— Белль, — услышала она шепот Стивена. Взрыв страсти, унесший ее под самые небеса, потихоньку улегся, но, подобно огненной птице Феникс, вместо того чтобы рухнуть на землю прежде, чем снова возродиться из пепла, Белль вдруг почувствовала, как легко, словно перышко, опустилась вниз — прямо и объятия Стивена.— Как это прекрасно! — прошептал он. — Нет ничего в мире прекраснее, когда женщина сдается на милость победителя.Ей пришло в голову, что она непременно должна что-то сказать, но те единственные слова, которыми она могла бы выразить то, что с ней происходит, все равно показались ей слишком бледными и ничтожными по сравнению с обуревавшими ее чувствами. Это было и страшно, и прекрасно одновременно. Так и не найдя что сказать, Белль страстно выдохнула его имя. С губ его сорвался торжествующий смешок. И этого оказалось достаточно, чтобы мир, воцарившийся в ее душе, вдруг разлетелся вдребезги. Нескрываемое ликование, переполнявшее Стивена, вмиг вернуло Белль к реальности.«Сдается на милость победителя!» Белль с трудом заставила себя разлепить отяжелевшие веки и увидела по-прежнему прикованный к ней взгляд Стивена. Лицо его пылало, все черты его заострились, и сам он, со взъерошенными волосами и сбившимся на сторону галстуком, выглядел диковато.Еще ни разу в жизни ей не доводилось видеть на лицах мужчин столь откровенного, неприкрытого желания, но сейчас Белль достаточно было только заметить полыхавший в глазах Стивена огонь, чтобы догадаться обо всем. В эту минуту он походил на дикого зверя, который только казался ручным и домашним, но вот он сорвался с цепи — и горе тому, кто встанет у него на дороге. И он хотел ее, хотел безумно, несмотря на кажущееся спокойствие его голоса.— Белль, красавица моя, — нежно прошептал он, и зубы его сверкнули в улыбке. — Как бы я был счастлив, если бы мог сделать тебя своей любовницей, а не женой!— Почему? — с трудом выговорила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее.— Потому что тогда я мог бы овладеть тобой прямо сейчас. И все же я не жалею ни о чем. Боги и так были милостивы ко мне, бросив тебя в мои объятия. И я ни за какие сокровища в мире не откажусь от их щедрого дара.— Не откажешься? — повторила она машинально, чувствуя себя окончательно сбитой с толку. Голова у нее все еще кружилась. Белль почему-то никак не могла взять в толк, как это можно жалеть — или не жалеть — о том, что только что произошло между ними.Потрясенная новыми и необычными для себя ощущениями и стараясь собраться с мыслями, она заставила себя оторвать взгляд от его пылающих желанием глаз и принялась смущенно разглядывать шрам палевой щеке Стивена. Осмелев немного, Белль даже легко коснулась его кончиком пальца.— Как это случилось? — чуть дрожащим голосом спросила она. — По-моему, раньше его не было.Стивен застыл, лицо его потемнело и стало жестким. Отвернувшись, он легко поцеловал ее ладонь, а потом решительно отвел ее руку от своего лица.— Это была дуэль, — ответил он.Легкий вздох сожаления сорвался с его губ. Закрыв глаза, Стивен тряхнул головой и сел. Воцарилось молчание. Словно желая укротить бушевавшего в груди зверя, он несколько раз глубоко вздохнул.— Дело чести? — осмелилась спросить она, дрожа от охватившего ее непонятного волнения. — Ты дрался на дуэли из-за женщины?Теперь, когда Стивен уже не сжимал ее в объятиях, Белль, как ни странно, почувствовала себя одинокой.— Дело чести? Нет, скорее просто идиотская выходка желторотого юнца. Да, я думал, что пытаюсь защитить честь женщины, только вот штука в том, что чести-то у нее как раз и не было.Голос Стивена сразу стал не то чтобы холодным — скорее он звучал как-то на редкость сдержанно и сухо. В нем уже не было и следа той пронзительной нежности, от которой еще недавно трепетало сердце Белль. Похоже, ему все же удалось справиться с сжигавшим его желанием.— Пошли, Белль. Думаю, лучше поскорее вернуться в дом.— Почему? — удивилась она, однако уцепилась за его руку и встала.