Мужчины унесли ее тело и бросили его одного.
– Что с тобой случилось?
– Мужчины ушли, и я остался один.
– Но как ты жил? Ты же был ребенком!
– Кажется, мне было восемь лет. Было уже тепло, снег растаял. Я знал, как развести костер.
Про себя он решил, что вряд ли стоит рассказывать Сидни, чем он питался, чтобы остаться в живых.
– За то лето, что я провел с индейцами, я научился выживать. Знал, как отыскивать пищу, что делать, чтобы не замерзнуть. Когда опять настала зима, я пошел следом за волками туда, где было теплее. Ближе к воде.
– В Георгианскую бухту? – Нет, я так не думаю. Она была меньше. В кабинете профессора Винтера Майкл внимательно изучал карты, стараясь отыскать те места, где ему приходилось жить.
– Есть такое озеро – называется Ниссипинг. Мне кажется, какое-то время я жил там. Она не сводила с него ясных синих глаз.
– Неужели там совсем не было людей? Ты ни разу не встретил никого, кто мог бы тебе помочь?
– Никто не мог бы мне помочь. Я видел людей, которые убивали животных – моих друзей, мою семью. Волков и лис, медведей. Барсуков. Люди ставили капканы, чтобы животные, попав в них, умирали медленно, в ужасных мученьях. Иногда их травили ядом. Или убивали из ружей. Может, это было неправильно, но я старался держаться подальше от этих людей.
Сидни взяла его руку и молча прижала к своей щеке.
– Теперь я часто об этом думаю, – признался Майкл. – Что было бы, если бы я вышел из своего укрытия? Подошел бы к одному из охотников и заговорил с ним?
– Ты был бы спасен.
– Но тогда я смотрел на это иначе. Я не думал, что меня надо «спасать». Люди убивали ни за что ни про что, и я испытывал такой же страх перед ними, как и мои четвероногие друзья. Я принял их сторону, – попытался объяснить он. – Люди были моими врагами. Сидни кивнула, но Майкл видел, что на самом деле ясна не понимает. Ведь он рассказывал ей, что стал зверем.
– Значит, ты жил один? – проговорила она тихим серьезным голосом. – Тебе было очень одиноко? – Честное слово, не знаю. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что да, мне было одиноко, но тогда… это трудно описать. Мою жизнь, мои мысли. Все было совсем не так, как сейчас. Все… текло. День переливался в ночь, лето – в осень. Книга, которую подарил мне отец… я ее перечитывал, пока не выучил наизусть, чтобы не забыть, что я человек. Но время шло год за годом, все сливалось воедино, все, кроме того момента, в котором я находился, казалось сном.
– Ты потерял себя.
Он вовсе не хотел, чтобы его история ее опечалила, но казалось, она вот-вот заплачет.
– Я расскажу тебе о старом волке, – продолжил он, потянувшись за рисунком, выскользувшим из ее пальцев на пол. – Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе.
Сидни выпрямилась на табурете и положила руки на бедра.
– Как это можно – подружиться с волком? Почему он тебя не съел?
– О, Сидни, – засмеялся Майкл. – Волки едят людей только в сказках Сэма.
– Это правда? Он вздохнул.
– В зоопарке на воротах загона для волков висит табличка. В ней говорится, что они кочуют в одиночку, что они опасные и злобные, что они нападают на людей и убивают карибу. Все это ложь, от первого до последнего слова. Волки никогда не нападают на людей. Никогда. Завидев человека, они удирают со всех ног, даже когда им грозит голодная смерть. А знаешь, чем они питаются? В основном мышами – это их главный корм. Они не умеют бегать так же быстро, как олени, поэтому, когда волки преследуют карибу, они ищут самых старых, или больных, или раненых. Они уменьшают поголовье, это верно, но убивают только тех оленей, которые все равно обречены.
– И они не кочуют в одиночку?
– Это самая наглая ложь из всего, что там сказано. – Майкл встал и взволнованно прошелся по комнате. – У волков есть семьи, в точности как у людей. Они живут вместе… ну вот как ты живешь со своей семьей. У них есть дяди и тети, братья и сестры. Они держатся вместе и заботятся друг о друге. А когда волк находит себе подругу – это на всю жизнь. Они влюбляются. Они такие же страстные, как мы с тобой, Сидни. Такие же нежные. Такие же… преданные.
Майкл отвернулся, смущенный своей откровенностью. Он никогда раньше не слышал, чтобы кто-то употреблял такие слова. Но он знал, что они означают, ему было приятно их заучивать и таким образом давать выражение своим чувствам.
