Достаточно плохо уже и то, что ей пришлось повернуться спиной и стянуть рубашку. Она лихорадочно шарила по кровати в поисках камизы, так как осталась голой и боялась, что он подойдет к ней сзади и снова потребует подчинения.
Но наконец камиза нашлась, и, уже менее испуганная, Абриэль надела длинное платье и плетенный из кожи пояс, обхвативший бедра. Только прилаживая вуаль к волосам, она услышала его шаги. Абриэль напряглась, но все же оглянулась.
Он запустил руки в ее волосы, рассыпая их по плечам, нежно приглаживая. Абриэль вздрогнула.
– Неужели ты должна закрывать такую красоту? – пробормотал он и, к ее удивлению, зарылся лицом в рыжие пряди и глубоко вздохнул. – Этот запах вызывает желание оказаться в твоей постели, в твоих объятиях. Я думал об этом весь день.
Что-то дрогнуло в душе Абриэль.
– Я… я должна носить вуаль. Отныне я замужняя женщина. Ты об этом позаботился.
Абриэль с усилием заставила себя вспомнить, что между ними ведется постоянная война. Это он хитростью устроил их брак, не дал ей возможности выбрать мужа…
Но он, не обратив внимания на ее вызывающие слова, прошептал:
– Тогда хотя бы не заплетай волосы под вуалью. Позволь мне представить, что я весь день касаюсь их.
Его нагота и сладкие слова постоянно сбивали ее с толку. Она поспешно накинула вуаль, закрепила ее лентой, обвязанной вокруг лба, и покинула спальню.
Ей очень хотелось, чтобы Рейвена вновь вызвали по важному делу, потому что он неизменно оказывался там, куда бы она ни пошла. Когда она навестила деревню сервов, ей поспешили объявить, что муж приходил каждый день, что она случайно разминулась с ним и что он хороший человек. Решив потолковать с прачками, работавшими во дворе, она увидела Рейвена, осматривавшего лошадей. Какой-то мальчишка, ужасно тощий, но очень живой, весь день следовал за Рейвеном как тень, и тот ни разу не выказал нетерпения. Мало того, случайно наткнувшись на них, она услышала, как Рейвен говорит мальчишке, что возьмет его вторым оруженосцем и разрешает с завтрашнего дня начать тренировки.
За ужином даже ее мать пела Рейвену дифирамбы. На Абриэль словно наступали со всех сторон. Вашел, Седрик и Рейвен дружно поднимали кружки с элем, похваляясь вчерашней удачей, а несколько рыцарей уже успели присоединиться к ним. Подумать только, женат всего два дня и уже успел завоевать симпатию всех… кроме собственной жены. Что же до нее, придется лечь в постель пораньше и притвориться, что спит.
Рейвен заметил, как Абриэль потихоньку ушла, и хотя продолжал беседовать с отцом, мыслями был с молодой женой. Сегодня утром он позволил ей выскользнуть из постели, и вот сейчас она пытается повторить трюк в надежде, что он ничего не заметит. Неужели еще не поняла, что он замечает все ее касающееся?
Потребовалось немалое усилие воли, чтобы сосредоточиться на своих обязанностях, хотя он жаждал сопровождать ее повсюду, как влюбленный юнец.
Ее обращение с несчастными сервами тронуло его, а верность отчиму и готовность помочь даже ценой собственного счастья поистине поражали. Рейвен так отчаянно влюбился в Абриэль, что теперь не мог представить себе жизни без нее. И мечтал, что она ответит ему тем же. Но ее страхи, сомнения и недоверие к нему были слишком сильны, и потребуется немало сил, чтобы их преодолеть. Она посчитает его любовь бременем, поэтому лучше ничего ей не говорить.
Он сдерживался как мог, чтобы дать Абриэль время устроиться в постели. Потом поставил кружку и поднялся с довольно правдоподобным зевком.
Вашел весело ухмыльнулся, но Седрик заботливо заметил:
– Парень, ты, должно быть, устал. Ужасный, бесконечный день! Подумать только, присматривать за лошадьми и курами! Как же тебе худо пришлось!
Несколько человек громко рассмеялись, и Рейвен посчитал это добрым знаком. Видимо, они решили принять его в свой круг.
– Ну, отец, должен же кто-то присмотреть за тем, чтобы ты был ухожен и накормлен. Спокойной ночи всем.
Среди присутствующих снова раздался доброжелательный смех. Рейвен покинул зал и в самом прекрасном настроении отправился к себе.
