— Я долго думал. — Кэмп посмотрел на Консуэло. По его взгляду она поняла, что эти мысли для него очень важны. — И пришел к выводу, что мне здесь нужен какой-нибудь абсолютно новый человек, не связанный ни с кем из тех, кто здесь работает. Всем этим типам нельзя доверять, мне нужен свой человек. — Кэмп прищурился. — И Кантрелл кажется мне наиболее подходящим.
Сердце Консуэло забилось от радости. Раз Кэмп уже начал строить планы на будущее — значит, он снова обрел вкус к жизни. Это хороший знак.
Но это не означало, что она одобряла его решение. В Кантрелле было что-то такое, что ее настораживало.
— Не слишком ли ты спешишь? — осторожно спросила она. — Ты знаешь этого типа без году неделя и уже строишь такие планы! Будь осторожен, Кэмп!
В глазах Кэмпа, как в прежние времена, мелькнул задорный огонек.
— Я всегда строил грандиозные планы. — Взгляд его тут же погрустнел. — И никогда не был осторожен, — добавил он.
Консуэло посмотрела на него, и между ними снова встали все эти годы, что связывали и разделяли их, все обиды, все ошибки, которые уже невозможно было исправить… В глазах Кэмпа стояла такая боль, что Консуэло поспешила переменить тему:
— Я хочу тебе кое-что сказать. Твоя дочь вернулась из дальнего путешествия, где наверняка много натерпелась. Умоляю тебя, будь с ней помягче!
Кэмп нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— По крайней мере не накидывайся на нее сразу с обвинениями во всех смертных грехах. Не пытайся вытянуть из нее все ответы, если она вдруг не станет отвечать на твои вопросы. Она еще почти ребенок, а пережила, может быть, такое, что не каждому взрослому под силу. Дай ей хотя бы время прийти в себя.
Кэмп уже не в первый раз задумывался о том, какие испытания могла пережить его дочь и осталась ли она тем же восторженным, жизнерадостным ребенком, каким он привык ее видеть. Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Главное — она в целости и сохранности, и он ее очень скоро увидит.
Чтобы как-то разрядиться, Кэмп решил выместить раздражение на Консуэло.
— Не учи меня, как обращаться с собственной дочерью! — проворчал он.
Консуэло с достоинством поднялась.
— И все-таки будь с ней помягче. Я все сказала. Ухожу.
— Нет! — Пальцы Кэмпа сжались на ее запястье. В голосе его смешались требование и мольба. — Останься.
Консуэло колебалась.
— Нет, — покачала она головой, — так будет только хуже. В такой момент ты должен побыть с дочерью наедине.
Кэмп сжал ей руку еще сильнее, но Консуэло знала, что это проявление нежности.
— Будь моя воля, — с жаром воскликнул он, — я оставил бы тебя здесь навсегда! И ты это знаешь.
Консуэло поспешила отвести глаза, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.
— Это невозможно, — сказала она как отрезала. Кэмп отпустил ее руку, но продолжал умоляюще смотреть на нее.
— Останься хотя бы сейчас, — попросил он. — Ты мне нужна.
Консуэло посмотрела на него и грустно улыбнулась. Однако все же осталась.
Глава 10
Тори издалека увидела дом, и тревога, не покидавшая ее столько дней, вдруг сменилась спокойствием. Дом, во всяком случае, означал безопасность. Скоро весь этот кошмар — страх, позор, унижение — останется позади. Итан, получив свою плату, уедет восвояси, и она больше никогда его не увидит и забудет о нем, как и о Диего. Щеки Тори вдруг покрылись краской стыда. Она вспомнила, что Итан видел ее почти голой. Она просила — нет, умоляла его поцеловать ее, почти что бросалась на колени, а он оттолкнул ее, словно надоедливого ребенка. Может быть, когда он уедет, она забудет наконец презрение в его глазах, жгущее ее, словно клеймо.
Утром, когда они покинули заброшенный дом, где спасались от бури и где Итан так жестоко обидел ее, едва брезжил рассвет; сейчас же, когда они подъезжали к ее дому, уже почти стемнело. День был долгим и однообразным. Итан, казалось, задался целью не проводить с Тори еще одну ночь наедине и вовсю погонял лошадей. В глубине души Тори была рада этому решению Итана — ей самой не терпелось расстаться с ним. От дикой скачки у Тори кружилась голова, руки, целый день державшие поводья, затекли, но физические неудобства не так мучили ее, как боль унижения.
