У взмыленной лошади были выпученные глаза, она замедлила явно лихорадочный бег, испугавшись женских визгов и возбужденных мужских голосов. Мужчины пытались остановить лошадь. Луиза решила помочь им это сделать. Она встала на пути у лошади и стала спокойным голосом говорить:
— Тпру, мальчик, тпру. Где же ты так заездился, мой друг?
Чувствуя, что лошадь узнала ее, она протянула руки и схватила за поводья. Только окончательно остановив лошадь, она поняла, что экипаж не был пустым. Толпа людей окружила экипаж, оттесняя ее, но она успела заметить лежавшие на полу обнаженные тела. Успокаивая лошадь, чтобы она стояла смирно, Луиза увидела, с каким презрением смотрела на нее Минна Такер.
— О, Боже, спаси всех нас! — закричал мужчина в фартуке, вероятно, владелец магазина. Он первым заглянул в экипаж и увидел, что находилось в нем. — Они убиты.
Сердце Луизы сильно забилось. Хотя она и потеряла всяческое уважение к Юзибио, но она вовсе не желала ему смерти. Но мужчина сказал «они».
— Кто же там?-спросила она, подразумевая того, кто лежал на полу экипажа.
— Они сильно изуродованы, — говорил владелец магазина, глядя на трупы.
Один испанец перекрестился и произнес:
— Боже, оба брата Виларде. Юзибио и Энрикки.
Луиза, растолкав зевак, попыталась подойти ближе, чтобы посмотреть на убитых. Когда она увидела их, ее чуть не вырвало. Они были зверски изувечены: у обоих было вырвано горло, а Юзибио лишился и еще кое-чего…
Впервые в жизни у Луизы подкашивались ноги, и она была рада, что какой-то мужчина, стоявший рядом с ней, поддержал ее.
— Спасибо, — прошептала она.
— Сейчас, мисс, я помогу вам, — говорил он, поддерживая ее. — Это зрелище не для юной леди.
— А она и не леди! — обвинительным тоном заявила Минна Такер, которая до этого молчала. Ее лицо было красным, а глаза сумасшедшими. — И я не удивлюсь, если это сделала она, — сказала Минна, указывая на Луизу.
Эти слова сразу взбодрили Луизу, вернули ей самообладание. Она преодолела свой ужас при виде убитых и задыхающимся голосом сказала:
— Я? Да как вы смеете обвинять меня в этом? Вы с ума сошли!
— Все знают, какая ты дикая, какой дурной у тебя нрав, и несколько дней назад я видела тебя как раз именно в этом экипаже.
— Ну и что из этого? Юзибио приглашал меня покататься и…
— Ты водила за нос этого молодого бедолагу, — говорила Минна, одной рукой держась за свой крест. — И он волочился за тобой, бедный парень, пока не узнал ужасной правды о твоей испорченной наследственности.
— А в чем дело? — спросил владелец магазина, подозрительно посмотрев на Луизу.
— А в том, что она никудышная, она кровожадная полукровка.
Люди были ошеломлены этим заявлением, несколько человек даже отошли от Луизы, поглядывая на нее с опаской — кто ее знает, а вдруг она и их убьет.
— Я не сделала ничего плохого! — настаивала Луиза, увидев на лицах многих страх и сомнение, зато на лице Минны Такер было ликование и радость. — Ну и что из того, что мой отец был команчи?
— Видите, она сама признает это! — визжала женщина, при этом она тыкала пальцем в грудь Луизы. — И она носит дьявольский знак.
Всеобщее внимание устремилось на медвежий коготь. Один из мужчин подошел ближе к Луизе. Он зло посмотрел на нее. Она оглядела толпу людей, но не увидела ни одного сочувствующего взгляда, ни одного дружелюбного лица. Злобные слова Минны Такер в адрес Луизы сразу же убедили возбужденных людей в том, во что они так хотели поверить — они нашли убийцу своими собственными силами и могли с ней сделать все, что им заблагорассудится.
Луиза отчетливо вспомнила, как повесили молодого парня. Его обвиняли в том же, в чем и ее сейчас. Его повесили без суда и следствия. Она вспомнила его вздернутое лицо и повисшую голову, но потом ее нашла мать и прогнала прочь от этого зрелища.
В панике, не зная, что еще предпринять, она побежала, прикрывая уши, чтобы не слышать криков, доносившихся ей вслед. Толпа побежала за ней. Но она была молодой и выносливой и быстро оторвалась от преследовавшей ее толпы. Она скрылась за углом и спряталась в одном из дверных проемов так, что ее не было видно.
Однако она слышала доносившиеся голоса и вопли Минны:
— Она, наверное, направилась к своей проститутке матери в «Блю Скай Палас».