– У волков не бывает сирот, – продолжал он, увидев, что Сидни улыбается ему. – Если мать-волчица погибает, кто-нибудь другой обязательно подберет волчат – иногда самка из другого логова. И тогда отец-волк идет за детьми и становится членом новой стаи.
– Они не враждуют между собой? Две разных стаи, я хочу сказать. Они не соперничают? Например, из-за пищи?
– Нет. По правде говоря… – он замялся, опасаясь, что она ему не поверит, – они ходят друг к другу в гости. Две сестры или мать с сыном, например. Их стаи живут далеко, поэтому они иногда навещают друг друга.
– А почему они живут далеко?
– Из-за пищи. У каждой стаи своя территория, и они никогда не нарушают границ в поисках пропитания.
– Только ходят в гости. – Сидни встала. – Выходит, они гораздо цивилизованнее людей.
– Так и есть.
Она пересекла комнату, подошла к Майклу, обняла его. Именно в такие минуты, когда Сидни обнимала его, когда с нежностью гладила его по волосам, когда говорила на словах, что она его любит, Майкл понимал, что ему, должно быть, было одиноко, пока он жил в лесу. С тех пор он сильно изменился, и она сделалась частью его новой жизни, частью нового человека, которым он стал. Потерять ее сейчас, вернуться к прежней жизни, – нет, это было немыслимо.
– Расскажи мне о своем друге-волке. Как ты с ним познакомился?
Трудно было сосредоточиться, когда она играла с его волосами, наматывая пряди на палец, чтобы они завивались локонами за ушами.
– Он попал в капкан, а я его выпустил.
– Ну конечно, – кивнула Сидни, – это же твоя специальность.
– Он был молод, всего около года. Я знал, где его логово. Отвел его туда, вернул родителям. А потом я просто… остался с ними.
– Гость, поселившийся в доме навсегда.
– Что?
– Ничего. – Она чмокнула его в ухо. – И больше ты с ним не расставался?
– Нет.
– А сам он когда-нибудь обзавелся семьей?
– Он нашел себе очень красивую подругу – мех у нее был почти совершенно белый.
– А… дети?
– Да. Трое щенков родились весной. А летом она съела отравленное мясо, оставленное охотником-санитаром , и умерла.
– О, Майкл… Что стало с ее детьми?
– Их забрали его сестры. Он оставался со стаей, пока дети не выросли, а потом ушел. И я ушел с ним.
Сам того не замечая, Майкл развязал ленточку у нее в волосах и провел по ним пальцами, как гребешком, начиная с затылка. Как всегда, от нее пахло цветами.
– Это было не как у Сэма с Гектором. Я хочу сказать, что волк никогда мне не принадлежал, как собака твоему брату. Просто мы держались вместе. Мы были друзьями.
– Что с ним случилось? Он еще жив?
– Он был очень стар, а прошлая зима была очень суровая. Я воровал для него пищу у людей, и они меня поймали.
Сидни обхватила его лицо руками и начала покрывать поцелуями щеки, губы, лоб, брови, даже нос. Майкл понял, что она хочет облегчить тяжелые воспоминания о последней зиме старого волка.
* * *
– Мы мало целуемся, – сказала Сидни огорченно. Так как в эту минуту ее пальцы поглаживали его закрытые веки, он не мог понять, говорит ли она всерьез или шутит. Ему-то казалось, что они целуются почти все время, когда не разговаривают. Но, наверное, она была права. Она знает лучше, как должно быть.
Майкл осторожно попятился назад и сел на стол. Сидни подошла к нему близко-близко. Ее лицо оказалось чуть выше его головы. Она улыбнулась, ужасно довольная собой, потому что ей удалось переломить его настроение. Ему хотелось притянуть ее поближе и прижаться губами к самому сладкому месту – к ложбинке между грудей. Целовать ее там прямо через одежду, пока она не застонет. Но у Сидни было другое на уме.
– Целоваться в губы, – шепнула она. – Мы слишком мало этим занимаемся.
Она вплела пальцы ему в волосы и запрокинула его голову. Их губы сомкнулись. Не было ничего на свете нежнее ее губ. Она облизнула их языком и поцеловала Майкла с открытыми глазами, следя за ним. Потом провела языком по его губам. Это его взволновало. Его руки переместились с талии ей на грудь, но Сидни очень мягко оттолкнула их.
– Мы просто целуемся, – напомнила она. Взгляд у нее был мечтательный.
– Просто целуемся, – вздохнул Майкл, сделав вид, будто это тяжкое испытание.