За весь день они с Итаном едва перекинулись дюжиной слов — и то это были приказы, которые он отдавал ей при крайней необходимости. Тори избегала встречаться с ним взглядом, а когда все-таки встречалась, в глазах его не могла прочесть ничего. Она не могла сказать, значит ли что-нибудь для Итана вчерашний эпизод, что он думает и что чувствует. Самой ей сейчас хотелось лишь одного — чтобы все это поскорее кончилось. Тори повторяла как молитву, когда лошади въезжали в ворота ранчо: «Скорее бы все это кончилось… Скорее бы кончилось…»
Кэмп Мередит поспешно сбежал с крыльца навстречу дочери. Лицо его сияло, волосы развевались. Тори соскочила с лошади, и он крепко обнял ее своими сильными руками.
— Папа! — шептала она, глотая слезы. — Папа!
Кэмп сжал ее в объятиях так, что едва не сломал ей. ребра.
— Девочка моя… С возвращением! — Притянув к себе ее лицо, он поцеловал ее. Тори было больно, но она понимала, что отец сейчас не может сдерживать своих эмоций.
Кэмп перевел взгляд с Тори на Итана, который в этот момент слезал с лошади.
— Кантрелл, — обратился к нему Кэмп, — я вижу, ты сдержал свое обещание.
— Обещаний, которых не могу сдержать, я не даю, — откликнулся тот.
Кэмп одобрительно кивнул. Взгляд его упал на дыру в брюках Кантрелла и на запекшуюся кровь на ней.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался он.
Итан непроизвольно слегка покосился на Тори, но Кэмп, похоже, этого не заметил.
— Проблемы не из тех, чтобы я не мог с ними справиться.
— Хорошо, — снова кивнул Мередит. — Передохни немного, приведи себя в порядок, позаботься о лошадях, а затем приходи ужинать. Нам надо поговорить.
Отсалютовав ему прикосновением двух пальцев к полям шляпы, Итан направился в конюшню.
Кэмп окинул Тори взглядом с ног до головы — желтое платье, превратившееся почти в лохмотья, растрепанные, запылившиеся волосы, круги под глазами… Сердце его сжалось.
— Девочка моя, сколько же тебе, должно быть, пришлось вытерпеть…
— Но теперь я дома, папа, — прошептала она, — и все позади.
Губы Кэмпа дрогнули в улыбке, а может быть, в гримасе.
— Да, ты дома. — Он обнял ее и повел в дом. Голос его заметно повеселел. — Я велю Розите приготовить тебе ванну и ужин. Но сначала зайди, глотни с дороги немножко бренди и дай твоему отцу возможность хоть немного побыть с тобой.
Боковым зрением Тори заметила Консуэло, стоявшую на крыльце, но даже ее присутствие не могло омрачить радость девушки от возвращения домой. Эмоции переполняли Тори, не оставляя места для проявления антипатии к этой женщине.
— Добро пожаловать домой, мисс Виктория, — приветствовала ее Консуэло.
Тори лишь слегка обернулась, глянув через широкое плечо отца, и чуть кивнула ей.
Консуэло последовала за ними в кабинет Кэмпа. Тори это не понравилось. Консуэло налила два бокала бренди, сильно разбавив один из них водой — отец позволял Тори бренди лишь в таком виде, — и встала немного поодаль, словно служанка, ожидающая приказаний. Тори, оказавшись в привычной обстановке родного дома, вскоре просто забыла о ее присутствии.
В комнате пахло кожей и ружейной смазкой, пыльными книгами и чернилами. На полу были расстелены буйволовые шкуры; потертые кресла были широкими и удобными. Единственным украшением кабинета служили ружья и охотничьи рога на стене. Кабинет отца был главным помещением старого дома. Каждый раз, когда Тори думала о доме, в первую очередь перед глазами ее вставал этот кабинет.
Тори опустилась в мягкое, скрипучее кожаное кресло, и оно податливо просело под тяжестью. Отец сидел там, где обычно — за большим дубовым столом, — положив сцепленные руки на его исцарапанную поверхность. Он почти не смотрел на дочь. Тори знала, о чем пойдет разговор, знала, что это неизбежно, и на глаза ее навернулись слезы.
Кэмп помрачнел.
— Клянусь, что за каждую твою слезинку, дочка, этот мерзавец Ортега заплатит своей кровью!
— Не надо, папа! — Тори взглянула на отца, стараясь скрыть слезы. Бокал дрожал в ее руке. — Я сама во всем виновата…
— Он изнасиловал тебя? — напрямую спросил Кэмп.
— Диего? Нет… — Голос Тори сорвался, но она постаралась взять себя в руки. — Он меня и пальцем не тронул.