Прижавшись к двери, Луиза зажмурила глаза и затаила дыхание. О, Господи, что же теперь будет? После стычки с матерью ей не очень-то хотелось оставаться в Санте-Фе, но после этого случая она вынуждена была без оглядки бежать отсюда, пока ее здесь не прикончили.
Когда толпа пронеслась мимо нее, Луиза сразу же поспешила в конюшню, стараясь не думать о Юзибио и его брате. Но их изуродованные тела все равно стояли перед глазами. Только один Дифайнт мог отвлечь ее сейчас от дурных мыслей. Она задушила бы Вилли, если бы он осмелился поднять шум. Однако, прибежав в конюшню, она обнаружила, что владелец конюшни распивает со своими дружками.
Дифайнт был рад видеть ее. Он стал гарцевать, пританцовывать вокруг нее, когда Луиза вошла в стойло. Он ткнулся головой в ее плечо и почти пихнул ее так, что она чуть не отлетела к стене.
— Да, да, я тоже соскучилась по тебе, — шептала она ему, дотронувшись пальцем до его носа так, как будто пыталась заставить его не шуметь. Слава Богу, он вел себя тихо, пока она наполняла флягу чистой водой и «позаимствовала» нож, который нашла в стойле.
Напоследок она поцеловала Сьюзи и Манчу в их бархатные носы и прошептала им на ухо слова прощания:
— Я очень хотела бы взять вас с собой, но с вами я далеко не уйду.
Если бы она взяла их с собой, ей пришлось бы искать пищу и воду для трех лошадей, а не для одной, что совсем не легко сделать в пустыне. Поэтому лучше было оставить их.
Ее сердце сильно билось, когда она осторожно выглянула, боясь, что ее может заметить кто-то из гнавшейся за ней толпы, которая теперь стояла у «Блю Скай Палас». Но путь был свободен, и ей удалось убежать незамеченной.
Лишь на окраине города, когда определенное расстояние отделяло ее от дома, она осознала, что сделала. Ведь никогда больше она не увидит матери. У нее не будет больше дома. Слезы заполнили ее глаза, и она еще сильнее стала подгонять Дифайнта, ударяя его ногами по бокам, направляя его на юг. Его копыта очень сильно ударяли о землю, но кругом, слава Богу, никого не было. Она была одна.
Хотя и недолго.
Появившаяся, казалось, из ниоткуда рыжая лошадь застала Луизу врасплох, и она не успела прийти в себя, как увидела перед собой лейтенанта Сэмюэля Стронга, схватившего за поводья Дифайнта и закричавшего:
— Полегче, мальчик.
Она готова была накинуться на этого симпатичного оловянного солдатика за его неожиданное появление, однако Луиза подчинилась ему. Когда они оказались лицом к лицу, она поняла, что он не играет с ней. Он не хотел испугать ее. Она сдерживала себя, чтобы не расплакаться, видя его напряженный и беспокойный взгляд.
— Я признаю, что вы хорошая наездница, — сказал он, — но не сломаете ли вы себе шею от такой быстрой езды?
Собрав всю свою волю, чтобы не расплакаться, она ответила:
— Если и сломаю, то вас это не должно беспокоить.
— Но если это случится, то кто же еще, кроме вас, сможет посостязаться со мной?
Ее глаза еще больше заполнились слезами, она отвернулась от него и сказала:
— Вы найдете для этой цели кого-нибудь другого.
— Почему? Судя по тому, как вы только что неслись, сомневаюсь, что вы можете сдаться.
— Меня здесь уже не будет. Я уезжаю, — сказала она, подгоняя Дифайнта вперед.
Стронг поехал рядом с ней и спустя минуту спросил:
— Ваша семья уезжает?
— Я уезжаю.
— Уж не замуж ли вы собрались? — спросил он с некоторым беспокойством.
— Что с вами, конечно же, нет!
Выражение его лица изменилось, как будто он почувствовал облегчение.
— Тогда почему вы уезжаете… и куда?
— Потому что мне не следует здесь больше оставаться, и я еще не знаю куда. Может быть, в Альбукерке. Посмотрю.
— Вы прямо сейчас уезжаете? — спросил он, осознав, что она говорит правду. Видя, что она совсем налегке, без еды и одежды, он сказал:
— Вы сбегаете из дому, это так?
Она не отрицала этого.
— Ваш отец бьет вас? Или что-то другое явилось причиной бегства?
— Я не помню отца. Он давно умер.
— А мама?
При мысли, что она теряет того, кто любит ее, у нее внутри все перевернулось.
— Мама только много кричит.
— Тогда почему же?
