– Я не говорил тебе, как я благодарен тебе за сына? – Он крепко сжал ее руку.
– Пожалуй, не больше тысячи раз.
Он хмыкнул.
– Я вижу, что был недостаточно уважителен.
Она рассмеялась и, остановившись перед дверью спальни, коснулась губами его щеки.
– Ты сможешь повторить это еще тысячу раз завтра. А сейчас я уложу тебя в постель. Ты выглядишь совершенно измученным.
Он взглянул вверх и вниз, словно ища опору в окружающей обстановке, а затем тихо вздохнул.
– Подумать только, мы отправляемся спать, как все нормальные люди.
– Чудеса действительно случаются, – прошептала она.
Он кивнул, притянул ее к себе и крепко обнял. И две родные души, еще совсем недавно пребывавшие в полной безнадежности, ощутили всю сладость самого обычного эпизода каждодневной жизни.
– Кстати, о чудесах, – пробормотал он, отступив на шаг, выражение его лица изменилось на ее глазах, став несколько смущенным. – Первым делом завтра утром я позову священника, который обвенчает нас.
Она удивленно вскинула брови – в его голосе появилась излишняя резкость.
– Если ты, конечно, согласна, – добавил он быстро, заметив настороженность в ее глазах.
– Почему ты заявил об этом таким образом? – Его резкий голос напомнил ей Игоря.
Он опустил глаза, а когда снова посмотрел на нее, то не смог встретить ее взгляда.
– Прости. Я не знаю почему.
Охваченный бурей чувств, причем отнюдь не добрых, он пытался разобраться в мотивах своего поведения. Может, страх. Или инстинкт собственника. Вероятно, он слишком долго был гетманом.
– Ты мог бы попросить или предложить, но не утверждать или сообщать мне о твоем решении. – После еще столь свежего в памяти несчастного первого замужества она с опаской относилась к диктаторским замашкам мужчин. – Как вдова, я обладаю определенной независимостью. И не желаю больше выслушивать приказы. Категорически не желаю.
– Я понимаю. Прости меня. Я, наверное, просто устал.
Она пристально взглянула на него и произнесла:
– Что ж, ладно.
Он вдруг с раздражением погрузился в неожиданные размышления.
Повисло неловкое молчание.
Хотя он и собирался сделать ее своей женой, на мгновение его охватило необъяснимое беспокойство, и ему вдруг захотелось отказаться от своего намерения. Женитьба всегда казалась ему далекой, возможно, даже маловероятной и весьма сомнительной перспективой, и после ее снисходительного «Что ж, ладно» все его прежние холостяцкие убеждения вспыхнули с новой силой.
«Не будь глупцом, – возразил голос разума. – Вспомни, что именно любовь к Татьяне дала тебе волю и силы, чтобы выжить, спасла от неминуемой гибели».
Несмотря на все убеждения прежней жизни, он любил ее всем сердцем – это он знал точно.
Он сделал серьезное лицо, пригладил пальцами волосы и выпалил одним словом:
– Выходизаменязамуж!
Она прищурилась. Его сомнения невозможно было не заметить.
– А ты уверен, что хочешь этого?
– Нет, то есть, Господи, конечно же, да. Я именно это имел в виду. – Он пожат плечами. – Я никогда…
– Не собирался жениться таким молодым? – мягко спросила она.
– Нет, то есть да, да, но это совсем другое, – выговорил он, заливаясь краской, словно неловкий подросток. – Господи, прости меня. Правда. Я совершенно уверен.
Она посмотрела на него долгим, изучающим взглядом. Она ни разу не видела, чтобы он терял самообладание, уверенность в себе, и, любя его всей душой, конечно же, ждала не меньшего чувства от него. Но еще в начале прошлого лета он говорил обо всем, что собирался сделать, о военных кампаниях и дальних странах, о радости, с которой скакал в атаку во главе дружины, о ликовании после одержанных побед. Может, именно поэтому он не был так уверен сейчас? Сомневается ли она в его любви к ней? Может ли она представить себе жизнь без него? Захочет ли даже рассматривать возможность подобного существования?
Она спросила быстро и уверенно:
– Твой священник или мой?
Он удивленно вскинул брови.
– Это имеет значение?
– Мой священник ближе.
– Тогда твой. Договорились. – На его лице читалось явное облегчение.
– Без обсуждений условий венчания или помолвки? – весело заявила она, входя за ним в спальню.
– Наш сын, возможно, будет против долгой помолвки, – шутливо продолжил он в том же духе, преодолев сомнения. Он закрыл дверь и оперся на нее спиной. – Что касается материальных условий брака, пусть все достанется тебе – мне все равно, пока у меня есть ты.