В гардеробной грели свечи, и он задул их по одной, проходя мимо, в спальню. Там он поспешно закрыл дверь, чтобы не выстуживать комнату, и долго стоял, любуясь спящей женой, успевшей зарыться в одеяла. Отблески огня из очага играли на кровати. Рейвен быстро разоблачился, сложил одежду на стуле, поднял одеяла и скользнул рядом с женой. Его сразу окутали ее тепло и запах, и он захотел ее еще сильнее, с почти болезненной потребностью.
Абриэль не шевелилась, но он ощутил легкое напряжение и, предположив, что она притворяется, осторожно протянул руку. Ладонь легла на упругие холмики попки, и он понял, что Абриэль лежит лицом вниз, словно пытаясь защититься. Рейвен схватился за подол и стал тянуть рубашку вверх, гадая, сколько еще выдержит жена.
Абриэль старательно жмурилась, всеми фибрами своего существа сосредоточившись на том, чтобы оставаться спокойной и расслабленной, совсем как во сне. Но похоже, для Рейвена это особого значения не имело. Его тело почти обжигало жаром, и Абриэль поняла, что он совершенно обнажен. Она ощутила, как рубашка ползет вверх, и стиснула зубы, стараясь не одернуть ее, не выдать этим себя. Он, конечно, сдастся, если только она сумеет продержаться подольше.
Но тут Рейвен скользнул вниз, и она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Перина шевелилась от каждого движения. К своему ужасу, она ощутила его губы на внутренней стороне колена и едва не дернулась от шока и возбуждения. Но нет, она все еще держала себя в руках, даже когда его влажный рот коснулся сначала ее бедра, потом ягодиц. Как она заставит себя лежать смирно, если он…
Оказалось, что Рейвен вдруг отстранился, но ее абсолютное облегчение продолжалось недолго, ибо он осыпал поцелуями другую ногу и стал подниматься выше.
Сгорая от унижения, Абриэль стала извиваться и услышала его тихий смех, хотя он в это время прижимался лицом к ее спине.
И тут он лег на нее, прижимаясь чреслами к попке и зарывшись лицом в ее волосы. Абриэль следовало бояться, что он ее задушит, но он приподнялся на руках, чтобы не придавить ее своей тяжестью.
– А, ты оставила волосы расплетенными… для меня, – пробормотал он.
Пропади все пропадом! Торопясь изобразить сон, она совсем забыла!
Он стал медленно двигаться, потираясь об нее всем телом. Одна рука пробралась к груди и сжала нежный холмик. Чувственный туман, окутавший Абриэль, заставил забыть, почему она вообще сопротивлялась мужу. Сейчас она думала только о том, как он нежен, как добр, и когда Рейвен наконец уложил ее на спину и поцеловал, ничего не оставалось делать, кроме как поцеловать его в ответ, прильнуть посильнее и развести ноги. И застонать, когда он вонзился в нее, сделав их единым целым. Он снова подарил ей невероятное наслаждение, прежде чем достичь своего.
Но потом, когда она осталась наедине с холодной реальностью содеянного, снова расплакалась. Она хотела его, но слишком боялась довериться. Поверить, что он останется с ней, когда Шотландия призовет его. И хотя раньше неверие приводило только к гневу и ненависти, теперь сердце болело так, что казалось, вот-вот разорвется. Господи, неужели она влюблена в него?
Но она тут же твердо сказала себе, что такого быть не может. Не может, и все тут. Нет, она ничуть не влюблена в своего мужа. Между ними не было и нет ничего подобного! Пусть он умеет пробудить в ней чувственность, но добровольно она никогда не отдаст свое сердце.
И при этой мысли она заплакала еще горше.
Глава 19
Рейвен не выносил женских слез. Ему становилось не по себе в присутствии плачущей женщины. Поэтому он сел в постели, откинул одеяло, поднялся и встал над женой.
– Абриэль, так больше не может продолжаться, – настоятельно заявил он. – И я не могу соблазнять тебя силой. И поэтому отказываюсь брать тебя таким образом. На этот раз ты должна прийти ко мне.
Значит, он считает, будто стал главным в их союзе?!
И легкость, с которой он предположил это, взбесила ее. Слезы мигом высохли. Она в подражание ему тоже откинула одеяло, вскочила и повернулась лицом к мужу.
– Долго придется дожидаться, Рейвен Сиберн! Пусть ты забрал мое состояние, но не получишь сердце и душу, чтобы раздавить их, когда уедешь отсюда!