— Не вмешивайтесь в это дело! — выпалила она, проглатывая слезы, которые душили ее. Он перестал задавать ей вопросы и продолжал ехать с ней рядом. Они ехали молча…
Луиза ничего не могла сделать, она лишь думала о том, что заставило ее уехать из Санта-Фе. Ей следовало бы уже привыкнуть к тому, что люди называли ее полукровкой. Ей следовало бы привыкнуть к этим отвратительным оскорблениям, которые она выслушивала.
Но она не могла.
Было ужасно, когда девчонки в школах, где она училась, смеялись над ней и делали ее жизнь невозможной, а теперь и в ее собственном городе, где она выросла, люди не дают ей спокойно жить. Она думала, что в Санта-Фе так много людей со смешанной кровью— англосаксов, испанцев, индейцев. Она думала, что в Санта-Фе, где смешались культуры многих наций и рас, ей будет спокойно. Но все оказалось не так. Она и здесь пришлась не ко двору. Люди из той безумной толпы готовы были сразу же признать в ней убийцу и вздернуть ее, и все из-за того, что ее отец был команчи.
Она не понимала, как происхождение может давать людям право думать, что они лучше. Она посмотрела на Стронга: а как он станет относиться к ней, узнав кто она?
Эта мысль мучила ее, и она все продолжала ехать милю за милей, все дальше удаляясь по незнакомой местности.
— Вы можете ехать в свой форт, — сказала она.
— Я не спешу.
— А я думала, вы всегда спешите. Вам всегда нужно что-то делать, на службе ли вы или нет.
— Сейчас я именно выполняю свой воинский долг. — Она посмотрела на него недоверчиво, и он сказал: — Моя работа в том и состоит, чтобы защищать жителей этой территории. Именно это я сейчас и делаю.
— Вы защищаете меня? От кого? — Она должна была ему все сказать. Может быть, тогда он оставит ее в покое. — Если вы беспокоитесь насчет индейцев, то не стоит. Я одна из них. Мой отец был команчи.
Она удивилась, что выражение его лица не изменилось, на нем не было и намека на удивление или отвращение. Она видела все тот же настойчивый взгляд и то же участие на его лице.
— Вы что, не слышали? Я дикарка, — кричала Луиза. — Если вы мне не понравитесь, я, возможно, решу, что эти ваши прекрасные золотистые волосы вам ни к чему и они станут моим сувениром.
Его брови поднялись от удивления:
— Ну, в таком случае мне надо быть поосторожнее с вами и не слишком вас сердить, пока я не смогу вас убедить вернуться домой.
— Я не собираюсь возвращаться домой.
— Ну, это мы посмотрим.
Какая-то ее часть хотела кричать на него, прогнать его прочь. Но другая подсказывала ей, что он хочет быть с ней, несмотря на все ее дурацкие слова и угрозы. И она вовсе не стремилась оставаться одна. К тому же она вынуждена была признать, что сейчас Сэм Стронг нравится ей даже больше, чем раньше.
Ей не мешала его компания, особенно теперь, когда они повернули от основной дороги к Альбукерке. Она даже боялась, что Может сбиться с пути. Ориентируясь по солнцу, Луиза ехала в юго-западном направлении.
Проходил час за часом, но казалось, что сейчас Стронг был даже менее склонен оставить ее, чем в начале пути. В середине дня они остановились у одного родника, где напоили лошадей и наполнили фляги водой. Все это время, пока она не разговаривала с ним, она думала о тех ужасных смертях, и ей становилось страшно при мысли, что она может встретиться с настоящим оборотнем. Стронг в это время рассказывал ей о своем доме, о ферме в Огайо и о том, как его отец и дядя были кавалеристами во время Гражданской войны.
Когда они отдохнули, Луиза ждала, что Стронг предъявит ей ультиматум: он возвращается назад, с ней или без нее. Но он молча забрался на свою рыжую лошадь и ждал, пока она будет готова ехать дальше.
— Почему вы делаете это? — спросила она, когда села на Дифайнта. — Едете со мной, хотя вам и не следовало бы этого делать?
— Потому что я не хочу, чтобы что-то плохое случилось с вами, Луиза, — сказал Стронг так искренне, что от его слов у нее замерло сердце. — И если вы передумаете и решитесь возвратиться в Санта-Фе, я хочу, чтобы вы вернулись целой и невредимой.
Если только она передумает. Если бы она знала, как вообще отсюда выбраться. Луиза посматривала вокруг и понимала, что они заехали в такое место, откуда трудно будет найти обратную дорогу.