Положив локти ему на плечи, Сидни сцепила руки у него на затылке и наклонилась ближе. Она дарила ему легкие, как крылья бабочки, поцелуи, и при каждом поцелуе раздавался тот особый звук, который всегда сопутствует поцелуям, но никогда не повторяется совершенно одинаково. Когда Майкл улыбнулся, Сидни одернула его строгим взглядом, словно напоминая, что это не игра. Он живо перестал улыбаться, когда ее язык проник к нему в рот и встретился с его собственным. Майкл обожал эту игру. Животные иногда проделывали нечто в этом роде, но он никогда бы не поверил, что люди тоже так умеют, если бы Сидни ему не показала.
Он почувствовал, что она смягчается. Ее голова откинулась назад, словно отяжелела, а дыхание стало медленным.
– Майкл, – прошептала Сидни, не отрываясь от его губ.
На этот раз, когда он подхватил ее под ягодицы и притянул к себе поближе, она не стала его останавливать.
Целоваться было очень приятно, но им никак не удавалось сосредоточиться исключительно на поцелуях, не отвлекаясь на что-то еще.
Майкл встал.
– Погоди. – Сидни все-таки решила напомнить ему правила игры. – Нет, не сейчас. Сейчас мы просто…
– Целуемся.
Он оторвал ее от пола и усадил на свое место на столе, потом склонился над ней и опустил на спину. Чтобы ей было удобнее, он подложил любезно предоставленный отелем «Путеводитель по Чикаго» ей под голову вместо подушки, а сам устроился у нее между ног, и вернулся к поцелуям.
Теперь это действительно стало тяжким испытанием. Нежный рот Сидни был несказанно сладок, но Майклу уже хотелось большего. Он знал, что может получить желаемое в любую минуту, и от этой мысли ему становилось еще труднее сдерживаться. Но правила игры устанавливала она, поэтому он продолжал целоваться, взяв ее за руки и не переходя к более решительным действиям. Ему казалось, что он падает в бездонный колодец, бесконечно погружается в любовь к ней.
Кто-то постучал в дверь. Это произошло в ту самую минуту, когда Сидни сама решила нарушить правила: стиснула ногами его бедра и начала медленно двигаться.
– Горничная!
Их как ветром сдуло со стола. Сидни расправила юбки и попыталась привести в порядок волосы, а Майкл подобрал и водрузил обратно на стол карандаши, перья и листки фирменной бумаги отеля, разлетевшиеся по полу. В замке повернулся ключ. К тому времени, как дверь открылась, они были уже в разных концах комнаты: Сидни смотрела в окно, Майкл читал «Путеводитель по Чикаго», держа его вверх ногами.
Горничная приходила каждое утро, и каждое утро они переходили из комнаты в комнату, стараясь ей не мешать, пока она делала уборку. И Сидни, и Майкл понимали, что горничная, должно быть, удивляется, почему они никогда не покидают гостиничный номер: не уходят, к примеру, любоваться достопримечательностями, как все остальные постояльцы отеля. Ситуация была несколько щекотливой, но в то же время забавной. Когда горничная заканчивала свою работу, они благодарили ее и прощались, еле сдерживая смех.
Разумеется, они не могли никуда выйти из страха быть узнанными; даже Сидни ограничивала свои вылазки. Но они признались друг другу, что необходимость оставаться вместе день за днем в пространстве, ограниченном двумя небольшими комнатами и ванной, нисколько их не тяготила. Они читали – благо в отеле была своя читальня, Сидни научила Майкла играть в шахматы, а в карты Майкл умел играть уже давно. Сэм позаботился об этом.
– Тебе не скучно? – спрашивали они друг друга по нескольку раз в день.
– Нет, – таков был неизменный ответ. Они пришли к выводу, что смогли бы прожить в отеле «Палмер-хауз» до конца своих дней, не жалуясь на судьбу. Но иногда они начинали мечтать. Им хотелось, например, пообедать вдвоем в ресторане, заняв столик у окна. Или пойти в магазин Филда за покупками: выбрать шляпку для Сидни и башмаки для Майкла. Сходить на спектакль в Королевский Шекспировский театр, приехавший на гастроли. Прогуляться воскресным утром по Мэдисон-авеню или отправиться в Вашингтон-парк в день скачек. Прокатиться в трамвае.