Ноги у нее подгибались, и без помощи Стивена ей вряд ли удалось бы сохранить равновесие. Самое странное было то, что в его присутствии она вдруг почувствовала себя обнаженной — как будто, сбросив с себя одежду, готовилась принять ванну. А это было совсем уж непонятно — учитывая, что сейчас она была совершенно одетая. К тому же она была абсолютно уверена, что ей совсем не хочется думать о той женщине, когда-то вставшей на пути Стивена.— Потому что в саду бродит чертова пропасть народу. Может быть, у них до сих пор и хватало деликатности не заглядывать в беседку, но, думаю, нам с тобой все-таки лучше исчезнуть до того, как кто-то вздумает сунуть сюда нос.Сейчас голос Стивена звучал так сухо и деловито, будто он отдавал распоряжения одному из своих подчиненных. И это заставило Белль внезапно похолодеть от страха. На какой-то миг она даже усомнилась: уж не приснилось ли ей то, что произошло между ними?Рассеянным жестом поправив вырез платья, Белль неуверенно шагнула к двери. Ей вдруг отчаянно захотелось очутиться в саду — как будто царившая там темнота могла служить хоть каким-то залогом безопасности и тайны.— Подожди, дай мне выйти первым, — проговорил Стивен, слегка отстранив ее.Он привел в порядок свою собственную одежду и шагнул к двери. Слегка разочарованная тем, что он даже не попытался поцеловать ее на прощание, Белль отодвинулась, выпустив его руку. Она молча смотрела, как он, осторожно приоткрыв дверь, высунулся наружу, внимательно вглядываясь в темноту. Вновь возродившееся в душе воспоминание о первой любви как-то разом угасло, сменившись совсем другими чувствами. И сейчас ей вдруг впервые стало по-настоящему страшно.— Никогда в жизни больше не притронусь к бренди, — поклялась она, прекрасно понимая, что на самом деле жалеет лишь об одном — что снова возвращается к реальности.— Что ж, разумно, — кивнул Стивен. — На редкость пакостное занятие.Вспомнив о графине, он вернулся за ним, решив не оставлять в беседке никаких следов своего пребывания здесь. Белль внезапно обнаружила, что потеряла туфельку, и кинулась искать ее. Пришлось обшарить все углы. Красноречивое доказательство ее распутного поведения нашлось под оттоманкой на пушистом ковре. Покраснев от смущения. Белль несколько минут дрожащей рукой пыталась поправить кружева на груди, прежде чем решилась выскользнуть из беседки. Поскольку ни она, ни Стивен сейчас уже не могли вспомнить, через какие двери они вышли в сад, то, поколебавшись немного, двинулись к тем, что были открыты и возле которых, насколько они могли судить, не было ни души.Вскоре они оказались в оружейной — это была та самая комната, которую лорд Дункан благоговейно называл «Моя святая святых». Именно здесь он хранил свою знаменитую коллекцию старинных французских и испанских доспехов, которая хотя и не принадлежала его предкам, однако была приобретена довольно давно — в те самые времена, когда романтическое прошлое и военные трофеи вновь неожиданно вошли в моду. Естественно, лорд Дункан предпочел, чтобы на стенах его оружейной демонстрировались английское оружие и английские доспехи. Однако к тому времени, как он начал собирать свою коллекцию, его более удачливые соперники успели раскупить все, что только возможно, а то, что еще оставалось, стоило таких денег, что ему волей-неволей пришлось отступить. Утешало его только парадное кресло главы рода, покрытое искусной резьбой, — настоящая семейная реликвия.Белль неожиданно пришло в голову, что изящный и не много кокетливый орнамент, украшавший стены комнаты, его рисунком в виде цветов жимолости, переплетенных с виноградной лозой, и эксминстерские ковры на полу как-то in-вяжутся с развешанным по стенам оружием. «Но зато долги ми зимними вечерами здесь, наверное, очень уютно», — решила она. К тому же, когда мода на доспехи пройдет и вме сто оружия появится обычная мебель, комната станет просто очаровательной. Эта несколько прозаическая мысль окончательно развеяла последний налет романтики, еще сохранявшийся в ее душе.