* * *
Когда уже смеркалось, Фрэнсис вместе с девушками сидела в гостиной и обсуждала свадебное платье для Эвандеры. Девушки намеревались оплатить ткань, а Руби могла бы скроить и сшить платье. Но вдруг влетела Бэлл и, задыхаясь, завопила:
— Она ушла! — Бэлл схватилась за спинку дивана, чтобы не упасть. — Будь я проклята, если Луиза не убежала из дому!
— Что? — спросила Фрэнсис, думая, не преувеличивает ли Бэлл. В последнее время, когда та говорила о дочери, то теряла контроль над собой. — У вас с Луизой опять была стычка?
— Нет. Я даже не смогла с ней больше поговорить.
— Тогда откуда ты узнала, что она убежала?
— Я ищу ее весь день, и когда заглянула в конюшню, то Дифайнта там уже не было. И к тому же один сосед сказал мне, что видел, как Луиза поскакала в южном направлении.
— Может быть, она просто рассердилась из-за того, что вы отняли у нее лошадей, и хочет позлить вас, — предположила Руби.
Покачав отрицательно головой, Бэлл опустилась на диван:
— И это еще не все. Братья Виларде, оба убиты, зверски убиты, так же как и другие недавние жертвы. Минна Такер заставила поверить местных жителей, что Луиза дикарка и что это… она сделала… и все из-за того, что ее отец не был белым.
— Что за нелепость! — произнесла Фрэнсис, чувствуя, как мурашки побежали по спине.
Опять бедной девушке пришлось испытать на себе всю тяжесть глупых предрассудков. Кроме того, эти две смерти указывали на то, что это снова дело рук оборотня. После того что ей сегодня приснилось и что она обнаружила у себя на руке, она стала всерьез задумываться о существовании оборотня.
— Они напугали ее, поэтому она и убежала, — причитала Бэлл. — Я не могу ее потерять. Я не могу потерять еще одного ребенка!
Еще одного? Фрэнсис повернулась к Руби:
— Не могла бы ты принести Бэлл чего-нибудь успокоительного?
— Конечно, миссис Ганнон.
Как только блондинка вышла из комнаты, Фрэнсис спросила:
— А сейчас объясни, о каком ребенке ты говоришь.
По всему было видно, как трудно Бэлл вспоминать об этом, но все же она ответила на вопрос Фрэнсис:
— Когда я убежала с Ральфом Джэнксом, я была почти ребенком. У мамы была дюжина детей, и она не могла нам ничего дать. Ральф сказал, что любит меня и будет заботиться обо мне. — Ее тон изменился, затем она продолжала: — Да, он очень хорошо позаботился обо мне.
— Он бил тебя, — как бы в подтверждение слов подруги сказала Фрэнсис, что удивило Бэлл. — Луиза рассказывала мне об этом.
— А вот о Томми она не могла тебе рассказывать. Он был самым прелестным ребенком, еще совсем маленьким мальчиком. Однажды отец избил трехлетнего малыша… до смерти.
— Боже мой! — Слезы нахлынули на глаза Фрэнсис.
— Я держала мертвое тельце сына на руках и плакала, пока не выплакала все свои слезы, — шептала Бэлл в ужасе. — Что-то случилось со мной тогда, Фрэнсис. Я не помню точно, как все было. В одно мгновение у меня в руках оказался охотничий нож Ральфа, и я занесла его над ним… и тотчас хлынула кровь. Его кровь.
— Ты убила его, — произнесла Фрэнсис. И хотя она с трудом допускала, что один человек имеет право лишить жизни другого, к Ральфу Джэнксу она явно не испытывала сострадания.
— Я вспоминаю то время как страшный сон, — говорила Бэлл, — на какое-то время я попала в тюрьму. Позже я узнала, что судья не стал выносить мне приговор о повешении, потом меня признали не в своем уме и поместили в сумасшедший дом в Новом Орлеане.
Фрэнсис представила, через что пришлось пройти Бэлл.
— Как все это ужасно.
— Только год спустя ко мне вернулся рассудок. Я сбежала из этого ада и направилась на Запад. Мне пришлось зарабатывать, продавая себя. Несколько девушек, таких, как я, поехали в новый бордель в Амарилло, и там на него напали команчи.
— Ах, вот, значит, как ты встретилась с отцом Луизы, — предположила Фрэнсис.
Вытирая слезы, Бэлл говорила:
— Белые называют их дикарями, но мой муж команчи никогда не бил меня так, как Ральф. Он мог украсть лошадь, за что и был убит одним из ополченцев, находящихся на службе у шерифа, еще до того как родилась Луиза. Но он никогда не сделал бы того, что сделал Ральф с Томми.