Всякий раз после подобного приступа фантазии они умолкали, мысленно задавая себе один и тот же вопрос: удастся ли им когда-нибудь осуществить эти планы? Оба понимали, что их идиллия в гостиничном номере не может длиться бесконечно. Может быть, именно это придавало их уединению особую сладость. Каждая минута казалась драгоценной, им не хотелось впускать реальный мир в эти гостиничные комнаты, которые сейчас принадлежали только им двоим.
– Персонал начинает косо на меня поглядывать, – объявила Сидни, вернувшись к номер в пятницу после полудня и снимая перчатки. – Я чувствую, о нас уже сплетничают.
Майкл оторвался от акварельного наброска, над которым работал за письменным столом, и встретил ее радостной улыбкой, словно она отсутствовала несколько суток, а не полчаса.
– Мужчины мне завидуют. Если бы у них были такие жены, они бы тоже не захотели покидать свой номер.
Сидни прыснула со смеху и подошла, чтобы поцеловать Майкла.
– Как успехи?
Наклонившись над ним и откидывая назад волосы, упавшие ему на лоб, Сидни взглянула на небольшую акварель.
– По-моему, ты не слишком далеко продвинулся с тех пор, как я ушла.
По правде говоря, набросок, лежавший на столе среди кистей, коробочек с красками и баночек с водой, выглядел в точности так же, как и до ее ухода. Но даже в незавершенном виде рисунок производил впечатление. Для Сидни было загадкой, как Майклу удается кистью воспроизводить на бумаге столь тонкие линии. – Мне нужна моя модель. Я не могу верно передать цвета, когда тебя здесь нет.
– По-моему, ты просто ищешь предлог, чтобы опять меня раздеть, – предположила Сидни.
Майкл возмущенно открыл рот и округлил глаза, но тут же все испортил смехом. Он попытался притянуть Сидни к себе, но она со смехом увернулась и направилась к кушетке, чтобы взять купленные полчаса назад свежие газеты.
Каждый день редакция отодвигала сенсационную историю Найденыша все дальше от первой страницы. В этот день информация была напечатана на девятой странице. Сидни несколько минут читала молча, потом с силой хлопнула газетой по кушетке.
– Такого еще не было! Нет, ты только послушай! – Она снова раскрыла газету. – «Власти продолжают разыскивать беглеца…» и так далее, и так далее, «который скрывается от правосудия вот уже в течение семи суток…», так, ну дальше все чушь, обычная болтовня. Вот: «В то же время поступают все новые и новые заявления от очевидцев, якобы видевших этого дикаря. Миссис Уильям Скагг из Эванстона вчера заявила полиции, что мужчина в набедренной повязке появился на ее заднем дворе, размахивая дубинкой. Мистер Абель Уэккер из Ла-Гранжа утверждал, что голый мужчина забрался в его амбар в среду посреди ночи и выпустил на волю кобылу с жеребенком, двух голштинских коров, дюжину цыплят и петуха». – Сидни швырнула газету на пол и яростно уставилась на Майкла. – Как не стыдно людям молоть такую околесицу? Какое-то массовое помешательство, честное слово. Удивляюсь, как это мистер Уэккер не увидел голого мужчину, пожирающего его цыплят?
Майкл подошел к Сидни.
– Но ведь это не имеет значения, верно? Не все ли тебе равно, что они пишут?
– Ты прав. Но я ничего не могу с собой поделать: меня все это бесит. Майкл поднял газету и разгладил ее на колене.
– Ты опять звонила Филипу? – произнес он понимающе, не глядя на Сидни.
–Да.
– Никаких известий?
– Пока нет.
Он сложил газету вдвое, вчетверо, в осьмушку, всякий раз выравнивая ее на колене, пока у него не получился пухлый квадратик в четыре дюйма.
– Сидни… – начал он. В ту же самую секунду она сказала:
– Майкл… Оба они улыбнулись, но глаза Майкла оставались серьезными.
– Сидни, послушай меня! То, что ты со мной… это плохо отражается на твоей семье.
– Они даже не знают, что я здесь с тобой.
– Филип знает. И вообще, они знают, что ты находишься со мной. Представляешь, что думает тетя Эстелла?!
– Меня не волнует, что она думает.
– А Сэм? – вздохнул он.
– Сэм еще маленький. Он скучает по мне, но с ним все в порядке.
В глубине души она сама тосковала по Сэму и каждый день мечтала к нему вернуться, но вслух ничего не сказала. Майкл взял ее за руку.
– Мы же не можем остаться здесь навсегда. Сидни упорно отворачивалась от его красноречивого взгляда. Она знала, что ее слова звучат наивно, но ей вообще не хотелось спорить на эту тему, и она не собиралась помогать Майклу здравыми рассуждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Что с тобой случилось?