И конечно, Белль моментально заблудилась. Если бы не Стивен, отлично ориентировавшийся в этом лабиринте комнат, она бы совсем потеряла голову. Благодаря его указаниям она вскоре отыскала заднюю лестницу, возле которой не было ни души. Взобравшись на второй этаж, Белль наконец-то сообразила, где она находится, и очень скоро отыскала предназначенную ей комнату. Каково же было ее удивление, когда Стивен, не говоря ни слова, вслед за ней вошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.Чья-то заботливая рука развела в камине огонь, что было несколько неожиданно, учитывая, что для апреля погода стояла на редкость теплая, однако Белль обрадовалась: к этому времени она окончательно пала духом и к тому же промерзла до костей.Поставив графин с остатками бренди на туалетный столик у постели, Стивен зажег стоявшие на трюмо свечи, предусмотрительно отодвинув их сначала от стены, чтобы пламя свечей не коснулось тяжелых портьер на окнах.— Возможно, это будет ошибкой, — проговорил он, улыбаясь ее отражению в большом зеркале, — но, может быть, выпьем еще по бокалу, прежде чем расстаться?— Стивен, — неуверенно начала Белль, чувствуя страшное смущение и какую-то непонятную робость, — мы ведь не помолвлены. То есть, я хочу сказать, мы не жених и невеста в полном смысле этого слова.Стивен нахмурился. Между бровями у него залегла недовольная складка.— Черт, совершенно забыл об этом. Впрочем, это не так уж важно. Официальной частью я займусь утром, — решительно сказал он. А потом поднес к губам почти пустой графин и повернулся к ней: — За нашу свадьбу, Белль. Это будет нечто грандиозное, клянусь тебе.— Стивен, — слабым голосом проговорила Белль.Она снова попыталась остановить его, но он даже не услышал ее. Белль была в отчаянии — ее мутило, все плыло у нее перед глазами, и к тому же она едва стояла на ногах.— Да? — Неуверенной рукой Стивен с грохотом поставил графин на столик и шагнул к ней. — Ты поцелуешь меня на прощание, Белль? Само собой, это типичный мазохизм, но тут уж я ничего не могу с собой поделать — уж очень хочется, лежа в постели, чувствовать вкус твоих губ.— Не уверена, что это хорошая мысль, Стивен. Я… я просто разваливаюсь на куски. А твои поцелуи так смущают меня…— Если честно, я тоже едва держусь на ногах, — кивнул он, обхватив одной рукой ее за талию и притянув к себе.Как-то так получилось, что они тесно прижались друг к Другу, и опять ее охватило то же странное чувство — ей вдруг захотелось полностью отдать себя этому человеку.«Нет, это невыносимо», — подумала Белль. Она либо больна, либо просто бредит!— Ах, моя прекрасная Белль, понимаешь ли ты, что делаешь со мной? Ты свела меня с ума, заставила забыть обо всем. Конечно, это сумасшествие, но разве это не прекрасно? — пробормотал он.Горячие губы Стивена прижались к ее уху. Он легко сдул непокорную прядку, выбившуюся из ее прически, и глубоко вздохнул.— Да, но… — Белль вдруг показалось, что она падает. Она не сразу поняла, что это вовсе не результат выпитого ею бренди. Потеряв равновесие, Стивен навалился на нее всей тяжестью своего тела. Не удержавшись на ногах, оба свалились на кровать.— Стивен! — ахнула она, тщетно пытаясь высвободиться из-под его тяжести. Белль окончательно смутилась. К тому же он был такой тяжелый и горячий, что она едва могла дышать. — Очнись же, Стивен! Не может быть, что ты настолько пьян, что ничего не соображаешь! Ты должен немедленно встать! Убирайся в свою комнату! Иначе я попросту задохнусь! Ты меня слышишь, Стивен?!Ответом ей послужил раскатистый храп. Каким-то чудом, извиваясь и толкая его руками, она умудрилась откатить в сторону его бесчувственное тело. Переведя дух, Белль попыталась вытащить из-под него подол платья и переместиться на другой конец кровати, которая сейчас показалась ей неожиданно узкой и весьма ненадежной.— Стивен, ты меня слышишь? Очнись же! — воскликнула она, встряхивая его за плечо, но он только невнятно что-то пробормотал, поглубже зарывшись головой в подушку.Это какой-то чудовищный кошмар! У нее промелькнула мысль опрокинуть на голову своему без пяти минут любовнику стоявший на туалетном столике кувшин с холодной водой, но она отбросила ее. «Может быть, просто спихнуть Стивена на ковер, а потом взять его за ноги и перетащить в другую комнату — в какую угодно?» — подумала она. Однако от этой заманчивой идеи пришлось отказаться: пол комнаты вдруг угрожающе вздыбился, словно решив поменяться местами с потолком, а сама комната бешено закружилась перед ее глазами.