Она все еще вытирала слезы, от которых глаза ее стали красными, затем спросила:
— Фрэнки, милая, как ты думаешь, Луиза не погибла?
— Нет, конечно же, нет, — уверенно ответила Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Тпру, мальчик, тпру. Где же ты так заездился, мой друг?
Чувствуя, что лошадь узнала ее, она протянула руки и схватила за поводья. Только окончательно остановив лошадь, она поняла, что экипаж не был пустым. Толпа людей окружила экипаж, оттесняя ее, но она успела заметить лежавшие на полу обнаженные тела. Успокаивая лошадь, чтобы она стояла смирно, Луиза увидела, с каким презрением смотрела на нее Минна Такер.
— О, Боже, спаси всех нас! — закричал мужчина в фартуке, вероятно, владелец магазина. Он первым заглянул в экипаж и увидел, что находилось в нем. — Они убиты.
Сердце Луизы сильно забилось. Хотя она и потеряла всяческое уважение к Юзибио, но она вовсе не желала ему смерти. Но мужчина сказал «они».
— Кто же там?-спросила она, подразумевая того, кто лежал на полу экипажа.
— Они сильно изуродованы, — говорил владелец магазина, глядя на трупы.
Один испанец перекрестился и произнес:
— Боже, оба брата Виларде. Юзибио и Энрикки.
Луиза, растолкав зевак, попыталась подойти ближе, чтобы посмотреть на убитых. Когда она увидела их, ее чуть не вырвало. Они были зверски изувечены: у обоих было вырвано горло, а Юзибио лишился и еще кое-чего…
Впервые в жизни у Луизы подкашивались ноги, и она была рада, что какой-то мужчина, стоявший рядом с ней, поддержал ее.
— Спасибо, — прошептала она.
— Сейчас, мисс, я помогу вам, — говорил он, поддерживая ее. — Это зрелище не для юной леди.
— А она и не леди! — обвинительным тоном заявила Минна Такер, которая до этого молчала. Ее лицо было красным, а глаза сумасшедшими. — И я не удивлюсь, если это сделала она, — сказала Минна, указывая на Луизу.
Эти слова сразу взбодрили Луизу, вернули ей самообладание. Она преодолела свой ужас при виде убитых и задыхающимся голосом сказала:
— Я? Да как вы смеете обвинять меня в этом? Вы с ума сошли!
— Все знают, какая ты дикая, какой дурной у тебя нрав, и несколько дней назад я видела тебя как раз именно в этом экипаже.
— Ну и что из этого? Юзибио приглашал меня покататься и…
— Ты водила за нос этого молодого бедолагу, — говорила Минна, одной рукой держась за свой крест. — И он волочился за тобой, бедный парень, пока не узнал ужасной правды о твоей испорченной наследственности.
— А в чем дело? — спросил владелец магазина, подозрительно посмотрев на Луизу.
— А в том, что она никудышная, она кровожадная полукровка.
Люди были ошеломлены этим заявлением, несколько человек даже отошли от Луизы, поглядывая на нее с опаской — кто ее знает, а вдруг она и их убьет.
— Я не сделала ничего плохого! — настаивала Луиза, увидев на лицах многих страх и сомнение, зато на лице Минны Такер было ликование и радость. — Ну и что из того, что мой отец был команчи?
— Видите, она сама признает это! — визжала женщина, при этом она тыкала пальцем в грудь Луизы. — И она носит дьявольский знак.
Всеобщее внимание устремилось на медвежий коготь. Один из мужчин подошел ближе к Луизе. Он зло посмотрел на нее. Она оглядела толпу людей, но не увидела ни одного сочувствующего взгляда, ни одного дружелюбного лица. Злобные слова Минны Такер в адрес Луизы сразу же убедили возбужденных людей в том, во что они так хотели поверить — они нашли убийцу своими собственными силами и могли с ней сделать все, что им заблагорассудится.
Луиза отчетливо вспомнила, как повесили молодого парня. Его обвиняли в том же, в чем и ее сейчас. Его повесили без суда и следствия. Она вспомнила его вздернутое лицо и повисшую голову, но потом ее нашла мать и прогнала прочь от этого зрелища.
В панике, не зная, что еще предпринять, она побежала, прикрывая уши, чтобы не слышать криков, доносившихся ей вслед. Толпа побежала за ней. Но она была молодой и выносливой и быстро оторвалась от преследовавшей ее толпы. Она скрылась за углом и спряталась в одном из дверных проемов так, что ее не было видно.
Однако она слышала доносившиеся голоса и вопли Минны:
— Она, наверное, направилась к своей проститутке матери в «Блю Скай Палас».