– Мужчины ушли, и я остался один.
– Но как ты жил? Ты же был ребенком!
– Кажется, мне было восемь лет. Было уже тепло, снег растаял. Я знал, как развести костер.
Про себя он решил, что вряд ли стоит рассказывать Сидни, чем он питался, чтобы остаться в живых.
– За то лето, что я провел с индейцами, я научился выживать. Знал, как отыскивать пищу, что делать, чтобы не замерзнуть. Когда опять настала зима, я пошел следом за волками туда, где было теплее. Ближе к воде.
– В Георгианскую бухту? – Нет, я так не думаю. Она была меньше. В кабинете профессора Винтера Майкл внимательно изучал карты, стараясь отыскать те места, где ему приходилось жить.
– Есть такое озеро – называется Ниссипинг. Мне кажется, какое-то время я жил там. Она не сводила с него ясных синих глаз.
– Неужели там совсем не было людей? Ты ни разу не встретил никого, кто мог бы тебе помочь?
– Никто не мог бы мне помочь. Я видел людей, которые убивали животных – моих друзей, мою семью. Волков и лис, медведей. Барсуков. Люди ставили капканы, чтобы животные, попав в них, умирали медленно, в ужасных мученьях. Иногда их травили ядом. Или убивали из ружей. Может, это было неправильно, но я старался держаться подальше от этих людей.
Сидни взяла его руку и молча прижала к своей щеке.
– Теперь я часто об этом думаю, – признался Майкл. – Что было бы, если бы я вышел из своего укрытия? Подошел бы к одному из охотников и заговорил с ним?
– Ты был бы спасен.
– Но тогда я смотрел на это иначе. Я не думал, что меня надо «спасать». Люди убивали ни за что ни про что, и я испытывал такой же страх перед ними, как и мои четвероногие друзья. Я принял их сторону, – попытался объяснить он. – Люди были моими врагами. Сидни кивнула, но Майкл видел, что на самом деле ясна не понимает. Ведь он рассказывал ей, что стал зверем.
– Значит, ты жил один? – проговорила она тихим серьезным голосом. – Тебе было очень одиноко? – Честное слово, не знаю. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что да, мне было одиноко, но тогда… это трудно описать. Мою жизнь, мои мысли. Все было совсем не так, как сейчас. Все… текло. День переливался в ночь, лето – в осень. Книга, которую подарил мне отец… я ее перечитывал, пока не выучил наизусть, чтобы не забыть, что я человек. Но время шло год за годом, все сливалось воедино, все, кроме того момента, в котором я находился, казалось сном.
– Ты потерял себя.
Он вовсе не хотел, чтобы его история ее опечалила, но казалось, она вот-вот заплачет.
– Я расскажу тебе о старом волке, – продолжил он, потянувшись за рисунком, выскользувшим из ее пальцев на пол. – Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе.
Сидни выпрямилась на табурете и положила руки на бедра.
– Как это можно – подружиться с волком? Почему он тебя не съел?
– О, Сидни, – засмеялся Майкл. – Волки едят людей только в сказках Сэма.
– Это правда? Он вздохнул.
– В зоопарке на воротах загона для волков висит табличка. В ней говорится, что они кочуют в одиночку, что они опасные и злобные, что они нападают на людей и убивают карибу. Все это ложь, от первого до последнего слова. Волки никогда не нападают на людей. Никогда. Завидев человека, они удирают со всех ног, даже когда им грозит голодная смерть. А знаешь, чем они питаются? В основном мышами – это их главный корм. Они не умеют бегать так же быстро, как олени, поэтому, когда волки преследуют карибу, они ищут самых старых, или больных, или раненых. Они уменьшают поголовье, это верно, но убивают только тех оленей, которые все равно обречены.
– И они не кочуют в одиночку?
– Это самая наглая ложь из всего, что там сказано. – Майкл встал и взволнованно прошелся по комнате. – У волков есть семьи, в точности как у людей. Они живут вместе… ну вот как ты живешь со своей семьей. У них есть дяди и тети, братья и сестры. Они держатся вместе и заботятся друг о друге. А когда волк находит себе подругу – это на всю жизнь. Они влюбляются. Они такие же страстные, как мы с тобой, Сидни. Такие же нежные. Такие же… преданные.
Майкл отвернулся, смущенный своей откровенностью. Он никогда раньше не слышал, чтобы кто-то употреблял такие слова. Но он знал, что они означают, ему было приятно их заучивать и таким образом давать выражение своим чувствам.