— Я сама во всем виновата… Я убежала с ним по собственной воле…
Тори увидела, что заботливое беспокойство о дочери на лице отца уступило место недовольству и недоверию. Продолжать рассказ для нее было невыносимо, но ничего другого ей не оставалось.
— Диего, — продолжала она срывающимся голосом, — только осыпал меня комплиментами и кружил мне голову обещаниями. А я верила всему, как последняя дура!
Недоверие на лице Кэмпа сменилось яростью, и Тори безошибочно определила, что злится отец уже не на Ортегу, а на нее.
— Это правда, Тори? — требовательно спросил он. — И у тебя еще хватает духу рассказывать все это мне?!
Неожиданно выступила вперед Консуэло и положила руку на плечо Тори.
— Такое случается, — нежным, певучим голосом произнесла она. — Для молодой девушки нет ничего естественнее, чем желание любить и быть любимой, но ведь так легко обмануться! Твоя дочь не первая и не последняя, кто совершает эту ошибку.
С минуту Кэмп и Консуэло пристально смотрели друг на друга, и их молчание было красноречивее всяких слов. Кэмп явно чувствовал себя неловко. Тори даже не пыталась понять, что происходит сейчас между отцом и этой женщиной, но испытывала благодарность к ней за то, что она неожиданно попыталась усмирить гнев отца, направленный на нее, Тори.
— Ну что ж, — проговорил наконец Кэмп, — обсудим это позднее. Сейчас главное — что ты вернулась домой и теперь в безопасности. Слава за это Богу и спасибо Итану Кантреллу. — Гнев Кэмпа, казалось, немного поутих, и Консуэло, успокоившись, вернулась на прежнее место. — Не правда ли, дочка, этот Кантрелл — парень что надо? — Тори потупилась, нервно заглядывая в свой бокал.
— Да, — еле слышно пробормотала она.
Кэмп не без гордости кинул взгляд на Консуэло:
— Вот видишь, что я говорил? Старина Кэмп никогда не ошибается в людях! То, что я воспользовался услугами этого парня, пожалуй, самый верный мой шаг! И обещание свое я сдержу!
Голова Тори вдруг дернулась, рука чуть не разлила бренди.
— Какое обещание? — встревоженно спросила она.
— Когда мы совершали сделку, я обещал этому парню работу у меня и, похоже, не просчитался. Но все это не важно, так что…
Тори вдруг почувствовала, что вся кровь отлила от ее лица.
— Папа, нет! — Она сжала ножку своего бокала так. что та едва не треснула. — Ради Бога, папа, прогони его прочь!
Боковым зрением Тори видела, что Консуэло внимательно смотрит на нее. Глаза Кэмпа сузились в две щелочки.
— Почему? Что с тобой, девочка? Неужели ты не испытываешь к нему ни малейшей благодарности? Ведь он ради тебя рисковал жизнью, в него даже стреляли! В чем дело?
У Тори перехватило дыхание, она не в силах была произнести ни слова. Пальцы ее, державшие бокал, словно онемели.
— Ради Бога, папа, — наконец выдавила она из себя, — мне не хочется об этом говорить.
Кустистые брови Кэмпа сошлись на переносице.
— Да в чем дело, черт возьми?
Тори пришлось поднять глаза на отца. Она была не в силах скрыть страх в глазах и мольбу в голосе:
— Папочка, родной, я тебя умоляю! Пойми — я видеть его не могу!
Кэмп в растерянности посмотрел на Консуэло и снова повернулся к Тори:
— Почему, дочка? Что случилось? — Взгляд его вдруг стал острым, словно у орла. — Он тебе что-то сделал? Говори же!
Тори очень хотелось солгать, сказать, например, что Итан пытался ее изнасиловать. Тогда отец скорее всего отошлет его, Тори постепенно забудет о своем унижении, а Итан будет наказан за то, как с ней обращался. Но Тори всегда была откровенна с отцом.
Она опустила глаза.
— Нет, — пробормотала она.
— Так почему же?
Тори подняла на отца глаза, полные отчаяния.
— Потому что… — забормотала она, сама не зная, что скажет, — потому что он все знает. Знает, что я сама убежала с этим Диего и все такое. Наверняка будет говорить обо мне всякие гадости всем этим придуркам, твоим работникам. Но даже если и не будет, все равно это слишком унизительно — видеть его каждый день, понимать, что ему все известно… Папа, я знаю, что виновата, что заслуживаю наказания, но, ради Бога, папа…
Кэмп задумался. Во взгляде его Тори не удавалось ничего прочитать. Наконец он хмуро кивнул:
— Хорошо, я подумаю. Ступай, отдохни, поговорим позже.