– Как мило. – Она прищурила глаза. – И неосмотрительно.
– Это не имеет значения в сердечных делах.
– Сердечное дело – в единственном числе, если не возражаешь.
– Конечно. Я мог бы потребовать того же от тебя. – Его улыбка при тусклом освещении показалась бледной. – И не обижайся. Вспомни, как мы встретились с тобой.
– Ты прав. Одно-единственное. Я согласна, – зарделась она.
– Итак, до утра. – Лукавая искорка промелькнула в его глазах. – Значит, у нас есть бездна времени…
– Абсолютно нет! – Она подняла руку в предостерегающем жесте. – Ты едва держишься на ногах. Тебе необходимо отдохнуть.
– А я так не думаю. – После того как он едва избежал могилы, сон не стоял в первых строках списка его приоритетов.
– Тебе нужно еще несколько дней, чтобы восстановить силы, милый, – мягко проговорила она, словно убеждая заупрямившегося ребенка. – Ты укладывайся, пока я распущу волосы, а потом мы обсудим этот вопрос.
Его охватило озорное веселье: надо было скакать две недели с самого Днепра, чтобы теперь спать одному.
– Мы, конечно, могли бы рассмотреть это сейчас, – пробормотал он, падая на постель. – У меня до сих пор не было случая обсуждать дела, занимаясь любовью. Ты всегда чересчур спешила.
– Очень смешно, – парировала она, усаживаясь за туалетный столик и стараясь не казаться не в меру самоуверенной. – Однако сейчас я никуда не тороплюсь, но ты слишком слаб, чтобы даже думать о подобных занятиях. Хотя бы один из нас должен быть практичным, здравомыслящим, наконец.
– Практичным… – повторил он, растягивая слово. – Интересное словечко. – Не то чтобы оно очень подходило для его первой ночи дома, но он хотел дождаться, когда она вытащит все свои заколки из волос. И пока свечи мерцали, а ночной ветер завывал среди деревьев, он чувствовал себя счастливейшим из людей, растянувшись на постели и наблюдая, как она вытаскивает янтарные шпильки и заколки из волос и снимает одну за другой драгоценности – жемчужные серьги и скифские кольца, золоченую цепочку для ключей с пояса, инкрустированный рубинами греческий крест с шеи. Она улыбнулась ему в зеркало, расчесывая волосы, и послала воздушный поцелуй.
Ловко подхватив его, он сделал вид, будто сунул его в карман.
– Ничего лучше быть не может в жизни, – прошептал он.
Повернувшись в кресле, она посмотрела на него, а глаза ее наполнились слезами.
– Я не знала, что можно быть такой счастливой. Я никогда не подозревала, что так может быть.
Его золотистые волосы, отросшие после болезни, были грубо острижены и торчали ежиком при свете свечи, худоба торса не слишком бросалась в глаза, скрадываемая тенью.
– Я чувствую себя просто в раю, когда ты рядом, милая Таня. – Он вернулся с самого края пропасти и знал это.
Слезы хлынули у нее из глаз.
– Я каждый день молилась об этом.
Он вдруг вскочил на ноги и в два шага оказался рядом, взял гребень у нее из рук, положил вниз и увлек ее в свои объятия.
– Я, наверное, услышал это, – прошептал он нежно, осушая поцелуями ее слезы.
– Ты не должен никогда, слышишь, никогда больше покидать меня.
Прозвучавший сквозь всхлипывания и сопение приказ вызвал слабую улыбку на его лице.
– Не волнуйся, любимая. Я ведь буквально выкарабкался из могилы, чтобы вернуться к тебе. И у меня нет ни малейшего желания вновь испытывать судьбу. – Вспоминая тот жуткий момент, он просыпался ночью в холодном поту.
– Из могилы? – Ужас отразился на ее лице.
– Я пришел в сознание от того, что комья грязи падали прямо на мое лицо.
Зловоние смерти вдруг снова ударило ему в нос. Отгоняя ужас, который всегда нападал на него при мысли об этом, он пытался говорить спокойно.
– Когда я понял, что меня закапывают заживо, я стал звать тебя, выкрикивая твое имя. – На щеке начался нервный тик при воспоминании о том, как он никак не мог привлечь внимание людей, закапывавших его живьем. Даже сейчас это вызывало у него невыразимую панику. – Мой крик был такой слабый, – продолжил он, взяв себя в руки, – что, как сказали потом закапывавшие меня люди, они меня не услышали бы, если бы не взглянули вверх на орла, кружившего у них над головами.