– У волков не бывает сирот, – продолжал он, увидев, что Сидни улыбается ему. – Если мать-волчица погибает, кто-нибудь другой обязательно подберет волчат – иногда самка из другого логова. И тогда отец-волк идет за детьми и становится членом новой стаи.
– Они не враждуют между собой? Две разных стаи, я хочу сказать. Они не соперничают? Например, из-за пищи?
– Нет. По правде говоря… – он замялся, опасаясь, что она ему не поверит, – они ходят друг к другу в гости. Две сестры или мать с сыном, например. Их стаи живут далеко, поэтому они иногда навещают друг друга.
– А почему они живут далеко?
– Из-за пищи. У каждой стаи своя территория, и они никогда не нарушают границ в поисках пропитания.
– Только ходят в гости. – Сидни встала. – Выходит, они гораздо цивилизованнее людей.
– Так и есть.
Она пересекла комнату, подошла к Майклу, обняла его. Именно в такие минуты, когда Сидни обнимала его, когда с нежностью гладила его по волосам, когда говорила на словах, что она его любит, Майкл понимал, что ему, должно быть, было одиноко, пока он жил в лесу. С тех пор он сильно изменился, и она сделалась частью его новой жизни, частью нового человека, которым он стал. Потерять ее сейчас, вернуться к прежней жизни, – нет, это было немыслимо.
– Расскажи мне о своем друге-волке. Как ты с ним познакомился?
Трудно было сосредоточиться, когда она играла с его волосами, наматывая пряди на палец, чтобы они завивались локонами за ушами.
– Он попал в капкан, а я его выпустил.
– Ну конечно, – кивнула Сидни, – это же твоя специальность.
– Он был молод, всего около года. Я знал, где его логово. Отвел его туда, вернул родителям. А потом я просто… остался с ними.
– Гость, поселившийся в доме навсегда.
– Что?
– Ничего. – Она чмокнула его в ухо. – И больше ты с ним не расставался?
– Нет.
– А сам он когда-нибудь обзавелся семьей?
– Он нашел себе очень красивую подругу – мех у нее был почти совершенно белый.
– А… дети?
– Да. Трое щенков родились весной. А летом она съела отравленное мясо, оставленное охотником-санитаром , и умерла.
– О, Майкл… Что стало с ее детьми?
– Их забрали его сестры. Он оставался со стаей, пока дети не выросли, а потом ушел. И я ушел с ним.
Сам того не замечая, Майкл развязал ленточку у нее в волосах и провел по ним пальцами, как гребешком, начиная с затылка. Как всегда, от нее пахло цветами.
– Это было не как у Сэма с Гектором. Я хочу сказать, что волк никогда мне не принадлежал, как собака твоему брату. Просто мы держались вместе. Мы были друзьями.
– Что с ним случилось? Он еще жив?
– Он был очень стар, а прошлая зима была очень суровая. Я воровал для него пищу у людей, и они меня поймали.
Сидни обхватила его лицо руками и начала покрывать поцелуями щеки, губы, лоб, брови, даже нос. Майкл понял, что она хочет облегчить тяжелые воспоминания о последней зиме старого волка.
* * *
– Мы мало целуемся, – сказала Сидни огорченно. Так как в эту минуту ее пальцы поглаживали его закрытые веки, он не мог понять, говорит ли она всерьез или шутит. Ему-то казалось, что они целуются почти все время, когда не разговаривают. Но, наверное, она была права. Она знает лучше, как должно быть.
Майкл осторожно попятился назад и сел на стол. Сидни подошла к нему близко-близко. Ее лицо оказалось чуть выше его головы. Она улыбнулась, ужасно довольная собой, потому что ей удалось переломить его настроение. Ему хотелось притянуть ее поближе и прижаться губами к самому сладкому месту – к ложбинке между грудей. Целовать ее там прямо через одежду, пока она не застонет. Но у Сидни было другое на уме.
– Целоваться в губы, – шепнула она. – Мы слишком мало этим занимаемся.
Она вплела пальцы ему в волосы и запрокинула его голову. Их губы сомкнулись. Не было ничего на свете нежнее ее губ. Она облизнула их языком и поцеловала Майкла с открытыми глазами, следя за ним. Потом провела языком по его губам. Это его взволновало. Его руки переместились с талии ей на грудь, но Сидни очень мягко оттолкнула их.
– Мы просто целуемся, – напомнила она. Взгляд у нее был мечтательный.
– Просто целуемся, – вздохнул Майкл, сделав вид, будто это тяжкое испытание.