Тори не хотелось уходить, но она чувствовала, что отец предпочел бы, чтобы она его оставила. Возможно, он не хотел продолжать разговор, боясь сказать или сделать что-то не то, может, ему просто было тяжело ее видеть. Тори хотелось броситься в объятия отца, прижаться к его груди и зарыдать, как в детстве. Но эти времена безвозвратно прошли. И никто, даже ее всесильный отец, не мог здесь ничего изменить.
Тори заставила себя подняться, хотя ноги не слушались ее. Поставив так и не пригубленный бокал на стол, она направилась к выходу, но на пороге задержалась и посмотрела на отца. Тот сидел за столом в той же позе и с тем же выражением лица и показался вдруг Тори уставшим, постаревшим и каким-то маленьким. У Тори сжалось сердце.
— Прости меня, папа, — прошептала она. Голос ее сорвался, и она кинулась вверх по лестнице в свою комнату. Слезы душили ее.
В кабинете Кэмпа надолго установилась тишина. Казалось, она сгущалась, как и темнота за окном. Наконец Консуэло выступила из своего угла, чтобы зажечь лампу на столе и еще две на стенах.
Закончив, она остановилась посреди комнаты и вздохнула:
— Да, проблема серьезная… И что ты теперь собираешься делать с дочерью?
— Проблема — не то слово! — вскинулся Кэмп. — Это настоящая катастрофа! Ее репутация навсегда погибла с той минуты, когда она убежала с бала с этим Ортегой!
Консуэло нахмурилась, но продолжала довольно спокойно:
— Ты веришь, что Ортега не посягнул на ее честь?
— Я-то ей верю, но ведь дело в том, что, кроме меня, в это никто не поверит. — Его брови сошлись на переносице. — И вот что я тебе еще скажу: сдается мне, что она чего-то недоговаривает. Что-то у нее с этим Кантреллом было. Не знаю, насколько это серьезно, но что-то явно было.
Консуэло с минуту молчала, пристально глядя на него.
— Мне кажется, что теперь у тебя лишь два выхода, чтобы спасти ее репутацию: либо отдать ее в монастырь, либо выдать замуж.
Кэмп невесело улыбнулся:
— Честно говоря, я думал, что уже нашел ей жениха. — Улыбка его стала совсем грустной. — А получилось, что тот самый человек, которого я нанял, чтобы спасти ее, погубил ее!
— Кантрелл, — выдохнула Консуэло.
— Тебе действительно он не нравится?
— Говорила же я, что из-за него у тебя будут одни неприятности!
Кэмп тяжело поднялся из-за стола и направился к Консуэло. Подойдя к ней, он обнял ее, и они долго стояли обнявшись. Это не было объятием любовников или союзников, хотя в нем было что-то и от того, и от другого. Скорее, это было объятие старых друзей, которые за долгие годы так часто обращались друг к другу за советом или моральной поддержкой, что это стало естественным, словно дыхание.
Наконец объятия разжались, и Консуэло чуть отошла от Кэмпа.
— Я уверена, что ты примешь правильное решение. Кэмп немного помолчал.
— Насколько я понимаю, выбор у меня невелик. А если он вдруг замыслит что-нибудь против нее, то не успеет он это сделать, как она станет вдовой. А быть вдовой — не позор.
Кэмп подошел к окну. Руки его были сцеплены за спиной. Он окинул взглядом свои бескрайние владения.
— Настоящая империя! И ради чего? Эх, Конни, почему все в жизни так сложно? Когда же наконец наступит просвет?
— Погоди. Все еще образуется, — просто ответила она. Кэмп молчал, глядя в окно.
Дворецкий, невысокий человек средних лет, провел Итана по широкому коридору в правое крыло дома и остановился у одной из дверей. В доме стояла тишина. Где сейчас Тори, Итан не знал, да и знать не хотел. Все, что ему сейчас было нужно, — это отдохнуть от всего хотя бы денек.
Итан постучал в дверь, и голос Кэмпа пригласил его войти. Войдя, Итан закрыл за собой дверь, и сразу же из темноты выступили семь человек с ружьями.
Нервы Итана напряглись до предела. Рука его машинально потянулась к револьверу на поясе, но в последний момент он успел-таки остановить ее — эта ошибка оказалась бы роковой. Итан переключил все внимание на человека, сидевшего за столом. Внешне Мередит казался совершенно спокойным. Но и окруженный людьми Кэмпа, Итан по-прежнему обдумывал свои шансы разрядить в него револьвер.
Итан был профессионалом и никогда не хватался за оружие в порыве эмоций. Сейчас его шансы, разумеется, были невелики, но надежда все-таки оставалась. Если у него не будет выбора, он все равно успеет выстрелить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26