– Почему… – он поколебался, на мгновение отвлекшись видом ее бедер под сбившейся сорочкой, но тут же моргнул и нахмурился, – почему я должен уезжать отсюда?
Но Абриэль не пожелала говорить. Только снова легла и повернулась к нему спиной. Рейвену хотелось растормошить ее, заставить объяснить, что она имела в виду, а потом схватить в объятия и вонзиться в тесное лоно, невзирая на все клятвы не прикасаться к жене, пока она сама не придет к нему. Несмотря на то что он считал, будто успел насытиться ее телом. Глядя на точеное полуобнаженное тело, он опасался, что никогда не сможет ею насытиться. Глупец, он позволил ей сбить себя с толку. Но все же он не такой дурак, чтобы в гневе вылететь из спальни. Не доставит своей вспыльчивой супруге такого удовлетворения. И не лишит себя удовольствия спать рядом с ней, хотя и не может дотронуться до нее из-за чертовой клятвы. Да, он поистине глупец!
Рейвен тоже лег в кровать, подложил руки под голову и уставился в потолок, чтобы не потянуться к ней.
Молодые так и не помирились, когда пришла весть о начавшейся по всей Англии смуте. Никогда еще по дорогам не разъезжало так много гонцов с депешами, направленными в различные области страны. Новости действительно были мрачными. Отправившись поохотиться в свой замок в Лион-ла-Форе, Генрих I, младший сын Вильгельма Завоевателя, заболел и через неделю умер. Его смерть знаменовала на только скорбь и траур, но начало тяжкой и долгой эпохи для подданных усопшего монарха.
Первой женой Генриха была шотландка, сестра короля Давида, и их дочь Мод считалась наследницей престола. За несколько лет до смерти Генрих потребовал от своих знатных придворных клятвы верности дочери. Но хотя аристократы не слишком горели желанием поддерживать Мод, все же опасались, что если свяжут себя клятвой верности Стефану, племяннику покойного короля, то потеряют все, что сумели приобрести за время правления Генриха, будь то уворованное или честно полученное богатство.
Не будь король в ссоре с дочерью и зятем во время болезни и смерти, Мод, несомненно, поспешила бы к отцу и потребовала бы законного наследства, прежде чем кто-то успел бы узурпировать трон. Но случилось так, что за несколько дней Стефан сумел объявить себя королем и вскоре стал безжалостно расправляться со всеми, кто этому противился. Хотя коронация Стефана должна была состояться через несколько недель, продолжительное отсутствие Мод в Англии только укрепило его власть. Всем стало ясно, что королевство втянуто в худший вид распри и раздора – гражданскую войну и миру, который Генрих умудрялся поддерживать за годы своего правления, пришел конец.
На шестой день после свадьбы Рейвена вызвали в Шотландию, на совет к королю Давиду. Обсуждались новые, напряженные отношения с Англией.
Абриэль стояла в холодном дворе рядом с матерью и наблюдала, как Рейвен беседует с отцом в ожидании оруженосца и троих солдат, приехавших с ним из Шотландии.
Элспет обняла рукой плечи Абриэль.
– Уверена, что ты уже тоскуешь, бедняжка.
Абриэль кивнула, пораженная правдивостью слов матери, несмотря на то что они с Рейвеном пребывали в ссоре все эти дни. Последние ночи они проводили в одной постели, разделенные пропастью непонимания и гнева.
– Возможно… – медленно продолжала Элспет, наблюдая за дочерью, – разлука поможет вам увидеть ваш брак в истинном свете.
Абриэль саркастически скривила губы:
– Ты так уверена, что нам есть что выяснять?
– Я вижу боль своей дочери. И очень хочу, чтобы ты была счастлива.
Абриэль потуже завернулась в плащ и обратила холодный взор на мужа, который направлялся к ней, ведя коня под уздцы.
– Мама, ты полагаешь, что распря между нашими странами не встрянет между нами?! Воображаешь, что Рейвен предпочтет наш супружеский союз обязательствам перед королем?!
Элспет открыла рот, но ничего не успела сказать, потому что подошел Рейвен и встал перед Абриэль, серьезно глядя на жену. Она выглядела прекрасной, гордой и отрешенной, словно сотканной из противоречий…
– Прощай, Рейвен, – тихо сказала она. – Возвращайся невредимым.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку, вдыхая нежный запах. И хотя не желал уезжать, не испытав напоследок сладости ее объятий, все же не собирался ни к чему ее принуждать.