– Твой орел, – прошептала она.
– Наш орел.
– Он приносит нам счастье. Я помню каждую секунду того дня: улыбки, слова и прикосновения, любые желания. Он нашел тебя для меня и отправил домой. – Ее лицо было влажным от слез. – Хотела бы я знать это. Но никто не послал мне весточку. – Она бросила бы все свое хозяйство и отправилась за ним хоть на край света.
– Это было слишком опасно, – объяснил ей Ставр, кончиками пальцев утирая слезы с ее лица. – Люди, которые вытащили меня из могилы, никому не сказали из страха, что их обвинят в моей смерти. Да и когда я в конце концов пришел в себя, я не знал… – Он замолк, не желая упоминать ни имени ее мужа, ни рассказывать об их смертельной схватке. Она могла посчитать себя виновной.
– Ты не знал, не, ищет ли он все еще тебя.
Ставр кивнул.
– Я спросил о тебе лишь сегодня в последней деревне, через которую проходил, и узнал, что он уехал.
– Он умер от ран на обратном пути.
– Что ж, я рад.
По ее телу пробежала легкая дрожь, словно ее коснулись демоны из прошлого, но она тут же взяла себя в руки. Она вздернула подбородок.
– Я должна была сама найти способ, как избавиться от него.
– Понимаю. – Ставр не продолжил: «Но только если бы царь позволил тебе, а также двор, да и сам Шуйский». – Духи были добры к нам, – сказал он, оставив при себе эти мысли.
– Тебе нельзя больше искушать их и снова идти на войну.
– А я и не пойду. – В его голосе прозвучала твердая решимость.
– И ты будешь принадлежать только мне одной, весь без остатка, мой господин, – произнесла она шутливо в надежде прогнать мрачное выражение, появившееся на его лице.
Мгновение ушло у него на то, чтобы привести в порядок свои чувства, и еще одно, чтобы изобразить на лице ленивую улыбку.
– Считай меня в полнейшем твоем распоряжении, дорогая, – протянул он. – Годным для использования в любых целях и любым способом…
– Я не имела это в виду, – покраснела она. – Ты еще недостаточно оправился от ран, чтобы…
– Я уверен, что смогу собраться с силами, – прервал он ее тихим бархатным голосом.
– Это тебе так кажется, – дрогнула она. – Ты уверен? Нет! – Она перевела дыхание, пытаясь задавить мерцающий жар, свивший гнездышко под ложечкой в желудке, напоминая себе, что у них для этого впереди целая жизнь. – Нет, сейчас нам нельзя, – строго заявила она, отталкивая его.
Со снисходительной улыбкой он позволил ей отступить на шаг. Он тоже понял, что время теперь было не в цене.
– Я же не инвалид, дорогая. – Он подошел к кровати и начал расстегивать воротник своей мужицкой косоворотки. – И не хочу спорить с тобой в первую же ночь моего возвращения, но очень надеюсь, что ты передумаешь.
Он стоял у постели, собираясь раздеться, такой высокий и красивый, широкоплечий, очень похудевший, но так неотразимо соблазнительный, что она почти захотела отбросить все свое благоразумие и угрызения совести.
Пуговицы были расстегнуты, он поднял взгляд.
– Придется мне опередить тебя и раздеться первым. – Его улыбка была воплощением искушения. – Хотя мысль о том, как я буду раздевать тебя, подстегивала меня, пока я скакал домой. Я собирался начать с твоих чулок. – Он усмехнулся. – В мечтах я шел дальше в этом направлении. Так что я хочу помочь тебе раздеться. Подожди минутку… – Он отпихнул ногой расшитые шлепанцы, которые она дала ему, и взялся за застежку на брюках.
– Это нечестно. Теперь получается, что я сопротивляюсь, – она покрутила рукой, – когда ты…
– Готов заняться любовью?
– Ну… да… и это нечестно, потому что я с трудом пытаюсь не быть эгоисткой и пожалеть тебя, и вообще…
– Если ты действительно жалеешь меня, дорогая, – его пальцы трудились над застежкой на штанах, – то подойдешь чуть ближе. – Его глаза пылали жаром, улыбка призывала, явно видна была эрекция, оттопыривавшая мягкую шерсть штанов.
Нахлынувшее желание смело угрызения совести Татьяны, и как она ни пыталась сдержаться, трепет и волнение глубоко внутри ее только усиливались.
– Ты не будешь потом раскаиваться в этом?
Какое-то мгновение он с твердостью выдерживал ее взгляд, а когда затем заговорил, его голос стал хриплым от сдерживаемого вожделения.