Прижавшись к двери, Луиза зажмурила глаза и затаила дыхание. О, Господи, что же теперь будет? После стычки с матерью ей не очень-то хотелось оставаться в Санте-Фе, но после этого случая она вынуждена была без оглядки бежать отсюда, пока ее здесь не прикончили.
Когда толпа пронеслась мимо нее, Луиза сразу же поспешила в конюшню, стараясь не думать о Юзибио и его брате. Но их изуродованные тела все равно стояли перед глазами. Только один Дифайнт мог отвлечь ее сейчас от дурных мыслей. Она задушила бы Вилли, если бы он осмелился поднять шум. Однако, прибежав в конюшню, она обнаружила, что владелец конюшни распивает со своими дружками.
Дифайнт был рад видеть ее. Он стал гарцевать, пританцовывать вокруг нее, когда Луиза вошла в стойло. Он ткнулся головой в ее плечо и почти пихнул ее так, что она чуть не отлетела к стене.
— Да, да, я тоже соскучилась по тебе, — шептала она ему, дотронувшись пальцем до его носа так, как будто пыталась заставить его не шуметь. Слава Богу, он вел себя тихо, пока она наполняла флягу чистой водой и «позаимствовала» нож, который нашла в стойле.
Напоследок она поцеловала Сьюзи и Манчу в их бархатные носы и прошептала им на ухо слова прощания:
— Я очень хотела бы взять вас с собой, но с вами я далеко не уйду.
Если бы она взяла их с собой, ей пришлось бы искать пищу и воду для трех лошадей, а не для одной, что совсем не легко сделать в пустыне. Поэтому лучше было оставить их.
Ее сердце сильно билось, когда она осторожно выглянула, боясь, что ее может заметить кто-то из гнавшейся за ней толпы, которая теперь стояла у «Блю Скай Палас». Но путь был свободен, и ей удалось убежать незамеченной.
Лишь на окраине города, когда определенное расстояние отделяло ее от дома, она осознала, что сделала. Ведь никогда больше она не увидит матери. У нее не будет больше дома. Слезы заполнили ее глаза, и она еще сильнее стала подгонять Дифайнта, ударяя его ногами по бокам, направляя его на юг. Его копыта очень сильно ударяли о землю, но кругом, слава Богу, никого не было. Она была одна.
Хотя и недолго.
Появившаяся, казалось, из ниоткуда рыжая лошадь застала Луизу врасплох, и она не успела прийти в себя, как увидела перед собой лейтенанта Сэмюэля Стронга, схватившего за поводья Дифайнта и закричавшего:
— Полегче, мальчик.
Она готова была накинуться на этого симпатичного оловянного солдатика за его неожиданное появление, однако Луиза подчинилась ему. Когда они оказались лицом к лицу, она поняла, что он не играет с ней. Он не хотел испугать ее. Она сдерживала себя, чтобы не расплакаться, видя его напряженный и беспокойный взгляд.
— Я признаю, что вы хорошая наездница, — сказал он, — но не сломаете ли вы себе шею от такой быстрой езды?
Собрав всю свою волю, чтобы не расплакаться, она ответила:
— Если и сломаю, то вас это не должно беспокоить.
— Но если это случится, то кто же еще, кроме вас, сможет посостязаться со мной?
Ее глаза еще больше заполнились слезами, она отвернулась от него и сказала:
— Вы найдете для этой цели кого-нибудь другого.
— Почему? Судя по тому, как вы только что неслись, сомневаюсь, что вы можете сдаться.
— Меня здесь уже не будет. Я уезжаю, — сказала она, подгоняя Дифайнта вперед.
Стронг поехал рядом с ней и спустя минуту спросил:
— Ваша семья уезжает?
— Я уезжаю.
— Уж не замуж ли вы собрались? — спросил он с некоторым беспокойством.
— Что с вами, конечно же, нет!
Выражение его лица изменилось, как будто он почувствовал облегчение.
— Тогда почему вы уезжаете… и куда?
— Потому что мне не следует здесь больше оставаться, и я еще не знаю куда. Может быть, в Альбукерке. Посмотрю.
— Вы прямо сейчас уезжаете? — спросил он, осознав, что она говорит правду. Видя, что она совсем налегке, без еды и одежды, он сказал:
— Вы сбегаете из дому, это так?
Она не отрицала этого.
— Ваш отец бьет вас? Или что-то другое явилось причиной бегства?
— Я не помню отца. Он давно умер.
— А мама?
При мысли, что она теряет того, кто любит ее, у нее внутри все перевернулось.
— Мама только много кричит.
— Тогда почему же?
