изо всех сил старался не потерять сознание.
– Ну вот, хороший мальчик, – бормотала Татьяна, увидев, что он устроился на подушках. – Ты тихо лежи, а я смажу твои раны. Чувствуешь, как приятно пахнет бальзам? – Она пододвинула к нему баночку с мазью. – Твой любимый запах цветущей черешни.
Боль заметно утихла. То ли благодаря памятному аромату, то ли заботам Татьяны, или же просто из-за того, что он находился там, где ему больше всего хотелось быть, он ощутил, как расслабляется каждый мускул его тела. Бальзам действовал успокаивающе, а нежные прикосновения Татьяны и ее частые поцелуи оказались самым лучшим лекарством. Она смазала все его раны, принесла ему чистую рубашку, помогла натянуть ее через голову, а затем с гордостью спросила:
– Теперь тебе лучше, правда?
– Да, спасибо. – Он опустил глаза. – И вообще голая сиделка всегда оказывает на меня вполне предсказуемый эффект.
– Всегда? – В ее голосе зазвучал металл, когда она заметила его пробуждающуюся эрекцию.
– Позволь мне чуть изменить фразу.
– Это было бы мудро, – заметила она многозначительно.
– Именно твоя нагота всегда оказывает на меня предсказуемый эффект.
– Спасибо, конечно, но ты сейчас не в том состоянии, чтобы…
В мгновение ока он перевернулся, подхватил ее и усадил к себе на колени.
– Подумай, дорогая, если ты проделаешь все сама, Мне не придется даже шевельнуться.
Она взглянула на его восставший член.
– Это даже полезно с точки зрения медицины, я уверен.
– А если твои раны начнут кровоточить?
Он улыбнулся:
– Не начнут, я знаю.
– Как ты можешь быть так уверен?
– Если ты будешь двигаться очень осторожно, они не станут кровоточить. Тебе ведь нравится, когда я вхожу в тебя и выхожу медленно, верно ведь?
Глубоко вздохнув, она взглянула на роскошный, гордо торчащий пенис. А слово «медленно» прозвучало особенно соблазнительно.
– Сам ты не сделаешь ни единого движения, – скомандовала она.
– Слушаюсь, моя госпожа.
– Надеюсь, мне не придется раскаиваться в этом.
Он мог гарантировать, что она не пожалеет, но предпочел не озвучивать свои мысли вслух.
– Итак, только один разок сейчас, а потом ты отправишься спать.
– Да, дорогая.
Но когда его торчащий член пронзил ее, она оказалась его пленницей, его руки сомкнулись на ее талии, и после третьего оргазма с ней стало гораздо проще иметь дело. Она стала невероятно послушной.
Они занимались любовью всю ночь напролет – как ему хотелось, как нравилось ей и на их общий вкус. Это было наилучшим лекарством.
И стало чудесным началом их новой жизни вместе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12