– С тебя снимается любая вина, дорогая.
– Так уж и любая?
Он рассмеялся.
– Я что-то не припомню, чтобы ты была столь сдержанной.
– Слово «могила» иногда действует на меня так, – ответила она смущенно.
– Могила – это в далеком прошлом. – Он чуть подмигнул ей. – Подойди ближе.
– Насколько близко? – Вожделение слышалось в ее дрожащем голосе.
– Желательно прямо сюда, – мягко произнес он, едва заметным движением руки указывая на бугор на своих штанах.
– Это потому, что ты хочешь меня, – прошептала она, и мурашки пробежали по ее спине.
Он с трудом сдерживал себя.
– О да…
– Ты уверен, что тебе не будет больно, если я… – Его сердитый взгляд удержал ее от продолжения.
– Иди ко мне, – чуть слышно произнес он. И она пришла.
Шелк ее платья коснулся мягкой шерсти его панталон, его руки обвились вокруг ее талии, их жаркие тела слились воедино – его худое, жилистое и ее нежное, сладострастное, вызывающее желание, его твердая эрекция и ее расслабленный живот.
Он склонил голову и нежно поцеловал ее, и сладость момента заглушила на время неудержимую страсть. Любовь обрела материю и форму, запах и вкус, обволокла их своей неповторимостью и очарованием, заставила их вновь поверить в доброту мира.
И долго они просто сидели, крепко обнявшись, и ощущали блаженство.
Однако у человека, который отнюдь не был святым, нежное воркование Татьяны пробуждало плотские инстинкты, и когда она улыбнулась ему и тихо шепнула: «Добро пожаловать домой», его рот тронула улыбка.
– Это звучит, как будто ты скучала по мне.
Ее полузакрытые глаза пылали фиалковым огнем.
– Я тосковала по тебе во всех отношениях.
– И в этом тоже? – прошептал он, обвив руками ее спину, чувствуя изысканный шелк ее платья, тепло ее тела, его талисман и искушение, его радость и восторг. А когда его руки скользнули ниже и задержались на округлостях ее нежного зада, она растаяла с тихим вздохом.
– Именно в этом, – шепнула она, прильнув к нему.
– А так? – пробормотал он, теснее прижав ее к себе, и оба они ощутили опьяняющий трепет своих тел.
– О Господи… Господи…
Он знал этот восхитительный вздох облегчения со времени лета их любви и всегда вспоминал его с наслаждением. Он потащил ее к постели, упал на спину на мягкий матрас, увлекая ее за собой, и придушенно вскрикнул, когда она нечаянно потревожила его раненую руку.
Она испуганно отдернулась.
– О, прости, прости меня!
– Ничего, мне совсем не больно, – соврал он, притягивая ее обратно, не обращая внимания на резкую боль в руке, надеясь, что его раны не будут снова кровоточить. – Хотя если я совсем вырублюсь, разрешаю тебе посильнее стукнуть меня кулаком, чтобы привести в сознание.
– Ставр! – Оттолкнувшись и держась на руках, она с упреком смотрела на него. – Мы должны подождать.
Его хватка оказалась поразительно сильной, когда он, удерживая ее зад над собой, прогнулся бедрами так, что она почувствовала его эрекцию.
– Больше не ждем, – буркнул он и, весь дрожа от нетерпения, принялся стаскивать с себя штаны, зная, что не переживет, если заботливая рука остановит его. – Я устал от болтовни, – добавил он сердито. А когда его восставший член выскочил на свободу, он был вознагражден, услышав ее тихий лихорадочный стон. – Уж ты-то не причинишь мне боли, – прошептал он, задирая ее юбку и нижнюю рубашку, стягивая с нее шелковые и муслиновые одежды. – Вот теперь я знаю, что жив.
Она вдруг поняла то, что казалось ей спешкой и безумием.
– Мне не надо спорить с тобой.
– Да, не стоит. – Он деликатно поглаживал растопыренными пальцами изгибы ее бедер. – Ты все равно проиграешь.
– Или выиграю, – парировала она страстным шепотом, слегка двигая бедрами под его руками.
Он тихо рассмеялся:
– Мы оба окажемся в выигрыше.
– Начнем прямо сейчас? – поддразнила она, едва заметно шевелясь под его торчащим членом.
– Сейчас было бы в самый раз, – пробормотал он многозначительно.
Она встала на колени над ним.
– Я вижу, здесь ран нет… – Она пробежалась пальцами по всей длине толстого пениса.
– Все во вполне рабочем состоянии, – ответил он насмешливо.
– Нам придется убедиться в этом, – заметила она игриво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12