— Не вмешивайтесь в это дело! — выпалила она, проглатывая слезы, которые душили ее. Он перестал задавать ей вопросы и продолжал ехать с ней рядом. Они ехали молча…
Луиза ничего не могла сделать, она лишь думала о том, что заставило ее уехать из Санта-Фе. Ей следовало бы уже привыкнуть к тому, что люди называли ее полукровкой. Ей следовало бы привыкнуть к этим отвратительным оскорблениям, которые она выслушивала.
Но она не могла.
Было ужасно, когда девчонки в школах, где она училась, смеялись над ней и делали ее жизнь невозможной, а теперь и в ее собственном городе, где она выросла, люди не дают ей спокойно жить. Она думала, что в Санта-Фе так много людей со смешанной кровью— англосаксов, испанцев, индейцев. Она думала, что в Санта-Фе, где смешались культуры многих наций и рас, ей будет спокойно. Но все оказалось не так. Она и здесь пришлась не ко двору. Люди из той безумной толпы готовы были сразу же признать в ней убийцу и вздернуть ее, и все из-за того, что ее отец был команчи.
Она не понимала, как происхождение может давать людям право думать, что они лучше. Она посмотрела на Стронга: а как он станет относиться к ней, узнав кто она?
Эта мысль мучила ее, и она все продолжала ехать милю за милей, все дальше удаляясь по незнакомой местности.
— Вы можете ехать в свой форт, — сказала она.
— Я не спешу.
— А я думала, вы всегда спешите. Вам всегда нужно что-то делать, на службе ли вы или нет.
— Сейчас я именно выполняю свой воинский долг. — Она посмотрела на него недоверчиво, и он сказал: — Моя работа в том и состоит, чтобы защищать жителей этой территории. Именно это я сейчас и делаю.
— Вы защищаете меня? От кого? — Она должна была ему все сказать. Может быть, тогда он оставит ее в покое. — Если вы беспокоитесь насчет индейцев, то не стоит. Я одна из них. Мой отец был команчи.
Она удивилась, что выражение его лица не изменилось, на нем не было и намека на удивление или отвращение. Она видела все тот же настойчивый взгляд и то же участие на его лице.
— Вы что, не слышали? Я дикарка, — кричала Луиза. — Если вы мне не понравитесь, я, возможно, решу, что эти ваши прекрасные золотистые волосы вам ни к чему и они станут моим сувениром.
Его брови поднялись от удивления:
— Ну, в таком случае мне надо быть поосторожнее с вами и не слишком вас сердить, пока я не смогу вас убедить вернуться домой.
— Я не собираюсь возвращаться домой.
— Ну, это мы посмотрим.
Какая-то ее часть хотела кричать на него, прогнать его прочь. Но другая подсказывала ей, что он хочет быть с ней, несмотря на все ее дурацкие слова и угрозы. И она вовсе не стремилась оставаться одна. К тому же она вынуждена была признать, что сейчас Сэм Стронг нравится ей даже больше, чем раньше.
Ей не мешала его компания, особенно теперь, когда они повернули от основной дороги к Альбукерке. Она даже боялась, что Может сбиться с пути. Ориентируясь по солнцу, Луиза ехала в юго-западном направлении.
Проходил час за часом, но казалось, что сейчас Стронг был даже менее склонен оставить ее, чем в начале пути. В середине дня они остановились у одного родника, где напоили лошадей и наполнили фляги водой. Все это время, пока она не разговаривала с ним, она думала о тех ужасных смертях, и ей становилось страшно при мысли, что она может встретиться с настоящим оборотнем. Стронг в это время рассказывал ей о своем доме, о ферме в Огайо и о том, как его отец и дядя были кавалеристами во время Гражданской войны.
Когда они отдохнули, Луиза ждала, что Стронг предъявит ей ультиматум: он возвращается назад, с ней или без нее. Но он молча забрался на свою рыжую лошадь и ждал, пока она будет готова ехать дальше.
— Почему вы делаете это? — спросила она, когда села на Дифайнта. — Едете со мной, хотя вам и не следовало бы этого делать?
— Потому что я не хочу, чтобы что-то плохое случилось с вами, Луиза, — сказал Стронг так искренне, что от его слов у нее замерло сердце. — И если вы передумаете и решитесь возвратиться в Санта-Фе, я хочу, чтобы вы вернулись целой и невредимой.
Если только она передумает. Если бы она знала, как вообще отсюда выбраться. Луиза посматривала вокруг и понимала, что они заехали в такое место, откуда трудно будет найти обратную дорогу.
* * *
Когда уже смеркалось, Фрэнсис вместе с девушками сидела в гостиной и обсуждала свадебное платье для Эвандеры. Девушки намеревались оплатить ткань, а Руби могла бы скроить и сшить платье. Но вдруг влетела Бэлл и, задыхаясь, завопила:
— Она ушла! — Бэлл схватилась за спинку дивана, чтобы не упасть. — Будь я проклята, если Луиза не убежала из дому!