Положив локти ему на плечи, Сидни сцепила руки у него на затылке и наклонилась ближе. Она дарила ему легкие, как крылья бабочки, поцелуи, и при каждом поцелуе раздавался тот особый звук, который всегда сопутствует поцелуям, но никогда не повторяется совершенно одинаково. Когда Майкл улыбнулся, Сидни одернула его строгим взглядом, словно напоминая, что это не игра. Он живо перестал улыбаться, когда ее язык проник к нему в рот и встретился с его собственным. Майкл обожал эту игру. Животные иногда проделывали нечто в этом роде, но он никогда бы не поверил, что люди тоже так умеют, если бы Сидни ему не показала.
Он почувствовал, что она смягчается. Ее голова откинулась назад, словно отяжелела, а дыхание стало медленным.
– Майкл, – прошептала Сидни, не отрываясь от его губ.
На этот раз, когда он подхватил ее под ягодицы и притянул к себе поближе, она не стала его останавливать.
Целоваться было очень приятно, но им никак не удавалось сосредоточиться исключительно на поцелуях, не отвлекаясь на что-то еще.
Майкл встал.
– Погоди. – Сидни все-таки решила напомнить ему правила игры. – Нет, не сейчас. Сейчас мы просто…
– Целуемся.
Он оторвал ее от пола и усадил на свое место на столе, потом склонился над ней и опустил на спину. Чтобы ей было удобнее, он подложил любезно предоставленный отелем «Путеводитель по Чикаго» ей под голову вместо подушки, а сам устроился у нее между ног, и вернулся к поцелуям.
Теперь это действительно стало тяжким испытанием. Нежный рот Сидни был несказанно сладок, но Майклу уже хотелось большего. Он знал, что может получить желаемое в любую минуту, и от этой мысли ему становилось еще труднее сдерживаться. Но правила игры устанавливала она, поэтому он продолжал целоваться, взяв ее за руки и не переходя к более решительным действиям. Ему казалось, что он падает в бездонный колодец, бесконечно погружается в любовь к ней.
Кто-то постучал в дверь. Это произошло в ту самую минуту, когда Сидни сама решила нарушить правила: стиснула ногами его бедра и начала медленно двигаться.
– Горничная!
Их как ветром сдуло со стола. Сидни расправила юбки и попыталась привести в порядок волосы, а Майкл подобрал и водрузил обратно на стол карандаши, перья и листки фирменной бумаги отеля, разлетевшиеся по полу. В замке повернулся ключ. К тому времени, как дверь открылась, они были уже в разных концах комнаты: Сидни смотрела в окно, Майкл читал «Путеводитель по Чикаго», держа его вверх ногами.
Горничная приходила каждое утро, и каждое утро они переходили из комнаты в комнату, стараясь ей не мешать, пока она делала уборку. И Сидни, и Майкл понимали, что горничная, должно быть, удивляется, почему они никогда не покидают гостиничный номер: не уходят, к примеру, любоваться достопримечательностями, как все остальные постояльцы отеля. Ситуация была несколько щекотливой, но в то же время забавной. Когда горничная заканчивала свою работу, они благодарили ее и прощались, еле сдерживая смех.
Разумеется, они не могли никуда выйти из страха быть узнанными; даже Сидни ограничивала свои вылазки. Но они признались друг другу, что необходимость оставаться вместе день за днем в пространстве, ограниченном двумя небольшими комнатами и ванной, нисколько их не тяготила. Они читали – благо в отеле была своя читальня, Сидни научила Майкла играть в шахматы, а в карты Майкл умел играть уже давно. Сэм позаботился об этом.
– Тебе не скучно? – спрашивали они друг друга по нескольку раз в день.
– Нет, – таков был неизменный ответ. Они пришли к выводу, что смогли бы прожить в отеле «Палмер-хауз» до конца своих дней, не жалуясь на судьбу. Но иногда они начинали мечтать. Им хотелось, например, пообедать вдвоем в ресторане, заняв столик у окна. Или пойти в магазин Филда за покупками: выбрать шляпку для Сидни и башмаки для Майкла. Сходить на спектакль в Королевский Шекспировский театр, приехавший на гастроли. Прогуляться воскресным утром по Мэдисон-авеню или отправиться в Вашингтон-парк в день скачек. Прокатиться в трамвае.
Всякий раз после подобного приступа фантазии они умолкали, мысленно задавая себе один и тот же вопрос: удастся ли им когда-нибудь осуществить эти планы? Оба понимали, что их идиллия в гостиничном номере не может длиться бесконечно. Может быть, именно это придавало их уединению особую сладость. Каждая минута казалась драгоценной, им не хотелось впускать реальный мир в эти гостиничные комнаты, которые сейчас принадлежали только им двоим.