Потерпев поражение, Белль устало закрыла глаза и уронила голову на подушку.— Сейчас, только минуточку отдохну, — заплетающимся языком сообщила она камину, — а потом непременно встану, вылью Стивену на голову воду из кувшина и вытолкаю его из комнаты!Ответа, естественно, не последовало. Но Белль об этом так и не узнала — через мгновение она уже спала мертвым сном. Глава 3 На рассвете Белль открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не может больше спать и совершенно не в состоянии наслаждаться прелестями деревенского утра. Багряные отблески зари, окрасившие небо в зловещий кроваво-красный цвет, просочились к ней в спальню через выходившее на восток окно, и от этого почему-то вдруг страшно разболелась голова, а распухшие веки словно налились свинцом. Вдобавок ко всем этим мукам где-то совсем рядом, приветствуя утро наступающего дня, истошно разорались петухи. Белль чертыхнулась — о том, чтобы снова провалиться в блаженную дрему, можно было смело забыть.Она открыла глаза и с несчастным видом обнаружила, что матрас под ней угрожающе кренится вправо, из чего она сделала неутешительный вывод, что с той стороны находится чье-то тело, причем куда более тяжелое, чем ее собственное.Издав жалобный стон, больше похожий на последний вздох умирающего, Белль с трудом повернула голову, собираясь убедиться, что подозрения не обманули ее и она и в самом деле не одна в постели. При виде бледного как мел лица Стивена Кертона, мало чем отличавшегося по цвету от подушки, на которой он лежал, желудок Белль отчаяние взбунтовался, без особых церемоний дай ей понять, что решительно против столь ранних пробуждений, в особенности учитывая события предыдущего вечера.Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.К счастью, когда ей все-таки — и не без труда — удалось принять вертикальное положение, терзавшая ее головная бол: усилилась, а желудок, как ни странно, почти сразу же успокоился. Оставалось радоваться, что ей удалось избежать последнего унижения — ее не стошнило прямо на пол. Едва-едва переступая дрожащими ногами, Белль кое-как доплелась до туалета и схватила стоявший там тазик.Введенный в заблуждение ее действиями, желудок Белль сделал попытку выполнить первоначальное намерение и избавиться от своего содержимого. Белль в ответ сделала попытку подчинить его себе. Схватка оказалась краткой, не весьма напряженной. В результате Белль удалось одержать верх, но лишь благодаря тому, что она сообразила высунуть голову в окно и несколько минут жадно вдыхала свежий утренний воздух.Отставив в сторону так и не понадобившийся ей тазик и стараясь по возможности не смотреть в зеркало, Белль попыталась привести в порядок безнадежно смятое платье, потом еще раз заглянула в спальню. Просто на всякий случай — еще раз убедиться, что лежавший на ее кровати Стивен не галлюцинация, вызванная выпитым накануне бренди.Увы, он не был галлюцинацией. И бренди тут ни при чем. Лишь ее собственное безрассудное поведение прошлой ночью привело к тому, что в жизнь ее вползла змея, вернее, змей — вот и сейчас, свернувшись уютным клубочком, он мирно похрапывает у нее в постели. Нет! Кажется, проснулся! Снова заглянув в комнату, Белль убедилась, что ее вероятный кандидат в женихи лежит в постели с открытыми глазами и лицо его, искаженное страданием и покрытое бледностью, до странности походит на ее собственное. Мысли ее обратились к выпитому накануне бренди, и Белль в очередной раз чертыхнулась, придя к выводу, что это проклятое пойло следовало бы вылить в помойное ведро вместо того, чтобы преподносить в хрустальном графине ничего не подозревающим гостям.Она молча стояла на пороге комнаты и украдкой разглядывала Стивена. Даже сейчас, с мертвенно-бледным, искаженным страданием лицом, он был дьявольски красив. Да что там — он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29