– Я скоро вернусь, – пообещал он и, вскочив на Ксеркса, своего верного жеребца, кивнул отцу и родителям Абриэль, выехал со двора и направился на север.
В последующие дни смерть собирала свою мрачную жатву. В стране царили насилие и воровство, словно разгулялись темные силы. Злоба и жадность делали свое дело. Грабежи стали вполне обычным явлением в Нормандии и Англии, причем до такой степени, что ни один человек не мог чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме. Особенно опасными стали дороги, осаждаемые разбойниками всех мастей.
Абриэль приютила и вылечила не одну жертву насилия и часто думала о Рейвене, путешествующем по опасным дорогам между обеими странами. Он был ее мужем, и только по этой причине она желала его благополучного возвращения. Но кроме этого, где-то, глубоко в сердце, зарождалась нежность, становившаяся все сильнее по мере того, как в ней росли печаль, сожаление и смущение. Неужели такова будет ее жизнь? Вечно провожать мужа, вечно гадать, кто убьет его, потому что он родился не в Англии? Или ему придется сражаться на стороне Шотландии против англичан?
Было время, когда она клялась никогда не испытать боли из-за влюбленности в мужа, но теперь… теперь все чаще задавалась вопросом, а есть ли у нее выбор. Или все произойдет, как тогда, когда она вышла за него замуж?
Казалось, не имеет значения, верен ли тот или иной человек Стефану или Мод. Большинство были заняты одним: урвать свое, хитростью или силой, но получить выгоду от бушующих в стране раздоров. Рыцари и люди, которыми когда-то командовал Вашел, вновь собрались на его защиту, разделившись между домами Вашела и Абриэль. Эти рыцари, как и пехотинцы и их семьи, приняли приглашение Вашела поселиться в надежных стенах замка. Многие из обитателей считали, что присутствие столь сильного гарнизона успокоило их страхи, поскольку становилось ясным, что отныне сосед шел войной на соседа, а брат – на брата в этом страшном мире, где разум уступил место жажде крови.
Как-то ночью в замок нагрянули Грейсоны и их верные рыцари, тоже явившиеся искать убежища. Они привезли с собой все ценности, а также сундуки с одеждой и всеми необходимыми вещами. Однако их поспешное бегство не обошлось без приключений: разбойничья стрела пронзила плечо лорда Грейсона, пока тот помогал слугам усаживать свое маленькое семейство в экипаж. Только после того, как с повозок сбросили несколько узлов, алчные негодяи набросились на добычу и принялись из-за нее драться, что позволило беглецам уехать живыми и почти невредимыми.
Гостей впустили в замок, и слуги помогли Реджинальду выйти из экипажа. За ним последовали Корделия и леди Изольда. Абриэль и Элспет, которым сообщили об их приезде, приготовили кровать и расстелили старые, но чистые простыни поверх уже имевшегося белья, когда слуги внесли Реджинальда в комнату. Изольда и Корделия очень переживали из-за раненого, но немного успокоились, стоило Вашелу заверить, что рана вовсе не так тяжела и крепкий организм Реджинальда быстро справится с болезнью. Женщины вернулись в смежную комнату, где собирались остаться, пока стрелу не извлекут. Абриэль послала служанку за вином с пряностями для женщин в надежде, что оно поможет им успокоиться и расслабиться. Но сама она вернулась в спальню. В отличие от Седрика она никогда не производила подобных операций и сейчас собиралась помочь свекру.
Когда пациент выпил несколько кружек крепкого эля, Седрик смог вытащить стрелу и прижечь рану раскаленной кочергой, после чего измученный Реджинальд с благодарностью принял новую кружку с элем. К тому времени как Элспет, Корделия и Изольда появились в спальне, Седрик и Реджинальд уже пересмеивались, словно выслушав забавную историю.
Корделия безотрывно смотрела в ярко-синие глаза немолодого шотландца. Тот подмигнул в ответ и широко улыбнулся, показав белоснежные зубы, отчего девушка густо покраснела.
– Похоже, сегодня специально для меня сошли с неба звезды, чтобы осветить мою унылую жизнь, – пошутил он. – Или я ошибся, и это сияние улыбки миледи, которую я вижу перед собой.
– Скорее всего последнее, сэр, – парировала Корделия, наклонив голову. – Вы спасли жизнь моего отца, и за это я всегда буду вам благодарна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32