– Персонал начинает косо на меня поглядывать, – объявила Сидни, вернувшись к номер в пятницу после полудня и снимая перчатки. – Я чувствую, о нас уже сплетничают.
Майкл оторвался от акварельного наброска, над которым работал за письменным столом, и встретил ее радостной улыбкой, словно она отсутствовала несколько суток, а не полчаса.
– Мужчины мне завидуют. Если бы у них были такие жены, они бы тоже не захотели покидать свой номер.
Сидни прыснула со смеху и подошла, чтобы поцеловать Майкла.
– Как успехи?
Наклонившись над ним и откидывая назад волосы, упавшие ему на лоб, Сидни взглянула на небольшую акварель.
– По-моему, ты не слишком далеко продвинулся с тех пор, как я ушла.
По правде говоря, набросок, лежавший на столе среди кистей, коробочек с красками и баночек с водой, выглядел в точности так же, как и до ее ухода. Но даже в незавершенном виде рисунок производил впечатление. Для Сидни было загадкой, как Майклу удается кистью воспроизводить на бумаге столь тонкие линии. – Мне нужна моя модель. Я не могу верно передать цвета, когда тебя здесь нет.
– По-моему, ты просто ищешь предлог, чтобы опять меня раздеть, – предположила Сидни.
Майкл возмущенно открыл рот и округлил глаза, но тут же все испортил смехом. Он попытался притянуть Сидни к себе, но она со смехом увернулась и направилась к кушетке, чтобы взять купленные полчаса назад свежие газеты.
Каждый день редакция отодвигала сенсационную историю Найденыша все дальше от первой страницы. В этот день информация была напечатана на девятой странице. Сидни несколько минут читала молча, потом с силой хлопнула газетой по кушетке.
– Такого еще не было! Нет, ты только послушай! – Она снова раскрыла газету. – «Власти продолжают разыскивать беглеца…» и так далее, и так далее, «который скрывается от правосудия вот уже в течение семи суток…», так, ну дальше все чушь, обычная болтовня. Вот: «В то же время поступают все новые и новые заявления от очевидцев, якобы видевших этого дикаря. Миссис Уильям Скагг из Эванстона вчера заявила полиции, что мужчина в набедренной повязке появился на ее заднем дворе, размахивая дубинкой. Мистер Абель Уэккер из Ла-Гранжа утверждал, что голый мужчина забрался в его амбар в среду посреди ночи и выпустил на волю кобылу с жеребенком, двух голштинских коров, дюжину цыплят и петуха». – Сидни швырнула газету на пол и яростно уставилась на Майкла. – Как не стыдно людям молоть такую околесицу? Какое-то массовое помешательство, честное слово. Удивляюсь, как это мистер Уэккер не увидел голого мужчину, пожирающего его цыплят?
Майкл подошел к Сидни.
– Но ведь это не имеет значения, верно? Не все ли тебе равно, что они пишут?
– Ты прав. Но я ничего не могу с собой поделать: меня все это бесит. Майкл поднял газету и разгладил ее на колене.
– Ты опять звонила Филипу? – произнес он понимающе, не глядя на Сидни.
–Да.
– Никаких известий?
– Пока нет.
Он сложил газету вдвое, вчетверо, в осьмушку, всякий раз выравнивая ее на колене, пока у него не получился пухлый квадратик в четыре дюйма.
– Сидни… – начал он. В ту же самую секунду она сказала:
– Майкл… Оба они улыбнулись, но глаза Майкла оставались серьезными.
– Сидни, послушай меня! То, что ты со мной… это плохо отражается на твоей семье.
– Они даже не знают, что я здесь с тобой.
– Филип знает. И вообще, они знают, что ты находишься со мной. Представляешь, что думает тетя Эстелла?!
– Меня не волнует, что она думает.
– А Сэм? – вздохнул он.
– Сэм еще маленький. Он скучает по мне, но с ним все в порядке.
В глубине души она сама тосковала по Сэму и каждый день мечтала к нему вернуться, но вслух ничего не сказала. Майкл взял ее за руку.
– Мы же не можем остаться здесь навсегда. Сидни упорно отворачивалась от его красноречивого взгляда. Она знала, что ее слова звучат наивно, но ей вообще не хотелось спорить на эту тему, и она не собиралась помогать Майклу здравыми рассуждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43