— Что? — спросила Фрэнсис, думая, не преувеличивает ли Бэлл. В последнее время, когда та говорила о дочери, то теряла контроль над собой. — У вас с Луизой опять была стычка?
— Нет. Я даже не смогла с ней больше поговорить.
— Тогда откуда ты узнала, что она убежала?
— Я ищу ее весь день, и когда заглянула в конюшню, то Дифайнта там уже не было. И к тому же один сосед сказал мне, что видел, как Луиза поскакала в южном направлении.
— Может быть, она просто рассердилась из-за того, что вы отняли у нее лошадей, и хочет позлить вас, — предположила Руби.
Покачав отрицательно головой, Бэлл опустилась на диван:
— И это еще не все. Братья Виларде, оба убиты, зверски убиты, так же как и другие недавние жертвы. Минна Такер заставила поверить местных жителей, что Луиза дикарка и что это… она сделала… и все из-за того, что ее отец не был белым.
— Что за нелепость! — произнесла Фрэнсис, чувствуя, как мурашки побежали по спине.
Опять бедной девушке пришлось испытать на себе всю тяжесть глупых предрассудков. Кроме того, эти две смерти указывали на то, что это снова дело рук оборотня. После того что ей сегодня приснилось и что она обнаружила у себя на руке, она стала всерьез задумываться о существовании оборотня.
— Они напугали ее, поэтому она и убежала, — причитала Бэлл. — Я не могу ее потерять. Я не могу потерять еще одного ребенка!
Еще одного? Фрэнсис повернулась к Руби:
— Не могла бы ты принести Бэлл чего-нибудь успокоительного?
— Конечно, миссис Ганнон.
Как только блондинка вышла из комнаты, Фрэнсис спросила:
— А сейчас объясни, о каком ребенке ты говоришь.
По всему было видно, как трудно Бэлл вспоминать об этом, но все же она ответила на вопрос Фрэнсис:
— Когда я убежала с Ральфом Джэнксом, я была почти ребенком. У мамы была дюжина детей, и она не могла нам ничего дать. Ральф сказал, что любит меня и будет заботиться обо мне. — Ее тон изменился, затем она продолжала: — Да, он очень хорошо позаботился обо мне.
— Он бил тебя, — как бы в подтверждение слов подруги сказала Фрэнсис, что удивило Бэлл. — Луиза рассказывала мне об этом.
— А вот о Томми она не могла тебе рассказывать. Он был самым прелестным ребенком, еще совсем маленьким мальчиком. Однажды отец избил трехлетнего малыша… до смерти.
— Боже мой! — Слезы нахлынули на глаза Фрэнсис.
— Я держала мертвое тельце сына на руках и плакала, пока не выплакала все свои слезы, — шептала Бэлл в ужасе. — Что-то случилось со мной тогда, Фрэнсис. Я не помню точно, как все было. В одно мгновение у меня в руках оказался охотничий нож Ральфа, и я занесла его над ним… и тотчас хлынула кровь. Его кровь.
— Ты убила его, — произнесла Фрэнсис. И хотя она с трудом допускала, что один человек имеет право лишить жизни другого, к Ральфу Джэнксу она явно не испытывала сострадания.
— Я вспоминаю то время как страшный сон, — говорила Бэлл, — на какое-то время я попала в тюрьму. Позже я узнала, что судья не стал выносить мне приговор о повешении, потом меня признали не в своем уме и поместили в сумасшедший дом в Новом Орлеане.
Фрэнсис представила, через что пришлось пройти Бэлл.
— Как все это ужасно.
— Только год спустя ко мне вернулся рассудок. Я сбежала из этого ада и направилась на Запад. Мне пришлось зарабатывать, продавая себя. Несколько девушек, таких, как я, поехали в новый бордель в Амарилло, и там на него напали команчи.
— Ах, вот, значит, как ты встретилась с отцом Луизы, — предположила Фрэнсис.
Вытирая слезы, Бэлл говорила:
— Белые называют их дикарями, но мой муж команчи никогда не бил меня так, как Ральф. Он мог украсть лошадь, за что и был убит одним из ополченцев, находящихся на службе у шерифа, еще до того как родилась Луиза. Но он никогда не сделал бы того, что сделал Ральф с Томми.
Она все еще вытирала слезы, от которых глаза ее стали красными, затем спросила:
— Фрэнки, милая, как ты думаешь, Луиза не погибла?
— Нет, конечно же, нет, — уверенно ответила Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29